Законы, правила, браслеты, купола

На отшибе Полиса не было этих ярких, назойливых светодиодных огней – и прямо в лицо бил ярко-алый, грозовой летний закат. Где-то там, за спиной, город медленно возвращался к привычной жизни. Уже не валялись на дорогах осколки битых стёкол, витрины одна за другой снова загорались призывным свечением. Барду сейчас было плевать на Полис, да и на закат, в общем, тоже. - И всё-таки, должен признать, старина, - сделав еще один глоток, сказал он. – Этот затянувшийся спор я проиграл. Глупо будет после всего случившегося пытаться убедить тебя в обратном… - К чёрту спор, - Тесей тоже отхлебнул – совсем немного. – Сейчас дело вообще в другом. Понимаешь, мне кажется – всё, что мы так долго строили, чему отдали самих себя, - на грани разрушения. - Купол восстановили, - заметил Бард. – Браслеты, полагаю, теперь еще усовершенствуют, верно? - Слышу сарказм в твоих словах. Впрочем, ладно. Да, в этот раз всё починили. Но вот надолго ли? Самое грустное, друг, что ты, похоже, был прав в одном – от человеческой природы никакие браслеты не спасут. - А что если, - Бард неожиданно переменил позу. – Новая катастрофа – это не плохо? Тесей недоумённо посмотрел на друга. - Не пойми неправильно. Понимаешь… тот, кто всё это устроил, он ведь вырос на моих глазах. Как, впрочем, и все они, - Бард неопределенно махнул рукой. – Я слышал его слова, эти его Волки… И часто потом думал о движении Истории. А она – странная штука. Мы почти никогда не говорили о той жизни… А я ведь помню. Последние годы перед войной были невероятно благополучными. Сама жизнь застыла, застыла в сытом потреблении. Политики называли это «концом истории» и говорили о нём так, будто это величайшее благо. А потом рухнуло небо. И обрушили его те, кто вырос в этом благоденствии. Они не были закованы в браслеты, но всё-таки не могли творить по-настоящему. Потому что всё, что они только могли вообразить, было уже создано. Им оставалось только разрушать. И мне кажется, так было всегда. Из Хаоса рождались великие, прекрасные системы – которые, достигнув расцвета, медленно покрывались бюрократической пылью и наконец падали, вновь погружая всё в Хаос. Бард говорил будто сам с собой. Ему уже было всё равно, слушает ли Тесей, он не слышал, прерывает ли друг его речь… Кажется, напади сейчас гигантские муравьи – он бы и то не заметил. При мысли о гигантских муравьях на душе потеплело. Нахлынули приятные воспоминания… - Знаешь, при нынешней медицине нам с тобой еще жить и жить. Но всё-таки, - на мгновение Бард замолчал. - мы конечны. И когда этот мир останется им, он непременно рухнет. Снова будет огонь и смерть, и опять немногие выжившие уйдут строить свой Полис… - Который, - потрясённо закончил Тесей. – Неизбежно рухнет вновь… Они молчали. - Значит, всё было зря? – спросил наконец Правитель. – Все наши надежды, труды… - Почему же – зря? Разве не прекрасно это было – собственными руками творить новый мир? Мечтать, верить… и видеть, как мечты овеществляются. Разве ты не пожелал бы такой же судьбы тем, кто придёт после нас? - Но почему обязательно перед этим надо устраивать… - Потому что нет еще иного способа. Может быть, - Бард улыбнулся. – Икар найдёт? Да и потом, ведь не с нуля же мы всякий раз начинаем. С каждым таким витком человечество шагает чуть вперёд. А то, что нельзя создать новое, не разрушив прежде старого, - так законы Истории, увы, придумываем не мы с тобой… Они сидели на отшибе Полиса, как тридцать лет назад, и прямо в лицо им бил грозовой закат короткой летней ночи – закат, что всего через пару часов обернётся рассветом.