***
День — 1000 Когда Йери просыпается на следующее утро, первое, что она замечает, — характерный запах больницы. Она немедленно усиливает хватку на чём-то, что держит в ладони, потому что всегда не любила ничего медицинского (черта, которую она разделяет с другими четырьмя участницами), и осознаёт, что это другая рука. Йери открывает глаза. Она поднимает голову, и её испуг быстро исчезает, когда Йери обнаруживает, что держит за руку Сынван, находящуюся без сознания. Она выглядит так, будто спит: её грудь поднимается и опускается с каждым вдохом. Сынван уже в больничном халате, а не в своём вчерашнем сценическом костюме, её длинные волосы рассыпаны на плоской подушке. Сынван не шевелится, когда Йери убирает руку. Она пытается вспомнить вчерашнее событие, которое ещё больше усугубляет печаль в её сердце, — Сынван внезапно ослабевает и теряет сознание в её объятиях. Йери потирает свои затуманенные глаза, заметив, что телефон лежит рядом с её головой, и включает его. Масса сообщений от трёх других её подруг, в которых говорится примерно следующее: «Извини, что бросили тебя. Мы обо всём позаботимся». — Сыльги. «Составь ей компанию. Скажи нам, если она проснётся». — Суён. «Мы вернёмся, как только сможем. Оставайся там. Ни с кем не разговаривай». — Джухён. Она собирается написать ответное сообщение, когда на её телефоне загорается ещё одно уведомление. Это уведомление от новостного приложения, и Йери достаточно секунды, чтобы пролистать заголовок и быстро выключить телефон. СМИ в курсе. Неудивительно, что Джухён посоветовала ей оставаться на месте. Больница всегда закрыта для СМИ, чтобы никого не беспокоило то, что там происходит, но участники группы, должно быть, были в разгаре событий и пытались развеять слухи, которые уже начинают распространяться. Йери вздыхает. Она откидывается на спинку стула, на котором сейчас сидит, закрывая глаза, чтобы сдержать слёзы. Сынван не должна быть такой. Ей не следует лежать на больничной койке с капельницей в руке. Она должна была быть здоровой, весёлой, такой, как обычно. Но сейчас Сынван больна. И снова Йери тяжело вздыхает, а её глаза осматривают фигуру подруги. Только тогда она замечает, что скомканный лист бумаги выглядывает в пальцах Сынван. Она берёт бумагу, которая оказывается вчерашним бумажным журавликом, сложенным самой Сынван. Она помнит, что Сынван говорила о журавлях, способных выполнить желание. Тем не менее, даже несмотря на то, что у неё есть только один бумажный журавль, она читает молитву, держа предмет близко к сердцу. — Пожалуйста, пускай Сынван-онни будет в порядке.***
День -993 — Я не понимаю! — кричит Сынван, жуя яблоко, сидя со скрещенными ногами на больничной койке и переключая телеканалы. В настоящее время она бездельничает в своей больничной палате с её товарищем под 94 строчкой, Сыльги, которая лежит боком на кушетке и читает какой-то случайный журнал мод. — Что ты не понимаешь? Сынван пожимает плечами на вопрос подруги и выключает телевизор, когда не находит ничего интересного. — Почему врачи не выпускают меня из больницы? Прошла уже целая неделя! Я чувствую себя хорошо, да к тому же я не могу долго болеть. У нас ещё много планов! Сыльги приподнимает бровь, когда Сынван раздражённо стонет и падает обратно на кровать, потягиваясь, несмотря на то, что она всё ещё остерегается капельницы на левой руке. Подруга игнорирует Сынван, пока она роется в прикроватной тумбочке, вытаскивает лист бумаги и ручку и начинает рисовать. — Я не знала, что ты любишь рисовать, — комментирует Сыльги, но Сынван только фыркает. — Я не люблю рисовать, но мне ужасно скучно и больше нечего делать, — медленно отвечает она. Через несколько мгновений Сынван сдаётся, кладёт ручку и вместо этого складывает бумагу в форме оригами. Наблюдение за Сынван вызывает у Сыльги любопытство. Она откладывает журнал и садится на стул рядом с кроватью подруги. — Подскажи, как сделать оригами, — Сынван наклоняет голову, когда Сыльги внезапно спрашивает её об этом. — Какое оригами? — Я не знаю, — пожимает плечами Сыльги. — Тебе нравится бумажный журавль, правда? Научи меня его делать. Приятно снова видеть улыбку на лице Сынвана, и Сыльги рада, что смогла вызвать такую счастливую реакцию у обычно угрюмой подруги. Сынван быстро достает два других листа бумаги из своего шкафчика. Она даёт один Сыльги, оставив другой себе. — Хорошо, мы начинаем. В этой части ты складываешь бумагу вот так и… Сыльги может не говорить этого вслух, но она замечает, как костлявые пальцы Сынван дрожат при каждом движении, как её руки иногда теряют силу и безвольно падают на бок. Сыльги замечает, но молчит.***
День — 961 Когда Суён входит через двери тем утром, то, что она там находит, почти обрывает её жизнь. Кремовая штора на окне порвана. Несомненно, оторвали её с большой силой. Но не это останавливает сердце Суён. Под порванной занавеской скулит Сынван, её ноги странным образом зажаты под телом, а руки крепко сжимают часть неповрежденной занавески, как будто это спасательный круг. Суён бросает свои вещи на пол. — Онни! Удивлённая криком подруги Сынван поднимает голову и застенчиво улыбается. — Су! С обретённой силой, — она откуда не знает, откуда она взялась, — Суён просовывает руки под маленькое, худое тело Сынван. Одна поддерживает её за спину, а другой — под коленями, и Суён легко поднимает Сынвана в свадебном стиле, вызвав тем самым испуганный крик подруги в её руках, прежде чем она мягко кладёт её на кровать. — Что ты там делала?! — выплевывает Суён, как только чувствует, что Сынван в безопасности. — Мы сказали тебе не ходить самостоятельно, пока об этом не скажет врач! Та надувается и скрещивает руки на груди, но её обида никак не действует на Суён, которая вместо этого смотрит на неё. — Я просто пыталась выглянуть в окно, — объясняет Сынван, наконец смягчаясь. — Медсестра забыла открыть окно, и здесь чертовски скучно. Поэтому я подошла к окну, чтобы открыть занавеску, и, возможно, засмотрелась на городской пейзаж. Но мои колени подогнулись, когда я добралась туда, и я упала. — Ты идиотка! Ты сейчас слаба и могла себе навредить! Хорошо, но жёстко. Сынван сердито смотрит на Суён, явно оскорблённая словами подруги. Она скрипит зубами, чтобы не закричать на Суён. — Мне было скучно, окей? Ты не представляешь, каково это, быть запертой в этой комнате, в то время как врачи всё ещё пытаются, цитирую их слова, «определить мою болезнь», когда я на все сто процентов, совершенно точно, мать твою, в порядке! Ты не понимаешь, каково это, поэтому ты не имеешь права ругать меня, когда я просто хочу развлечься, Пак Суён! Стискивание зубов до противного скрежета не помогло, и теперь Суён в ярости. — Я не понимаю? Ну, конечно, я не понимаю! Ты также не понимаешь, насколько утомительно для нас смотреть в лицо СМИ, смотреть в лицо компании, не зная, что им сказать, потому что все мы не имеем ни малейшего представления о том, что ты сейчас переживаешь! Мы знаем, что ты больна! Так что тебе нужен отдых, и ты не должна ходить, пытаясь пораниться! — Свали к чёрту, Су! — Ну, свали тоже, онни! Суён поднимает свои вещи и выбегает из комнаты, явно разъярённая. В то время Сынван падает обратно на подушку, а её лицо становится всё больше и больше нахмуренным. Они не понимают. Как она стала одинокой, когда они все ушли. Как скучно сидеть взаперти в этой отвратительно белой комнате каждый день, когда тебя связывает капельница, а ей приходится проходить ежедневные процедуры. Как это расстраивает, когда из тебя вырывают жизнь и заставляют терпеть пытки болезни, о которой она даже не подозревает. Суён не поймет. Ни сейчас, ни когда-либо, и Сынван никогда не ожидала, что подруга поймёт.***
Она удивляется, когда Суён возвращается примерно через час с красными, опухшими глазами из-за тяжёлого плача и сразу же бросается на колени у кровати подруги, умоляя её о прощении. Сынван принимает извинения и приносит свои после того, как выражает своё разочарование Суён. В итоге у них всё в порядке, и становится ещё лучше, ведь Суён купила для подруги коробку сладкого картофеля и симпатичного бумажного журавлика, сделанного из упаковки из-под сладкого картофеля. День — 910 За три месяца очень много айдолов приезжает навестить Сынван, захватив свои дары и помолившись за её выздоровление. За три месяца она становится наблюдательнее, и ей очень нравится наблюдать за каждым человеком, приходящим в её палату. Члены Blackpink в порядке, Джису и Лиса немного шумные, но в присутствии Чеён и Дженни они не осмеливаются сделать что-нибудь сумасшедшее. Члены GFriend более спокойные, особенно потому, что Соджон пригрозила им смертельным наказанием, если они как-либо утомят Сынван. Сынван просто надеется, что Юне удастся избежать гнева Соджон после того, как она довольно энергично просит у Сынван сыграть спонтанный дуэт. Но Twice? Twice — это хаос. Сынван забыла, сколько раз Джихё вздыхала, когда её участники делали что-то, пока она не видела. Лидер просто спокойно разговаривает с Сынван и Джухён, игнорируя шумиху, которую подняли чрезмерно энергичные девушки, известные как её друзья, за исключением Цзыюй и Мины, которые просто смотрят на остальных столь же снисходительным взглядом. — Нам очень жаль, что мы смогли приехать только сейчас. Жизнь дала о себе знать, — мягко извиняется Джихё. Её пальцы потирают костяшки Сынван, и та находит этот жест успокаивающим, поэтому она кладёт свою руку выше ладони Джихё. — Всё в порядке. Я уже рада, что вы, девочки, пришли, — отвечает Сынван с яркой улыбкой на губах. Джухён согласно кивает, несмотря на то, что всё ещё сосредоточена на нарезке яблок для Сынван. Сразу после того, как Джухён заканчивает свою работу, Дахён стучит в дверь и говорит, что доктор просит о встрече с Джухён. Она сразу же извиняется, кладёт тарелку Сынван на колени, похлопывает её по ноге и уходит в коридор. — Ты хочешь немного? — Сынван подталкивает тарелку к Джихё, но та качает головой, поэтому она ест яблоки сама. Они о многом говорят. О шумихе в Южной Корее, когда Сынван впервые попала в больницу, о планах Twice по поводу возвращения, как и о возвращении Red Velvet, когда Сынван выздоровеет, о таких тривиальных вещах как новое кафе рядом с рестораном, в котором они обычно проводили время вместе. Через час девятерым девушкам приходится прощаться. Сынван отпускает их с тяжёлым сердцем. — Джухён-онни так долго нет, — скулит она, а Джихё смеется. — Может, она пошла в кафетерий или что-то в этом роде. Мы найдем её для тебя, если ты захочешь, — предлагает Джихё, улыбаясь, когда Сынван благодарно кивает. Потом, когда посетители уходят, Сынван снова устраивается в своей постели, ожидая Джухён, играя с бумажным журавликом, сделанным Джуххён ранее до прихода Twice. Она не знает, что Джихё уже нашла Джухён, сидящую всего в нескольких метрах в коридоре от двери палаты Сынван, сжимая своё сердце и рыдая, прерывисто дыша. Она сжимает диагностический отчёт, пока он не порвался.***
День — 859 Сыльги навещает Йери в тот день, явно потраченный на нелёгкую работу (Бог знает, каков их график на день). Сынван приветствует их со своей обычной жизнерадостностью, затем перекидывает ноги на пол и направляется к ним двоим. — Чёрт возьми, Сынван! — Сыльги кричит первой. Она немедленно приближается к подруге и хватает её за руку, боясь, что Сынван упадёт. Но та только смеётся и хлопает её по рукам. — Всё в порядке! Смотри! Теперь я могу ходить! Йери тоже почти кричит, но Сынван затыкает их обеих, упорно двигая ногами и, к счастью, отлично продвигаясь вперёд. Сыльги и Йери в страхе раскрывают рты, в то время как Сынван смеётся над ними. — Видите? Я же сказала, что могу! — она хихикает, затем мило позирует и дерзко, показывая, что она способна что-то доказать своим друзьям. — К-как? — Йери моргает. — Как ты смогла это сделать? Сынван усмехается. — Что ж, доктор назначил меня ежедневную терапию. Прошёл всего месяц, но это уже работает! Уже скоро я снова смогу вернуться на сцену к вам, ребята! Волна облегчения захлёстывает Сыльги и Йери, которые хватают подругу и заключают в тёплые объятия. Сынван обвивает руками талии подруг. Она вздыхает, прижимаясь лицом к плечу Сыльги, прежде чем повернуться и поцеловать Йери в лоб. Это чудо, что Йери не отстраняется. — Мы должны сказать онни, — говорит одна из подруг, и её глаза так ярко блестят; Сынван видела уже такой блеск нескольких месяцев назад. — Они будут счастливы. — Да, стоит сказать, — хихикает Сынван. —А может, нам стоит устроить вечеринку? Караоке, или ещё что? Сыльги и Йери согласно кивают. Затем все трое садятся и слушают, как Сынван оживлённо рассказывает о своих планах на будущее после того, как её отпустят из больницы. В тот день Йери не отдала Сынван бумажного журавлика, который лежал в сумке.***
День — 713 — …Так что я думаю, что терапия больше не работает. Сынван заканчивает своё объяснение тяжёлым вздохом. Она тянется к пульту рядом с головой и включает большой музыкальный проигрыватель в углу комнаты, любезно предоставленный Суён. В то время как она, кто дал ей музыкальный проигрыватель, молча сидит на стуле рядом с её кроватью, уткнув лицо в сцепленные руки. — Всё в порядке, — говорит Суён, мягко постукивая по руке Сынван. — Не спеши. — А что, если о нас забудут? О Red Velvet? — она скулит, размахивая руками, прежде чем они быстро теряют всю силу. Джухён входит как раз вовремя с сумкой вкусностей в руках. — Наши ReVeluv не забудут. Смотри, фанаты принесли тебе подарки. Сынван сразу оживляется. — Правда? Ой, они такие милые. — И письмо тоже, — Джухён кладёт сумку на колени Сынван, позволяя ей с радостью рыться в ней в поисках милых сувениров и плюшевого хомяка. — Они спросили о твоей болезни. Внезапно атмосфера становится тяжёлой. Вдохнув, Сынван закрывает глаза. — Ты сказала им? Джухён кивает. Сынван вздыхает. — Что ты им сказала? — Я сказала, что у тебя проблемы с двигательными нервами, — пожимает она плечами, прежде чем усаживается на диван. — Они сказали, что сожалеют и желают тебе поскорее выздороветь. Напряжённый смех вырывается из горла Сынван, когда она тупо смотрит в бездну. — Атаксия не так проста. Суён хватает Сынван за руку, когда та вздрагивает, а Джухён крепче сжимает подлокотник дивана. — Это может быть не так просто, но когда-нибудь с тобой всё будет в порядке. Ты всё ещё можешь петь и записывать песни RV, даже если ты больше не будешь танцевать. Сынван закатывает глаза. — Су, у меня буквально есть состояние, которое они называют «спиноцеребеллярная дегенерация». Она разрушает все мои двигательные нервы. Я всё ещё могу петь, но однажды… Она не заканчивает фразу. Суён крепко обнимает её, уткнувшись лицом в изгиб шеи. Сынван чувствует на своей коже тёплое дыхание Суён, когда та что-то бормочет ей на ухо: — Однажды с тобой всё будет в порядке. Я обещаю, что так будет. Я верю, что ты будешь в порядке. У Сынван не хватает смелости ответить, поэтому она поднимает руку к спине Суён. Она позволяет подруге обнимать её столько, сколько она хочет, и Сынван прижимается лицом к плечу Суён, в то время как Джухён складывает ещё одного бумажного журавлика.***
День — 682 Сынван знает, что она вызовет шум, поэтому молчит, когда один из опекунов толкает её инвалидную коляску в сторону записывающей комнаты. Она могла видеть своих друзей за стеклянным окном, читающих и записывающих что-то на нотном листе, не зная о её присутствии, потому что они были слишком поглощены изучением нот для своего будущего мини-альбома. Прямо перед дверью комнаты звукозаписи Сынван жестом приказывает опекуну остановиться, давая ей возможность подняться и пойти. Реакция, которую она получает, когда открывает дверь, заставляет всё зазвенеть в ушах. — СЫНВАН?! — ЧЁРТ ПОБЕРИ, ОННИ?! — ВАН, КАКОГО ЧЁРТА?! — ОННИ, ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ?! Несмотря на поток вопросов и взволнованных ответов, приходящих ей в лицо, Сынван смеётся, размахивая руками, когда она садится на один из стульев и берёт ноты. — Менеджер-онни сказала мне, что вы, девочки, собираетесь выпустить один концептуальный мини-альбом группы без всякой рекламы. Так что, наверное, я как бы умоляла её разрешить мне петь и, вуаля~! — Сынван отдаёт честь. — Венди, вокалистка Red Velvet, готова к работе, мэм. Джухён выглядит так, будто она вот-вот взорвётся, но Сынван отмахивается от неё. — Прекратите жаловаться и дайте мне листок с нотами. Вы, девочки, не раздали тексты каждой из вас, верно? — Сынван… —причитает Джухён. Та сердито смотрит на неё. — Прошло больше года, а я не была Венди. Так что я Венди на день. Зовите меня так же сейчас. — Конечно, также, — хихикая, закатывает глаза Йери. Она понимает, почему все её единомышленники беспокоятся о не объявленном присутствии Сынван, но она не может отрицать ликование в глубине своего сердца от осознания того, что они снова записывают песни вместе, все пятеро. Джухён хмурится. — Это не мило… Кэти. Некоторое время стоит тишина, пока Йери не начинает хихикать, держась за ноющий живот, и она падает на пол. Её погранично-маниакальный смех также привлекает других участников, и они в конечном итоге смеются все вместе от души, пока полностью не устают. Когда Сынван возвращается в больницу в тот вечер, она показывает самую широкую улыбку, которая у неё когда-либо была, с бумажным журавлем, сделанным из нот их последнего заглавного трека, надёжно спрятанным в её сумочке.***
День — 634 Их мини-альбом пользуется успехом. Новинки — бумажные журавлики Сынван — молча наблюдают, как она кричит и от радости катается на кровати.***
День — 572 Довольно редко девушки решаются переночевать в больнице. Когда наступят такие моменты, Сынван вечно благодарна, потому что они делают долгую ночь менее одинокой. Но сегодня у неё проблемы со сном, поэтому она решает попробовать поговорить поздно вечером с кем-нибудь из своих друзей. — Кто-нибудь из вас ещё не спит? Суён ворчит и приоткрывает глаза, глядя на Сынван, которая лежит боком на кровати. Помимо Сынван, девушки спят на широком матрасе на полу, а Джухён ближе всех к Сынван, которую обнимает Сыльги, лежащая спиной к спине с Йери, а та, в свою очередь, в смертельной хватке сжимает Суён за воротник. Иногда Суён думает, что Йери хочет её убить. — Что ещё?* — она зевает, и Сынван усмехается. — Я думала, что вы спали. — Ну, я думала, вы, ребята, спите, — раздается голос, не принадлежащий Суён. Сынван оглядывается и видит, что Йери опасно прищуривается. — Ложись спать, онни. Ты же не хочешь, чтобы ни одна из двух других сестрёнок, — Йери показывает на двух девушек, спящих в объятиях друг друга, — проснулись и поругали тебя за то, что ты поздно ложишься спать. Сынван пожимает плечами. — Не могу заснуть. — Хорошо, — снова зевает Суён и высвобождается из хватки Йери. — Что ты хочешь делать? — Я не знаю, может, поговорим? Йери потягивается и протяжно зевает, стараясь не подтолкнуть спящее рядом с ней бревно. — Конечно. О чём ты хочешь поговорить? — Вы когда-нибудь думали о смерти? — Сынван предлагает свой первый вопрос. Йери и Суён закрывают рты. — Типа, — пожимает плечами Сынван и поворачивается лицом вверх, не замечая обеспокоенных взглядов двух её младших подруг. — Каково это — умереть? Это страшно? Если мы умрём, что случится с нами, кроме разложения? Существуют ли рай и ад? Если да, куда бы мы попали? Достаточно ли мы чисты, чтобы попасть на Небеса, или мы будем гнить в аду вечно? Суён тихо, после того, как она заканчивает свою бессвязную речь, спрашивает: — Что за… — Можем ли мы любить… я не знаю, говорить о обыденных вещах и не подвергать сомнению всё наше существование? — Йери раздражённо стонет. — Сейчас уже больше часа ночи, и я схожу с ума от твоих вопросов. — Ой, простите. — Почему ты вообще спросила об этом, онни? — протирая глаза, Суён приподнимает бровь. Сынван требуется слишком много времени, чтобы ответить. — Я имею в виду… иногда мне хочется умереть. Суён чуть не подпрыгивает от ужаса, когда Йери внезапно хватает её за руку. — Наше время здесь… мы никогда не узнаем, когда оно закончится. Так что, если… что, если наше время, моё время, на самом деле намного короче, чем мы думаем? Никто не отвечает на её вопрос. Сынван поворачивает голову и обнаруживает, что две подруги уже спят, прижавшись лбами друг к другу, а их руки лежат между ними. Очаровательное и необычное зрелище двух макнэ, нежных друг к другу, согревает грудь Сынван. Она выбрасывает эту мысль из головы и закрывает глаза, надеясь немного поспать до утра. Она не понимает, что Йери плачет, пытаясь уснуть той ночью, а Суён внимательно наблюдает за ней, одной рукой крепко сжимая ладонь Йери, а другой — бумажного журавля, упавшего со стола прямо на её сторону.***
День — 516 Джухён и Сыльги вместе выходят за приоткрытую дверь, и открывается вид на Сынван, обнимающую Джихё. Две старшие девочки тут же широко распахивают глаза, а две последние только смеются и отмахиваются от них. Джихё кланяется всем перед тем, как продолжить свой путь. Сыльги падает на диван. Джухён смотрит на Сынван. Сынван шевелит бровями. — Что вы двое делали? — приходит первый упрёк. Сынван пожимает плечами и ложится на кровать. — Это секрет. Взгляд Джухён становится строже. — Сон Сынван, клянусь, если у тебя роман… Та разражается смехом, доходящий до слёз, и ей приходится держаться за болящий живот. Сынван смеётся, пока она не начинает хрипеть, всё её туловище судорожно подёргивается, и она останавливается. — Ах, мой чёртов пресс… нет, онни. Ты слишком далеко зашла. Джухён всё ещё подозрительно смотрит на Сынван. Та закатывает глаза. — Онни, уверяю тебя, ничего подобного. Она вздыхает. — Верно, неважно. Сынван усмехается ей. — Что привело вас сюда сегодня? Сыльги — это та, кто ей отвечает: — У нас нет репетиций, и мы просто хотели провести с тобой день, если ты не против. — А Су и Йеримми? — Либо свидания, либо планирование мирового господства. Выбери себе яд. Сынван качает головой. — Типичные они. И да, я в порядке. Вы, девочки, можете делать здесь всё, что угодно, кроме разрушения больницы, конечно. Как только Джухён находит удобное положение на диване (что включает в себя изгиб её тела, она кладёт голову на плечо Сыльги, обняв её за талию), звонит телефон Сынван. Она изгибается, чтобы дотянуться до телефона, лежащего на прикроватной тумбочке, но чудо не случается, и её рука не поддаётся. Сынван застенчиво улыбается Сыльги и Джухён, которые смотрят на неё, не мигая. — Эм-м-м, вы можете мне помочь? Джухён толкает Сыльги локтём, и та встаёт. Она берёт телефон Сынван и передает его ей, но она снова улыбается. — Извини, просто положи его рядом с моей головой и включи громкую связь? Сыльги подчиняется. Оказывается, это родители Сынван, и она счастливо разговаривает с ними, несмотря на своё состояние, иногда крича в свой телефон, когда трубка не могла уловить её голос. Сыльги возвращается на своё место на диване, а Джухён возвращается, чтобы прислониться к Сыльги. Более высокая из двоих рассеянно берёт лист бумаги и начинает складывать.***
День — 478 Сынван живёт ради острых ощущений, наблюдая за обычно чрезмерно драматической реакцией Джухён, поэтому сообщить ей важную новость, пока она едва садится, — это возможность, которую Сынван не хочет упускать. — У меня назначена коллаборация. Джухён изо всех сил пытается проглотить свой напиток. — Коллаборация?! С ума сошла?! В яблочко. Сынван смеётся над удивлёнными и скептическим взглядом, направленным в её сторону. Она машет розовым письмом — приглашением — прямо перед лицом Джухён, побуждая её вырвать листок из рук. Джухён не обращает внимания на то, как рука Сынван безвольно падает после того, как она забрала у неё письмо. — Боже мой, вы, девочки, сошли с ума, — бормочет Джухён себе под нос, когда она читает пригласительный билет. Сынван снова смеётся, затем ложится на кровать, закрывая глаза и регулируя дыхание. — Этот совместный проект — одна из моих главных задач, онни. Поэтому я попросила Джихё попытаться всё организовать. Слава Богу, она готова сделать это, и… ну, я собираюсь провести коллаборацию через месяц. — Так вот почему Джихё часто сюда приезжает в последнее время? Сынван кивает. Джухён корчится. — Но это так утомительно и обременяет тебя! Тебе стоит отдохнуть, Ванни. Например, чего ты вообще хочешь достичь на этой коллаборации? Ты даже не можешь… —Больше держать микрофон— Она сглатывает. — …Выйти из этой больницы… — Но в этой больнице много инвалидных колясок, — улыбается Сынван, но уголки её губ подёргиваются от напряжения. — У меня нет цели. Я просто… думаю, было бы неплохо, если бы у каждой вокалистки женской группы нашего поколения было совместное выступление. Было бы неплохо, если я смогу сделать ещё один коллаб с ними на сцене. Я не хочу уходить, не имея возможности спеть с ними на одной сцене. — Ты никуда не поедешь, — внезапно рявкает Джухён. Сынван в шоке смотрит на неё, но Джухён не объясняет свои слова, вместо этого сосредотачивается на складывании пригласительного письма в своих руках. — Онни, что… — Ты никуда не поедешь, — снова говорит Джухён, на этот раз мягче. Письмо-приглашение превращается в красивого журавля розового цвета. Когда Джухён кладёт его на бледную ладонь Сынван, она встаёт и целует подругу в лоб, медленно сверля глазами торжествующие коричневые глаза напротив. — Ты. Никуда. Не. Собираешься. Зная, что возражать бесполезно, Сынван улыбается, а её слабые, дрожащие пальцы сжимают журавля-приглашение в руке, когда она спокойно повторяет слова старшей: — Я никуда не собираюсь.***
День — 448 — Ты готова? Сынван поднимает взгляд и видит, что Джихё улыбается ей с микрофоном в руке. Она кивает, а её спутница хихикает, быстро прикрепляя микрофон на уровне лица Сынван. Она мягко протестует против действий своей подруги, но Джихё шикает, отбрасывая её руку, чтобы продолжить регулировку микрофона. И неоднократно касается пальцами щёки и волос Сынван, пока она заправляет короткие тёмные пряди за уши. — Ты выглядишь великолепно, — хвалит её Джихё, и Сынван хочет её обнять. — Это лестно — слышать такое от такой красивой женщины, как ты. — Лидер Twice смеётся. — Всё ещё жирная, как и всегда? Улыбаясь, Джихё кладёт разноцветного бумажного журавлика на колени Сынван и хихикает, когда она вопросительно наклоняет голову. — От всех нас. Сынван не смогла ответить, когда другая рука похлопала её по плечу, заставив повернуть голову и увидеть Ёнсона и Кея, стоящих рядом с её инвалидной коляской. — Мы встаём после этого, — раздаётся голос из-за её спины. Голос, несомненно, принадлежит Юне, за ним следует искреннее хихиканье Чеён. — А остальные? — Они придут с другой стороны сцены. Сынван кивает, чувствуя трепет в животе. Острые ощущения от сцены, о которых, как она думала, забыла, нахождение под ярким светом софитов и громкие крики фанатов. Она выдыхает, успокаивая нервы, пока проверяет свои руки (всё ещё онемевшие), поскольку не хочет сдаваться посреди их сцены. — Мир наблюдает, — говорит Сыван, и пальцы Джихё крепко сжимают её плечо. — Мы собираемся поразить Южную Корею раз и навсегда.***
День — 354 — Джухён-онни злится, — признаётся Сыльги после того, как Сынван спрашивает о её продолжительном пребывании здесь. — Йери — единственная, кому разрешено оставаться в палате. — Что случилось? — спрашивает та, растягивая слова. Мышцы её лица ослабевают, и разговоры утомляют её больше, чем танцы и пение тогда. Сынван наклоняет голову, чтобы посмотреть на другую девушку, свернувшуюся калачиком на диване, спящую с явной усталостью на лице. Сыльги вздыхает, когда режет яблоко и подносит его ко рту Сынван, что та с благодарностью принимает. Сыльги наблюдает, как Сынван медленно доедает яблоко, её челюсть иногда останавливается, как будто она должна вспомнить, как работают её мышцы, чтобы что-то съесть. — Суён и я напились несколько дней назад, и мы вроде как опоздали на нашу запись. Она ругала нас за нашу лень, но мы обе всё ещё были в пьяны, и в итоге нас вырвало в студии, что ещё больше сократило наши назначенные часы записи, — устало вздыхает она. Сыльги не замечает игривого блеска в глазах Сынван, когда та приподнимает губы, пытаясь рассмеяться, но безуспешно. — Тебе следует… извиниться… перед ней, — она всё же пытается что-то сказать, а затем выдыхает, когда ей это удается. — Ей будет… одиноко… если ты останешься… здесь… Сыльги делает паузу, затем поднимает руку к волосам Сынван. — Ну, тогда тебе тоже пора домой. Ей там одиноко без тебя… — …Ты… — выдыхает Сынван. Её челюсть снова сжимается, — …первая… — Хорошо, хорошо, я буду, — улыбается ей Сыльги, затем роется в сумке, выуживая пачку разноцветных листов оригами. Она берёт бумагу, как делала каждый день с тех пор, как осталась в больнице, на этот раз оранжевого цвета (фирменный цвет Сыльги, замечает Сынван), и начинает складывать журавлика. — Однажды Йери сказала, что берег чист. Лёгкое фырканье Сынван вызывает широкую улыбку на угрюмом лице Сыльги.***
День — 239 — А? Что ты хочешь, чтобы я сделала? Сынван смотрит на белый потолок над ней, с большим усилием приподнимая подбородок, чтобы показать Йери свою точку зрения. Затем она проводит пальцами по фиолетовому бумажному журавлю, молча сидящему у её бедра благодаря единственному макнэ Red Velvet. — Я… хочу, чтобы ты… повесила… Йери подавляет хихиканье. — Повеситься? Грохот в груди Сынван достаточно громкий, чтобы Йери могла его услышать. — Хорошо, так ты хочешь, чтобы я повесила журавликов на потолок? Сынван кивает. Йери смотрит на груду бумажных журавликов любого цвета в углу комнаты, хмурясь. — Ну… теперь, когда ты это сказала, я вижу, что здесь действительно грязно… — …нет… — А? — Йери наклоняет голову обратно к тепло улыбащейся ей Сынван. — Чтобы они могли… летать… — медленно объясняет Сынван, дёргая пальцами фиолетовый журавль. — …бумажные журавлики… не умеют… летать… в отличие от бумажных… самолётиков. Это… печально. В воздухе витает неловкая пауза, Йери смотрит на Сынван неописуемым взглядом, а та продолжает улыбаться. Пока Йери не вздыхает и не пожимает плечами. — Ну, я не могу сделать это одна, — рассуждает она, шлёпаясь на стул рядом с кроватью Сынвана и яростно набирая что-то на своём телефоне. — Я позвоню подругам, чтобы они принесли кое-что, и мы немедленно сделаем это. Но при одном условии! Старшая приподнимает бровь от усмешки младшей. Йери откладывает телефон в сторону, чтобы схватить руку Сынван, хихикая, когда костлявые пальцы дёргаются, когда она пытается вернуть руку. — Ты должна показать нам, где разместить каждого. Ты меня поняла? Свет в глазах Сынван становится ярче, и она кивает, заставляя Йери захихикать и игриво укусить её за руку. В тот день Сынван чувствует себя так, как будто она уже встала на ноги: сколько слов она говорила, чтобы сказать своим друзьям, что делать, сколько раз она поднимала руку, чтобы указать на точку, чтобы Суён могла понять, что она хочет. Тем не менее, оно того стоит. Видеть, как её друзья смеются, пытаясь выполнить её указания, видеть, как бумажные журавлики красиво висят на потолке комнаты, и видеть, как её друзья, прижавшись друг к другу на полу, засыпают от изнеможения, когда заканчивают. Всё это того стоит.***
День — 125 Суён сожалеет, что сегодня не взяла с собой Джухён. — Последние несколько дней она много спала. Все врачи уже знали, что они могут поговорить с любой из девушек о состоянии Сынван. Тем не менее, Суён хотела бы взять с собой Джухён (или Сыльги, но не Йери), чтобы навестить Сынван. Она никогда не была самой уравновешенной среди их всех, и она боится, что та начнёт паниковать в мгновение ока. — Состояние пациентов с атаксией обычно не ухудшается так быстро. Мисс Сон единственная в своём роде, но не в хорошем смысле. Они были заняты своим камбэком, несмотря на отсутствие Сынван. Они по-прежнему связаны контрактом с компанией, и из-за более чем двухлетнего отсутствия активности начальство начинает раздражаться. Поэтому после нескольких месяцев подготовки они вернулись к публике с новым концептуальным мини-альбомом Red, который получил много любви от их преданных Reveluvs. — Её состояние начало стремительно ухудшаться три недели назад. Три недели. Они не посещали Сынван последний месяц из-за повышения по работе, и Суён начинает чувствовать боль в груди, зная, что Сынван, должно быть, скучала по ним, а её болезнь ухудшается с каждым днём. — Мы кормили её через назогастральный зонд две недели назад, потому что не хотим, чтобы она задохнулась. Две недели. Где они были две недели назад? Когда Сынван страдает от одиночества, когда ей приходится использовать трубку, другой инструмент, вставленный в её тело? Должно быть, это было больно. Внутривенная инъекция достаточно мучительна для Суён, так как же плохо, должно быть, Сынван чувствовала назогастральный зонд? Где они были? Суён не хочет об этом думать. — Мы всё ещё стараемся изо всех сил, чтобы она выздоровела, мисс Пак. Но мы не хотим давать вам ложные надежды, поэтому я предлагаю вам проводить с ней больше времени сейчас. Она кажется более счастливой, когда вы, девочки, навещаете её. Последние слова доктора звенят у Суён в ушах, когда она открывает дверь в комнату Сынван и обнаруживает, что та мирно спит. Там, где раньше к её щеке был приставлен микрофон, теперь свисает прозрачная трубка, один конец которой соединён со шприцем, а другой исчез в её правой ноздре. Сынван выглядит маленькой, меньше, чем когда-либо прежде, и Суён падает на колени, когда кладёт зелёного бумажного журавля на её раскрытую ладонь. Сынван не любит, когда видит, как её подруги плачут. Даже несмотря на то, насколько мрачно её положение, она хочет сохранить улыбку на их лицах. Она сделает всё, чтобы улыбка оставалась на лицах всех членов, что бы ни случилось. Она всегда была такой. Сон Сынван — собственная таблетка счастья Red Velvet. Они не плакали перед Сынван с тех пор, как она впервые попала в больницу, с тех пор, как ей поставили атаксию, с тех пор всегда, потому что счастливой улыбки Сынвана достаточно, чтобы они продолжали жить (они плакали у неё за спиной, пока она не могла видеть). Но сейчас Сынван спит. Она её не услышит. Она ничего не услышит. Итак, Суён плачет, обвиняя судьбу. Обвиняет в том, что Бог настолько жесток, что заставил её друга, члена группы, сестру страдать. Суён не замечает единственную слёзу, катящуюся по щеке Сынван. Та просыпается от её безутешных рыданий.***
День — 86 Джихё снова приезжает и привозит с собой вкусняшки и сувениры из Европы. — Джухён-ши сказала, что у них особая сцена, — объясняет Джихё, усаживаясь на стул. Её рука почти сразу находит костяшки пальцев Сынван, в то время как другая берёт пульт от телевизора. — Мы только что прибыли из Бельгии, и я вроде как помню, что ты хотела оттуда шоколад. Но поскольку документ запрещает тебе подобное есть, я только что принесла тебе брелок в форме плитки шоколада. Уголки глаз Сынван морщатся от благодарности, даже когда её слабая улыбка прикрывается кислородной маской, привязанной к ушам. — О, и они попросили меня включить для тебя телевизор, чтобы ты могла увидеть их выступление, — рассеянно говорит Джихё, всё ещё продолжая мягко поглаживать большим пальцем руку Сынван. Её глаза сосредоточены на плоском экране, как и у Сынван. Они остаются в тишине, внимательно наблюдая за шоу, пока не наступает очередь Red Velvet. В груди Сынван пульсирует, когда она видит, как её подруги танцуют на сцене только вчетвером, без неё. Должно быть, именно так чувствовала себя Йери, когда ещё не дебютировала. Она в состоянии только наблюдать, как её союзники покоряют сцены без её присутствия, и представлять, каково это, быть на одной сцене с ними. И всё же Сынван охватывает странное чувство облегчения, когда она видит, как её подруги энергично танцуют на сцене, поют изо всех сил, чтобы принести счастье всем, кто смотрит, всем, кто слушает. В точности как их девиз. Прямо как их дебютная песня. Счастье! Даже… без её подарка. С большим усилием Сынван хватает Джихё за руку, удивив ту, из-за чего Джихё пропускает выступление Red Velvet. Она немедленно усиливает хватку и наклоняется, когда Сынван говорит: — …помоги… Джихё наклоняется ещё ближе. — Тебе нужно, чтобы я что-нибудь сделала? Сынван тяжело сглатывает. — …да… — Хорошо… Джихё кивает. — Скажи мне. День — 31 — Знаешь что? Сынван вопросительно моргает, услышав восторженный крик Йери. — У нас будет ещё один полноценный альбом! — чирикает она, прыгая вверх и вниз, пока Суён не ударяет её по затылку, чтобы успокоить. Сынван смотрит на Джухён всё ещё вопросительно. Та улыбается и кивает. — Да, скоро у нас будет ещё один полноценный альбом. Мы его записали и всё такое, им нужно только отсортировать ещё несколько вещей, чтобы альбом выглядел красиво! Тебе он понравится, Ванни, я обещаю, — объясняет Джухён, держа Сынвана за руку и переплетая их пальцы, как это было раньше. — Но мы не будем выпускать его сейчас, — добавляет Сыльги с нежной улыбкой на лице. — Мы сказали начальству выпустить его, как только ты выздоровеешь. А потом мы исполним песни вместе, потому что нам нужно, чтобы ты играла на высоких нотах вживую. Я, пытаясь сыграть их в студии, почти умерла. Это вызывает смех у всех, даже у Сынван, которая фыркает, несмотря на то, что её разум говорит ей обратное. Это невозможно. Она хочет рассказать подруге. Она не сможет выздороветь. Она никогда снова не будет петь на сцене. Сынван понятия не имеет, знают ли они об этом, но человеческие нервы никогда не восстанавливаются, если они ломаются. Не могут регенерировать, что бы ни делали врачи. У неё больше нет надежды на выздоровление. И всё же её друзья держатся за эту крошечную крупицу тщетной надежды, за бумажных журавликов, которые они складывают гибкими пальцами каждый божий день, надеясь на чудо. Надеясь, что их молитва будет услышана. У неё не хватает духа разбить их надежду. И поэтому Сынван наблюдает, как её друзья бродят по её комнате, как будто они в собственном доме, а не в больнице, наблюдая за подвешенными на потолке бумажными журавликами, число которых увеличилось на единицу.***
День — 1 Она слышит скрип двери своей спальни, прежде чем слышит шик. Затем ноги на цыпочках подходят к ней, нежная рука находит её руку и мягко сжимает. — Сон Сынван. Джухён. Она смогла определить это только по её лёгкому голосу. — Ванни. Это Сыльги. Её низкий голос эхом раздаётся в барабанных перепонках Сынван. — Венди-я. И Суён с её обычным чистым голосом. — Привет, онни. Йери идёт последней, её голос, который фанаты иногда называют человеческой фонограммой, отзывается эхом. — Ты знаешь, какой сегодня день, Сынван? — спрашивает Джухён. Сынван знает. И ей хочется кивнуть или открыть глаза. Но она не может, поэтому решает немного резко выдохнуть, чтобы сказать своим друзьям, что слушает. — Сегодня двадцать первое февраля, твой день рождения, онни, — продолжает Йери, и теперь Сынван уверена, что рука, ласкающая её волосы, принадлежит ей. — С днём рождения, Сынван-онни… Её обрушивают поцелуи: два поцелуя в щёку, один в лоб и один в костяшки пальцев. Поцелуи успокаивают, и Сынван обнаруживает, что расслабляется ещё больше, радуясь, что её обнимает тепло подруг, радуясь, что может провести часть своей жизни с девушками, которые стали её светом. — Ты помнишь о полном альбоме, о котором мы рассказывали тебе месяц назад? — звенит Суён прямо перед тем, как коробка прижимается к открытой ладони Сынван. Без сомнения, это физическая форма альбома, о котором они говорили раньше. — Он здесь, онни. Это наш подарок на твой день рождения, тебе нравится? Сынван любит всё, что ей дают, поэтому она едва дёргает веками. Её друзья одновременно вздыхают. — Тогда я собираюсь сыграть для тебя, — говорит Суён, после чего слышится пара торопливых шагов. Вероятно, Суён подходит к проигрывателю, чтобы поставить альбом. Сынван чувствует, как другая рука касается её, потирая её морщинистую кожу из-за длительного пребывания в холодной палате. Сыльги мягко говорит с ней около её уха, Сынван чувствует теплое дыхание напротив её пирсинга: — Разве ты не хочешь знать, как выглядит альбом, Ванни? Она хочет. Она хочет знать. Она открывает глаза. Хотя Сынван могла или не могла потратить последние крупицы своих жизненных сил, ей удается это сделать, и она обнаруживает, что три лица наблюдают за ней с облегчением. Сыльги держит перед собой большую — нет, массивную коробку, пока Суён возвращается, вставив компакт-диск в музыкальный проигрыватель, и мягкая первая мелодия их первой песни в альбоме начинает играть, заглушая ранее тяжёлую тишину. Первое, что замечает Сынван, — это синий цвет фона — её синий цвет с белыми пятнами, символизирующими небо и облака, и пять бумажных журавликов разных цветов, разбросанных по всему «небу». Она могла сразу определить, кто есть кто, потому что девочки не так тонко использовали цвета для журавлей, и её синий журавль, кажется, сливается с небом. Сынван не может четко прочитать название альбома, но оно, конечно, не связано с «Red» или «Velvet», которые они обычно используют. Джухён, кажется, замечает, как она прищуривается от светлых слов, потому читает их вслух: — Мы назвали этот альбом «Happiness Wayfinder». Тебе нравится такое название? Как раз вовремя успокаивающий голос Сыльги доносится из музыкального проигрывателя и поёт первый куплет заглавного трека. Владелец голоса, который также держит коробку с альбомом, начинает её распаковывать, показывая небольшую книжку с текстами всех включённых треков. — Мы включили в этот альбом двенадцать песен. Четыре из них наши сольные, семь наших обычных групповых песен, затем один слот, который мы заполнили твоим соло, сделанным много лет назад, — объясняет Сыльги, когда голос музыкального проигрывателя меняется на Джухён. Она откладывает сборник текстов рядом с рукой Сынван, слегка касаясь её. — Это фотокарточки, — продолжает Джухён, держа в руке пять фотокарточек, похожих на поляроид. — Это мы. Смотри. Вместо обычных сольных съёмок они каким-то образом нашли фотографии со времён стажёрства, где на каждой присутствовало пятеро человек, одетых в огромные толстовки, мешковатые штаны, и у всех усталые лица после долгих часов практики. Сынван чувствует, как от этого воспоминания у неё на глазах выступают слёзы, и она также слышит первые сдавленные всхлипы рядом с ней, — это, несомненно, Йери. — М-мы также сделали эту книгу, онни, — несмотря на напряжённый голос, Йери удается проговорить это, держа в дрожащих руках большой фотоальбом. Она переворачивает обложку, показывая первую страницу, окрашенную в синий цвет, с небольшими словами, написанными посередине. — Т-ты можешь прочитать эти слова? Я… Я прочту тебе, если ты не сможешь… Сынван не отвечает, но, тем не менее, Йери читает слова вслух: — Этот… этот альбом посвящен Red Velvet… нашему вокалисту… нашему участнику, нашему… нашему лучшему другу, нашей сестре, нашей Венди. Первая слеза скатывается из глаз Сынван, за ней следует рыдание Йери и рыдание Сыльги. Джухён несколько раз моргает, но в её глазах нет никаких слёз. Суён делает шаг назад, закрывая лицо руками. — Т-ты должна увидеть фотографии, тебе это понравится, — бормочет Йери, листая каждую страницу дрожащими пальцами. Есть масса фотографий Сынван. С её дебютных дней с Happiness, с каракулями, указывающими на её лоб, с надписью «легенда должна вернуться», затем она в костюме в Be Natural, фотографии её каждой эпохи, её откровенные и не очень фотографии с Level Up Project, фансайты, фотографии с их выступлений, их концерта, фотографии Сынван после того, как она сделала идеальный снимок на ISAC, затем снимки, где она лежит на больничной койке, за ними следует фотография её последнего коллаба, последнего, где она сидит на инвалидной коляске между Джихё, которая держит её за руку, и Чеён, что держит её за плечо. На всех этих её фотографиях есть каракули и комментарии от других четырёх участниц, в основном либо цитирующие её мемы в каждой эпохе, либо хвалящие. Они все уже плачут, наблюдая за ростом Сынван на протяжении всего альбома, наблюдая за своим самым дорогим участником, который раньше был их источником энергии, и теперь бессильно лежащим на больничной койке. Но Сынван не беспомощна и не безнадёжна. Она не была такой. И никогда не будет. Из глаз Суён слёзы текут водопадом, но она берёт другой фотоальбом из рук Сыльги после того, как Йери сдаётся и закрывает свой фотоальбом, чтобы присесть и свободно поплакать возле кровати Сынван. — Э-этот… — Суён не может продолжать. Её голос еле слышен, её глаза горят слезами, и она даже не может нормально дышать, но она заставляет себя перелистывать страницы последней книги, включённой в Путеводитель счастья. Тут есть их фотографии, как и раньше со снимками Сынван, только со всеми присутствующими. Их дни стажировки, их дебют, каждая эпоха, каждый концерт, все победы и трофеи, которые они получали в расцвете группы. Включены даже статьи их скандалов, всё также с комментариями и рисунками, сделанными их собственными руками. Последние фотографии на последней странице относятся к эпохе Ice Cream Cake, первый этап, когда они появились как пятёрка, и фотография их последнего этапа появления как пятёрки, как раз перед тем, как Сынван поддалась своей болезни. — Это ещё не всё, — даже сквозь слёзы Сынван всё ещё узнает фигуру Джухён, протягиващую ей бумажного журавлика. Журавль теперь красного цвета, но не просто красный, а из красного бархата. Их Red Velvet. — Это тысячный журавль, Сынван… — объясняет Джухён, и слёзы, текущие по её щекам, становятся всё сильнее. — Твой тысячный журавль. Ты сказала, что тысяча бумажных журавликов может исполнить желание, не так ли? Так что теперь, поскольку мы все сделали тысячу журавликов, ты можешь произнести своё желание. Загадай желание, Сынван. И оно будет услышано и исполнено. Загадай желание… загадай желание… Желаю, чтобы ты снова была вместе с нами. И Сынван улыбается. Джухён прорывает. Альбом продолжает звучать, а четыре сердца продолжают молиться, и Сынван загадывает желание. Зная, что её желание услышано.***
День — 0 Джухён пробуждается ото сна, когда в её ушах звенит. Она открывает глаза, тяжёлые после всего вчерашнего плача, и видит мирное спящее лицо Сыльги всего в сантиметрах от неё. Из-за спины Сыльги доносятся два мягких звука храпа, и Джухён решает, что они, должно быть, уснули вместе в больничной палате Сынван. Она выбирается из сильных рук, обвивающих её талию, поднимает руку, чтобы ухватиться за край кровати Сынван, пытаясь дотянуться до её руки. — Доброе утро, Сынван. Она сонно здоровается, прежде чем её пальцы касаются льда. Джухён вырывается из рук Сыльги, игнорируя протестующий стон, и вскакивает на ноги. — Ван? Сынван, как всегда, спит. Её глаза закрыты, светлый цвет лица на несколько оттенков бледнее обычного, губы застыли в улыбке. Она выглядит красиво. Как ангел. Ангел, который ушёл. Только тогда Джухён узнаёт статический писк, звенящий в её ушах. Он исходит от ровной линии на мониторе рядом с головой Сынван. И её мир рушится.***
Когда синий цвет уходит, небо может оплакивать только в сером цвете.
***
День + 1 Дождь проливной, сильный. Джухён стоит в стороне с пустым взглядом, вежливо пожимает ладони людям, которые приходят и уходят, людям, которые шепчут извинения и соболезнования. Она принимает их всех с распростёртыми руками, даже когда её сердце истекает кровью, когда её душа теряется среди моря людей. Она напоминает себе, что должна быть сильной — для своих участников, для себя, для Сынван. Потому что Сыльги не может даже стоять прямо, и где-то в доме, прячась в углу, прячет себя и свои слёзы от мира. Потому что Йери плачет, хотя и в некоторой истерике, поэтому у них нет другого выбора, кроме как держать её рядом с семьёй, на всякий случай. Потому что Суён нигде нет. Тем не менее, Джухён смутно помнит, что Суён стоит, как статуя, на кладбище, рядом с надгробием, на котором вырезано её имя, и отказывается спасаться от дождя. И Джухён понимает. Потому что до ДжойРи, может быть, даже до СыльРин, был ВенДжой, поэтому Джухён понимает, почему Суён не хочет уходить. Она не хочет отпускать. Прикосновение к её руке потрясает Джухён, и она встречается с покрасневшими глазами Джихё. Восемь участников прижимаются друг к другу за её спиной, и все они плачут по-своему. Наён самая громкая, она плачет в плечо Чонён, в то время как Момо самая тихая, что удивительно, с каменным, пустым, потерянным выражением лица, она держит Сану и Мину в вертикальном положении. — Мне очень жаль, — тихо говорит Джихё, и, несмотря на то, что она слышала эти слова уже тысячи раз в течение дня, Джухён не может сдержать слёзы. Она плачет перед своей лучшей подругой Дженни ранее, но Джухён всё ещё тянет Джихё в сокрушительные объятия, уткнувшись лицом в плечо, чтобы заглушить её рыдания. Она чувствует, как намокает её собственное плечо и неловкие похлопывания по спине, слышит шёпот утешения, обращённый к ней. Когда она отпускает, Джихё протягивает ей небольшую коробку, закрывая её руками дрожащими руками. — Во время моего последнего визита… Сынван попросила меня помочь ей сделать это. Джухён торопливо открывает крышку, обнаруживая смятого синего бумажного журавлика и записку. Журавлик, очевидно, был сложен нетренированными руками — а может, дрожащими, неустойчивыми и онемевшими — но, тем не менее, это всё ещё журавлик. — Её желание, сказала она, и она хотела, чтобы я передал его тебе после… после того, как она уйдёт. Ещё одна порция слёз подкатывает к глазам, когда Джухён хрипит от благодарности, когда Джихё и её друзья уходят, когда она берёт записку и видит на ней грязные слова. Запутанные слова, написанные Сынван. Ах, это вновь приходит в голову Джухён. Вопрос, на который она может ответить, а может и нет. Как тысяча бумажных журавликов может исполнить желание, если они даже не умеют летать?***
О, Боже Возможно, этот журавлик не совсем походит на тысячный Но я надеюсь, ты услышишь и исполнишь моё желание На эти тысячи журавликов у меня только одно желание Я желаю участникам Red Velvet счастья, независимо от того, насколько трудной будет дорога, независимо от того, с кем они столкнутся в будущем, независимо от того, буду ли я больше с ними там Спасибо С уважением, одна из многих твоих душ, благословлённых ходить по земле, Сон Сынван
***
Журавлям не нужно летать, потому что сказанное им желание будет принесено на небеса ангелами. И ангелом является Сынван.