Дубль два

***

- Что мне сделать, чтобы вы полюбили меня? — говорила прекрасная девушка, с золотыми волосами и топазовыми глазами, которые были будто не от мира сего. Но эти глаза отличались от глаз его дочери. Атанасии Де Элджео Обелии. Единственной дочери его — Императора, Клода Де Эльджео Обелии. — Начать походить на Дженнет? - тем временем продолжила Атанасия. Клод не понимает, что несет его дочь. Он не знает с кем она себя так отчаянно сравнивает. Её слёзы скатывались по неестественно бледному лицу. Сердце Клода сжалось от вида покрасневших, опухших топазов. - Если у меня получится, будете ли вы звать меня по имени также нежно, как её? Взглянете ли вы на меня с теплотой? Обнимите? Не оттолкнете ли больше? Клод стоял неподвижно. Он не понимал, что происходит. Его золотые волосы, такие же как и у неё, сияли от света десятков падающих люстр, словно топленое золото. Глядя на его безразличное лицо, никто не смог бы понять, в какой смятении был Император. Почему его дочь, его единственное солнце во мраке, плачет? Валяется у него в ногах, прижимаясь к идеально отглаженной ткани штанины, боясь быть отвергнутой, и едва заметно дрожа? Он помнил, как Феликс ворвался в его кабинет с перекошенным тревогой лицом. От одного взгляда на "Кровавого Рыцаря" было понятно, что с Атанасией что-то случилось. Когда Клод сорвался с места, мчась к своей дочери, он готов был поклясться, что такой тревоги никогда не испытывал. В тот момент, он не мог унять дрожь, а диалоги прокручивались в его голове, от переживаний не давая выдохнуть. - Ваше величество! Принцесса! - Произошел всплеск маны! - Маг покинул дворец и в настоящее время отсутствует!.. Он в панике мчится в поток маны, окруживший его дочь. Феликс пытался остановить его от необдуманных решений. - Ваше величество! Нельзя! - Пусти! — в отчаянии кричал Клод. - Ваше величество! Если при таком масштабе вас случайно заденет, вы умрете! Не идите! Но Клод лишь с силой сжал рот до скрежета зубов. Волны, которые исходили от урагана маны, оставляли на его лице порезы, предупреждая об опасности. Его кровь смешалась с потоком маны, кружа вместе с ней. Неожиданно в его голове предстал вид Дианы, которая обрамляла руками живот с нежностью смотря на него. "Это наш ребенок..., поэтому я хочу её защитить, даже если при этом пострадаю." Решившись тогда, Клод отдернул руку из хватки Феликса и шагнул в сердце чистой энергии. Он решил вытащить её из лап Смерти. Она — все для него. Она— его. Атанасия принадлежит только ему, и он не собирался отдавать её этому мерзкому богу, ведь никто не смеет даже приближаться к его любимой дочери. Клод не понимал, как оказался здесь. Как его недавно умирающая дочь оказалась здоровой, а он не был разорван потоком неистовой силы? Клод растерянно задумался. Почему его дочь не улыбается яркой, счастливой улыбкой? Он вновь кинул на нее взгляд. Её одежда... От обстановки, и одежды, в которой он был одет, Император понимал, что он на балу. Так почему же она одета в эти лохмотья? Куда только смотрит Лилиан Йорк!? Почему она такая исхудавшая и бледная? Где эти пухленькие щечки? Где её лучезарная улыбка? И где, черт возьми, её сияющие топазовые глаза!? Почему они будто покрыты теневой завесой? Так много вопросов. Вот бы кто-нибудь ответил на них. Гнев захлестнул его с головой. Появилась морщинка между переносицей, а жилки разбухли от злости. До сих пор плачущая девушка, почувствовав его напряжение, оторвалась от разглядывания его сапог. Увидев его гнев в глазах, она испуганно вскрикнула, боясь гнева отца. Атанасия соскочила с колен, и сделала низкий поклон. Низкий настолько, насколько она могла. Тогда-то Клод и пришел в себя, понимая, что напугал свою дочь. Он подошел к ней на шаг и заметил, как Атанасия дрогнула. Но так и не разогнулась. Император вспомнил, как Феликс показывал, что он не опасен, и встал перед дочерью на одно колено. Она еще раз вздрогнула, и взглянула на него из под челки и длинных ресниц. - Что ты делаешь? С тобой все в порядке? Не бойся меня. — успокаивающе молвил Клод. И только глаза выдавали его беспокойство на счет дочери. Атанасия впала в ступор. Ведь с момента их знакомства отец относился к ней с пренебрежением и говорил ей ужасные вещи, считая всего навсего ошибкой. А сейчас сидит перед ней на одном колене, с беспокойством в глазах, смотря на нее. Она нерешительно разогнулась. И только когда его дочь встала, он смог увидеть всю ее красоту. И понять, что Атанасия выглядела более взрослой. Полной копией Дианы. Но... такой худой и непримечательной. - Ты — моя наследница, Атанасия де Эльджео Обелия, моя, Императора, дочь. И никто, не смеет ставить тебя не то, что на колени, но и кланяться так низко. Понимаешь? - А сам стоит на коленях, пытаясь доказать обратное. Её топазы, обрамленные золотыми ресницами, широко распахнулись. Слезы все еще лились. Но всего через миг слезы прекратили лить, а топазы загорелись словно драгоценные камни от осознания того, что сказал ей отец. - Ты меня поняла? — снова вымолвил Император, и ожидающе посмотрел на принцессу. Атанасия проморгалась и запнувшись вымолвила: - Да, оте... — хотела было сказать Атанасия, но вспомнила, что ему не нравилось когда она к нему так обращалась. — Я поняла, Ваше Величество. Клод нахмурился, но промолчал. - Молодец. — продолжил её отец, и Атанасия не сдержала румянец от первой в её жизни похвалы отца. — А теперь иди к себе, ты должна отдохнуть. - Долгих лет жизни и процветания Обелийской Империи. — сделав идеальный реверанс, произнесла Атанасия. Клод смотрел в спину драгоценной дочери, не желая отрывать взгляд от ее прямой спины и идеальной походки. Она напоминала Императору куклу. В её идеальных движениях не было души, лишь отточенные до совершенства движения. Они одновременно привлекали, но и отталкивали, так как его дочь не была столь безупречна в этикете. Атанасия повернула голову в сторону отца, все еще шагая в сторону выхода. И когда она заметила, что отец стоит на месте и смотрит на неё, её сердце пропустило удар. Она раскраснелась ещё больше от такого большого внимания со стороны отца, и повернув голову обратно, ускорилась. Клод усмехнулся, и когда Атанасия скрылась, развернулся, чтобы уйти. Внезапный гул в ушах не дал ему здраво мыслить. Император вздрогнул от ощущений, нахлынувших с внезапной болью. Приложив руку к голове, он на ватных ногах прошел к колонне и прижался к ней боком. Картинки начали поскальзываться в голове. - Что мне сделать, чтобы вы полюбили меня?... Тот же разговор, но что-то не так. Он. Клод видел своего двойника, но он не мог признать в этом человеке себя. Безразличие за отчаянными муками его единственной дочери. "Что здесь происходит? Я не помню этого..." Он не мог смотреть за муками дочери еще раз. Она была в той же одежде, что и недавно. Эта одежда... Атанасия была не похожа на принцессу этой Империи, скорее уж на аристократку из малоизвестного рода. - Я скорее умру, чем подобное случится. - Собственный голос этого... двойника прозвучал столь отрезвляюще, будто его окунули в холодную воду. - За что? — обреченно прозвучал тоненький голос Атанасии. Клод осталбенел, наблюдая за этим... обсурдом. — Я ведь тоже ваша дочь. Я была с вами намного дольше Дженнет. Опять это имя. Кто эта чертовка! Кто заставил его дочь так унижаться! Он с надеждой посмотрел на своего двойника, ожидая от него хоть каких-то ободряющих слов в сторону Атанасии. Но его остановил взгляд, которым он одарил его дочь. Безразличный, втаптывающий в грязь, пропитанный неприязнью. - Дура. — с презрением сказал двойник. — Я никогда не считал тебя своей дочерью. Клод резко обернулся к дочери, следя за её реакцией, которая не заставила себя ждать. Её лицо исказилось отчаянием, а слезы не прекращали лить. Клод почувствовал тупую боль в груди, когда увидел как Атанасия отпустила штанину отца, и склонила голову, пряча своё лицо в водападе золотых волос. Его двойник развернулся и двинулся в сторону выхода. - Стой! — отчаянно кричал Клод в сторону своего двойника, но тот не слыша его продолжил свой путь. — Ты слышишь меня!? Да постой ты! Не оставляй её одну! Но дверь громко хлопнула, оставляя его вместе с девочкой, израненной в самое сердце. А Клод чувствовал, как его прежний мир рушится. Развернувшись, он сорвался в сторону дочери, но помехи усиливались, и перед тем как отключится, Клод увидел только протянутую им руку в сторону своей любимицы. И отчаянный, окликнувший его голос в голове: - Ваше Величество!?