Враг моего врага

— Но ведь у этой книги хороший конец. Хороший же, да, папа? — Энди… Билл на самом деле не знал, что сказать ей тогда, хотя уже сейчас Андреа Денбро понимала: ни черта хорошего в этом конце не было. Оно пропало, оказалось погребённым под завалами, придавленным камнями. Эта тварь, этот паук, эта Шелоб, этот клоун с желтыми кошачьими глазами. И кажется, навсегда. По крайней мере, пока Оно не появлялось. В хороших концовках не бывает слова кажется, папа! Паникуя, девушка металась между собственной машиной и вырытым черт знает когда убежищем Неудачников, грёбаные дети, неужели не могли тогда как надо поработать над спасением Дерри?! — Энди! — голос отца наконец раздался из-под земли. — Сюда! Он скинул это сообщение с местоположением, он написал скорее милая я задыхаюсь скорее здесь мало воздуха скорее опорные брёвна обвалились и кажется я долго не продержусь… Она вызвала 911 и рванула сама по трассе 8 на место, указанное отцом, не понимая, как можно было залезть под землю в обваливающийся погреб в трезвом уме — на такое был способен лишь её чокнутый отец. Она даже ненавидела его за тягу к приключениям и поиску глобальной справедливости. И вот теперь, пытаясь поднять деревянный, грубо сколоченный люк и раздирая занозами пальцы, слышала его голос: — Энди! Спускайся сюда! — Когда я спущусь, пап, — громко крикнула она, откинув назад темные волосы, — ты точно умрешь, я тебе обещаю. Отец замолк, но из-под земли послышалось ёрзанье и топот. Быстрый топот маленьких ножек. Что за чёрт, откуда? Андреа стукнула с размаху люк и взвыла: — Не открывается!!! Грёбаная! Проклятая! Сраная! Деревяшка! Маникюр безнадежно испорчен, но ей и не до него. Обламывая ногти, дочка Билла Денбро, ругаясь почем свет стоит, проклинала в голос день, когда они приехали в старый дом отца, доставшийся ему после смерти родителей. Билл переписал его на Энди, и теперь она там хозяйка. Она лично усадила его на самолет и старательно махала рукой, но вот откуда он здесь снова взялся?! — Энди, — спокойно сказал отец из-под земли, — но ведь нам здесь хорошо. Тепло и много червей. — Пап, у тебя кислорода не хватает? — рявкнула она и начала искать палку, способную послужить неплохим рычагом. — Жди! Я сейчас! Я тебя вытащу! — О нет, Энди, — возразил он, — не стоит меня выкапывать. Лучше спускайся ко мне. — Я не… Выкапывать? Энди нашла большую ясеневую ветку и вооружилась ею, напирая на люк. Крышка наконец слабо сдвинулась. — Спускайся сюда, Энди. Мы будем рассказывать потерянным детям сказки. Они летают и им скучно. Здесь, внизу. На секунду девушка остановилась. Странное предчувствие не делай этого только не открывай люк там что-то сидит возможно оно даже не отец с чего ты взяла что отец здесь охватило её. Она надавила снова, потому что боялась — если там Билл Денбро, через пять минут он покойник. А без воздуха начинаются такие глюки, что тут впору Святое Писание наоборот читать будешь — Энди не могла его бросить. Так что секунда — и люк оказался отодвинут, достаточно, чтобы показалась зияющая чернота провала в земле, куда Энди с выдохом заглянула… и тут же закашлялась, упав на задницу, прямо на прелые листья. Из землянки хлынула такая вонь, что она едва не потеряла сознание. Гниль, мертвечина, болото, канализация — всё смешалось в причудливый блевальный коктейль, и Энди, кашляя и вытирая ноздри рукой, никак не могла отбиться от этого запаха. Как отец там еще дышал? — Па… кха кха кха... па? — проскулила она, утирая слезящиеся глаза. — Пап, подай голос! Ты живой?! Подходить к мерзкой яме не хотелось, но было нужно. Энди в свои двадцать два не знала, что это перевернет её жизнь. — Мы все летаем здесь, внизу, — замогильным голосом сказала яма. Кашляя и чихая, Энди узнала эти слова. Это же из отцовской книги строчка, реплика одного из героев… или злодеев? Это же его «Оно». Она подползла к яме и заглянула в неё, отчаянно шмыгнув носом, и в бесконечной черноте дыры в земле, казавшейся бездонной, вдруг блеснули желтые глаза с вертикальными кошачьими зрачками. От неожиданности Энди вздрогнула и отпрянула назад. Ей почудилось шевеление во мраке. Но тут же всё стихло, а из темноты навстречу выплыло призраком бледное лицо клоуна. Господь, откуда? Здесь. В лесу… От фантастичности происходящего Энди непонимающе моргнула, не веря своим глазам, но клоун уже улыбнулся. Передние зубы у него малость выдавались вперед. Глаза слегка косили. — А, Андреа, вот и ты наконец, — произнес он вполне добродушно, — я так рад, что ты успела на нашу вечеринку, на нашу маленькую встречу, спустя столько лет. — Столько лет, — эхом прозвучал вдруг голос отца близ него, и из мрака показалось его лицо. Очки малость сползли с носа, лицо было потным и чумазым, и он казался немного не в себе, но Энди с облегчение выдохнула: — Пап, это что за выходки?! — она покосилась на клоуна. — Что ты делаешь, пап? Я мчала сюда как бешеная, зачем ты вообще сюда полез и кто это такой?! — Это мой друг, — прошамкал отец, странно шевеля губами. — Клоун Пеннивайз. — Танцующий клоун, — недовольно поправил его тот и фыркнул. — Ах да, танцующий, — безразлично сказал отец и вдруг растянул губы в неестественной улыбке. Из темноты выплыла его рука. Она казалась словно существующей сама по себе и отделенной от туловища. Энди застыла лицом, всё это казалось ей таким странным и неправильным, что она не хотела здесь находиться. Но отца бросить она не могла. Это уже не твой отец, Андреа. — Я же говорил, что мы тут летаем? — осведомился вдруг клоун и улыбнулся, покачав пальцем. — Спускайся к нам, полетай с отцом. Он неплохо летает, спустя столько лет. — Я был глупцом, — сокрушался отец. — Но он вернулся, и ты приехала, — сказал клоун, медленно растягивая улыбку еще шире куда уж шире?! Энди сглотнула, утерла слезы. Спускаться она не хотела. Точно не хотела, но там был отец. Вдруг за спиной хрустнула веточка. Затем вторая и третья. И лес, до того шелестевший и издававший звуки, вдруг затих, как в ожидании чего-то. — Решай скорее! — пугливо сказал вдруг отец. — Он идет! Он уже здесь! — Кто? — непонимающе нахмурилась Энди, озираясь. — Тот, от кого мы прячемся, — заявил ей клоун. Одного взгляда хватило, чтобы заметить, он стал косить глазами в стороны еще больше. Теперь правый зрачок глядел вправо, а левый почти закатился к углу глаза под веко. И глядя на него, Энди поняла, что в яму прыгнуть страшнее, чем остаться в лесу. — Он людоед, — зашамкал снова отец неживыми бледными губами, — он слышит тебя по запаху. Он всегда голоден. Еще одна ветка издала громкий хруст. Тяжелое дыхание опалило воздух — и между деревьев Энди вдруг увидела огромный да охренеть какой огромный твою мать силуэт. Человек? Зверь? Колючая с виду шерсть, землистая, как хвоя. Рога оленя, запрокинутые к мускулистой спине. Пар, исходящий из ноздрей. И хищный череп с глазницами, горящими как угли в январском костре я в них сгораю смотри не опали свои рыжие волосы ты же прячешь их под слоем краски угли, вместо морды. Он припал на когтистые руки. И посмотрел прямо на Энди, замирая тенью между поросших мхом деревьев. И помчался. Невольно, она сделала роковой рывок назад, и вдруг сама того не ожидая едва не упала спиной вперед в яму. Земля там размякла и обвалилась, и вдохнув гнилостный запах, она вдруг почуяла, как впивается в руку что-то острое, острее чем собачьи клыки, чем нож, чем… Плоть отделилась от кости, кость — от тела, и визжа от оглушительной боли и брызгая кровью из оторванной руки, Энди была готова свалиться в пасть клоуна, откинувшего голову Билла Денбро в темноту. Но когда острые челюсти приготовились жрать, могучая рука схватила девушку за талию, легко взяв её в кольцо и опалив грудь и обескровленные щеки адски жарким дыханием. Клоун клацнул зубами, скривив рот и искажаясь, перекорякиваясь в страшную, нечеловеческую образину. Но чудовище из леса уже притянуло девушку к себе, выдохнув из хищной пасти: — Бледное дитя… Низкий, хриплый голос был подобен шуму воды по камням, сухому скрипу льда. Угасающим сознанием Энди заметила под черепом как под маской смуглый, строгий точеный рот, подбородок с ямочкой, бусы по бокам и грязные перья. Рука сжала крепче. Сипло, чудовище пророкотало: — Камень с неба… оно упало… звездой на мои земли… Теряя сознание, Энди чувствовала, как её кладут на косматое плечо, жесткое, буро-черное. Хватаясь целой рукой за предплечье, ощутила, как мускулы перекатываются под кожей и шерстью. — Не бери чужое, чучело из леса, — шипело оно из ямы, — отдай мне её, она вкусная, моей любимой сладкой породы… Но зверь с человеческим лицом лишь гулко выдохнул, и Энди поневоле опала вместе с его грудью. А затем острейшие иглы из его тела пронзили её плоть — тонкими вспышками боли показались из лица, спины, рук и бёдер, и не глядя на яму, существо молча унесло свою добычу в туман, подальше от черной ямы. От места, из которого снова выпустили оно.

***

Боль. Тошнота. Запах гнили и смерти, забившийся в ноздри. И земля под ногтями… Всхлипнув, Андреа резко вскочила с кровати, прижав руку к заболевшему плечу. Стряхнула кровь и посмотрела на глубокий укус. Острые челюсти в чёртовом сне рвали и терзали, но рука цела. Чёрт, как это странно. Вскочив с продавленного дивана, Энди поспешила в ванную, отвинтила кран и брезгливо вскрикнула. Оттуда вместе со ржавой водой ниткой потянулись чьи-то волосы. — Что за дьявол? Вдруг в дверь позвонили, и Энди подскочила на месте, не догадываясь, кого принесла нелёгкая.