Вынужденное жертвоприношение

Сплошные, тёмные грозовые тучи, навивающие, на первый взгляд, совершенно необоснованное чувство тревоги и страха. Они нависли над Мондштатом ещё дюжину дней назад, и никому за столь продолжительный отрезок времени не удалось их разогнать; ни рыцарям Ордо Фавониус, ни путешественникам вроде Итэра. Пускай многие из них усердно пытались сделать хотя бы что-то стоящее, однако всё бестолку. Людям, ответственным за безопасность граждан Мондштата, не хватало то ли сил, да опыта, то ли мозгов и лишних рук, для выполнения столь простой, казалось бы, задачи. За пару дней бездействия управляющей силы города, простые белые облака успели сгруппироваться в столь необъятный чёрный ворох, что порой, как взглянешь на некогда голубое, и вполне чистое небо, становилось жутко лишь от одной мысли о том, что эта дрянь поглотила всё пространство над городом, и вскоре может с лёгкостью обрушиться на него же, оборвав жизни не только дорогих тебе людей, но и твою собственную, вместе с другими невинными десятками, а то и сотнями жизней. А жители тем временем старались лишний раз не покидать свои дома, выходя лишь за покупкой продовольствия, да вот только даже найти, о покупке и речи не шло, столь необходимый товар составляло огромную проблему — продавцы продовольственных лавок, как и все остальные, попрятались у себя в домах-крепостях. Пища теперь была дефицитом: даже самые обычные грибы стали доступны лишь им самим и их семьям, впрочем, с этой проблемой управляющий состав города справился довольно быстро: магистр Джинн распорядилась разделить все доступные запасы продовольствия, и раздать по-немногу каждому нуждающемуся. Конечно, появились и люди, жадные до нельзя, но как бы нечестные граждане не пробовали хитрить, пытаясь взять больше чем им требуется, все попытки с самого начала было обречены на провал благодаря бдительной слежке рыцарей. Слава Барбатосу, хоть на это они годились. В связи с такой напастью даже вечно весёлый капитан Ордо Фавониус, Кэйа Альберих, что вечно шутит шутки и озаряет всех вокруг своей лучезарной улыбкой, сбавил обороты, став проводить больше времени в здании штаба Ордо Фавониус, подумывая над планом действий по решению насущной проблемы, позабыв даже про излюбленную им выпивку и прогулки по некогда оживлённым улочкам города свободы. Зачастую его можно было застать в одном из углов личного кабинета, с задумчивым выражением лица. Он скрещивал на груди руки, время от времени поглядывая в окно, открывавшее вид на реку и, если выражаться мягко, непривычную, отчасти неблагоприятную погоду для тех, кто привык к тёплым лучам игривого солнца. Тем не менее, каждый раз, как кто-либо был волен явиться к нему, тот натягивал свою непринужденную улыбочку, от которой так и веяло беззаботностью и надеждой на нечто, что приведёт дела в городке в порядок. — Ну что, — в который раз поинтересовалась Паймон, буквально влетевшая в кабинет капитана вместе с путешественником — вы уже придумали, как тучи разогнать? На улице так холодно стало! — девочка поморщилась и чуть вздрогнула, обвив собственные плечи руками. — Прямо как у вас в кабинете, Кэйа, — заметил Итэр, покрутив головой в поиске знакомого силуэта, найдя его у полок с книгами. — Ни единого лучика не видно! — уточнила Паймон. Альберих же, что стоял у шкафа с книгами облокотившись на него, в свой черёд лишь промолчал, подняв глаза на вошедших. Опустив руки, он подошёл к гостям и тихо вздохнув, ответил: — Обычное дело, — юноша натянул улыбку, надеясь придать ею хоть малейшее чувство спокойствия нежданным, но желанным в любое время гостям — у меня всегда так, разве не замечал? — не дожидаясь ответа, Кэйа пожал плечами, а вместе с тем то ли удивлённо, то ли разачарованно поднял брови. — А на счёт туч не переживайте, скоро мы всё решим, и вам двоим — Кэйа приблизился к путешественникам — даже ввязываться не придётся! — юноша усмехнулся, обвив руками шеи обоих искателей приключений. Однако, буквально через пару секунд, он, с довольным лицом, отступил назад, отпустив Итэра и его спутницу. Оба неловко переглянулись. — И что же вы собираетесь делать? — чуть потянув время поинтересовался Итэр. Ему не сильно верилось, что Кэйа один, не советуясь с остальными, нашёл решение проблемы и до сих пор не поделился им хотя бы с Джинн. К слову, Итэру было на что полагаться в своих опасениях: ко всем трём девушкам они с живой консервой уже успели заявиться, предлагая свою помощь, если она требуется, но те ответили, что пока ничего путного им в голову не пришло, однако библиотека активно исследуется в поиске исторических проводников, а также ознакомительных энциклопедий, на тему похожих природных явлений. — Увидишь, — умело, а также игриво, ушёл от ответа Кэйа, улыбнувшись Итэру в последний раз; после, тот отвернулся к окну — не торопи события. Путнику не оставалось ничего более, кроме как уйти, пожав плечами, вздохнув. Ситуация в городе продолжала набирать обороты, а решения проблемы всё ещё не было найдено. — Хей, — позвала парящая рядом Паймон путешественника, как только дверь за ними благополучно закрылась — так что задумал Кэйа? Паймон ничегошеньки не поняла! — в добавок к своему и без того выразительному тону, девочка широко раскрыла глаза, развела руками и помотала головой. — Ничего, — коротко ответил Итэр. — Думаю, он просто не хочет, чтобы мы переживали по этому поводу — Паймон многозначительно протянула первую букву алфавита, после замолкла.

***

Плохая погода становилась ещё более мерзкой, а тучи всё продолжали надвигаться на город, психологически давя на каждого жителя Мондшата одним лишь своим ежедневным присутствием, что уж говорить о ежечасном приросте в количестве. Рыцари Ордо Фавониус пытались успокоить жителей, утверждая, что проблема уже решается и им не стоит прятаться в погребах, но те всё продолжали твердить об одном — всё это — кара Архонтов, и каждому грешнику стоит покаяться в своих злодеяниях перед тем, как небо сравняется с землёй. Печальную ситуацию в городе также усугубляли недавние жуткие проишествия: несколько человек в разные дни, однако все в одно и то же время, вышли из своих домов, что служили многим укрытием от давящей атмосферы, и покинув территорию городских ворот, будто бы пребывая в трансе, вошли в реку. До утра ни один из них так и не вышел оттуда; как только одним из членов семьи было объявлено о пропаже, человека через пару-тройку часов находили в реке мёртвым. Их лица выглядели совершенно спокойными, лишь в глазах их отражался животный ужас, передающийся даже самым стойким рыцарям. На все расспросы о том, куда смотрели рыцари, видя, куда направляются жители, эти же самые рыцари предпочитали молчать, словно партизаны — краснея, они отнекивались: не говорить же, что тем до смерти страшно к ним подходить, что уж говорить о телесном контакте. Даже Джинн выведать ничего не удалось, хотя та и угрожала им всевозможными способами. Привлекать мастера Дилюка или Кэйю времени не было, а потому, дело было оставлено до поры до времени. А жители Мондштата винили во всех проблемах магистра Джинн и подчинённых ей рыцарей, однако служители церкви призывали всех усердно молиться Барбатосу чуть ли не ежечасно, моля о его прощении и спасении от страшной гибели. Люди слушали служителей, но разговоры не прекращались. Страдали и те и другие, в городе посесился хаос. Вскоре, даже многие стражники побросали свои посты, после случая, когда один из рыцарей, Лоуренс, покинул свой пост выронив своё оружие из рук, а после со всей уверенностью направившись к известной всем жителям Мондштата реке. Товарищи пытались остановить глупца словами, прикоснуться к нему было невысносимо жутко, но тот не реагировал на их крики. Он вошёл в реку как и все остальные жертвы, а рыцари не смели сунуться в воду вслед за ним — уж слишком боязно им было. Утром Свэн всё же решился достать его из воды, и конечно же он был мёртв как и остальные жертвы. Капитан Кэйа старался предотвратить массовое увольнение сотрудников, грозив, что коли те уволятся, работу в Ордо Фавониус им больше не сыскать, но мало кого это остановило. Жители бежали из города, и тогда Джинн закрыла ворота, а Лизе был отдан приказ создать электрический купол, дабы никому в голову не пришло даже пытаться сбежать. Всё-таки что бы стало с городом, что остался без своих жителей? Ситуация наколялась и никто более даже не мог предположить, как далеко всё может зайти.

***

— Слава Барбатосу, мистер Дилюк, — чуть ли не плакала от переизбытка эмоций Джинн — спасибо огромное за вашу помощь! Даже не знаю, что бы мы без вас делали. — Я тоже не знаю, — грубо и коротко, однако вполне справедливо ответил Дилюк, нахмурившись — и у меня также нет ни малейшего желания представлять — Дилюк съёжился: во всём Мондштате стоял лютый мороз, в домах температура также оставляла желать лучшего. Ветер жутко выл, чаще по вечерам, да так, что кости дрогли. Особенно эти изменения ощущали такие, как Рагнвидр — обладатели пиро стихии. Они привыкли к мягкому, тёплому климату, но никак ни к минус двадцати на градуснике. — Я останусь здесь на ночь, если не возражаете, — заявил мужчина, потирая руки друг о друга. — Возвращаться в винокурню нет никакого желания, к тому же, тратить лишнее время нам совершенно ни к чему. — Конечно, конечно, — тут же закивала головой магистр, соглашаясь с Дилюком. — Оставайтесь! Я провожу вас, — Джинн направилась к двери, как вдруг мужчина остановил её: — Не стоит — он открыл тяжёлую дверь и вышел, направившись в вечно пустующую комнату по уже знакомому ему маршруту. У мужчины было дурное предчувствие. Оно напрягало, мешая сосредоточится на плане действий, и вертелось в голове весь вечер, не давая покоя. С горем пополам мужчина всё же успокоил свой поток мыслей и лёг в постель. Он долго ворочался, не понимая, что же его гложет, однако часам к двенадцати заснул. Сон был беспокойным, снились чёртовы тучи, море с гигантскими волнами, высокий холм и что-то знакомое, родное, что Рагнвидр никак не мог разглядеть получше и определить. Он протягивал к силуэту руки, пытался бежать к нему, но всё в пустую — он продолжал отдаляться, с какой скоростью бы не бежал Дилюк. Вдруг силуэт обернулся, что-то сверкнуло на мгновение, и мужчина проснулся в холодном поту от удара молнии прямо под его окном. — «Что это, чёрт возьми, было?» — пока Дилюк одевался, в голове вертелась лишь одна эта мысль, затмевая собой все другие. Выйдя в коридор, Дилюк лишился и той навязчивой мысли, оставшись наедине с беспощадной, поглощающей всё вокруг темнотой, и необъяснимо липким чувством страха, тревоги и отчаяния. Что-то настойчиво тянуло его за собой наружу, долго сопротивляться он не стал, понимая, что сегодня ночью он вряд ли сможет уснуть.

***

Ледяной ветер пронизывал до самых костей, не оставляя надежды согреться даже хорошим алкоголем. Он больно бил по щекам, заставляя глаза слезиться, а тело невольно дрожать как последний жёлтый лист на старом трухлявом дереве. Синие пряди развивались на ветру, а их хозяин непоколебимо стоял на самой высокой точке на близлежащих лесах города свободы, Мондштата. Он стоял на холме возле моря, не имея в голове ни единой мысли; ни за, ни против. — Ты, — откуда-то сзади послышался хриплый, знакомый мужской голос — а ну возвращайся немедленно! Вот из-за кого не спится мне, а я-то голову ломаю, — Дилюк поднимался вверх по склону, ругаясь и иногда даже угрожая фигуре, что стояла у самого границы земли, которую нельзя было переступать. Конечно, если только у тебя отсутствует желание жить. — Я с тобой разговариваю! Кого ты пытаешься из себя строить?! — продолжал орать Дилюк, осознавая, что горло уже начинает конкретно болеть. Ещё парочка криков, и тот уже шепчет, к чертям сорвав голос: — Чёрт бы тебя побрал, Альберих... Виновник же не сдвинулся ни на миллиметр, продолжая стоять, словно столб, что давно забили в землю, да так хорошо, что никакой ветер и удар не страшен. Его глаза не отражали ничего, кроме отчаяния и ужаса, однако унять его было нельзя ни ему, ни кому бы то ни было ещё, — уже слишком поздно. Дилюк продолжал пытаться что-то кричать, но выходило из рук вон плохо. Наконец, он преодолел расстояние, что казалось столь огромным между собой и ненавистным им свободным братом. Он схватил негодника за плечи, грубо развернув того лицом к себе. Мало того, что по ощущениям его кода была сравнима с кожей мертвеца; чересчур уж холодная даже для него, так к тому же и тело было будто деревянным, да и рожа у него была такая, что даже повидавший многое на своём веку, Рагнвидр вздрогнул: широко раскрытые глаза с безумным взглядом, в которых отчётливо был виден трепет, беспокойство, отчаяние, но вместе с тем и смирение перед лицом старушки в чёрных, словно сама ночь, лохмотьях, знакомство с которой настигнет каждого. В противовес ко всему вышеперечисленному на лице красовалась умиротворённая, фирменная хитренькая улыбка во все тридцать два белоснежных зуба, удивлённо вскинутые густые, но тонкие брови. Дилюк ещё не осозновал всю трагичность ситуации. Он выпустил Кэйю из своих рук, чуть оттолкнув, о чём тут же пожалел: на небольших, но заметных каблуках на своей повседневной обуви, юноша развернулся лицом к пучине вод, сделал всего лишь шаг вперёд, и тут же ринулся вниз, в объятия безжалостных волн, что бились о скалы как в последний раз. Вокруг них кружились птицы, что то крича, и будто бы пытаясь перекричать друг друга всё повышали громкость. Совсем скоро от их ора стала болеть голова, к тому же, свист ветра всё не умолкал. Весь создаваемый шум заглушил всплеск воды, поглотившей тело безумца. Безжалостные, острые клинки потока воздуха беспощадно били по измёрзшим щекам, пока по тем неумолимо катились горячие слёзы, до боли обжигая её. Взгляд затуманился, всё вдруг потемнело, голова просто гудела, не давая сконцентрироваться ни на единой мысли. Дилюк, стараясь привести своё эмоцианальное состояние в норму, бил себя по щекам, твердя себе под нос лишь одно: — Это сон...Это всего лишь сон! Он схватился за голову, вырывая огнено-красные волосы из головы. С подбородка на земь капали бесчисленные слёзы, дыхание и вовсе сбилось к чертям. Только что Дилюк лишился пускай и не самого лучшего, но всё же родственника и он даже не попытался остановить его, лишь помог свести счёты с жизнью. Он закрыл лицо руками, он то и дело всхлипывал и проклинал сам себя, утверждая, что не сможет простить себе этого. Однако, даже при столь ужасных обстоятельствах ритуал должен быть исполнен, во что бы то ни стало.

***

Прошло около месяца с тех пор, и город Мондштат наконец был освобождён от напасти. Жители радовались, а рыцари, что уволились ранее по собственной трусости, пытались устроиться на работу вновь. О гибели Кэйи узнали все и многие скорбили, однако большинство скоро забыли о нём, до сих пор не веря, что небо над городом вновь стало голубым. Что касается мастера Дилюка, для него это стало огромной потерей, как в своё время ею стал покойный нынче отец. В кабинет Кэйи не не пускали никого с позволения Джинн, да и сам Рагнвидр в него не заходил, веря, что всё произошедшее — чёртов кошмар и не более, тем не менее, личные вещи, до сих пор покоящиеся в кабинете, вынести нужно было. Теперь там должен был засесть Итэр, заняв место покойного, и чужие вещи ему были совершенно ни к чему. Переступив через себя и порог кабинета, Дилюк всё же принялся разбирать весь хлам, оставшийся после брата, как вдруг, он обнаружил на столе записку, так и кричащую «прости меня!». Мужчина дрожащими руками взял клочок бумаги. Записка, написанная корявым почерком гласила: «Хе-е-й, мастер Дилюк! Я знаю, что ты читаешь этот клочок бумаги с моими последними, я полагаю, словами. Как там Мондштат? Всё должно быть в порядке, по крайней мере это я понял из книги, что лежит на третьей нижней левой полке. Она в тёмно синей обложке, не перепутай! Можешь прочесть, если хочешь, но советовать не стал бы — скука смертная! В общем, наверное я знатно напугал тебя той ночью, если ты вообще пришёл на холм. Все объяснения я предоставлю так: это мой долг, как рыцаря Ордо Фавониус, тем более капитана, поэтому прошу, пойми меня и прими наконец тот факт, что мы способны на большее, чем засидать в твоей таверне! » Читая записку Дилюк то и дело хмыкал, закатывал глаза и испытывал чувство, похожее на испанский стыд, однако дочитав, он положил записку на стол, и бережно достал ту самую книгу. Он вернулся к столу. Взглянув на записку ещё раз, он заметил пару деталей на ней: записка была чуть мятой, а в некоторых местах были видны пятна от капель, видимо, Кэйа плакал, пока писал это послание. Дилюк смял бумажку, выкинул её в дальний угол, и закрыл лицо руками — все воспоминания с той ночи нахлынули на него разом, утопив в чувстве вины за смерть близкого человека. Как оказалось, всё дело в испытании Архонтов — испытание на стрессоустойчивость и реакцию на различные обстоятельства, что могут погубить весь город разом. Пройти это испытание было просто, но лишь в начале: управояющим силам требовалось всего лишь принять срочные меры, не дав облакам образоваться в одну тёмную, густую массу, используя обладателей Анемо стихии. После истечения трёх дней, остановить апокалипсис можно было лишь принеся в жертву одного из вышестоящих жителей города, которому не жалко отдать свою жизнь взамен сотням чужих невинных жизней. Одним из таких и был Кэйа: самоотверженный, вечно весёлый, любящий своеобразный народец Мондштата, а самое главное — преданный городу и его жителям капитан рыцарей Ордо Фавониус. Он принёс себя в жертву, но мало кто это оценил.