Лёжа в кровати

Жара расползалась по городским изломам, впервые за последние недели две, а то и три, температура поднялась до плюс тридцати градусов по Цельсию. Погода установилась безветренная и Александра пряталась от удушающей духоты за тяжёлыми шторами в своей комнате, где даже сейчас стояла лёгкая прохлада. Развалившись на кровати, она непрестанно ворочалась, пытаясь улечься поудобнее. Мечтам о паре часов послеполуденного сна пришлось рассеяться, столкнувшись с погодной аномалией. Завтра девушке следовало лететь в Черногорию как независимому журналисту: в Мойковаце должна была пройти конференция под эгидой проекта Montelibero, посвящённая инвестициям, кооперации и будущему либертарианских идей. По всему миру постепенно поднимались ростки нового автономизма: чартерные города, общины, систейдинг — и эта тенденция казалась впечатляющей, почти утопической, но от того ещё более притягательной. Тянущая боль где-то в груди добавляла красок в момент, пробудив забывшееся желание купить новое бра. Когда в прошлый раз стояла такая же жара, причём долгие полторы дюжины дней, Александра обещала себе начать бегать, благо парк находился в паре минут неспешной ходьбы, да и бегуны давно облюбовали его: только присоединяйся. В тот раз она себя обманула, с головой погрузившись в чтение и сериалы, попутно заливая в себя литры чёрного чая — когда-нибудь желудок поблагодарит её за это, но пока ещё в запасе было достаточно времени. И вот теперь наказана новой жарой и даже обещание прогноза погоды о завтрашней прохладе и дожде не могли успокоить нервы девушки. Почему-то вспомнилась ей старая сцена. Старая, хотя прошло всего года два, бывали разрывы между эпохами в жизни и подлиннее. И всё же это воспоминание казалось ей пришедшим почти что из другой жизни, что-то в нём было, какой-то привкус, окутывающий всё сепией. Это было в том самом парке неподалёку. Он, как и целый ряд других, нёс на себе специфический советский отпечаток: сцену на пятачке из каменных блоков или плит. Здесь она пустовала, кажется, всё то время, что Саша росла. Сцена обрастала увечьями, надписями на стенах, которые иногда белили служащие. Той давней осенью, девушка пошла в дождь через парк, не задумавшись о том, что размокшая, разъезжающаяся в стороны грязь и лужи сделают с её кроссовками. По зонту нещадно били капли, разве что ветер не сильно беспокоил, ибо дорожки почти постоянно были зажаты деревьями или оградой со всех сторон. Потоптавшись по траве, утопающей в грязи, бедолага выбралась на этот плиточный пятачок и даже сквозь ревущую стену ливня увидела фигуру, одиноко сидящую в глубине сцены, на одном из верхних рядов сидений. Александре не было дано знать, что парень тогда, в свою очередь, тоже предавался воспоминаниям. Он вспоминал старую встречу здесь же, на этом бетонном пятачке, ещё в школьные времена, когда август утекал последними днями, с девушкой, в которую был влюблён и был уверен, что эта любовь первая и последняя. К моменту, когда произошёл обмен одними лишь взглядами в ненастный день, оба уже знали, что любовь слишком текуча и возгорается порой от сущих мелочей. Через пару после конца конференции в том же городке должен был пройти небольшой фестиваль балканского авторского кино — стоило ли оставаться на задворках мира ради этого? Даже покидая Питер, девушка ощущала себя не в своей тарелке — её откровенно пугали идейные путешественники и номады — корни для неё значили слишком много. Хотя не один десяток раз ей приходилось собираться в поездки по Россию, приносившие ей немало приятного. Стоя на вершине какого-нибудь холма или уступа, она ощущала как погружается всё глубже в тело своей родины, будто тонет в озере, и вокруг смыкается жизнь. Почти всё одеяло девушка уже подмяла под себя, подложив под хребет. Левая рука свисала с софы, почти касаясь пола, а ноги сами согнулись в коленях. Только в такой диковинной позе и удавалось лежать на спине без всякого дискомфорта, в основном связанного с хвостом. Мощный ящерный хвост становился видимо ровно в зоне копчика, хотя, в действительности, увидеть характерные изменения позвоночника можно было и выше. Александра, по правде сказать, всегда гордилась им, втайне презирая змеиные тонкие недоразумения или химерические сегментарные плети. Когда жара спадёт, она собиралась дособрать сумку и, пожалуй, выбежать в магазин, дабы докупить шоколада и сока. В последнее время не часто ей приходилось слушать музыку, но сейчас ответ сам собой пришёл в голову. Конечно, она, наконец, послушает оба альбома Le Grand Sbam и ещё пару релизов, до которых давно не доходили руки. День цойля. Думается, с учётом всех стандартных проволочек, связанных с аэропортами, времени хватит с лихвой.