Две равно уважаемых семьи

      Отряд Серых Стражей с честью выполнил возложенную на них миссию. Они нанесли дипломатический визит авварам Морозной котловины, убили вылезших поблизости порождений тьмы и отдали авварам на обучение способную магессу. Она была вполне довольна своей участью, аввары — тоже.       А вот мнения трех Стражей по этому поводу разделились.       Хела Мирсдоттен, Феликс Амелл и Кейр Эремон двигались в сторону Башни Бдения и были уже в нескольких днях пути от крепости. На очередном привале Хела, поморщившись, заявила:       — Боги, низинник, да сделай ты лицо попроще. Все с твоей сестрой в порядке будет. Мы ее не в яму сбросили на съедение тварям.       Феликс помолчал перед ответом.       — Я знаю.       — Ну тогда прекращай дуться на весь белый свет. А то уже кажется, что у тебя вечно такая мрачная рожа.       — У меня нормальная рожа, — хмуро отозвался Феликс. — Странно, что ты так к ней и не привыкла.       — К такой привыкнешь…       — Ну все, — Кейр наконец решил вмешаться, — достаточно. Вы ругаетесь безо всякого азарта и старания. Это неинтересно слушать.       — Опять полез всех мирить. — Хела закатила глаза. — Тут еще и ругань-то толком не началась…       — Вот и не надо. Все равно скоро ложиться спать.       — Кому ложиться, а кому в дозоре стоять.       — Я постою, — вмешался Феликс. — Потом разбужу кого-нибудь из вас.       — Ну ладно, — согласилась Хела. — Только всю ночь не стой, как в тот раз, а то потом весь день будешь клевать носом.       Она выразительно поцеловала Кейра в щеку и завернулась в свой спальный мешок. Кейр только пожал плечами и тоже ушел готовиться ко сну. Феликс привычно сделал вид, что его все это не касается, и сжал рукоять меча.       Он никого не разбудил до утра. Одному все равно было проще.       — Дурак, — сразу же констатировала Хела. Кейр ничего не сказал.       Феликсу было все равно.       Они уже почти добрались до Башни Бдения — и вдруг к их отряду подъехал какой-то путник на взмыленной лошади.       — Стражи? — крикнул он. — Помогите! Я еду от самой Аислин!       — Минутку, — Кейр подался вперед. — Это в Недремлющем Море. Что там случилось?       — Порождения тьмы, что ж еще! Баннские войска в Джайнен повели, а нам почти и не осталось ничего. Мне сказали тут же к Стражам ехать, чтобы времени не терять!       — Баннские войска?.. — Качнув головой, Кейр спросил: — Много порождений тьмы?       — Ох, не знаю, они из-под земли лезут, там и не понять!       Он обернулся к спутникам.       — Надо помочь. Я знаю эти края, так что еду обязательно.       — А Командору сказать? — спросила Хела. — Мы же почти рядом с нашей твердыней, тут всего пара часов пути будет.       — Вот вы и скажете. Мне кажется, там не очень много порождений тьмы: сейчас они на севере Ферелдена почти не показываются. Я и один могу справиться.       — Один не справишься, — неожиданно вмешался Феликс. — Я тоже примерно помню эти края, так что поеду с тобой. А ты, — он посмотрел на Хелу, — возвращайся в Башню Бдения и доложи Адвену ситуацию.       — Эх, без меня в драку лезете, — притворно обиделась Хела. — Ладно. Только припасов вам может не хватить, если несколько дней туда-сюда ехать.       Кейр тонко улыбнулся:       — Поверь мне, в Недремлющем Море с припасами у нас проблем не будет.       Хела пожала плечами:       — Ну ладно. Убейте там побольше тварей за меня, идет?       — Конечно. Не волнуйся.       Она удержалась от прощального поцелуя, только улыбнулась ему вслед — и поехала в сторону Башни Бдения. Кейр и Феликс последовали за посланцем.       Деревушка Аислин была на самом востоке баннорна, поэтому всадники добрались до нее всего за сутки. Вопреки словам посланца, порождений тьмы там оказалось чуть больше десятка. Феликс одним мощным разрядом молнии убил половину тварей, оставшихся добил Кейр. Они завалили вход в пещеру камнями; Феликс для прочности добавил магический барьер, пусть и слабенький.       Кейр улыбнулся.       — Вот точно то же самое со мной было, когда я заразился скверной. Нападение чуть больше десятка тварей, которые лезли из пещеры. И дыру мы точно так же заваливали.       — Нападения порождений тьмы вообще однообразны, — холодно отозвался Феликс. — Поехали обратно.       — Нет, не поехали.       Он удивленно обернулся.       — То есть?       — Ты слышал — «баннские войска в Джайнен повели». Что там случилось? Зачем стягивать туда солдат? Я должен поехать и выяснить, в чем дело.       Феликс поморщился:       — Без тебя разберутся.       — Разберутся, может, и без меня, но я иначе спокойно спать не буду.       — Вот это… Хм. — Он вдруг задумался. — Минуту. Джайнен. Это же то самое насквозь прогнившее место, где стоит Круг.       — Это город, пострадавший от орлесианской оккупации, — сквозь зубы парировал Кейр. — Но да, там действительно находится один из Кругов. Каков он из себя, я не знаю — нашу семью туда никогда не пускали. Может быть…       — Это все меняет. Поехали.       Кейр удивленно посмотрел на него:       — Тебе-то туда зачем?       — Я хочу добраться до этого Круга. Я о нем наслышан.       — Не думаю, что тебя пустят.       Феликс оскалился по-волчьи:       — Они не пустят Героя Ферелдена, боевого мага? Им же будет хуже.       — Да уж, — вздохнул Кейр, — придется держать тебя за шкирку и проверить, чтобы ты ничего не натворил.       — Я, что, ребенок?       — С ребенком было бы куда проще управиться. Поехали, время не ждет.       Феликс проигнорировал издевку. Куда важнее была возможность добраться до джайненского Круга. У него было целых четыре причины снести его до основания.       Джайнен действительно выглядел не лучшим образом уже последние лет сорок. Разрушенный войной портовый городок отстраивали и восстанавливали очень медленно: у семейства Эремон, много поколений правивших баннорном Недремлющее Море, вечно не хватало денег. Кейр, старший сын семейства, прекрасно это знал — и потому виновато смотрел на покореженные и кое-как сколоченные дома. По словам Адвена, примерно так выглядел любой эльфинаж. Только вот в этом жили в основном не эльфы, а люди — и еще маги в стоявшей на отшибе башне. Это и был Круг.       Неподалеку от него действительно стягивались солдаты — где-то с полсотни. Их командира удалось найти не сразу. Он был одет в доспехи примерно той же ковки, что и у остальных; выделялся на них только фамильный герб. На вид командиру было лет восемнадцать. Он пристально всматривался то в башню вдали, то в своих солдат; очевидно, он сомневался, стоит ли вообще их куда-то вести.       Кейр, едва завидев его, пришпорил коня и устремился вперед.       — Мэтью! — радостно крикнул он.       Командир обернулся. Его юное безусое лицо тоже осветилось искренней радостью.       — Кейр!       Тот, подъехав поближе, спрыгнул с коня, подошел к командиру и стиснул его в крепких объятиях.       — Создатель, Мэт, как давно я тебя не видел! И писем ты уже пару месяцев не посылал!       — Я был занят, — серьезно ответил Мэтью, но тут же не выдержал и улыбнулся. — Рад тебя видеть. Ты проездом в наших краях?       — Почти. Из Аислин пришел проситель, сказал, что вылезли порождения тьмы, а баннские войска направились в Джайнен. — Кейр усмехнулся. — Я же не мог не полюбопытствовать, что происходит.       Тот снова посерьезнел и посмотрел на башню впереди.       — Ничего хорошего. Я собираюсь арестовать преподобную мать Регину.       — Ого! Во-первых, за что, а во-вторых, как тебе это удастся?       — Ей есть за что ответить, уж поверь мне. Она скрывается от нас в Круге. Пользуется тем, что нашу семью туда никогда не пускали. — Мэтью бросил хмурый взгляд на солдат. — Поэтому придется вторгнуться туда силой. Но я надеюсь, что до кровопролития не дойдет. Не станут же они посылать своих магов на убой…       — Еще как станут, — вмешался Феликс, тоже спешившийся и подошедший к ним вплотную. — В этом Круге командует рыцарь-командор, и магов ему ничуть не жаль.       — Зато их жаль мне, — серьезно проговорил Мэтью. — Я надеюсь не допустить бойни.       — Не волнуйся, Мэт, — Кейр с улыбкой похлопал его по плечу. — Они поймут, что с нашей семьей лучше не враждовать.       Феликс удивленно опустил плечи.       — Вы что, братья?       Кейр приподнял бровь:       — До тебя только дошло?       Они с Мэтью действительно были похожи, если присмотреться: телосложение и черты лица у братьев были почти одинаковые. Но Мэтью, даром что был намного моложе брата, выглядел куда серьезнее: взгляд и жесты его были напряженными, а не спокойно-расслабленными, как у Кейра. А еще у них не совпадали цвет глаз и волос. Мэтью унаследовал от матери темную рыжину шевелюры и зелено-карие глаза; Кейр же пошел в отца мягкой серостью глаз и медовым цветом волос. И все же, видя их вместе, нельзя было не уловить сходства — и того, как братья привязаны друг к другу.       Феликсу вдруг стало больно на это смотреть. Чтобы скрыть эмоции, он сухо проговорил:       — Это важно с практической точки зрения, только и всего.       Пожав плечами, Кейр снова обратился к брату:       — Мы с тобой, Мэт. Уж втроем-то нам точно удастся войти в Круг без лишней крови.       — Надеюсь.       Мэтью собрал солдат, и дружной толпой они и Стражи направились к башне. У ворот их встретил отряд храмовников.       — Именем банна Недремлющего Моря, — сурово проговорил Мэтью, — откройте ворота.       — Никому не дозволено входить в Круг, кроме служителей Церкви, — не менее сурово отозвался один из храмовников.       — Я желаю видеть преподобную мать Регину. Она давно уже скрывается от своей паствы.       — Преподобная мать в своем праве.       — И еще, — Мэтью сжал рукоять меча на перевязи, — я желаю видеть, как живет Круг, который стоит на нашей земле — и которого мы никогда не видели.       — Он хорошо живет.       — Мне нужно увидеть это своими глазами.       — Не положено.       — Вы отказываетесь выполнить прямой приказ банна?       — Да. Церковь выше мирской власти.       На лице Мэтью отразилось легкое, секундное замешательство — и Кейр тут же подхватил инициативу.       — Но вы не выше Серых Стражей, — заметил он, улыбаясь. — Серые Стражи имеют право войти куда угодно — хоть в королевский дворец, хоть в Круг, хоть в трущобы. И имеют право призвать в свой орден кого угодно и сколько угодно. — Он глянул на Феликса. — Мы ведь можем объявить Право Призыва на весь этот Круг, так?       Теперь замешательство ощутил и храмовник. Феликс посмотрел на него с презрением. Только очень наивный человек мог купиться на такой блеф.       — Не думаю, что он станет таким уж полезным приобретением. От упрямых храмовников и преподобных матерей в ордене толку мало. Но… да, мы можем призвать в орден всех вас до единого, включая детей.       — Не можете, — неуверенно возразил храмовник. Феликс грозно шагнул вперед.       — Вы осмеливаетесь ставить условия правителю этой земли, Серым Стражам и лично Герою Ферелдена? — Меч в его руке осветился искрами магии. — Тогда мы объявляем…       — Не надо, — поспешно сдался храмовник и вздохнул. — Проходите.       — То-то же.       Мэтью с благодарностью улыбнулся брату, придумавшему способ выпутаться из трудной ситуации. Феликс негромко заметил:       — Не думал, что это сработает.       — А я как знал, — отозвался Кейр.       Они прошли за ворота и оказались в узком дворе, окружающем башню. Он был почти пуст: только несколько Усмиренных магов возделывали скромный огородик. Сама башня была обшарпанной и видавшей лучшие годы.       — Надеюсь, — строго заметил Мэтью, косясь на семенящего рядом храмовника, — изнутри Круг выглядит лучше, чем снаружи.       — Мы поддерживаем все в порядке.       — Сомневаюсь.       Феликс с волнением начал всматриваться в лица Усмиренных. Они все походили друг на друга: все бритые наголо или очень коротко стриженые, с одинаковыми лириумными клеймами на лбу и в одинаковых робах. Порой трудно было даже отличить мужчин от женщин. На вид они все выглядели незнакомыми…       — Во всех Кругах Усмиренным поручают грязную работу? — с сомнением поинтересовался Кейр. Его вопрос отрезвил Феликса, и тот неприязненно отозвался:       — В основном они трудятся как зачарователи. Заставлять их копаться в огороде и мыть сортиры — уже явный перебор.       — Да уж…       Феликс отвернулся от Усмиренных. Кажется, среди них не было знакомых лиц.       — Идем. Не будем терять времени, — отрывисто сказал он.       Тяжелые дубовые двери башни — кажется, единственное, что выглядело добротным и пережившим время — впустили многочисленную толпу. Все с удивлением и недоумением оглядывались по сторонам. Кейр в глубине души надеялся, что Круг магов, раз уж там изучают магическое искусство, должен быть очень необычным местом, полным древних статуй, испещренных рунами колонн и всего такого прочего. Феликс же знал, что джайненский Круг и близко не похож на такое место — но и он поразился увиденному.       Больше всего башня Круга походила на сельскую таверну — только без выпивки, песен и веселого гомона. Те же старые, дешево отделанные стены, та же скопившаяся по углам паутина, тот же тянущийся из глубины удушливый запах какого-то варева. И среди всего этого великолепия бродили маги с серыми, ничего не выражающими лицами — не Усмиренные, но явно потерявшие всякую надежду на лучшее. При виде Стражей они беспокойно зашушукались. К толпе сразу же бросилась одна молоденькая девушка — видимо, одна из учениц.       — Серые Стражи! Вы же рекрутов берете, да? — воскликнула она. — Возьмите меня! Я умею призывать молнии!       Феликс только отвел глаза, Кейр вымученно улыбнулся:       — Спасибо, но…       — Я вам пригожусь, — продолжала девушка, не слушая его, — я очень хорошо колдую! Истязания вот-вот пройду! Возьмите меня, пожалуйста!       — Мы подумаем, — отрезал Феликс. — Отойди. Впрочем… — Он задумался. — Нет. Приведи сюда кое-кого. Человека по имени Дайлен Амелл.       — Да, сер!       Воодушевленная девица умчалась выполнять приказ. Кейр хотел было что-то сказать, но Мэтью успел раньше. Он набрал в грудь воздуха и заявил, обращаясь сразу ко всем храмовникам в общем зале:       — Именем банна Недремлющего Моря и именем закона я приказываю преподобной матери Регине явиться сюда.       — Вы не смеете ей приказывать! — крикнул кто-то из храмовников. Его товарищ спешно ушел куда-то — видимо, за начальством.       — Смею. Она нарушила мирские и духовные законы — и наверняка прекрасно это сознает, раз скрывается здесь уже три недели.       — Это ложь!       — Нет, это не ложь. — Мэтью не кричал, но говорил громко и не допускающим возражений тоном. — Ложь — это слова «Круг живет хорошо», которые мы только что услышали. Он похож на сарай.       Храмовник побагровел.       — Магам должно жить в скромности!       — Это не скромность, а нищета. Где преподобная мать?       — Как далеко ты зашел, дитя мое.       Все подняли глаза наверх. Со второго этажа спускалась пожилая женщина в сопровождении крепкого и мрачного храмовника. Он был вооружен мечом. Солдаты баннорна тоже потянулись за оружием. Мэтью быстрым жестом остановил их и вышел вперед.       — Что же вы игнорируете наши письма и посланцев, преподобная мать? — спросил он с той же суровостью. — Банн Альфстанна уже начала думать, что вы сбежали за границу.       — Бежать — удел слабых. — Церковница тоже вышла вперед и оглядела собравшуюся толпу. Лицо ее исказила презрительная гримаса. — А штурмовать убежище Церкви придет в голову только еретикам.       — Я бы не стал этого делать без веской причины. Мы пришли за вами, преподобная мать, еще в Килларни, в вашей обители. Вас мы там не застали. Зато нашли немало компрометирующих писем и большую сумму денег. Я бы даже сказал, — Мэтью смерил ее суровым взглядом, — больше денег, чем в казне банна.       Солдаты, маги и некоторые храмовники ахнули. Кейр посмотрел на брата с удивлением и гордостью. Феликс же неприязненно заметил:       — Я ничуть не удивлен. Церковь часто присваивает деньги, на которые не имеет права.       Преподобная мать, видимо, предчувствовала все это, так что потрясенной не выглядела. Она лишь покачала головой:       — Вы оба порочите Создателя этой гнусной ложью.       — А вы, значит, прославляете его, отнимая деньги у Круга и у своей паствы? — парировал Мэтью. — Деньги, которые вы получали из Денерима и из баннорна, вы не тратили на Круг, а откладывали себе. Наверное, частью денег все же делились с рыцарем-командором и Первым чародеем, иначе на вас бы давно пожаловались. И это, по-вашему, достойно Создателя?       — Гнусная клевета! — пробасил сопровождавший преподобную мать храмовник. — Я утверждаю это как рыцарь-командор!       — А почему в последнем письме преподобной матери вы намекали, что она недостаточно вам платит?       Рыцарь-командор побледнел.       — Это не голословные утверждения, — Мэтью достал из сумки на поясе несколько писем и поднял их вверх. — Мы изъяли всю вашу переписку, которую нашли. Думаю, суду будет очень интересно на нее взглянуть.       — Какому суду, дитя мое? — гневно спросила преподобная мать. — Это дела Церкви, и решать их будет только Церковь!       — Мы уже обратились к Владычице Церкви Элемене, представив доказательства. Она пришла в ужас. — Из другой сумки он достал запечатанный свиток. — И подписала приказ об отлучении вас от Церкви. Дело будет решать суд баннорна, и там у вас точно не будет никаких шансов.       Все потрясенно молчали, глядя на теперь уже бывшую преподобную мать. Она, видимо, уже не знала, чем отпереться, и лишь пробормотала:       — Дитя мое, ты ведешь опасную игру.       — Не более опасную, чем вы. А теперь покажите нам вашу комнату здесь. Думаю, там тоже найдется что-то интересующее суд. — Мэтью обернулся к солдатам и скомандовал: — Вы двое — держите преподобную мать. Еще десять — следуйте за нами. Остальные — оставайтесь здесь и поддерживайте порядок.       Когда они двинулись наверх, Кейр радостным шепотом обратился к брату:       — Мэт, я тобой горжусь. Как ты на нее вышел?       — У меня давно были подозрения. А тут еще твои методы помогли… — Он смущенно улыбнулся. — В общем, все сложилось, осталось только обыск провести. Провели — и нашли еще больше, чем я думал. Ну а Владычица Элемена давно знакома с мамой, так что охотно согласилась на встречу…       Феликс, слыша это, закатил глаза. Странно было сочетать помощь Церкви и «методы» Друзей Рыжей Дженни, из которых Кейр вознамерился сделать то ли аналог королевской разведки, то ли шпионскую сеть бардов на ферелденский манер. Впрочем, если уж они помогли вывести на чистую воду наглых церковников, возможно, в этом был смысл.       В комнате преподобной матери компрометирующих бумаг почти не обнаружилось — зато она выглядела заметно лучше остальных. Не останавливаясь, Мэтью провел обыск в покоях Первого чародея и рыцаря-командора и ожидаемо нашел там любопытную переписку и запасы денег. Рыцарь-командор подавленно молчал, Первый чародей, который до вторжения отлеживался у себя, только охал и поминутно вспоминал Создателя.       — Поздновато вы спохватились, — безжалостно констатировал Мэтью.       Затем они пошли осматривать комнаты храмовников и магов. Там уже роскошью и не пахло, книг для чтения было всего пару десятков (при том, что магов было хорошо за сотню), а жители этих комнат явно не видели ни солнечного света, ни нормальной еды.       Кейр сжал кулаки.       — Неудивительно, что отступники так часто бегут из этого Круга, — заметил он. — Каждые несколько месяцев в той же Аислин или еще где-то поблизости появляются очередные беглецы. Я начинаю их понимать.       — Маги должны находиться в Круге, — заученно вставила бывшая преподобная мать. Феликс резко обернулся к ней:       — А ты пробовала жить как они, старая сволочь?       — Имей уважение! — крикнула она.       — После всего этого? После того, что ты отнимала деньги на свои старческие забавы, чтобы все эти маги молча страдали и надеялись только на побег или самоубийство? Что я должен уважать? — В его глазах пылало пламя. — Всю вашу троицу нужно казнить, жестоко, с выдумкой, чтобы подать пример…       Мэтью жестом прервал его:       — Нет, до суда никакой казни быть не может. Преподобная мать, рыцарь-командор и Первый чародей должны ответить перед законом. Мы не должны устраивать самосуд.       — Вы его уже устроили! — пискнул Первый чародей.       — Это не самосуд, а долгожданная проверка состояния вашего Круга. Вам самому, Первый чародей, не стыдно за то, что у вас происходит?       Тот снова уставился в пол.       — Мы делали все, что могли…       — Чтобы маги сходили с ума, калечили себя и друг друга, сами просили об Усмирении и бежали отсюда куда глаза глядят? — крикнул Феликс. — Это уж точно. Для этого вы делали все, что могли.       Ему требовалось немало усилий, чтобы не броситься с кулаками на всю эту троицу. Все, что рассказывала сестра о джайненском Круге, обретало новые краски. Все было еще невыносимее, чем он думал.       — Не могу не согласиться, — заметил Мэтью. — Я бы тоже здесь долго не выдержал.       — Даже представлять себе этого не хочу, — пробормотал Кейр. Мэтью глянул на него и на удивление покладисто кивнул.       Закончив осмотр, толпа снова спустилась вниз. Девица, хотевшая стать рекрутом, сразу бросилась к Стражам:       — Вот, я его нашла. Правда, Дайлен Усмиренный, не знаю, зачем он вам понадобился…       Феликс сразу забыл о том, что происходит вокруг. Он подбежал к Усмиренному магу и взглянул ему в лицо. Черты были схожи с его собственными, в ежике волос блестело знакомое золото… но взгляд серо-голубых глаз смотрел сквозь людей и лица. Лицо было пустым, серым и ничего не выражавшим.       — Дайлен…       — Добро пожаловать в Круг, — выцветшим голосом проговорил Усмиренный. — Меня зовут Дайлен. Чем я могу вам помочь?       У Феликса встал ком в горле.       — Дайлен, — прошептал он, — это я, Феликс. Твой брат.       Серо-голубые глаза равнодушно рассматривали его.       — У меня действительно был брат с таким именем, — ответил Дайлен.       — Это я, Дайлен! — Феликс стиснул его в объятиях. — Ты что, меня не помнишь? Память-то тебе не стерли!       — Я не видел брата с таким именем последние двадцать лет. Мои воспоминания о нем весьма смутны. Прошу меня извинить.       Феликс неверяще смотрел ему в лицо. Глаза щипало от слез.       Дайлен был на пару лет моложе него — и среди детей-Амеллов он считался самым умным и сметливым. Он играл в «королевы» еще лет с четырех, обожал книги, обожал обсуждать со старшими братом и сестрой то, что прочитал и придумал… Феликс помнил его не по годам серьезное лицо (почти как у младшего Эремона), его жесты, скованные на людях и оживленные, когда речь шла о чем-то дорогом и понятном ему…       Он схватил Дайлена за плечи и спросил:       — Дайлен, скажи, ну зачем ты это сделал? Зачем ты сам попросил об Усмирении?..       — Моя магия была опасна, — ровным выцветшим голосом отвечал Дайлен. — Маг Круга должен думать о безопасности других.       — Ты не был опасен! Ты был обучен!       — У меня не сохранилось мнения на этот счет. Прошу меня извинить.       Шмыгая носом и даже не пытаясь утереть бегущие по лицу слезы, Феликс спросил:       — Ты помнишь Мару?       — Это моя сестра. Она сбежала из Круга после прохождения Истязаний. Нарушила правила.       — Она жива, Дайлен. С ней все хорошо.       — Ей следовало бы вернуться в Круг. Таков порядок.       — Дайлен, она бы этого не пережила! Ее бы казнили или усмирили за побег!       — Да. Но таков порядок.       Столь же содержательный разговор можно было вести с каменной стеной. Феликс отнял руки. Он вспомнил, что на него в испуге и изумлении смотрят люди, что лицо его мокро от слез, а он недальновидно представился Героем Ферелдена…       — Ты хочешь пойти со мной, Дайлен? — спросил он, ни на что не надеясь.       — У Усмиренного мага нет желаний. Но есть порядок: место Усмиренного мага — в Круге.       — Ясно.       Рука оглаживала рукоять меча. Было бы милосердно прервать его мучения, прервать это жалкое существование без мыслей, без снов, без желаний, без возможности дать отпор чужой воле. Но Дайлен сам просил об Усмирении. Он сам выбрал эту участь, зная, что его ждет. Он считал, что так будет лучше.       Поэтому Феликс просто обнял его еще раз и обреченно проговорил:       — Прощай, Дайлен.       — Прощайте.       Под всеобщее молчание Феликс направился к выходу. Но мечтающая вырваться из Круга девица все равно обратилась к нему, пусть и не так решительно:       — Мне очень жаль, сер… но что насчет меня? Вы возьмете меня в рекруты?       — У твоего Круга больше нет руководства, — ответил Феликс, не глядя на нее. — Выберут других. Здесь станет лучше.       — Правда? Это хорошо, сер, но вы все равно меня возьмите.       Он утер слезы и пристально посмотрел ей в лицо.       — Тебя кто-то обидел? — тихо спросил он. Девица отвела глаза.       — Нет, сер.       — Кто-то из храмовников?       Она густо покраснела.       — Просто покажи мне его.       Девица обвела взглядом зал, всматриваясь в храмовников.       — Его тут нет, — тихо проговорила она. — Наверное, спрятался.       — Пойдем искать. Не провалился же он сквозь землю.       Они ушли в комнаты. Все продолжали изумленно молчать, пока тишину не нарушил Кейр.       — Это бессовестно, — заявил он, сурово глядя на храмовников. — Вы не только указываете магам на их место, но и пользуете их. Этого, по-вашему, тоже требует Создатель?       — Я бы разобрался, — вяло возразил рыцарь-командор. Кейр свирепо глянул на него:       — Да, я вижу, как вы разбирались. Эта девочка наверняка не единственная. А жаловаться на произвол храмовников, судя по всему, здесь некому — или вообще запрещено.       Мэтью слушал их, сжав губы в нитку. Наконец он вышел вперед и обратился к магам:       — Вы знаете этот Круг лучше, чем я. Кто мог бы исполнять обязанности Первого чародея до тех пор, пока все не утрясется? Кто мог бы внимательно относиться к вашим нуждам и не прогибаться под каждое слово храмовников?       Пошушукавшись, маги выбрали какую-то чародейку средних лет. Она вышла вперед и склонила голову:       — Старшая чародейка Равенна, милорд. Я постараюсь следить за порядком.       — Хорошо. Тогда скажите, Равенна, кто из храмовников мог бы временно подменить рыцаря-командора, чтобы вы поддерживали порядок вдвоем?       Подумав, Равенна выбрала кого-то из молодых храмовников и сказала:       — Рыцарь-капитан Осуин мог бы.       — Хорошо. Вы остаетесь за главных. Обращайтесь к нам, если чего-то будет не хватать. После суда мы разделим то, что награбила преподобная мать, между городом и Кругом.       — Да, милорд.       Некоторые маги воодушевились — но большинство, судя по всему, еще не успело поверить в произошедшее. Установленный в Круге порядок явно держался долго…       Наконец вернулся Феликс вместе с бледной от ужаса девушкой. Рыцарь-капитан Осуин тут же шагнул к ним:       — Что произошло?       — Один из храмовников случайно оступился и разбил себе голову о ступени лестницы, — хладнокровно отозвался Феликс. — Нелепая роковая случайность.       — Сер, это переходит границы…       Не слушая его, Феликс обвел взглядом храмовников и спросил:       — Кто из вас Гаррет и Лэндон? Выйдите вперед.       — Их тоже постигнет роковая случайность? — хмуро поинтересовался рыцарь-капитан.       — Нет, они будут призваны в Серые Стражи и уйдут с нами.       Двое молодых храмовников с готовностью вышли из строя. Феликс сурово глянул на них.       — Это вы?       — Да, сер. Мы готовы послужить Стражам.       — Отлично. Собирайтесь, вы идете с нами. И ты, — он перевел взгляд на девицу, — тоже. Будешь рекрутом.       — Пусть будет так, — согласился Мэтью. — Равенна, Осуин, проведите подробную инспекцию Круга и напишите, чего вам не хватает. Мы будем разбираться.       — Да, милорд. — Поколебавшись, Равенна прибавила: — Спасибо вам.       — Работа только начата. Но если нам удастся что-то изменить до конца года, это будет большим успехом. — Мэтью обернулся к солдатам и скомандовал: — Ведите арестованных. Мы отправляемся в Каэр Лиадан. — Он перевел взгляд на Кейра: — Брат, ты тоже мог бы с нами… — Затем, спохватившись, глянул на Феликса и прибавил: — То есть вы оба…       — Нет, — отрезал Феликс. — Я буду с рекрутами. А вот вы двое идите. — Он посмотрел на Кейра. — Буду ждать тебя в Аислин послезавтра утром.       — Хорошо, — отозвался тот, скрывая изумление.       Феликс вместе с ученицей и двумя храмовниками отправился на восток, а Мэтью с братом, арестованными и солдатами — на запад. Круг остался стоять, потрясенный новостями.       В назначенное утро Кейр подъехал к безымянной таверне в Аислин — и удивился, увидев там Феликса в гордом одиночестве. Тот, глянув на него, коротко кивнул, привел из стойла свою уже оседланную лошадь, подъехал к Кейру и скомандовал:       — Поехали.       — Погоди, — остановил его Кейр. — А где храмовники? И где та девочка?       Феликс отвел глаза.       — Я дал ей немного денег и выписал бумагу о том, что она находится под протекцией Героя Ферелдена. Она может обратиться к правителю баннорна, если тамошнему магу требуется помощник, или в другой Круг. Она неплохо обучена, со стихийной магией действительно управляется. Но брать ее в Стражи — безумие, ей всего семнадцать лет.       — Может, она бы пережила Посвящение. Лектра ведь научилась это определять…       — Нет. Риск тут неуместен.       Поколебавшись, Кейр согласился:       — Ладно, допустим. А где храмовники?       Феликс хмыкнул:       — Убиты. Тела их сожжены, а прах сброшен в реку. Свидетелей, разумеется, не было.       — Ты… — Кейр побледнел. — Ты с ума сошел?       — Нет. — Во взгляде Феликса полыхнул огонь. — Я просто отомстил двум ублюдкам, которые изнасиловали мою сестру.       — Э… Ты имеешь в виду Мару?       — Нет. — Он поморщился. — Не хочу об этом рассказывать.       — Придется, если хочешь хоть как-то оправдать свой поступок.       После паузы Феликс тихо отозвался:       — У меня была еще одна сестра. Рина была очень одаренным магом, как рассказывала Мара. Большие способности, большое будущее. А еще она была очень красива, на свою беду. Эти ублюдки, — он стиснул зубы, — просто зажали ее в углу — то ли по очереди, то ли вместе… Бедная Рина от этого стала сама не своя. Неудивительно, что она провалила Истязания, сгорев от собственного огня.       Кейр несколько секунд потрясенно молчал.       — Это ужасно.       — Знаю. Это выглядит оправданием моего поступка?       — С точки зрения закона — нет, с точки зрения человека… да.       — Вот и хорошо. Поехали.       Хотя Феликс явно не стремился продолжать разговор, Кейр удивился и этой его откровенности. Обычно тот не говорил о своей семье ни с кем, кроме Асаары — больше никому он не доверял, да и друзей у него не было. И вдруг он как на духу вывалил семейную тайну…       — Мне очень жаль, — сочувственно проговорил Кейр, но Феликс властно махнул рукой:       — Не будем к этому возвращаться. Я рассказал детали, чтобы ты потом не лез ко мне с расспросами.       А вот эта манера огрызаться была уже куда больше похожа на него.       — Ладно, — пожал плечами Кейр. — Я, в общем-то, и не собирался к тебе лезть. Но не будем терять времени.       Феликс ничего не ответил, только пришпорил лошадь.       Он собирался доехать до Башни Бдения как можно скорее, не останавливаясь, чтобы не терять времени и припасов. Кейр отверг эту идею: во-первых, привал был необходим лошадям, не говоря уже о всадниках, во-вторых, в родном замке его щедро снабдили едой в дорогу. Денег у Эремонов, может, и было не так уж много, зато превосходного вяленого мяса — хоть отбавляй. А хорошее вяленое мясо и привозное орлесианское вино были железными аргументами в пользу привала. С ними не стал спорить даже Феликс.       Хотя на привале он по привычке собрался расставлять силки на кроликов, и Кейр снова напомнил о припасах:       — Меня очень щедро снабдили в дорогу, я же говорил. С кроликами больше возни будет. Иди, разбирай.       Феликс остановился, удивленно качнул головой.       — Я думал, это твое.       Кейр, не удержавшись, прыснул от смеха:       — Мое по праву первенца Эремонов, вернейших вассалов короля Каленхада, это точно. Но я же не просто так об этом сказал. Я же не буду сидеть и есть все это в одиночку. Тут на двоих с головой хватит.       Феликс убрал веревку в мешок — медленно и словно неверяще.       — Это… действительно проще. Спасибо.       — Мы же не первый день в одном отряде. Ты думал, что я с тобой не поделюсь?       — До этого у нас были общие припасы на отряд…       Феликс оборвал себя, понимая, насколько неловко звучат его оправдания.       Впрочем, ему все еще было неловко. Он не привык ждать от людей ничего хорошего — даже после того, как Асаара разругала такой его подход. Он думал так очень много лет, и перестроиться в одночасье было невозможно.       От рассуждений отвлекло вяленое мясо. Оно было отменным: охотники и повара Эремонов не уступали в искусности более знатным соседям. Феликс даже на время отрешился от тревожных и грустных мыслей, свербящих его уже третий день — но, отпив орлесианского вина из фляги, все же не выдержал.       — Значит, твой брат — банн Недремлющего Моря?       — Наследник банна, — ответил Кейр и усмехнулся: — Мама пока не торопится передавать ему бразды правления, слишком уж она к ним привыкла. Но, думаю, еще пара-тройка лет — и Мэтью будет полноправным банном. Народ в баннорне к нему хорошо относится, соседи тоже пообвыклись, да и он сам твердо знает, как разобраться с нуждами баннорна. Недремлющему Морю с ним крупно повезет.       Он тепло улыбался, говоря о брате. Они с Мэтью всегда были близки и не разлучались до тех самых пор, когда Кейр угодил в Серые Стражи. И для семьи тяжелее всего было не принять то, что старший сын лишился прав на титул, а пережить внезапную и долгую разлуку. Каждая встреча теперь была короткой, но очень радостной.       Феликс кивнул:       — Да. Он очень молод, но… способный малый. Знает, что делает.       Кейр удивленно посмотрел на него: Феликс обычно не раздавал комплименты. Заметив удивление, тот подернул плечами:       — Я не так часто вижу дворян, которые думают не только о собственном благе.       — О, думать только о себе — это не про Мэта. Хочется сказать, что не про всю нашу семью, но это будет звучать нескромно.       Феликс хмыкнул: скромность была мало присуща Кейру. Хоть он и не требовал для себя никаких привилегий, не ставил себя выше других — все же он лез со своими предложениями дальше всех, не упускал случая восхититься комфортными условиями (особенно если их не было) и постоянно обращал на себя внимание.       Но придираться к словам сейчас как-то не хотелось.       — Он твой единственный брат?       — Да. А что?       — Значит, ты был наследником до него.       — Да, был. — Кейр коротко улыбнулся. — Забавно, что ты только сейчас обратил на это внимание. Шесть лет уже прошло.       — Я этого тогда не знал… да и не хотел знать, если честно. — Феликс поморщился, вспоминая о накрывшем его тогда Зове. — Думал, ты просто не хочешь идти в Стражи.       — Да ты тоже не горел желанием меня брать.       — Конечно. Нужен мне шатающийся боец, которого под руки ведет мать.       Кейр внимательно посмотрел на него.       — Странно, что ты так хорошо это запомнил. По тебе же тогда Зов ударил, кажется.       Феликс отвел глаза. Да, он тогда действительно страдал от Зова, но постепенно события того времени вспоминались более внятно… а некоторые вещи он запомнил накрепко.       Слишком сильна была зависть.       — Зов не означает потерю памяти. Я на нее никогда не жаловался.       Феликс знал, что почти разучился врать, но надеялся, что этих слов будет достаточно.       Впрочем, Кейр и без них уловил суть.       — Мне очень жаль, что так вышло с твоей семьей, — сочувственно проговорил он. — И особенно с братом. Это… мне и раньше Усмиренные казались жутковатыми, а если знать их раньше, до того, как они стали Усмиренными… Мне страшно даже представлять Мэтью на его месте. Наверное, я бы просто сошел с ума, случись такое.       Феликс не поднимал глаз. Он весь день провел, запершись в своей комнате в таверне, напиваясь и рыдая. Да, он давно знал, что Дайлен Усмиренный, что от личности Усмиренных мало что остается после ритуала… и все же страшно было видеть его таким. Осознание, что он потерял еще живого брата, накатило с новой силой.       Но обсуждать случившееся с Кейром, с которым они не были друзьями, было бы странно. Да и, кажется, еще несколько слов — и Феликс готов был бы разрыдаться снова: он все еще плохо контролировал слезы. Но и отвергать искреннее сочувствие было бы глупо и жестоко.       Решив действовать напрямик, Феликс выдохнул и закрыл глаза.       — Пожалуйста, не надо. Я… ценю это участие, но говорить и думать об этом больно. Лучше молчать.       Кейр смущенно кашлянул.       — Да, пожалуй.       Стало вдвойне неловко. Феликс даже слегка отодвинулся в сторону, хотя и так сидел на расстоянии от Кейра. Он чувствовал себя странно. Ему хотелось говорить, хотелось куда-то излить эту боль, пусть даже Кейру… но они и близко не друзья, вдобавок Феликс никогда не откровенничал ни с кем, кроме Асаары (и, может быть, Адвена). Нет, нельзя вот так брать и изливать душу. Совершенно не то место, время, компания…       Кейр тоже не отказался бы поговорить, но понимал, что личные темы неуместны. В разговоре с Феликсом было неуместно почти все, и он ясно давал это понять. Проще было не говорить вовсе.       — Ладно, — Кейр бодро поднялся на ноги, — пойду окунусь, пока вода еще не совсем остыла.       Феликс молча кивнул.       Кейр решил снять доспехи в лагере, чтобы не тащить потом их обратно и оставаться в легкой одежде. Феликс краем глаза следил за тем, как его спутник расстегивает и снимает сюрко. В какой-то момент правый рукав сильно задрался, и Феликс заметил большой расплывающийся синяк на локте у Кейра.       — Что это у тебя с рукой? — спросил он. Кейр удивленно глянул сначала на запястье, потом на локоть — и приподнял брови:       — Ого. Я думал, не так заметно будет.       — Что произошло?       Кейр, помявшись, ответил:       — Веришь ли, в меня кинули камень. Вообще целились в голову, это я еще отбил удар…       — А ты говорил, что нас ждет теплый прием.       Кейр улыбнулся.       — Это тут ни при чем. Я утром проезжал Слайго, одну из деревушек к западу от Аислин. Увидел, что пара мальчишек задирали своего ровесника-эльфа и кидались в него камнями. Я вмешался, начал отчитывать их и говорить, что так ни с кем делать нельзя. Но мальчишки оказались наглые, решили, что и в Серого Стража можно камнями кинуть… — Кейр подернул плечами, чувствуя прохладный ветер. — Пришлось немного наподдать им в ответ. Больше, думаю, они никого задирать не станут.       Феликс удивленно наклонил голову.       — Милые же порядки у вас в баннорне.       — Наглые дети есть везде, поверь мне.       — С трудом получается. И ведь они в тебя еще и попали.       — Ну, во-первых, сложно не попасть с четырех шагов, во-вторых, мы же все-таки в Недремлющем Море. Это оплот всех ферелденских лучников. Поэтому все худо-бедно умеют швыряться чем-нибудь в противника.       Кейр рассказывал об этом с юмором, не видя в ситуации ничего смертельного. Да, синяк ныл весь день, да, таких наглых мальчишек он раньше не встречал — но после пары затрещин и вежливой просьбы вести себя хорошо они судорожно согласились и убежали. Глядишь, еще и выводы какие-то сделают на будущее.       Феликс хмыкнул:       — То есть ты рискуешь собой, чтобы спасти эльфийского ребенка от издевательств. Еще бы котенка с дерева снимал.       — Если бы эльфы так же задирали сверстника-человека, я бы тоже вмешался. Жестокость никому с рук сходить не должна.       Феликс удивленно посмотрел на него. Кейр так спокойно и уверенно это проговорил, что не осталось сомнений: он не красуется, а действительно в это верит.       Покосившись на расплывающийся синяк еще раз, Феликс пододвинулся поближе к спутнику.       — Я могу подлечить ушиб, если хочешь, — несмело предложил он. На кончиках пальцев появилось едва заметное сияние целительной магии.       Кейр удивленно глянул на него. Похоже, в кои-то веки Феликс искренне хотел помочь. И, хотя Кейр привычно скрывал боль, он бы от помощи не отказался. Но в памяти всплыла другая картина. Как стоящий перед ним Феликс поднимает руку вверх, и ладонь охватывает пламя. Вся его фигура — как факел в ночи, хотя огонь горит только в левой ладони. Но вот он вспыхивает стремительно и ярко, и перекидывается на Кейра, и гореть начинает уже он. Пламя быстро пожирает волосы, шею, ползет к плечам и лицу…       — Спасибо, обойдусь, — покачал головой Кейр.       Видя всю гамму эмоций на его лице, Феликс тоже вспомнил этот момент. Вспомнил, что его магия теперь годится только для убийства врага — союзник его к себе не подпустит.       В точности как кунарийского саирабаза.       Феликс убрал руки.       — Извини, — еле слышно выдохнул он.       Кейр отметил, что Феликс впервые за что-то перед ним извинился. Может, за все сразу?.. Чтобы немного ослабить напряжение, он заявил:       — Я вообще не думал, что ты владеешь целительной магией.       — До Адвена мне далеко, — сухо отозвался Феликс. Однако он оценил эту попытку смягчить острые углы. — Но когда ты сам по себе, а вокруг случается всякое, надо уметь зализывать раны. Сколько раз я залечивал ушибы и укреплял шатающиеся зубы, я уже и не помню.       — Бр-р, — Кейр поежился. — Да уж, не самая легкая жизнь. — Он помолчал. — Но разве ты всегда был сам по себе?       — Нет. Но Мара никогда не умела исцелять. А до этого… да, я немного научился у Адвена и Винн, пока мы боролись с Мором. Хотя я не очень силен в магии созидания по сравнению с ними.       Кейр присел рядом. Появилась возможность задать вопрос, который он давно хотел задать.       — Каково это было — сражаться с Мором? Вас ведь поначалу было всего трое Серых Стражей, и все-таки вы решили бороться даже малыми силами…       — Это было безрассудно, — кивнул Феликс в ответ на его сомневающийся тон. — В другой ситуации я бы не стал этого и начинать. Но тогда дело решила месть.       — Месть? — заинтересовался Кейр. Феликс глянул на него:       — Ты вроде собрался идти купаться.       — Погоди, мне интересно.       Феликс помолчал, думая, стоит ли рассказывать об этом. Затем решительно подтянул к себе фляжку и сделал большой глоток. Так было проще развязать себе язык.       — Нас призвали в Серые Стражи, потому что Первый чародей Ирвинг — скотина и просто решил нами пожертвовать. Я был очень зол на него. И вот после того, как мы чуть не погибли при Остагаре, ведьма Флемет, которая нас спасла, начала убеждать нас втроем отправиться спасать Ферелден от Мора. Я сначала хотел просто отмахнуться от этого и уйти, но Адвен предложил вернуться в Круг и потолковать с Ирвингом по душам. — Он коротко улыбнулся. — После Остагара глупо было бояться смерти или чего-то еще. И уж тем более старого Первого чародея, который не сдержал свое обещание. Поэтому я согласился, и мы двинулись в Круг… а потом все как-то пошло по геройскому пути. Я этого изначально даже не хотел.       — И что, ты ему отомстил?       Феликс покачал головой:       — Не особенно. На Круг тогда напали одержимые, большинство старших чародеев было убито… к тому времени, как мы добрались до Ирвинга, мы уже устали. Конечно, я стряс с него по большому отряду магов и храмовников, и заодно мы прихватили в его кабинете пару вещиц, пока он был пуст…       — Шкатулку для Друзей Рыжей Дженни, — кивнул Кейр. Феликс удивленно покосился на него:       — Каких Дру… минутку, а ты откуда об этом знаешь?       — Адвен рассказал, — пожал тот плечами. — Когда он и мы с Сайласом были в Денериме, как-то слово за слово зашла об этом речь. А потом Адвен выяснил, что Первый чародей и рыцарь-командор — сами Рыжие Дженни.       — Ч… чего? Ты шутишь, что ли?       — Отнюдь. Не просто так же у Первого чародея оказалась эта шкатулка. Он собирался передать ее Друзьям… но вы, как выяснилось, сократили время доставки.       Феликс озадаченно покачал головой. Он все еще не мог смириться с существованием Друзей Рыжей Дженни — и с тем, что туда входит, видимо, половина Ферелдена.       — Старый лис еще и туда пролез, — мрачно пробормотал он.       — Да, мы тогда тоже удивились. Зато теперь у нас есть союзники на озере Каленхад, — безмятежно отозвался Кейр. — Причем они появились еще до того, как мы нашли хорошего связного около Редклифа…       — Шпионы в каждой деревне. Ну точно как стращал всех Логэйн.       — Не шпионы, а Друзья.       — Шпионы. Иначе ты бы этим не занимался.       Кейр с усмешкой посмотрел на него:       — Почему?       — Ты интриган. Тебя хлебом не корми, дай только провернуть какое-нибудь дельце в политических целях. Кажется, твоя мать до Собрания земель занималась тем же, хоть и делала беспристрастный вид.       — Моя мама — прекрасная женщина. Благодаря ей мы сохранили крепкие позиции в Собрании земель, будучи всего лишь баннами. Так что интриги с благородными целями — великолепное дело.       Обвинения в интригах для Кейра звучали не как обвинения, а как комплимент его способностям. Феликс заметил это по его довольному лицу — и с трудом удержался от улыбки.       — Ну-ну.       — Да-да. А вот теперь, — Кейр снова поднялся на ноги, — я, пожалуй, пойду. Но по возвращении я хочу услышать еще какую-нибудь историю.       — С чего ты взял, что я буду еще что-то рассказывать?       — Во-первых, с того, что мне интересно, во-вторых, ты снова налег на вино, а оно развязывает язык.       Феликс поспешно отложил фляжку.       — Вовсе нет.       — В любом случае я бы послушал. Адвен редко рассказывает о тех временах, у Огрена все байки звучат однообразно, а больше и спросить-то некого. Так что… — Кейр вдруг на удивление мягко улыбнулся. — Ты мог бы насладиться вниманием и рассказать о своих героических подвигах. Пускай они тебе, видно, никуда и не уперлись.       — Точно. — Не выдержав, Феликс все же улыбнулся краем губ. — Но я подумаю.       — Вот и замечательно.       Кейр спустился к воде. Феликс сначала провожал его взглядом, потом одумался, лег на спину и уставился в небо. На небе медленно загорались звезды.       Он вспомнил, как точно так же лежал на спине и смотрел в небо много лет назад, когда вокруг бушевал Мор. Тогда только ночная тишина и мягкий голос Лелианы могли заставить его забыть обо всем дерьме, что происходило вокруг, о ночных кошмарах от скверны, о терзающих его ранах… Сейчас же все было действительно спокойно. Никакой Мор не бушевал, никакой войны не ожидалось. Можно было насладиться покоем на земле… на той земле, которую он спас.       «Забавно. Я никогда не думал об этом в таком ключе. Герой Ферелдена — просто титул, как мне всегда казалось, громкие слова… но я был одним из тех, кто защитил эти края от порождений тьмы. И… сейчас тут неплохо. Может быть, это все было не зря».       Феликс всегда считал, что находится в чужой стране. Он был заперт в чужом Круге, его братья и сестры тоже сходили с ума и погибали не на родной земле… но теперь он и сам не знал, какая земля была ему родной. Киркволл тоже не вызывал теплых чувств.       «Здесь у меня хотя бы есть громкий титул. Есть те, кто меня поддерживает, несмотря ни на что. Есть… покой. А что было бы там?»       Глядя в небо, Феликс с тоской подумал, что ничего не было бы. Даже если бы родители были живы, они бы наверняка сокрушались, что все потеряли, а большинства их детей уже нет в живых. А, главное, репутация Амеллов загублена навеки — и даже Защитница Киркволла Хоук не смогла как следует ее восстановить.       Наивное детское желание — чтобы они все были дома и вместе: мама, папа, Феликс, Рина, Дайлен, Аристид и Мара — уже виделось обреченным. Они не были бы вместе — и не были бы счастливы. Для Амеллов слишком много значили приличия и положение в обществе, а его теперь уже не было. И то, что их старший сын, на которого некогда возлагали большие надежды, стал Героем Ферелдена, вряд ли порадовало бы родителей. Ферелден ведь — дикая, холодная страна собачников где-то за морем. Какая разница, как они воздают другим почести. В Киркволле ведь совсем другие правила.       А вот у Эремонов, наверное, все не так. Они не боятся выглядеть странно, идут на открытое противостояние с Церковью, чтобы помочь другим. Позволяют даже бросать в себя камни, лишь бы не бросали в других. Наверное, приличия в этой семье были совсем другие — и явно не такие же удушающие. И, наверное, Эремоны искренне радовались бы встрече после долгой разлуки, даже если потеряли бы все. Ведь главное — семью, друг друга — они не потеряли…       — Все в порядке?       Феликс судорожно вскочил и увидел уже вернувшегося Кейра. И только потом осознал, что опять незаметно для себя плакал.       — В полном, — Феликс шмыгнул носом. — Как вода?       — Прохладная, но я к такой привык.       — Отлично. Пойду и я.       Нужно было срочно смыть слезы. И… возможно, потом рассказать какую-нибудь историю о Море. У Феликса их было много.       Почему бы и нет, в конце концов.