Послушай, остановись, пока не поздно, Я падаю вниз за тобой. Туда, где светят твои мёртвые звёзды, Ослепляя солнце!
***
Кровь. Она преследует Гармадона каждый божий день. Каждую минуту. Каждую секунду. На земле остаются кровавые следы. Лезвие его катаны полностью покрыто красной жидкостью. Сил держать оружие над землёй не было, поэтому он волок его за собой, словно мешок. Тяжело дышать. Приходится дышать через рот, дабы как можно дольше находится в сознании и добраться до дома. Схватившись одной рукой за ворот кимоно, мужчина немного оттянул его, давая горлу расслабиться. Липко. Взглянув на свою руку, Гармадон поморщился. Вся ладонь была покрыта чёртовой липкой кровью. Мерзко. Мастер Разрушения пытается оттереть навязчивую жижу от своей руки. Спустя некоторое время он оставил это дело и продолжил свой путь. Двадцать пять. Именно стольких человек он сегодня лишил жизни. Гармадон самолично посчитал тела. Мужчина нанес удар настолько быстро и скрытно, что те даже ничего не успели предпринять. Сначала он проткнул девушку остриём своей катаны прямо в сердце. Рот открылся в немом крике, а глаза, в которых буквально несколько секунд назад горел огонёк жизни, стремительно начали угасать. Её нож так и остался в кобуре, лишь черная рукоять была видна. Следующий был парень лет двадцати. С ним Гармадону пришлось поработать. С такими способностями и умением вести бой, у этого паренька было бы отличное будущее, и возможно, он бы смог прославиться и получить авторитет среди более опытных воинов. Но голова, что теперь находилась в нескольких метрах от его тела, перекрыла все пути к подобной жизни. Остальные члены отряда уже успели заметить его и приготовиться к дальнейшей битве. Гармадон внимательно осмотрел их: пять лучников, десять мечников и восемь человек с кинжалами. Поправив немного съехавший плащ, мужчина приготовился. Похоже, пока он стоит на месте, они не начнут нападать. Идиоты. — Кто ты и что тебе нужно?! — прокричал один из них, направив на Гармадона лук. Ничего не ответив, Мастер Разрушения осмотрел лучника: дыхание у него было учащённое, коленки чуть тряслись, а руки, что держали оружие, мелко дрожали. Было видно, что с подобным он сталкивается впервые. «Неопытный значит. Мне это только на руку». Рывок. Лезвие катаны разрывает тонкую ткань на груди противника, и в след за ней огромная кровоточащая рана появляется на коже. Короткий крик, глухой стук выпавшего на землю оружия и кровь, что окропила почву. — Как ты смеешь?! Топот ног позади. Уклон влево, разворот и удар локтем прямо в бок мечника. Противник отвлекся на несколько секунд, чем и поплатился. Вытащив другой рукой спрятанный кинжал, Гармадон точным и быстрым движением воткнул его прямо в глотку парню. Мастер Разрушения буквально почувствовал, как лезвие разрывает в клочья все суставы и лимфоузлы, в конечном итоге добираясь до сонной артерии и с лёгкостью разрезая её. Из его рта ручьями полилась кровь, а на глазах выступили слезы отчаяния. Ослабевшие руки пытались оттолкнуть мужчину, но тот, словно статуя, стоял на месте, не сдвинувшись даже на крохотный миллиметр. Гармадон убрал кинжал из шеи мечника, и тело того упало на твердую землю, создавая вокруг себя небольшой столб пыли. С каждым новым убийством кровь окрашивала всё в темно-бордовый цвет, а крики и мольбы о пощаде заполнили округу. Благо, ближайшая деревня находилась в радиусе пятнадцати километров, за несколькими волнистыми холмами и практически никто бы не смог заметить их. По крайней мере, Гармадон бы точно не позволил уйти тому «счастливчику» живым. — Тварь! Перед ним стоял израненный мечник. Он еле держался на ногах, а на месте правого глаза зияла черная дыра, из которой струйкой стекала свежая кровь. Одежда была разорвана чуть ли не в клочья, а многочисленные ссадины и раны были видны даже во тьме. На его лице читалась черным по белому каждая эмоция, каждая мысль. Он жаждал мести. Он жаждал пролитой крови за смерть своих товарищей. — Сдохни! — пронзительный крик и парень с последними силами ринулся прямо на него. «Отчаянный. Храбрый. Преданный своим товарищам». Лезвие меча пронзило воздух. «Как жаль, что эти качества не смогут тебя спасти». Поворот вправо. Слабый взмах меча противника даже не успел нагнать его. Разворот на девяносто градусов, правильное положение катаны в руке и нужный наклон лезвия. Точный взмах, и отрезанная конечность противника улетела на несколько метров от её владельца. — А-А-А-А! — мечник схватился за обрубок, что когда-то был его рукой и со взглядом полным ненависти и отчаяния посмотрел на мужчину. — Сука! Что тебе от нас надо?! — Нас? Кого это — нас? — проговорил Гармадон. Голос от долгого молчания сильно охрип. — Взгляни. Никого «нас» здесь больше не осталось. Только ты и я. Противник с ужасом посмотрел по сторонам. Действительно, все его товарищи бездыханно лежали на земле: кто-то без головы, другие без рук, а третьи без ног. Лица и тела их были кошмарно изуродованы, так, что на них даже глазом посмотреть было нельзя. — Ты… Кто ты…? — прохрипел юноша. — Человек, что пытается вернуть украденное. Выпад, взмах, и катана спустя секунды разрывает кожу шеи, давая крови полную свободу. Парень без чувств падает на спину, смотря своим единственным уцелевшим глазом куда-то в бескрайний темный небосвод. Через двадцать секунд душа покинула его тело. Голова Гармадона резко закружилась и он, оперевшись на свое оружие, сел на одно колено. — Неужели я теряю хватку? — усмехнулся мужчина, потирая свободной рукой висок, в надежде, что неприятное чувство скоро уйдет восвояси. Сделав три глубоких вдоха, Гармадон медленно встал на ноги. Сделав несколько шагов вперёд, Мастер Разрушения почувствовал облегчение: окружение больше не вертелось перед его глазами, а голова словно стала пустой. Вытащив карманные часы из потайного кармана, Гармадон сверился со временем — до восхода солнца у него оставалось всего два часа. — Нужно поторапливаться. Около получаса у него ушло для того, чтобы собрать все тела в одном месте. Затем он пересчитал их. Двадцать пять. Восемь девушек и семнадцать парней. Все разной возрастной категории, но преимущественно молодые люди от семнадцати до двадцати-двух лет. Достав специальный ритуальный кинжал, который он все это время держал в кобуре под плащом, Гармадон подошёл к горе трупов. Взяв поудобнее кинжал, мужчина начал вычерчивать на каждом теле одну и ту же пентаграмму: сначала шёл круг, затем пятиконечная звезда и в самом конце открытый глаз, что находился в центре звёзды. Проделав подобную манипуляцию с каждым телом, Гармадон приступил к финальной фазе ритуала. Лёгкий взмах остриём и уже через несколько секунд вся его левая рука была покрыта его же кровью. Красная жидкость выливалась из его вен, стекая сначала на локоть, а потом падая прямо на землю. Гармадон начал вычерчивать на земле круг, стараясь по максимуму быстро и точно доделать его — времени до рассвета оставалось не так уж и много. Ещё полчаса спустя и все приготовления были готовы. Мужчина вновь сверился со временем и с облегчением вздохнул. «Успел». Сев на колени, Мастер Разрушения положил руки на линию круга. Закрыв глаза, он начал проговаривать вслух заклинание: — 私の言うことを聞いて、今日あなたのために作った贈り物を受け取ってください。罪のない人々の魂を取り、彼らの人生を味わい、私が私のものであるべきものを返すのを手伝ってください。(Услышь мой зов, прими дар, который я тебе сегодня преподнес. Забери души невинных, вкуси их жизнь и помоги мне вернуть то, что должно находится у меня по праву!) Круг засветился и Гармадон почувствовал, как часть его энергии передается через ладони к линии. Пентаграммы на телах начали светиться точно таким же цветом, что и круг. Мужчина почувствовал, как температура резко снизилась и на улице стало намного холоднее. — Мне нужно больше-е-е. Чужой голос резко ворвался в мысли Гармадона. Он был шипилявым, порой даже проскакивали змеиные нотки. К подобному проявлению дьявола мужчина уже привык, так что он решил долго не церемонится: — Сколько? — Хм-м-м, дайка-а-а подума-а-ать… — на время дьявол замолчал, видимо, обдумывая свой вердикт. — Ты хорошо-о-о постарался-я-я. Поэтому я сокращ-щ-щаю цену. Двадцати-и-и мне будет достаточно. — Понял, — кратко ответил Монтгомери. — Я заканчиваю ритуал. Увидимся в следующий раз. — До встреч-ч-и-и, смертный. Подготовь мне с-с-славный ужин! Голос дьявола затих. — Я закрываю канал, — четко проговорил мужчина, убирая руки с круга. Сразу же после этого действия всё встало на свои места. Температура вернулась в прежнее состояние, а пентаграммы перестали светиться. Взглянув на свою руку, Гармадон отметил, что на этот раз порез затянулся куда быстрее прошлых. Отойдя на небольшое расстояние, Гармадон создал в своей руке сферу и, сосредоточившись, кинул её прямо на тела. Быстро укутавшись в плащ, Мастер Разрушения скрылся с места преступления, оставляя после себя лишь догорающую гору трупов, что с каждой секундой превращался в огромную горстку пепла.***
Наконец добравшись до дома, Гармадон чуть дрожащими руками открыл входную дверь. Коридор, как и все комнаты в этом здании, встречал его мрачностью и темнотой. Сняв окровавленные ботинки, мужчина направился прямиком в ванную, дабы как можно скорее очиститься от всей той крови, что покрывала его буквально с головы до пят. Плащ оставалось только выбросить — благо, у него был целый комплект подобных, а кимоно вполне можно было и зашить. Спустя пятнадцать минут, Монтгомери вышел оттуда и пошел к себе в комнату, чтобы привести себя в более и менее приличный вид. Достав из-под коврика ключ от двери, Гармадон прокрутил его два раза и вошёл внутрь. Ничего не изменилось: все та же мятая постель, стол до краев забит различными книгами и бумагами, а на люстре сгорели уже три лампочки из четырех — да и то, последняя сильно мигала уже какую неделю. «Перегорит через несколько дней. Нужно будет вкрутить новые». Подойдя к небольшой тумбочке, Гармадон открыл её и достал оттуда аптечку. Затем вытащил нужные ему: пинцет, медицинскую нить, иглу и перекись. Взяв пинцет, мужчина начал осторожно вытаскивать впившийся в раны мусор и уже мертвые ткани кожи. Было не особо приятно, но нужно как можно скорее зашить рану, дабы инфекция не проникла в кровь. Он продезинфицировал пинцет, оторвал небольшой кусочек ваты, свернул его в трубочку, подхватил уже обработанным пинцетом и окунул в перекись, давая веществу полностью обхватить белую ватку. Вытащив её из раствора, Монтгомери осторожно провел ватой по кругу раны, при этом не давая перекиси проникнуть в кровоток. Закончив с дезинфекцией, мужчина взял иглу с-видной формы и продел несколько сантиметров медицинской нити. Теперь оставалось самое главное — правильно наложить швы. Зигзагом Мастер Разрушения начал продевать иглу, позволяя нити проходить сквозь кожу. Так как щипцов у него не было, приходилось удерживать иглу все тем же пинцетом, попутно держа края раны вместе. После каждого нового стежка, Монтгомери накладывал узлы уже на здоровые участки кожи, чтобы проделанная работа не пошла под откос и нить держалась крепко. Оставив около полу-сантиметра свободного места на конце, мужчина аккуратно отрезал ненужную часть нитки. С первой раной покончено. Проделав подобные манипуляции с остальными тремя, Гармадон вздохнул с облегчением. Наложение швов всегда забирало у него много сил. Гармадон взглянул на настенные часы. Те показывали шесть утра. «Значит я около сорока минут потратил на раны. Много. Нужно будет потренироваться». Переодевшись в домашнюю одежду, Монтгомери, чуть прихрамывая, направился на кухню. Порывшись в тумбочках и шкафчиках, мужчина смог найти небольшое количество овсяной крупы и завалявшиеся в глубине морозильной камеры две сосиски. Не густо, но большего Гармадону и не надо. По крайней мере сейчас. Приготовив себе ужин, Гармадон посмотрел на кухонный стол, который был заполнен немытой посудой. «Плевать» Несколько тарелок были выброшены на кафельный пол, с шумов разбиваясь на небольшие острые куски. Сев за стол, мужчина начал поглощать пищу. Пресно. Склизко. Омерзительно. Хотелось выплюнуть это всё к чертям собачьим. Каша постоянно застревала в глотке, вызывая неприятные рвотные позывы, а сосиски казались ему склизкими и резиновыми. Он не хочет есть. Зачем он ест? Но его организм требовал восполнения потраченной за трудную ночь энергии. А если он не будет есть, то жизнь медленно, но верно, покинет его тело. Гармадон не может себе позволить подобной привилегии. Пока Монтгомери не закончит начатое, он должен оставаться дееспособным. Наконец покончив с ужином, Гармадон встал со стола и направился к выходу из помещения. Осколки неприятно впивались в стопы, заставляя кожу разрываться с каждым следующим шагом. Гармадон не чувствовал боли. Оставляя после себя кровавые отпечатки стоп, Монтгомери остановился около деревянной двери. Она отличалась от всех остальных своим местоположением и материалом. Открыв двойной замок, Гармадон отправился дальше. Освещения в этой части дома не было, поэтому мужчине приходилось осторожно спускаться по крутым каменным ступенькам. Спустя две минуты впереди показался проход из которого тускло пробивался желтоватый свет лампочки. Помещение чем-то напоминало подземный бункер: стены представляли собой засохшую землю, кое-где была видна уже ржавая арматура. С левой стороны стоял стол: стопки различных книг и свитков скопились на нем, а по кругу были разбросаны скомканные бумажки. Но не за этим Гармадон сюда пришёл. — Привет, — слабым голосом поздоровался мужчина, придвигая табурет ближе к льдине. — Прости, что не навещал тебя эти два дня. Было очень много дел. Ответом ему послужила тишина. — Сегодня я связывался с Тамаши*. За проделанную работу он сократил цену на души, — Гармадон подошёл к льдине и приложил ладонь к холодной поверхности. Лёгкая улыбка появилась на его измученном лице. — Ты не представляешь, на сколько я был рад. Я до сих пор не могу поверить: двадцать никому не нужных душ и мы снова сможем быть вместе! Безумный смех эхом отдавался через стенки. — Двадцать никчемных душ за одну единственную! Поверь, оно стоит того! Его рука поднялась чуть выше и слегка погладила скользкий лёд. — Сынок, умоляю, потерпи буквально один день! К завтрашней ночи я вновь выйду на охоту и любой ценой добуду эти чёртовы души! И тогда всё вновь встанет на свои места, — одинокая слеза скатилась по щеке мужчины, оставляя после себя мокрую дорожку, — я обещаю. Мертвое тело, закованное льдом, так и не подало голоса.