Шёлк

Стены цокольного ресторана плавились в желто-красных витражных бликах. Зной сковал воздух, прогрел бетон и каплями стекал с кожи разморенных посетителей. Напряженная частота – голос смуглой певицы, вибрировал в табачном дыме и запахе пота, накалял рюмки, скользящие в пальцах и нагонял еще больший жар. Воспаряя от густого контральто, он набирал пронзительную высоту, кружа голову. Асами сожалела, что выбрала вино – нужно было остановиться на текиле, и совсем плевать, куда бы ее привело это решение. Красный шелк на тонких лямках лип к коже, плотно облегал бедра и хотелось воздуха, хотя бы маленького порыва прохладного ветра. Жарко. До чего же жарко. Маракасы вздрагивали под бой гитары, пока остроносое женское лицо обезображивали ноты – дергали за ниточки морщин, пускали по нему тени, а она водила плечами, играла юбкой и выставляла вперед обвисшую грудь. В ней была пружина, ясный только ей самой такт. Женщина водила по полу босыми ногами и это была магия, дикое первобытное зрелище, танец огня. Певица смотрела гордо, и гордо пела и все вокруг были очарованы и испуганы. - В ее венах керосин… - тихо шепнула Асами, выглянув из-за ширмы. – И кажется, я начинаю воспламеняться. Их взгляды на секунду встретились и девушке показалось, что певица все про нее знает. В черных сощуренных глазах мелькнули искры, платье складками легко на полные бедра и в чужом женском теле Асами увидела отражение собственной страстности. Что-то внутри нее чиркнуло, как возведенный курок, как сабля, просвистевшая в воздухе и желание прошлось по коже, скрытой душным шелком. В животе сладко екнуло, когда большой рот певицы исказился тягучей улыбкой во время гитарного соло. Лукавые глаза блеснули матовым углем, всезнанием, необузданностью, пугающей глубиной. - Она ведьма, - Асами откинула голову на плечо своего спутника, когда поняла, что больше не может смотреть. – Скажи, ты хочешь ее? Тонкая кисть, прошитая венами, оперлась на бедро девушки. Итачи выглянул за ширму, изучая певицу. Над его верхней губой собрались бусинки пота и Асами слизнула их языком. - Обидишься, если я буду представлять себя с ней? – она прошлась губами по краю уха мужчины, мягко сжала хрящик зубами, отчетливо выдохнула каждое слово, улавливая легкую дрожь любовника. - Полагаю, тебе не стоило разрешать пить. Асами действительно захмелела и чувствовала, как румянец пульсирует на щеках. Итачи был подозрительно милосерден – позволил ей выпить столько, сколько захочется, заручившись обещанием, что она не будет делать этого в одиночку, и смотрел как в янтарных зрачках разгораются звездочки. Кимура облокотилась на плечо мужчины и скользкое платье почти оголило полную грудь – Итачи опустил взгляд на темно-розовый ареол, показавшийся из-за красного шелка. - Смотри еще. Я так люблю, когда ты на меня смотришь… От алкоголя по женской шее пошли пятна, рыжие волосы завились от жара и влаги, и Асами походила скорее на суккуба, чем на женщину со всей своей томной пластикой и умением выгнуться. Лишь несколько секунд Итачи испытывал отвращение (слишком уж он ненавидел пьяниц), которое быстро сменилось желанием придушить ее собственными волосами, запрокинуть девичью голову и содрать шелк с полуобнаженной груди прямо здесь, за хлипкой просвечивающей ширмой. В этом было трудно признаться, но пьяная Асами даже пахла слаще. Ее влажные губы налились краской, распахнулись, оголив нежные белые зубы – при виде ее лица Итачи бросало в дрожь и он чувствовал странное беспокойство, - этой женщине удавалось воззвать его к пороку, опустить на дно, которого он никогда не знал. Желание перечеркивало всю его отстраненность и холодность, чопорную надменность, породу и правильность, искривляло насмешку, с которой он смотрел на людей, неспособных себе воспротивиться – потому что теперь не мог и сам. Потому что хотел, по-настоящему хотел и смазано шарил руками по чужому телу, рычал и изгибался в незнакомом ему нетерпении, бурно кончал, заставлял ее смотреть в глаза, а потом долго не мог прийти в себя и впервые себя ненавидел. Асами снова обернулась на певицу – у Кимура чертовски красивый, чуть вздернутый нос, россыпь веснушек и маленькие кукольные губы. Как же она хороша. Каким же удовольствием было разглядывать ее, юную и испорченную, невинную и мудрую, пылкую и беззащитную. Когда Асами снова посмотрела на него, музыка взметнулась вверх, маракасы зашипели – все будто бы превратилось в ломоту и хаос. Красные вспышки зачастили, закружили по тесному помещению, маяча на их лицах и Итачи показалось, что это он пил весь вечер, резко вскидывая руку, когда ножка бокала билась о стол. Учиха почувствовал возбуждение любовницы каждой своей клеткой. В темноте и жа́ре ее глаза горели еще ярче - огнем и медом. Их взгляды остановились на несколько долгих секунд, ощупывая друг друга, пока девушка резко не сорвалась с места. Кимура толкнула его бедром, призывая сдвинуться, перекинула свою ногу через его, поставила колено вплотную к мужскому паху и скинула бретельки платья. - Оближи… Его губы припали к напряженным соскам быстрее, чем он успел осознать сказанное. Итачи втягивал их в себя, лизал размашисто, оставляя влажные дорожки на белой коже, прижимал Асами к груди, собирая капельки пота с ее шеи. - Подожди, - она рвано дышала и пыталась быть тихой, пока за узкой ширмой играли и пели. Девушка наткнулась спиной на столик и стекло звонко вздрогнуло. Оседлавшая ногу Итачи, растрепанная, с голой раскрасневшейся грудью… - Подожди, - еще раз повторила она. – Стой… Не могу. Асами скользнула рукой под юбку, резко стянула тонкую полоску трусиков до середины бедра. - Спусти штаны, - она прошептала эти слова в нахмуренный лоб. И Итачи повиновался. Борясь с пропитанными потом брюками он смотрел, как Асами распахивает рот в такт дыхания и сминает собственную грудь. - Спусти… Еще ниже. Итачи стянул брюки до колена. Рука девушку остановила его, когда он прикоснулся к резинке своих трусов. - Нет, - пот бежал по ее груди, музыка гремела… Асами обхватила голое бедро любовника ногами, быстро двинула тазом и замерла. «Было бы хорошо, если бы она меня сейчас видела. Она бы убедилась, что мы одной крови.» Девушка терлась о ногу Итачи и запрокидывала голову, впиваясь пальцами в его плечи. - Смотри на меня… Смотри. Асами хотела, чтобы он видел ее мышцы, содрогающиеся в такт резким движениям, сжавшиеся пальцы ног, с которых она сбросила туфли, жилку на шее, красные щеки и спутанные кудри. Она нащупала его член сквозь черную ткань, сильно сжала, чувствуя чужое возбуждение. - Смотри… Платье собралось на талии, бретельки свисали с локтей. - Смотри, смотри… Красивый юный бог ловил ее дыхание дрожащими губами, смотрел горячо, через пелену, застелившую черные глаза, и в них уже не было места холоду. Асами пачкала смазкой его бедро, двигалась все быстрей и размашистей и была готова поклясться, что ничто не способно испугать Итачи сильнее, чем зеркало, в которое бы он посмотрел прямо сейчас. Асами торжествовала. Асами властвовала. Она была на своем месте – неотразимая и обольстительная… За ширмой гремели стаканы и слышались шаги. Ей это нравилось. Нравилось чувствовать, что в любой момент к ним может наведаться официант и ничего не произойдет, они не остановятся, только на плитке в кухне расползется уродливое алое пятно, а они уйдут незапятнанными. Итачи сжимал любовницу до синяков, притягивал к себе и обводил языком губы. А она пела за ширмой, отделявшей их от зала. Асами легла лопатками на стол и потянулась к бокалу, свалив на пол приборы. Выгнулась медленно, позвонок за позвонком, позволяя любовнику сжать тонкое горло. Вино полилось с уголков ее губ и она тут же поцеловала Итачи, выталкивая в чужой рот красное сухое. Он напрягся лишь на секунду, попытался отстраниться, но тут же сжал женскую талию, оставляя на ней красные следы. Итачи никогда не думал, что впервые попробует алкоголь именно так. Язык защипало и Асами, будто зная, принялась собирать с него остатки вина. - Хватит, - чувство того, что вот-вот придется кончить себе в трусы, отрезвило. – Прекрати. - Еще немного, - Кимура ускорила рваный темп, двигая бедрами до крепкой судороги. Пот застелил веки, она зажмурилась и зашептала. – Еще, еще… - Черт возьми, - за несколько минут Итачи вычеркнул несколько пунктов из списка собственных запретов. Асами припала к его лбу своим, слизнула соленый пот с чужой щеки и сжала черные волосы у корней. Ее шепот обжег ухо: - Я хочу облизать тебя всего… Ты такой… вкусный. Итачи зло выдохнул, подкинул Кимура вверх, резко стянул с себя белье и прижал девушку к себе. - Стой, стой… Он взял ее под колени, дернул на себя и женский вскрик слился с нотой, которую певица держала долго и высоко. Оглушительная музыка набирала обороты, гремела и дребезжала, все вокруг стало шумом, суетой, грязью. Итачи зажмурился и его рот беззвучно распахнулся. Хотелось опрокинуть на стол эту сучку, смотреть, как от каждого толчка вздрагивает упругая грудь, сжимать ее тело до хруста, пока она не закричит и трахать, трахать, трахать ее, пока с раскрасневшихся губ не исчезнет эта самодовольная ухмылка - свидетельство его покоренности. Что ты со мной сделала? Учиха вскидывал таз и зажимал рот Асами, чувствуя, как та дрожит. Ей уже не до веселья и самолюбования, ей больно и хорошо, потому что Итачи не церемонится, делает приятно себе, а она терпит и вздрагивает, когда он натыкается на чувствительную точку. Кимура хмурится, пачкает слюной мужскую ладонь и мечтает быть еще ближе к нему, втереться в его плоть собственной кожей, срастись костями. Ты все еще слишком далеко. Итачи толкается сильно, вжимается лицом в ее мокрую шею и от оргазма перед глазами разлетаются мушки. Волна слабости разливается по телу и он откидывает голову на спинку узкого дивана, разглядывает россыпь огоньков на потолке. Она снова это сделала. Как же опрометчиво. Как стыдно. Асами натянула на плечи бретельки платья и сидела неподвижно, пока член внутри нее не обмяк. Ее взгляд застыл на запрокинутом подбородке любовника, и она подумала о том, что не существует ракурса, в котором Итачи был бы не красив. Музыка стихла, гитарист фальшиво мазнул по струнам и голоса в зале наконец-то обрели силу, зазвучали совсем близко, в шаге от хлипкой ширмы. Кимура приподнялась, пересела на край мужских колен, опустила глаза. Скользнула рукой меж ног и слизала с пальца терпкую сперму. Итачи отследил это движение и брезгливо сощурился. - Говорю же, - уставшая, разгоряченная, грязная, она все еще усмехалась. – Ты очень вкусный. Асами лизнула его губы, а потом припала к ним, целуя медленно и расхлябанно. Шаги послышались совсем близко и Итачи резко скинул девушку с себя, рывком натягивая штаны. Едва он успел набросить на Кимура черно-красный плащ, как из-за ширмы показалось лицо официанта. - Желаете заказать что-то еще? - Мне текилы, - Асами полулежала на бархатном диванчике, разморенная и взлохмаченная. Ее босые ноги торчали из-под плаща. Девушка бросила на Итачи лукавый взгляд. – И принесите вина моему мужчине. Гастролирующая певица покидала душный бар с насмешливой улыбкой. Не так часто ей удавалось увидеть в чужих глазах собственную тень.