Совсем не страшно

      На самом деле Такемичи думал, что знает, что такое боль. Но еще, ни разу, не один удар, не заставлял его так страдать, как чужие слова, что были острее ножа. У него была Хина, что вдохнула бы в него жизнь. Ведь из раза в раз рисковать собой ради нее не было чем-то не правильным, но он, черт возьми, идет ко дну из-за парня с самой печальной улыбкой. Он всплывет, он выживет, если просто не пойдет. Если просто не пойдет…       Он смотрел, как Такемичи истекал кровью. Сам был причиной. И впору бы начать задыхаться стоя на коленях дрожа всем телом. Через боль и агонию спасать дурака, на которого Ханагаки променял тихую и мирную жизнь с Хинатой, которая больше не вызывает прежних чувств и эмоций. Сплошное выгорание. И только Манджиро чертовая причина того, что Такемичи боится умереть и не спасти. Проклятые губы Сано, не забыть, не спастись и точно не обойтись без них. И пусть он уничтожит это тело, пусть оно откажет, пусть раны от пуль говорят о скорой кончине, Ханагаки кинется спасать его бесконечное количество раз. Пусть эти ноги не держат, он будет отчаянно молить Майки попросить спасти и спасет.       Отвратительно чувствовать себя мотыльком, который летит на огонь. Майки, проклятая мания. И Такемичи не чувствует боли. Только мерзкий трепет. Осознание, что сердце Майки жестокое из-за нанесенных душевных ран приходит поздно или оно вообще не приходит? Ханагаки просто глупец, который пожинает плоды собственной глупости. Точно обезумел и осознает это слишком поздно, оставшись один на один с собой. Надо было убить Манджиро, чтобы не мучиться, не ощущать себя так мерзко от некой зависимости. Но губы его были такими пьянящими, что собственное сумасшествие не кажется Ханагаки чем-то отвратительным.       Физическая боль теперь нужна юноше, чтобы ощутить себя живым. Умереть совсем не страшно. Страшно не спасти Сано Манджиро. Обессилить себя мыслью о том, что ты, Такемичи Ханагаки, никогда спасешь его, что ничтожно слаб. И жизнь твоя — на самом деле бесконечная череда бездарных издевательств кого-то свыше. Такемичи — чертов мазохист, которому явно покайфу ломать себя. Его всегда будет тянуть к бесам Манджиро. Это выбранная им судьба.       Ханагаки смеется надрывно, до хрипоты и севшего голоса, Манджиро обнимает его крепко — крепко, ему страшно. Самому быть безумцем не так страшно как видеть пустоту небесных глаз. Им уготована после дорога в Ад. Будет уже не страшно, немного обидно за Такемичи, но любыми добрыми намерениями услана дорога в преисподнею.       Растерянный Такемичи молчит. В руке у него холодная сталь. Мысли не задерживаются надолго. Тьма накатывает. Накрывает волнами. Любить кого-то пустого трудно, если ты, конечно, не такой же. У Майки губы обветренные. Возможно самую малость. Запоздало приходит осознание, что это не то спасение, которое он хотел ему, но проследовать за ним в Ад совсем не плохо. У Манджиро хриплый смех, у Такемичи слезы по щекам бегут не переставая. Между ними безумная любовь. Сано стоит на краю, как и тогда, и цель у него все та же. Обрести свободу. Странное и завораживающее чувство будоражит душу. Ханагаки кажется, что сегодня день лучше чем, если бы он шел под венец с Хиной. Все так, как и должно быть. Они обойдутся без признаний, любовь их обоюдна, истерзана, не будет признана другими. Такемичи кидается в объятия Сано и, закрыв глаза, они теряют устойчивую опору под ногами. Рухнуть в пропасть — так легко. Сцепив руки им одна дорога. И это совсем не страшно.