Моя ненависть.

Я из тех, кого назвать золотой молодежью. Сын богатых родителей. Разбалованный ребёнок. Наверняка вы часто слышали высказывания о испорченной золотой молодежи? Что они эгоистичны и делают все, чтобы достичь своих целей? Эти дети привыкли идти по головам или же знают, что с помощью денег им открыты все двери. И да, опровергать это я не собираюсь. Любовь — это чужда для меня. Я не знал родительской любви и любви сверстников. Я был просто сыном, который видел своих родителей рано утром и поздно вечером. Или вообще не видел. Единственный, кто со мной был всегда рядом — мой брат, Эдвард. Он всегда был не из мира сего. Странный, немного дёрганный, но он был моим братом. Моим близнецом и половиной. Многие люди говорят, что единство душ — это полный бред, что это никак не доказано, но я знал. Знал, что Эдвард моя половина. Мы всегда были вместе. С детства, я был немного слабее, чем остальные мальчишки с моей группы, и Эдвард всегда меня защищал. А я его защитить так и не сумел. До сих пор помню ее волосы. Пышные, русые, как у Гермионы Грейнджер, моей первой детской любви. Я сразу заметил ее на том балу: в шикарном голубом платье, она медленно спускалась по лестнице, привлекая внимания гостей. Будто этот бал был в ее часть. Агата Харрис стала моей мечтой. И моим худшим кошмаром. Иногда ночью я просыпаюсь от того выстрела в Швеции, который лишил моего брата жизни. Мои руки в его крови, я обнимаю бездушное тело, которое когда-то было моим братом. У меня появляется желание вымыть руки, но не отмываются, и кровь продолжает по ним стекать. Сон, который может показаться другим сущим кошмаром, для меня является райским наслаждением. В нем Агата уже не такая красивая. Ее волосы висят сосульками от дождя, а глаза красные от слез. Она стоит передо мной на коленях, пытаясь вымолить пощаду. Но девушке совершенно не хватает воздуха, ведь мои руки сцепились на ее горле. Она пытается что-то сказать, ее губы шевелятся в безмолвном крике, но Агате Харрис уже ничем не поможешь. После такого сна, я просыпаюсь с холодной улыбкой на лице и даже не обращаю внимание на то, что у меня трясутся руки, а тело бьет мелкая дрожь. *** Прошло три с половиной года после того, как погиб Эдвард. Все это время я владею нашим семейным бизнесом. Отец с каждым днём становится все слабее, поэтому о его управлении компанией не может идти и речи. На часах уже девять вечера. Спина затекла от долгого сидения и просматривание документов. Я провёл рукой по волосам, пытаясь привести их хоть в какой-то порядок, но у меня это плохо удаётся. — Мистер Кадоган, — в кабинет заходит секретарь, — отчёт за месяц. Она наклоняется, кладя бумаги на стол. Взору открывается весьма откровенный вырез на ее блузке. Я отвожу взгляд. Секретарь Эйприл уже полгода пытается заполучить мое внимание. Но разве я могу ей объяснить, что светлый блонд никогда не заменит мне русую копну волос, а голубые глаза не станут так любимы как зелёные. Любимы? Я встрепенулся от отвращение. Любимы? Как мне могло на ум прийти это ужасное слово? Я уж точно не смогу больше кого-то любить. Эйприл странно смотрит на меня, держа документы в миллиметре от стола. — Клади уже наконец! — грубо бросаю я. — Мистер Кадоган, — девушка осторожно касается моей сжатой кисти ладони. — Что-то не так? Я хмурюсь, смотря на ее руку. — Исчезни. — Но… — Займись своей работой, Эйприл. Стараясь не смотреть на появившиеся слёзы в ее глазах, я отворачиваюсь к монитору компьютеру. Эйприл выбегает из кабинета, громко стуча каблуками. Этот стук продолжает звучать в моей голове, даже когда Эйприл давно скрылась за дверью. Не смотря на клавиатуру, я щелкаю по кнопкам и попадаю на новости. — Сегодня в нашем городе произошло важное событие, — вещает диктор. — Была открыта специальная больница для детей больных раком. Дети из детских домов или малоимущих семей могут получить лечение здесь совершенно бесплатно. Главный спонсор, Агата Харрис… Дальше я не слышал ни одного слова диктора. Мое внимание было полностью приковано к девушке, которая счастливо улыбалась, разрезая красную ленту, тем самым объявляя больницу открытой. — Стерва, — выплюнул я, со злостью глядя в монитор. Мои кулаки сжались так, что костяшки пальцев побелели. Я знал это здание. Оно было совсем недалеко. Я и не заметил, как ноги понесли меня вон из кабинета. — Закроешь, — я кинул ключи на стол Эйприл. Она вздрогнула от шума, и помада оставила красный след на ее щеке. «Дурочка» — подумал я, усмехнувшись. Сев в свою новую «Бэму», пахнущую хвойный лесом, я с силой нажал на газ. Несясь по городу, я не обращал внимания ни на свет светофора, ни на сигналы других водителей. Агата тут, совсем рядом. Я должен сделать то, что задумал совершенно давно. Подъехав к нужному месту, я внимательно огляделся. Никого из знакомых мне лиц не было, лишь парочка журналистов и прохожие. Вдруг за поворотом показался знакомый силуэт. Девушка в белом брючном костюме уверенна шла к подземной парковке, говоря с кем-то по телефону. Я медленно начал подъезжать к стоянке, и, когда Агата скрылась там, поехал следом. Она не обращала на меня никого внимания, продолжая разговаривать по телефону. Я заприметил ее машину, которую пробил ещё три года назад, и катил к ней. — Всё, Рэйчел, договорились, — Агата шла уверенно, как и подобает настоящим бизнесвумен. — Устроим коллаб, а выручку отдадим в фонды. Не всю, конечно, но части должно хватить. Я беззвучно вышел из машины и тихо двигался прямо по ее пятам. — Увидимся, Рэйч, — Агата положила телефон в сумочку, и почувствовав преследование, обернулась. — Кристофер?! — ее глаза округлились и она попятилась. — Испугалась? — я усмехнулся, смотря, как она оглядывается, но зря надеяться: кроме нас, здесь никого нет. — Правильно, Агата, бойся меня. — Кристофер, — она выставила ладони вперёд, словно защищаясь, — чтобы ты не задумал, не делай этого. Твоего брата никто не… — Заткнись! — я мгновенно приблизился к ней и схватил за предплечье: — Не спей даже упоминать о нем! Ты убийца, опороченная тьмой! — Я не хотела, Кристофер, я не хотела, — она повторяла эти слова как заведённая. Мне это надоело и я хорошенько ее встряхнул. — Пожалуйста, отпусти меня! — ее глаза тут же покраснели, по щекам покатились слёзы, размызывая тушь. — Заткнись!!! Я заорал, что есть силы, и с силой швырнул ее в ближайшую колонну. Она ударилась головой с характерным стуком и упала на колени. По лбу потекла струйка крови. Я тут же схватил ее и поставил на ноги. С силой я прижал ее щекой к колонне. Мои пальцы нашли ее гортань и слегка придавили. — Ты забрала у меня все, Агата! — я прохрипел ей это на ухо, от чего она дернулась. — У меня был один единственный Эдвард и ты его убила. Агата молчала, лишь иногда хрипя от боли в горле. Она была так близко. Запах ее волос, сладкий, затуманивают мне разум. Захотелось прижать я к ним носом, коснуться ее шеи. Что я тут же и сделал. Кожа была такая горячая, что тут же опалила мне губы. Агата замерла, с удивлением распахнула глаза. А затем прикрыла, будто в блаженстве. Я выпрямился и прикусил губу. Неожиданно мне самому начало не хватать воздуха. Мой взгляд начал блуждать по ее телу. По ее крепкой, округлённой фигуре. Я ужаснулся, когда понял, что именно ее силуэт я видел во снах, в которых я не держал тело брата и не душил девушку. — Агата, — то от прохрипел, то ли простонал я. — Убей меня и мы покончим с этим, — прошипела она. Я с силой сжал ее горло, так, что она захрипела и принялась ногтями царапать мне брюки. По телу прошла волна, и от неожиданности я отшвырнул Агату на пол. Она тут же вскинула на меня глаза, но я уже на неё не смотрел. Запрыгнув в машину, я дал по газам и вылетел с этой чертовой парковки. Я летел прочь с этого города, стараясь не отвлекаться на напряжению в паху. Ладони вспотели, как и спина, а когда перед глазами возникало лицо Агаты, становилось ещё жарче. Остановившись у обочины, я вышел из машины и закурил. Курил до тех пор, пока глаза не начали слезиться от дыма, а образ Агаты исчезать из головы. Но я был уверен, что завтра он появится вновь.