***
Трансгрессия на пределе сил ударила по восприятию, как хорошая оплеуха. В голове зашумело, в горле встал комок, и Гарри зашатался от не желающего уходить головокружения. Побледневшая Гермиона вцепилась в его руку обеими ладонями — то ли желая поддержать, то ли чтобы самой удержаться на ногах. — Нужно было ближе подлететь, — с усилием сглотнув, проговорила она и замерла на месте, подняв взгляд. В какой-то сотне футов от них начиналась окраина Хогсмида. Двухэтажные, трехэтажные домики в тени высоких деревьев, неторопливо бредущие меж них жители и безраздельный, ничем не потревоженный покой. Среди прохожих то и дело мелькали учебные мантии студентов Хогвартса, и Гарри невольно прищурился, пытаясь разглядеть кого-нибудь из прежних знакомых. Что тут происходило с тех пор, как он оставил прежний дом в начале четвертого курса? Он скользнул взглядом по мрачной Визжащей хижине, обернулся, и его дыхание перехватило от внезапного наплыва воспоминаний. Остроконечные башни древнего Хогвартса вонзились в нависшее серое небо и казались в точности такими, какими являлись ему во снах. Над головой стремительно пролетела белая сова, направляясь куда-то к астрономической башне, и Гарри проводил ее тоскливым взглядом: может быть, Букля? — Пойдем, Гарри, — потянула его за руку Гермиона. — Не надо нам тут на виду стоять. Где-то здесь могут быть наши… оригиналы. Он ощутил, как при этих словах судорожно сжались ее пальцы, и по спине пробежали мурашки. Он так долго старался не вспоминать о самом существовании «оригиналов», что дрессированные мысли сами обходили опасную тему, о чем бы он ни думал. Теперь избежать этого будет невозможно. Где-то поблизости находятся Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер — те, которые никогда не были в Айзентурме, никогда не изучали артефакторику и метрическую магию, и до сих пор считающие, что самая страшная угроза в их маленьком мирке — Волдеморт с его Пожирателями Смерти. Они рядом. Черт возьми, они могут просто попасться на пути. Сама мысль об этом немедленно отзывалась пересохшим горлом, а сердце делало паузу перед очередным ударом, и чувство это нисколько не ослабло за все прошедшее время. Эрше прав: некоторые вещи никогда не меняются. Посмотрев вокруг и убедившись, что никто на них не смотрит, они поспешили ко входу в Визжащую хижину. Если есть возможность избегать чужих взглядов хотя бы часть пути, имеет смысл так и сделать. Пусть даже в самом Хогвартсе, хочешь или нет, им придется идти в кабинет директора на всеобщем обозрении, неизбежно встречая прежних друзей и знакомых. Учебные мантии Гриффиндора, которые невесть какими путями раздобыл для них Бенджамин, сидели идеально, и были самыми настоящими — Гарри не видел ни одного отличия от той одежды, которую носил когда-то. Разве что их идеальное состояние могло смутить чей-нибудь особенно пристальный взгляд… Но если не искать отличий, кто это заметит? Когда они спустились в подземный ход к Хогвартсу, Гарри с досады хлопнул себя по лбу и сказал: — Гермиона, погоди. Я ж совсем забыл. Углядев валявшийся под ногами высохший корень какого-то растения, он взял его в руку и поднял палочку. Легкое мысленное усилие — и грязная поверхность корня деформировалась. Через секунду у него в ладони лежали сложенные очки — совсем такие же, какими он их запомнил. С одним важным отличием — в оправе сверкали две обыкновенных стекляшки с нулевой оптической силой. Со странным чувством он нацепил их на нос и обернулся к Гермионе. Она какое-то время смотрела на него, потеряв дар речи, а потом прыснула. — Я так давно не видела тебя в очках. Почти забыла, каким ты был. И никогда не… Она шагнула к Гарри и поцеловала его в губы — кратко и нежно. В ответ на его удивленный взгляд Гермиона пожала плечами и с улыбкой сказала: — Я раньше много раз представляла себе это. До позапрошлого лета, я имею в виду. И каждый раз видела тебя в очках. А когда ты впервые поцеловал меня, очков на тебе не было, поэтому… Словом, моя мечта в полной мере исполнилась только теперь. Понимаешь? — Не очень, — пробормотал Гарри, все еще не в силах отвести от нее взгляд. — Ну и к черту. Забудь, — с прежней улыбкой сказала она и, взяв его за локоть, потащила за собой в темный туннель. За прошедшие годы подземный ход мало изменился. Грунт показался Гарри чуть более сырым, чем в их прошлое посещение: быть может, после серии дождей, нередких в это время года. Когда впереди замаячило светлое пятно выхода, он ускорил шаг, почти сразу по щиколотку вступив в грязную лужу, незаметную под слоем налетевших снаружи листьев. Выругавшись, он, как мог, избавился от налипшей грязи и обработал ботинки Импервиусом во избежание еще одного такого казуса. Гермиона, с явным нетерпением ждавшая, когда он закончит приводить себя в порядок, поспешила к выходу, но, когда до цели оставался один шаг, остановилась. — Хогвартс, — прошептала она. Подойдя ближе, Гарри выглянул из-за ее плеча. Через поредевшую листву Гремучей Ивы виднелась тропа — к счастью, совершенно пустая. Гермиона выскользнула наружу, Гарри последовал за ней. Гремучая Ива с протяжным скрипом изогнула ветви, и Гарри поспешно вцепился в неприметный сучок, почти неразличимый под слоем налипшей листвы, с усилием, до хруста вдавил его и только тогда облегченно выдохнул. Ива издала звук, сильно напоминавший слабый стон, скрученные ветви прекратили движение и бессильно обвисли. Ребята, оглядевшись, ринулись к тропе. До сих пор удача была на их стороне, и все их маневры оставались незамеченными. Если везение их не покинет, они смогут добраться до Южного двора, а там — рукой подать до Большой лестничной башни. Совсем избежать встреч, конечно, не получится, но, быть может, никто просто не обратит на них внимания. В конце концов, они бессчетное число раз проходили по этим коридорам и лестницам, и никому не приходило в голову задержать их и устроить допрос, верно? Судьба, как видно, имела собственные планы, и, едва Гарри ступил на выщербленные каменные плиты Южного двора, в двух футах перед собой он увидел наглую физиономию Драко Малфоя. За два прошедших года его недоброжелатель приобрел полдюйма роста, сменил прическу, но в остальном выглядел, как и раньше — холеным, самоуверенным отпрыском богатого и влиятельного семейства. Конечно, следовало бы проигнорировать вызывающий взгляд Малфоя и пройти мимо, не удостоив того вниманием, но… Внутри что-то вскипело. Что-то похороненное в глубинах памяти, надежно забытое, забурлило, горячей кровью бросилось в лицо, и Гарри вдруг осознал, что стоит перед Малфоем, сжав кулаки и гневно глядя в ответ. — Гарри, пойдем, — тихо сказала Гермиона, предостерегающе положив руку ему на плечо, но Гарри не двинулся с места. — Как носик, Поттер? — спросил Драко, довольно обнажив зубы. — Не болит? Гарри не имел представления, о чем тот говорит, но от одного лишь звука голоса старого врага ему остро захотелось врезать тому со всей приобретенной в Айзентурме силой. Сбить с ног телекинетическим ударом, распластать по каменным плитам, подкинуть в воздух и снова ударить оземь, чтобы стереть с ненавистного лица эту гаденькую улыбочку, увидеть, как она сменяется шоком и ужасом… Но он лишь стоял и смотрел в ответ, а на подмогу Драко уже спешили двое приятелей — Крэбб и Гойл, закономерно рассудившие, что назревает столкновение. — Дай пройти, Малфой, — наконец выдавил из себя Гарри и, когда тот с насмешливым полупоклоном посторонился, прошагал мимо, стараясь не смотреть по сторонам и не слышать бурчания Крэбба, что-то говорившего Малфою. Гермиона нагнала его, и рука об руку они поднялись по ступеням к переходу, ведущему к башне. Спина буквально чесалась от направленных в нее взглядов. Почему все так смотрят? Неужели он до такой степени изменился, или же виной тому их краткая стычка с Малфоем? Одно ясно: медлить не следует. Проникнуть в Хогвартс, не привлекая внимания, не удалось, а значит, все, что остается, — быстро идти к цели. Гермиона, очевидно, пришла к тому же выводу и ускорила шаг, потянув Гарри за руку. Он ответил многозначительным взглядом, и она, тихо ойкнув, немедленно разжала пальцы. Спору нет, держаться за руки с Гермионой было приятно. Но на виду у всех… В каких отношениях находятся их оригиналы, интересно? Гарри вдруг понял, в чем причина взглядов окружающих. Они с Гермионой выглядят парой. Не просто лучшими друзьями, какими их привыкли видеть: они — пара, и это заметно без всяких явных жестов с их стороны. Проклятье. Похоже, с таким же успехом можно было заявиться в Хогвартс с гербом Айзентурма на мантии и в сопровождении двух големов. Он замер перед дверью, не решаясь открыть ее. Один шаг — и его прежний мир вернется, обрушится на него лавиной образов, намертво впечатанных в память. Подсознание упрямо отвергало мысль о том, что в действительности он никогда здесь не был, что он — лишь отпечаток не принадлежащего ему сознания на программируемой материи. Пусть философы разбираются с вопросами идентичности психики, а он точно знал, кто он и откуда происходит. Решившись, Гарри рванул на себя дверь и сделал шаг. Легкие расправились, наполняя альвеолы воздухом Хогвартса. Привычный шум замка, сложенный из голосов, ветра за высокими стенами и почти незаметной, на границе восприятия, пульсации самой магии, пронизывающей каждый кубический фут атмосферы, проник в голову, как тысячи раз прежде. Переглянувшись, они быстрым шагом пошли к переходу, и с каждым мгновением внешний мир отступал и мерк, обращаясь туманным образом на горизонте. — Гермиона! — послышался над головой знакомый голос, и, задрав голову, Гарри увидел недоуменное лицо Почти-безголового-Ника, чья полупрозрачная фигура парила в воздухе над ними. — Как ты здесь оказалась? Я только что видел тебя в библиотеке. — Ты уверен, Ник? — поспешно спросил Гарри. — Наверняка это была другая студентка… — Но как же… Она поприветствовала меня и сказала, что… — Гарри, все в порядке, — закивала Гермиона. — Я действительно только что была в библиотеке. Просто… Ты знаешь, Ник, я вычитала там об одном малоизвестном заклинании, которое позволяет трансгрессировать в стенах Хогвартса, и решила его опробовать. У меня получилось с первого раза, представляешь? — С ума сойти, — выпучил глаза призрак. — За пять столетий мне не доводилось слышать ни о чем подобном. А я ведь при жизни был очень сильным волшебником, вы же знаете? Напомни, Гермионочка, как, ты говоришь, называлась эта книга? Хоть бы одним глазком взглянуть… — Прости, Ник, но мы очень спешим к директору, — поспешил спасти положение Гарри. — Ты не знаешь, он у себя? — Да, наверное… — с сомнением проговорил Ник и с подозрением во взгляде спросил: — А почему бы вам не трансгрессировать к нему, раз уж вы так спешите? — Это не так-то просто, да еще и два раза подряд… — принялась объяснять Гермиона, и Гарри, изобразив «страшное» лицо, поспешно потащил ее за локоть к ближайшей лестнице. Гермиона оглянулась вслед удаляющемуся сэру Николасу и простонала: — Ну вот, теперь он отправится в библиотеку спрашивать у второй меня… — Боже, Гермиона, ну зачем? — прошипел Гарри, когда они отошли на достаточное расстояние. — И так мы уже тут наследили больше некуда. — Гарри, я… не знаю. Почему-то растерялась. Вокруг все такое знакомое. — Это ты-то растерялась? — недоверчиво покосился на нее Гарри. — Я видел, как ты раскалываешь код Гёте во время атаки голема. У тебя самообладания — больше, чем… — Гарри! Прости. Обернувшись, они увидел, что Гермиона едва не плачет, и его затопило стыдом. Ну чего он так накинулся? Отчаянно захотелось обнять ее и успокоить. Он даже шагнул ближе, но в последнее мгновение опомнился и с сожалением вздохнул. Черт возьми. Все не так, как должно быть. — Извини, Гарри, этого больше не повторится, — уже более твердо повторила Гермиона. Он было запротестовал, — но она не дала ему сказать ни слова и продолжила. — Ты прав, нужно держать себя в руках. Просто на какое-то мгновение мне показалось, будто мы вернулись домой с войны. Где можно расслабиться и забыть о постоянной бдительности… Но на самом деле не так. Мы все еще на войне, и все эти люди вокруг… Они даже не представляют, что их ждет. Мы должны защитить их. Гермиона украдкой коснулась его ладони самыми кончиками пальцев, легонько погладила ее и улыбнулась сквозь нависшие слезы. Он, все еще терзаемый совестью, сдержанно кивнул и воздержался от ответа. Он понимал чувства Гермионы: не будь этой краткой стычки с Малфоем, Гарри и сам мог бы расслабиться и сделать какую-нибудь глупость. Хогвартс был таким… домашним. Все эти студенты и преподаватели, беззаботно снующие по переходам замка — они ведь из его прежнего мира. Волшебного мира, существованию которого ничто не угрожает, который стоял тысячи лет и казался нерушимым в своей основе. Этот мир все еще здесь, вокруг него, но Гарри уже не принадлежит ему. С таким же чувством он мог бы смотреть на детей, играющих на железнодорожных путях и знать не знающих, что к ним стремительно несется тяжелый состав. Когда они поднимались по лестнице, с верхней площадки вышел Невилл с увесистым томиком расширенного курса гербологии, и Гарри чуть не застонал, попытавшись спрятаться за Гермиону. Вопреки ожиданиям, Невилл лишь рассеянно кивнул им и побежал по ступенькам вниз. Еще три лестничных пролета, полутемный коридор, поворот направо, и они, запыхавшись, стояли напротив гаргульи, охраняющей вход в кабинет директора. — Что будем делать? — спросил Гарри. — Не пропустит же… — Мы можем попробовать телепортироваться за нее, — неуверенно проговорила Гермиона. — Но Дамблдор наверняка предусмотрел что-то на этот случай. Гарри шагнул ближе, и гаргулья, заскрежетав каменной шеей, приподняла голову. Она не произнесла ни слова, но нетрудно было понять, что требуется от визитеров. Пароль. Память всколыхнулась, подсунув жуткий эпизод со стражем в подземелье Ураниборга. Нависающая над ним темная фигура гигантского голема и его утробный рык: «Клавем аут мортем!». Ключ или смерть. Невольно Гарри отшатнулся, хотя гаргулья еще никогда и никому не угрожала смертью. — Нам нужно увидеть директора, — выдавил он из себя. — Это очень важно. Гаргулья хранила холодное молчание. Проклятье. Гарри уже раскрыл рот, на ходу придумывая аргументы, способные убедить гаргулью, но ничего не успел сказать. — Кислотные леденцы, — произнес голос за спиной, и немногословная стражница отскочила в сторону, освобождая путь. — Гарри, я ведь объяснил, что очень занят… Они обернулись к невесть откуда взявшемуся Дамблдору, который, наклонив голову, строго взирал на ребят. Гарри перевел взгляд на правую руку директора, которую тот поддерживал за запястье: кисть деформировалась и почернела, словно побывала в огне, и, судя по окрашенному болью взгляду Дамблдора, причиняла тому немалые страдания. — Что у вас с рукой, профессор? — спросил Гарри. Взгляд директора изменился: в нем скользнуло удивление, тут же сменившееся пониманием. Ринувшись вперед, он прошел мимо едва успевших расступиться ребят, и, шагнув на винтовую лестницу за гаргульей, обернулся. — Быстро за мной, в кабинет. Вам нельзя быть на виду. Они безмолвно последовали за ним, услышав скрежет скользящих половинок стены за спиной, и зашагали по крутой лестнице вверх. Только опустившись в предложенное кресло, Гарри ощутил отголосок того почти забытого чувства, которое когда-то возникало у него в присутствии Дамблдора. Что бы ни творилось вокруг, какие бы силы им ни угрожали, Дамблдор — мудрый и сильный чародей — знает, что делать. Он сможет защитить доверившихся ему людей, и сам Волдеморт не рискнет сразиться с ним на равных. И пусть время показало, что это чувство было лишь приятным самообманом, простодушное подсознание нелегко было перестроить. — Гарри, ты знаешь, в чем твоя роль и почему тебе нельзя быть здесь, — сдержанно проговорил Дамблдор, садясь напротив и хмуро глядя на них поверх очков. — Теперь это все уже неважно, профессор, — покачала головой Гермиона. — С вами успели связаться из Айзентурма по поводу эвакуации? — Кое-что я слышал… Довольно странные слухи о том, что Айзентурм переселяет магов в Сумрак. Но, боюсь, это ничего не меняет. Даже если в настоящий момент Айзентурму угрожает опасность, опасность Хогвартсу — ничуть не меньше, и ваше появление здесь — крайне безответственный поступок. — Профессор… — Вечером я провожу вас в лабораторию Квиррелла, откуда вы сможете отправиться через портал в Албанию… — Профессор, послушайте… — И, конечно, я попрошу иллюминатов впредь не допускать подобного… — Проклятье, профессор! — вскочил Гарри. — Вы никого не попросите. В Айзентурм вернуться нельзя. Всей Земле угрожает уничтожение. И Волдеморт сейчас — наименьшая из проблем. Дамблдор еще сильней нахмурился, перевел недоверчивый взгляд на Гермиону и, откинувшись на спинку кресла, проговорил: — Сядь, Гарри, и успокойся. У меня действительно мало времени, но если все настолько серьезно, я готов тебя выслушать. Гарри перевел дыхание и сел. Нужные слова не шли: хотелось снова вскочить, бросить в лицо старому директору рукопись Игнотуса Певерелла и ткнуть пальцем в центр страницы, где древние руны описывали природу и облик Банд-Дарваджа… Гермиона опередила его. — Профессор Дамблдор, — с ледяным спокойствием произнесла она, — когда вы помогали скрыться Николасу Фламелю и его жене, вы знали, кто они на самом деле? После мучительно долгого молчания Дамблдор кивнул и поднял перед собой узловатую палочку. — Еще бы не знать, — сказал он. — Без него я не смог бы понять истинную природу вот этого. Как и твоей собственной мантии-невидимки, Гарри. — Я так и думал, — прошептал Гарри, во все глаза глядя на оружие Дамблдора. — А вот этим, — проговорил профессор, протянув к ним изувеченную руку, — я был награжден, пытаясь добраться до творения Кадма. И уверяю вас, ребята, Волдеморт — не наименьшая из проблем. Если ваша история связана с Певереллами, то Волдеморт, вероятно, в ее центре. Но не будем забегать вперед. Я весь внимание. — Если совсем коротко, профессор, — сказала Гермиона, — Атлантида может вернуться. Очень скоро. Дамблдор снял очки и положил их на стол перед собой. Зажмурившись, он потер глаза рукой и глухо сказал: — Дальше.***
Альбус Дамблдор стоял к ним спиной, глядя в окно, за которым уже спустились уютные осенние сумерки. Он стоял в молчании уже добрые пять минут, и Гарри нетерпеливо заерзал, пытаясь спросить у него, что он обо всем этом думает. Когда он уже раскрыл рот, Гермиона предостерегающе взяла его за руку и покачала головой. Не сейчас. Профессор думает. Вздохнув, Гарри приготовился к длительному ожиданию, но в этот момент Дамблдор заговорил. — Это… очень непростая ситуация. Гарри едва не вспылил: стоило ли так долго думать ради столь тривиального вывода? Профессор, однако, снова подал голос: — Тем не менее я считаю преждевременным объявлять здесь о вашем существовании. Вы можете провести несколько дней в нижнем ярусе, рядом с лабораторией профессора Квиррелла. Там безопасно, и вас никто не потревожит, даже домовые эльфы и призраки. Я позабочусь об этом. В ближайшее время мне придется отлучиться, но вас будет навещать профессор Снейп… — Снейп?! — возмутился Гарри. — Профессор Снейп, — твердо ответил Дамблдор. — Если вам что-то понадобится, вы можете попросить у него. Выходить из вашего… убежища самим вам не следует. Вы меня понимаете? Не покидайте его без очень веской причины. Все условия для того, чтобы работать, у вас будут. Необходимую литературу вы получите. Позже я свяжусь с невыразимцами из Министерства, и вы сможете объединить усилия… Вам все понятно? — Да, — кивнул Гарри. — Но Снейп… я хотел сказать, профессор Снейп… Вы уверены, что… — Я уверен. И предлагаю больше не возвращаться к этому вопросу. — Профессор Дамблдор, — подала голос Гермиона. — Только один вопрос. — Да? — Вам что-нибудь известно об использовании образа феникса в геральдике? Я знаю, что это символ королевы Елизаветы, но, возможно, какие-то из магических родов… Дамблдор едва заметно улыбнулся в бороду и кивнул: — Возможно, вам попадалось упоминание Ордена Феникса, в котором состояли и твои родители, Гарри. Он сыграл роль в первой войне с Волдемортом. Однако же создан он был гораздо раньше, около четырехсот лет назад… Моим прямым предком, знаменитым придворным чародеем по имени Джон Гелиантус Дамблдор для защиты королевы Елизаветы I и самой Англии от угроз магического происхождения. — Джон Гелиантус Дамблдор? — переспросил Гарри, наморщив лоб. — Никогда не слышал о нем. — Думаю, вы оба о нем слышали. Обычно его знают под другим именем — Джон Ди.