***
Дверь в комнату с тихим скрипом отворилась, впуская два пьяных тела в глубь тёмного помещения. Шатаясь и хватаясь за мебель, парни понемногу освобождали себя от верхней одежды. Первым управился Фёдор, проходя к своей кровати и усаживаясь на самый край, наблюдая, как Гоголь навернулся в попытках снять кроссовок с ноги. Из уст Достоевского вырвался тихий смешок. Разобравшись с этим несчастным кроссовком, Николай с улыбкой на лице поднялся с пола и шаткой походкой направился к Фёдору. Достоевский молча наблюдал за другом. В глазах немного двоилось, да и свет никто из них не удосужился включить, но Фёдор точно увидел, что Гоголь, пошатнувшись, остановился напротив него, разглядывая уставшее лицо. Николай двинулся ближе, кладя одну свою руку на щёку Фёдора, а вторую на его плечо для лучшей опоры, а затем, сверкнув глазами, затянул Фёдора в поцелуй. Алкоголь плескался в крови, отдавая в голову тупыми волнами, разжигая внутри настоящий огонь, кажется распаляя и без того горячие тела сильнее. Достоевский неумело отвечал на поцелуй. Фёдор никогда бы не подумал, что будет сидеть в старой общажной комнате поздно ночью и целоваться со своим лучшим другом, но господи, эти мягкие губы и юркий язык Гоголя сводили его с ума. Николай чуть надавил на плечо Фёдора, усаживаясь на его бёдра. Отстранившись, Достоевский шумно выдохнул, прикрывая глаза, когда Гоголь сначала оставил смазанный поцелуй на алеющей щеке Фёдора, а затем влажной дорожкой спустился к шее. — Коль… — шумно выдохнул Достоевский, обхватывая руками талию Гоголя, немного откинув голову назад, открывая больше места для сладких поцелуев Николая, чувствуя, как тело отзывается на каждое прикосновение чужого рта. — Хех, нравится? — с ухмылкой глянул Гоголь оторвавшись от шеи Достоевского, смотря так, словно он самый настоящий змей-искуситель, толкающий на совершение сладкого греха. Ну и как ему можно отказать? Фёдор томно выдохнул, опуская голову, сталкиваясь взглядом с Николаем, что так нагло сидел на его коленях, прижимаясь всё ближе. Ещё не поздно отступить, прекратить поддаваться этим умелым тёплым рукам, что блуждают по его телу, вызывая табуны мурашек, остановиться и просто завалиться спать. Ещё можно, но так не хочется. Ничего не ответив Достоевский двинулся вперёд, намереваясь поцеловать Гоголя. Немного промахнувшись, поцелуй пришёлся в уголок рта Николая. Тут же исправившись Фёдор прильнул к губам Коли, несильно сминая их. Будь что будет, они всё равно пьяны. Гоголя ведёт. Он ближе жмётся к Фёдору, подхватывая за талию и аккуратно, насколько это сейчас возможно, укладывает на кровать, усаживаясь на бёдра Доста. Поцелуй, ещё один и ещё. Николай целовал всё, до чего мог дотянуться: губы, щёки, тонкую шею, оставляя еле заметные следы, слушая тяжёлые вздохи. Руками Гоголь подцепил край толстовки Достоевского, поднимая его вверх, намереваясь стянуть. Чуть приподнявшись и облегчив работу Николая, Фёдор снова лёг, отбрасывая руки вдоль тела, покрываясь мурашками, от лёгкого холода. К толстовке, брошенной куда-то на пол отправилась и футболка Гоголя. Чуть поёрзав Николай касается тёплыми губами шеи, плавно переходя на худые ключицы. — Сука! — Фёдор шипит, хватает Гоголя за косу, оттягивая назад, свободной рукой накрывая укушенное место. Николай виновато улыбается, чувствуя хватку на волосах. — Хочешь оттаскать меня за волосы? — тихая усмешка. Господи, за что ты наградил его таким чарующим голосом? — Я сейчас тебя оттаскаю. — рука расслабляется, выпуская светлые волосы, падая на кровать. Собственное возбуждение уже неприятно ноет, трётся о ширинку, сворачиваясь узлом в низу живота, а чужое, кажется, уже давно трётся о Федино бедро. — Уже весь в предвкушении. — новый смешок и словно в подтверждение своих слов Гоголь проезжается своей задницей по паху Фёдора, вырывая тихий мык из столь прекрасных уст. Глаза, давно привыкшие к темноте видели слегка нечёткую картинку: и смущённое лицо Фёдора, что кривилось удовольствием от любого касания и наглую, пьяную усмешку Гоголя, что так похабно сидел на чужих бёдрах. Оставив бёдра Фёдора, Гоголь стянул штаны и бельё сначала с Достоевского, а затем и с себя, вновь усаживаясь на пах, слушая громкие вздохи. — Уже не терпится? — худые пальцы коснулись возбуждённого члена Фёдора, проходясь от основания до головки. Тело прошибло словно током, выгибаясь в спине навстречу тёплым касаниям. Тихий стон. Как же приятно. Тихий смешок. Гоголь вбирает в рот два пальца, обильно смачивая их слюной, прекратив ласкать член своего друга. Достоевский внимательно следит за всеми движениями, развалившись на кровати. Простыни под ним давно смяты, расплываясь складками по всей постели. Фёдор приподнимается, касаясь губами чувствительной груди Коли, под аккомпанемент из тихих стонов, пока Гоголь вводит в себя один палец, касаясь сжавшихся стенок, растягивая. — Мх, Фе-е-едь… — Николай прикрывает глаза, легонько содрогнувшись, когда соска коснулись чужие губы. Вводит второй палец, сильнее прогибаясь в пояснице, чувствуя, как Достоевский кусает возбуждённую бусинку соска. Склоняется, тихо постанывая на ухо Фёдору, пока тот уже во всю целует тонкую шею Гоголю, оторвавшись от груди, вспоминая что тот делал с ним в самом начале. Так бы и потонул в этом наслаждении. Слабый толчок в грудь и Достоевский падает на кровать. Николай достаёт пальцы, удобнее усаживаясь на чужих бёдрах. В глазах всё расплывается, но чувства всё так же остры. Аккуратно смазав член Фёдора и направляя его, Гоголь медленно опускается, пропуская возбуждённую головку в горячее нутро. Брови надломаны, влажный язык проходится по контуру губ с которых срываются всё новые стоны. Достоевский дуреет от невозможной узости, совсем не дышит, жмурится, чувствуя, как член сжимают тугие мышцы, что так неохотно пропускают его дальше. — Фе-е-е-едя. — тихий скулёж и Достоевский распахивает глаза, разглядывает Гоголя, что с тихим стоном садится до конца, упираясь руками в чужой живот. Чёлка слегка растрёпана, а по телу пробегает лёгкая дрожь, стоит слегка поёрзать, ощущая распирающее изнутри чувство. Как же до невозможности хорошо. Чёрт возьми, только не останавливайся. Николай привстаёт, а затем вновь опускается, начиная медленно двигаться. Грудная клетка тяжело вздымается, обжигая лёгкие кислородом; стенки ануса неприятно жжёт из-за отсутствия должной подготовки. Фёдор сжимает простыни, чувствуя скольжение по члену, слегка прогибается, стоит Гоголю быстрее насадиться. Боль понемногу отступает, а движения становятся всё быстрее и размашистей. Гоголь содрогается всем телом, срываясь на громкий стон, стоило члену попасть по простате. Ох как же им потом по голове настучат за это. Фёдор цепляется за бёдра Николая, не смея отвести взгляда от столь прекрасной картины: Гоголь скачет на его члене, прогибаясь в спине до хруста костей, а глаза чуть ли не закатываются от удовольствия. Достоевский подмахивает своими бёдрами навстречу. Хочется быстрее, хочется, чтобы входили глубже, выбивая последний кислород. Шлепки разгорячённой кожи о кожу, имена, непроизвольно срывающиеся с уст в перемешку с громкими стонами заполнили комнату. — Федя, мх, Феденька… А-а-ах! — Гоголь стонет. Достоевский чувствует, как хаотично его сжимают горячие стенки, чужой член при каждом скачке бьётся о живот, пачкая естественной смазкой. Господи, прошу тебя, продолжай. Даже не думай остановиться! Сил почти не осталось, дышать, кажется, уже совсем нечем. — Федя! — громкий вскрик прошёлся по комнате. Коля сорвался первым, царапая живот Достоевкого, содрогаясь всем телом. У Фёдора перед глазами всё поплыло, как сильно сжал его Гоголь. Не выдержав Достоевский кончил следом, резко запрокинув голову, сильно сжимая бёдра Николая, на затворках сознания чувствуя, как движения прекращаются, а по животу растекается горячая жидкость. Оба вымотаны, но так довольны. Николай с тихим шипением поднимается и падает рядом. Внутри разливается тепло чужого удовольствия, пока рот жадно хватает воздух в попытках отдышаться. Фёдор ещё какое-то время пялит в потолок, лениво переводя взгляд на Колю, что слабо жмётся к его плечу. Поднявшись с кровати и отыскав пачку салфеток Достоевский шаткой походкой возвращается к кровати, стирая с тел последствия их бурной ночи. Салфетки отправляются в мусорку, а сам Фёдор в кровать. Достоевский ложится рядом, укрывая Колю и себя одеялом, обнимая Гоголя, чувствуя, как тот сильнее жмётся к нему. — Тебе хоть понравилось? — тихий вопрос Коли утопает где-то в районе шеи Фёдора, опаляя кожу жарким дыханием. — Понравилось, Коль, понравилось. — Достоевский шумно выдыхает, целуя макушку Гоголя, на что тот лишь удобнее устраивается в чужих обьятиях, проваливаясь в сон. Совсем умаялся. — Спокойной ночи. — И тебе, Федь. — слабая улыбка коснулась лица Николая. Намного веселее будет смотреть на то, как на следующие утро парни обнаружат себя в одной постели в обнимку и будут общими усилиями вспоминать о событиях прошедшей ночи, корчась от головной, и не только, боли.Ох и весёлое же будет у них похмелье.