Зеркало нашептало

Шузен Акуа привыкла делать всё на бегу, потому что времени у нее – меньше, чем на одну жизнь. Детство закончилось рано, много раньше, чем она ожидала – вместе с жизнью её младшей сестры. Ни за что на свете она не расскажет правды об этом дне… по крайней мере, всей. К чему её новой семье знать о том, как ломались кости Жасмин, как она кричала, захлёбываясь своей кровью, как рыдала и севшим голосом из последних сил звала сестру?... Люди боятся всех, кто отличается от них, и потому юного вампира убивали долго и мучительно. Она всё помнит. Когда-то давно, половину вечности назад, Акуа пообещала сестре, что придёт к ней на помощь, что бы ни случилось – и обещания сдержать не смогла. Их связь была крепче, чем могла бы быть у родных сестёр; они привыкли делить всё, и разделили — беспощадную боль и едкий, почти животный страх. Над истерзанным телом своей сестры Акуа, разбивая руки, клялась уничтожить мир людей — за то, что Жасмин больше нет, за то, что она узнала такую жестокую боль, за то, что однажды вампир оказался слабее людей – и продолжает быть. Вот только с тех пор времени у нее не осталось, ни минуты лишней, чтобы остановиться и хотя бы отдышаться. А потом из жизни Черной Дьяволицы и старшего офицера Фейри Тейл раз и навсегда исчезли дом и многие вещи, связанные с ним. Стрелка сползает к 12. Акуа по привычке смотрит в иллюминатор дирижабля, небрежным жестом поправляет выбившуюся прядь и отворачивается. Её ждет встреча с любимой сестрой. Многие считают, что внутри она осталась ребенком, всё той же слабой десятилетней девочкой, которая до сих пор не знает, что такое жизнь настоящая, что… Как бы не так. Акуа Шузен прекрасно понимает, что можно делать, а чего нельзя – и запреты не останавливают её никогда. Чужие жизни – не более чем фигуры на шахматном поле, и если так, то разве стоит плакать о том, что чужой король остался без головы? «Со мной никогда не случится того же». Все вокруг неё – лишь пешки. Но Мока – иное дело. Старшая дочь семьи Шузен боится представить, что станется с ней, если Мока предаст её или исчезнет вовсе. Акуа не хочет терять младшую сестру еще раз: Ура удивительно похожа на Жасмин, но… Но как бы они ни были похожи, это уже не сделает мертвую девочку счастливой. Как бы ни тщилась Акуа удержать Моку рядом – все напрасно, потому что Мока никогда не простит свою старшую сестру. И никогда не поверит, что человека ближе и роднее, чем она, у Акуа нет. Моке ни к чему чужая ложь. А внучка Алукарда всё так же будет разрываться пополам между страхом потерять родную душу и желанием завладеть кровью шинсо. И снова она окажется слабой. Давным-давно, освоив Джиген-тоу, Акуа научилась решать проблемы раз и навсегда – зачем пытаться распутать узел, если можно разрубить его? Вот только сначала Лунный клинок, пересекающий измерения, отсёк небо над ее головой. Если ты напал на врага – рано или поздно он отомстит тебе – и Акуа за смерть своей сестры, за равнодушие другой выстилает свой путь сотнями чужих жизней, не вспоминая, что кровавый шлейф тянется за ней много лет – и будет. И она вечно будет одна. В непробиваемом стекле лицо отражается в таком чётком монохроме, что кажется рисунком. При повороте головы алые глаза вспыхивают на миг, алчно и голодно, и сквозит в них та самая жажда силы. Что ты выберешь?... Лицо, руки прорастают причудливым узором крови Алукарда, и Акуа невольно отводит взгляд. Стекло удивительно честно с ней.