«Верховному главнокомандующему Дариусу Закклаю
Господин главнокомандующий, рад сообщить, что полевые испытания нового экспериментального оружия для захвата титанов принесли многообещающие результаты. Корпусу удалось успешно окружить и практически обездвижить трехметровую особь…» Из приоткрытого окна, заглушая птичек, донеслось злобное двухголосое рычание, звук лопнувшей бечёвки и крик: — Саша, пусти немедленно! «Вот ведь проклятые сопляки, — подумал Эрвин, невольно жалея, что рядом нет верного капитана, способного без ущерба для имиджа выразить командорские мысли вслух. — Нельзя что ли потише?» В его прямые обязанности не входило прививание зелёным рекрутам подобающих манер, так что он попытался сосредоточиться на письме. — Пусти, кому говорю! Эрен уже понял, что это ты тут главная идиотка. Пришлось всё же выглянуть в окно. Двое рекрутов, Йегер и, очевидно, та самая Саша, начисто забыли про корзины с бельём, которое им полагалось развешивать, и вместо этого… перетягивали простынь? Зубами? Скорее уж пытались её съесть. Третий, кажется, рядовой Кирштайн, разнимал их, но как-то без особого энтузиазма. Эрвин хотел было прикрикнуть на них и вернуться к работе, предоставив какому-то другому несчастному разбираться в ситуации, но тут он узнал многострадальный предмет постельного белья. Нет, ну это было уже слишком! Постучаться в кабинет командора Леви, как и всегда, забыл, сразу переходя к делу: — Эрвин, ты не помнишь, где мы могли оставить мой… — он замолк на полуслове, потому что Эрвина в кабинете не было. «Удрал тренироваться без меня что ли? — раздражённо подумал Леви. — Обещал же спарринг, старый пердун!» На столе Эрвин совершенно нетипично для себя оставил недописанное письмо, открытую чернильницу и перо прямо в ней. Леви пробежал глазами по ровным строчкам. Ладно. Он своими глазами видел, как случилось это дерьмо, так что вполне мог закончить работу за командора, который, кажется, слишком забегался в последнее время. От письма Леви отвлёк шум во дворе. Он выглянул в окно, как раз вовремя, чтобы узреть, как тринадцатый командор Разведкорпуса Эрвин Смит пытается отобрать простыню у троицы рядовых, вцепившихся в неё руками, ногами и зубами. Леви хмыкнул с нечитаемым выражением лица — ситуация показалась ему довольно забавной. А потом он узнал простыню. — Эй, сопляки! А ну прекратите портить офицерское имущество! Не желая тратить время на двери и ступеньки, Леви заякорился за стену здания напротив и выпрыгнул прямо из окна. В кабинет командора Ханджи постучала настойчиво и громко — в прошлом она уже проводила опыты по открыванию этой двери без стука и повторять их как-то не хотелось. Ответа не последовало. Ханджи осторожно толкнула дверь и та отворилась, тихонько скрипнув. В кабинете никого не было, только ветерок из распахнутого окна шевелил занавески. Что же, она в любом случае собиралась просто занести чертежи усовершенствованного оружия для обездвиживания титанов. Их можно было оставить на столе и без присутствия Эрвина. Вот только она не могла не заметить лежавшее там же незаконченное письмо, а заметив, не могла не прочитать. А что такого? Не стал бы Смит так просто бросать что-то действительно секретное. Ну и разумеется, прочитав написанное, Ханджи просто обязана была приложить руку к тому, чтобы внести ясность в ситуацию. Она как никто другой могла объяснить, почему так важно в будущем лучше финансировать подобные проекты. Возможно, она даже хватила бы лишку, но в в дело вмешалась судьба, явившаяся в виде яркой вспышки и знакомого уже грохота. Ханджи немедленно бросилась к окну. Прямо посреди внутреннего двора возвышалась лишённая тела голова титана-Йегера. Она была совершенно великолепна. В прекрасных ровных зубах голова сжимала белый в зелёную полосочку кусок ткани, за который ухватились двое рекрутов из сто четвёртого и командор Смит. Из глубин закрытого титанского рта доносилась глухая ругань, судя по подбору слов, её источником был капитан Леви. Разве Ханджи могла остаться в стороне? — Эрен! Эрен, ты должен сказать мне, что ты планировал сделать перед тем, как превратился! Наконец-то получивший увольнительную на пару дней Майк уже переоделся в гражданское, когда вспомнил, что обещал Эрвину забрать его почту с собой в городской почтамт — так выходило быстрее, чем дожидаться курьеров. Пришлось из офицерского общежития заскочить в штаб. Дверь в кабинет Эрвина была приоткрыта, но Майк всё равно сначала принюхался, потом постучал об косяк и только потом зашёл. Бережённого, как известно, Стены берегут. Даже если он разведчик. Внутри никого не было. На рабочем столе лежала груда какого-то хлама, от которого несло лабораториями Ханджи, и плотный белый лист бумаги. То самое письмо, которое Эрвин собирался отправить? Майк пробежал текст глазами. Он был уже написан, оставалось только подписать и запечатать, что Майк и сделал, не дожидаясь, пока на горизонте появится командор. Увольнительная звала, и задерживаться в штабе надолго не хотелось. Напоследок он закрыл окно (ветер крепчал и грозил разбросать по комнате каракули Ханджи), бросил взгляд на привычную картину жизни Корпуса, развернувшуюся во внутреннем дворе, и ушёл по своим делам.***
Закклай бездумно потёр ноющий с утра висок. По доброте душевной он помог ничего не смыслящим в искусстве полицейским разговорить парочку заключённых, и один из бедолаг так ужасно орал, что голова даже у привычного главнокомандующего разболелась. Тяжко вздохнув, Закклай вскрыл очередное письмо, не обратив особого внимания на отправителя, и начал читать:«Верховному главнокомандующему Дариусу Закклаю
Господин главнокомандующий, рад сообщить, что полевые испытания нового экспериментального оружия для захвата титанов принесли многообещающие результаты. Корпусу удалось успешно окружить и практически обездвижить трехметровую особь. Вот только сраные спецтросы, которые нам ваши снабженцы сплавили, оказались сделаны из говна и палок, а не из нормальной стали…» Закклай моргнул. Потом ещё раз и ещё. Текст остался прежним: « …и потому сорвались к хренам собачьим. В результате двое моих людей протирают панталоны в лазарете, одна с переломами ног и задницы, а другая без половины пальцев на ведущей руке. Ваше счастье, что никто в морг не попал!» Богатое воображение главнокомандующего попыталось совместить образ стеклянно улыбающегося командора Разведкорпуса и строчки, которые Закклай, кажется, действительно видел перед своими глазами. Как ни странно, совмещались они довольно неплохо, словно подсознание давно уже ассоциировало безупречно вежливого Смита с этими сортирными выпадами. «Так что неплохо будет, если следующий проект, который Четырёхглазая высрет из своего гениального мозга, получит нормальное финансирование. Тем более что титана мы в результате тоже потеряли — времени применить стандартный способ не оставалось и прекрасного малыша пришлось убить. А ведь он даже не успел получить имя, бедняга!» Закклай снял очки. Протёр. Надел обратно. Написанное по-прежнему никуда не делось. Эрвин Смит в его воображении прекратил ругаться, но очень опечалился из-за того, что у него не вышло заполучить себе очередную машину для убийства, то есть «прекрасного малыша». Выглядело это… Почти дико. К сожалению, только почти. «Мы всё ещё ничтожно мало знаем об этих удивительных созданиях, и теперь, когда есть возможность сравнить «нормального» титана и великолепный аномальный образец в лице Эрена Йегера, особенно важно, чтобы такие проекты получали наилучшее финансирование. Только подумайте, какие горизонты открываются перед человечеством!» Разговоры о человечестве? Да, они были вполне в духе Смита, но эта нежность по отношению к титанам… «Прошу принять данные факторы во внимания при рассмотрении приложенного к письму прошения. И ещё неплохо было бы масло, которым эти тросы смазывали, поменять тоже. Воняет жутко. Третий день с мигренью из-за этого хожу.Тринадцатый командор Разведкорпуса МЭрвин Смит».