В пустыне без солнца

— Останешься? Саске кивает, не находя в себе сил сказать что-нибудь: оправдаться, объяснить. Хотя должен был привыкнуть, что в резиденции Казекаге ему не нужно говорить вовсе — он понят по жестам и мимике. Видимая холодность общения — прикрытие горячности натур. Не нужны слова, когда всё можно читать по глазам. Гаара не требует ничего. Ни рассказов, ни отчётов. Принимает его, как обычно: номер, предоставленный в гостинице возле резиденции Каге, свежая постель, сытный ужин, ирьенин, если понадобится. В этом, наверное, только сотая доля заботы о нём, а всё остальное — дань уважения Наруто. По крайней мере, так было сначала. Саске не злоупотреблял гостеприимством. Уходил как можно быстрее, приносил пользу, не пересекался с гражданскими. Пополнял припасы, делился информацией, передавал новости в Коноху. Тем не менее, бывал здесь намного чаще, чем в родной Деревне. Ответы на его письма Наруто, уже смирившись, слал в Суну. Гаара передавал небольшие бумажные стопки и всегда понимающе кивал, когда Саске прятал их во внутренний карман, лишь бегло оглядывая, стараясь придать лицу невозмутимый вид. Сегодняшний вечер не стал особенным. По обыкновению Гаара отдал новые письма, предложил помощь медика, ужин. Саске вежливо отказался, спрятал в карман на груди плотную пачку конвертов, не взглянув, — главную новость среди этих писем он уже знал. Снял истрёпанный плащ, небрежно скинул его на тумбу и опёрся плечом о стену у дальнего окна. Кабинет Казекаге стал ему почти привычным. Темное мутное стекло в круглых окошках искрило закатным огнём; на столе горела свеча — так старомодно и уже знакомо. Гаара присел на краешек стола, сложил руки на груди крестом. Последний традиционный вопрос ещё не был задан. — Может, нужна женщина? — всё с той же интонацией, как о еде, спросил Казекаге в самый первый его визит. — Не интересно. — ...мужчина? — в голосе просквозила усмешка. И — понимание? — Не сегодня, — не стоило отпираться. Гаара был с ним честен и открыт, к чему лгать в ответ? С тех пор это было чем-то сродни ритуала. Вопрос и ответ были неизменны. Но сегодня... Сегодня Гаара не спешил задавать вопрос. А Саске не знал, хочет ли он давать на него избитый ответ. Всё катилось в глубокую яму, в голове звенело и жужжало, тело ныло, как от долгого боя. Наруто скоро женится. И об этом говорили все. Саске и Гаара об этом говорить не хотели. О чём угодно, только не о новости, рухнувшей на них валуном. Знали, с самого начала — с самого конца войны — знали, к чему приведёт это невинное хлопанье ресниц и дрожащие руки. Не претендовали ни на что, но надеялись. Оба. Оба оказались дураками. Они усмехнулись разом, не отводя взглядов — понимали друг друга лучше, когда молчали. В этот раз тоже не требовалось обсуждать что-то. Просто Саске тряхнул плечами, в миг сбрасывая с себя иллюзорную стать и гордость. Обернулся уставшим и сломанным, выжатым досуха. Нищим показался, больным. И Гаара протянул руку ему — почти инстинктивно. Такую же: сухую и сломленную ветку. Разделить боль на двоих, такую похожую; одинаковые раны, да одним клинком. Как же низко и глупо, но нет выхода. Не залатаешь иначе. — ...сегодня? — пытаясь сохранить иронию, шепнул Гаара в теплые сухие губы. Саске только цыкнул, сжав ткань его рубахи покрепче.