***
Бенджамин собственной персоной явился меньше чем через два часа, порядком удивив их, даже привычных к его возможностям. Он огляделся в номере, смахнул невидимые пылинки с делового костюма, удовлетворенно кивнул и присел за столик, положив в его центр компактное металлическое устройство. — Это поможет нам забраться в Гринготтс? — заинтересовался Гарри. — В некотором смысле, — сказал Бенджамин. — Вас не затруднит задернуть шторы? Когда просьба была выполнена, он коснулся крохотной сенсорной панели на поверхности устройства, и над столом в воздухе замерцал голубоватым светом куб с ребром длиной в добрый фут, внутри которого вспыхнула надпись «Hypercon 1.0beta». — Между прочим, это экспериментальный портативный терминал для вашего Гипертьюринга, — сказал Бенджамин. — Заказ Айзентурма. Одна из наших лабораторий радикально разрешила противоречие между требованиями мобильности и размерами экрана — отказавшись от экрана вовсе. — Но как это работает? — склонился Гарри над устройством. — Это магия или технология? Я пока не могу определить, что за чары… — Магии там совсем немного. Изображение создается за счет того же эффекта, который работает в газовых лазерах. Переводим атомы кислорода и азота в возбужденное состояние. Кислород, возвращаясь на нижние энергетические уровни, излучает свет с длиной волны 630 нанометров, это красный. Азот таким же образом позволяет получить синий и зеленый цвета. Остается лишь скомбинировать их для получения любого желаемого цвета… Но за этим уже лучше обращаться к нашим специалистам, я тут мало что расскажу. Да и время дорого, честно сказать. Только сейчас Гарри обратил внимание на то, как изменился облик Бенджамина. Куда-то подевался самоуверенный декадент, ведущий шахматную партию с невидимым противником. Бенджамин казался издерганным и, более того, вымотанным. От былого спокойствия не осталось и следа: его взгляд блуждал, а под покрасневшими глазами набрякли мешки — явный след не одной бессонной ночи. — Что-то случилось? — спросила Гермиона, которая также отметила изменения во внешности гости. — Много чего, — отмахнулся Бенджамин. — Мир как будто с ума сошел. Старые прогностические модели перестают работать, самые разные люди и организации ведут себя непредсказуемым образом. Огромное число сигналов со всех сторон, я не успеваю на все реагировать. — Думаете, это Сцена? — Уверен. И абсолютно не понимаю, что они затеяли на этот раз. Да еще и мои собственные сотрудники… — А что с ними такое? — Сумасшедший дом творится, вот что. Еще и ситуация в Средиземном море… Мой эсминец вступил в бой с китайской подводной лодкой недалеко от Гибралтарского пролива, причем капитан сам не может толком объяснить, с какой целью. Ссылается на какой-то приказ, который я им якобы отдал. Бенджамин обреченно махнул рукой и продолжил. — Словом, работы — невпроворот. Давайте лучше поговорим о вашей проблеме. Он погрузил пальцы в светящийся куб и коснулся плавающей в воздухе полупрозрачной панели. Куб стал шире, померк, и перед ними возникла сложная трехмерная структура, похожая на схему третичной структуры белка, как ее обычно изображают в учебниках. Только приглядевшись к подписям к частям схемы, Гарри осознал, что они видят. — Это же… карта подземелий Гринготтса! — воскликнул он. — Откуда она у вас? — Скажем так, из открытых источников, — усмехнулся Бенджамин. — Серьезно? — Отчасти. Среди моих сотрудников есть и клиенты банка. Которые постоянно имеют при себе портативные акселерометры, записывающие все их перемещения. В том числе и поездки по подземельям Гринготтса. После сведения записей в одну базу нам удалось картографировать значительную часть подземных хранилищ. Кое-что удалось разузнать и от самих банковских работников: далеко не все они фанатично преданы своему заведению. Тем не менее карта эта, увы, далеко не полная… Какой сейф вас интересует? — Двести четырнадцатый, — сказала Гермиона. — Этого-то я и опасался, — покачал головой Бенджамин. Взмахом ладони он сдвинул карту и увеличил ее, указав на обрывающийся в пустоте коридор. — Вот здесь начинается шестой ярус, — сказал он. — Около пятидесяти хранилищ, начиная с двухсотого, и все они — из числа старейших. Никто из наших никогда не заходил туда, так что на карте нужный сегмент отсутствует, но этот ваш сейф должен находиться где-то там. — Здорово, — кивнул Гарри. — Вот только… охрана, наверное, нас вообще не пропустит в подземелье. Может быть, войти туда вместе с одним из клиентов банка? Кто-нибудь из ваших сотрудников… — Это было нашей первой идеей, — сказал Бенджамин. — Однако это означает, что вам придется, гм, нейтрализовать сотрудника банка, который будет вас сопровождать. И без него вам будет непросто вернуться. Если же он успеет поднять тревогу, то за само ваше выживание я бы не поручился: охрана Гринготтса весьма ревностно относится к своим обязанностям. Они даже цепных драконов используют для охраны некоторых помещений, вы в курсе? — А другие идеи? — спросила Гермиона. — Они ведь тоже были? На лице Бенджамина отразилось хоть и слабое, но торжество. Он взмахнул рукой, и карта Гринготтса стремительно сжалась, оказавшись частью много более сложной структуры. Еще одно движение, и вся карта ушла вниз, а в поле зрения оказалась трехмерная карта поверхности. — Чаринг-Кросс-Роуд, — сказал Бенджамин, — и, соответственно, Косая аллея. Шестой ярус при всей своей труднодоступности изнутри располагается не особенно глубоко, около двухсот футов под поверхностью. Что вполне логично: более глубокие подземелья вырыли позже. И вот наше предложение — проникнуть туда сверху. — Вы собираетесь бурить шахту такой глубины? — широко раскрыл глаза Гарри. — Это же… — Да бросьте, мистер Поттер. Как вы себе представляете такое в центре города? Нет, конечно. Бурить, надеюсь, не придется вовсе. Зато, к сожалению, придется испачкать ваши чистенькие мантии. Гарри и Гермиона, ничего не говоря, воззрились на Бенджамина, ожидая пояснений. Тот усмехнулся и, сделав драматическую паузу, проговорил: — Видите ли, известный вам Лондон — просто вершина айсберга. Под его улицами, такими красивыми и современными, располагается старый город. Гигантская система подземных каналов, катакомб, туннелей метро, бомбоубежищ времен Второй мировой и целых улиц. Многие из них сейчас недоступны: засыпаны, завалены и заблокированы вновь возведенными зданиями. Кое-что используется поныне и нередко охраняется. Но моим ребятам удалось обнаружить один многообещающий маршрут. Смотрите… Карта снова уменьшилась, и теперь в поле зрения была как сеть туннелей Гринготтса, так и поверхность, под которой Гарри разглядел слабо мерцающую систему переходов и туннелей. — Как видите, переход к шестому ярусу вплотную примыкает к вертикальной шахте — во времена древнеримской крепости Лондиниум там добывали свинец. Судя по изломанной форме туннеля, гоблины наткнулись на шахту, когда рыли проход, и были вынуждены свернуть в сторону. Провал они, полагаю, снова заделали, но это, согласитесь, не является непреодолимым препятствием. Скорей всего, там не больше метра рыхлой породы. — Но как мы попадем в шахту? — нахмурилась Гермиона, наклонившись к трехмерной карте, чтобы лучше видеть. — Она ведь не выходит на поверхность… — Верно, не выходит. Римляне полностью закрыли ее — уж не знаю, по какой причине. Сейчас над шахтой несколько метров камня и городская застройка. Но чуть ниже, как видите… — Бенджамин увеличил нужный фрагмент карты. — Вот здесь проходит старый канализационный туннель XIX века, Стинк-брук, как его называли. Раньше он сообщался с Темзой, но позже выход из него заблокировали наряду со многими другими — когда пытались сделать реку хоть немного чище. Сам канал частично засыпали, а восточную его часть просто закрыли и пытались осушить. Во время работ, судя по имеющимся у нас документам, произошел несчастный случай: порода поползла, и содержимое канала хлынуло в эту самую шахту. Двоих рабочих смыло, и они погибли, разбившись о дно шахты. После этого работы прекратили, а вход просто закрыли — обычной железной дверью. — Но… куда ведет эта дверь? — спросил Гарри. — В узкий коридорчик, выходящий, судя по картам, прямиком на Лоуэр-Роберт-стрит. — Куда? — Вот сюда! Бенджамин с победным видом ткнул пальцем в южную часть района Ковент-Гарден. — Лоуэр-Роберт-стрит — подземная улица. — Одна из немногих подземных улиц Лондона, которые до сих пор используются, и пролегает она на глубине почти в сорок футов под поверхностью. Неприятное местечко… но вам не привыкать, — ухмыльнулся он. — Я слышал, в Хогвартсе к привидениям относятся спокойно. — Там что, обитают призраки? — заинтересовалась Гермиона. — Ходят слухи о некоей женщине — проститутке по имени Бедная Дженни, которая была убита своим клиентом в XIX веке. Поговаривают даже, что она была первой жертвой Джека Потрошителя. Это произошло где-то в глубине Лоуэр-Роберт-стрит, и некоторые клянутся, что по ночам там до сих пор можно услышать ее предсмертные крики. Но я не знаю никого, кто проверил бы это лично, потому что после полуночи дорогу закрывают до семи утра. — Веселое местечко, — кивнул Гарри, скривившись. — Значит, сначала нам нужно войти на эту Лоуэр-Роберт-стрит… — И я советую сделать это ночью! — перебил его Бенджамин, и по движению его пальцев трехмерную карту пронизала ярко-желтая линия, отмечающая весь маршрут. — Нет, не для того, чтобы повстречаться с Бедной Дженни. Просто ночью катакомбы Гринготтса пустуют: охраняется только вход. А потому вам нужно проникнуть на закрытую дорогу. Затем найти коридор, ведущий к Стинк-брук… Но вот в этом, увы, главная сложность. — Почему? Если на карте отмечено… — Карта составлена по словесному описанию. Однако я не могу сказать, где именно вам нужно свернуть. Боковых ответвлений и заброшенных помещений там хватает. Когда-то это был целый жилой квартал для бедняков, кое-что сохранилось и поныне. Боюсь, вам придется потратить какое-то время на поиски. — Мы найдем, — кивнула Гермиона. — Надеюсь. Найдете коридор — и дальше уже все более или менее ясно. Вам потребуется взломать дверь, а затем пройти около сотни футов, заткнув нос, до пролома в кромешной тьме. Там будьте осторожны, не сорвитесь. Судя по описанию, вдоль стены шахты идут ступени, спуститься можно, но — сами понимаете. Шестнадцать веков прошло с тех пор, как шахту забросили, а то и больше. Добравшись до пролома в катакомбы Гринготтса, вы, боюсь, оказываетесь на неизвестной территории, и там я уже мало чем смогу помочь. Если желаете, отправлю с вами своих людей для охраны. Маглов, конечно. Гарри и Гермиона переглянулись, без слов придя к одному выводу. Гермиона перевела взгляд на Бенджамина и покачала головой: — Спасибо вам, Бенджамин, но, пожалуй, это лишнее. Мы в любом случае не собираемся ни с кем воевать. Но будем очень благодарны, если этой ночью Лоуэр-Роберт-стрит останется без присмотра… Даже если кто-то услышит шум. Вы сможете это организовать? На лицо Бенджамина вернулось привычное самодовольное выражение: похоже, он был рад, когда ему напомнили о все еще имеющейся у него власти в разваливающемся на куски мире. Он откинулся на спинку, улыбнулся и сказал: — Ну конечно, мисс Грейнджер!***
Въезд на улицу Лоуэр-Роберт-стрит был слабо освещен и перегорожен переносным барьером с красными светоотражателями. Рядом стоял хмурый мужчина в черном пальто, глядя на них холодным взглядом. — Мисс Грейнджер и мистер Поттер? — спросил он, когда ребята подошли ближе. — Верно, — кивнул Гарри. — Входите. Имейте в виду: освещение сейчас выключено. Когда войдете, я закрою вход. Будете возвращаться — постучите. Не дожидаясь ответа, он отошел в сторону и указал на провал, полностью теряющийся во мраке уже через десяток футов. Когда Гарри и Гермиона сделали несколько шагов внутрь, позади послышался грохот и скрежет металла. Обернувшись, Гарри увидел, как большой железный заслон опускается сверху, изолируя их от внешнего мира. Когда заслон с глухим стуком уперся в асфальтовое покрытие, Гарри вытащил палочку и сказал: — Люмос! Гермиона поступила так же, и теперь они нерешительно вглядывались вперед, куда вела узкая изогнутая дорога. — Идем? — проговорила она. Гарри кивнул, и, держась за руки, они зашагали мимо темных облупленных стен. Гарри с мимолетным удивлением отметил, что гоблинское кладбище, которое они посетили совсем недавно, по сравнению с Лоуэр-Роберт-стрит — прямо-таки жизнерадостное место. И дело не только в нависавших над головой низких сводах, способных вызвать клаустрофобию даже у гоблина. На подземной улице царила мертвая тишина, совершенно невероятная для центра мегаполиса. Даже изредка проносящиеся мимо Лейчестер-сквер поезда метро лишь заставляли беззвучно содрогаться землю под ногами. Их собственные шаги — и те моментально глохли, не порождая эха. Гарри не засекал времени и не имел представления, сколько они уже прошли: ему показалось, что добрую милю, чего никак не могло быть. Однообразно проплывавшие над головой каменные арки вводили в транс и лишали чувства времени. Оттого для него стало неожиданностью, когда улица, которая ранее шла вперед под наклоном, выровнялась, и они оказались в подобии подземной площади, перегороженной по обе стороны стальными дверями. Потянул слабый ветерок, донесший до обоняния смрад. Запахи нечистот, застарелой гнили, сырой земли и невесть чего еще смешались, породив этот отвратительный букет ароматов подземного Лондона. Гермиона втянула носом воздух и поморщилась: — Похоже, этот Стинк-брук уже близко, — сказала она. Гарри кивнул и поежился, представив себе, каков будет запах в том самом сточном канале. Он прищурился, пытаясь разглядеть в свете Люмоса искомый коридор, и неожиданно услышал слабый стук — слабый и далекий, доносившийся из темноты прямо по курсу. Гермиона сжала его руку и остановилась. — Ты тоже слышишь? — спросил Гарри. Она кивнула и нерешительно сделала шаг вперед, прислушиваясь. Стук был нерегулярным и совершенно не походил на работу механизма: так мог бы стучать в тюремную дверь запертый узник. В памяти вдруг снова всплыли строки рукописи Игнотуса. Эйлин, замурованная живьем в опору Лондонского моста, в отчаянии царапающая стены обломанными ногтями — от одного этого образа у Гарри по спине пронеслись мурашки. Звук неожиданно оборвался. Они переглянулись и после короткой паузы зашагали в темный туннель — туда, где, согласно карте Бенджамина, должен находиться коридор, ведущий к Стинк-брук. Тишину прорезал хриплый вопль, тут же оборвавшийся. Сердце Гарри чуть не выскочило из груди, дыхание пресеклось. Гермиона прижалась к нему, до боли вцепившись обеими руками в предплечье. — Боже, что это? — прошептала она. В темноте перед ними что-то пришло в движение. — Это снова Дженни, — произнес высокий надтреснутый голос. — Бедняжка. — Кто здесь? — воскликнул Гарри, вскидывая палочку. В бледном свете Люмоса он разглядел неясные очертания чего-то живого — бесформенный серый ком в половину человеческого роста. — Я здесь, — ответило существо, издав писклявый смешок. — Я всегда здесь. Тут очень холодно. Но это мой дом. Гарри и Гермиона осторожно приблизились, подняв перед собой палочки. Серый ком вновь пришел в движение, и Гарри вдруг осознал, что это человек. Женщина — сидящая на каменном полу и обхватившая руками прижатые к груди колени. Облачена она была в утратившие цвет лохмотья, невообразимо ветхие и грязные, словно несколько лет пролежавшие в земле. Она подняла к ним лицо, обрамленное черным платком, и улыбнулась. Тонкие бледные губы приоткрылись, обнажив желтые, изъеденные кариесом обломки зубов. Десна ее кровоточили, и Гарри невольно отвел взгляд, не выдержав зрелища. — Кто ты? — спросил он дрогнувшим голосом. — Мэри. Наши зовут меня Вонючкой, — с готовностью отозвалась она и хихикнула, тут же сипло закашлявшись. Капли крови, брызнувшие у нее изо рта, упали на каменный пол и, словно впитавшись в него, исчезли без следа. Гермиона отступила на шаг, потянув за собой Гарри. — Ты… призрак? — спросила она. — Так меня еще не называли, — прокашлявшись, сказала Мэри. — Лучше уж Вонючка. Но, может быть, на том свете не так холодно? Преподобный обещал, что я буду гореть в аду. Скорей бы. Она затряслась от беззвучного смеха и поплотнее закуталась в свои лохмотья. Из темноты вновь послышался стук, перемежаемый сдавленными стонами. Мэри покосилась в глубину туннеля, в котором ничего ровным счетом не было видно, и прошептала: — Бедняжка Дженни. А, казалось, такой приличный джентльмен. — Ее убийца? — спросил Гарри. Мэри закивала. — Ага. Наших поблизости не было, только я. Я тут всегда сижу. Богатеи сюда редко заходят, но иногда кинут мне пару пенсов. А тут вижу, Дженни ведет к себе этого джентльмена. Хорошо одет, с золоченой тростью, саквояжиком помахивает, доктор, наверное. Ну, думаю, повезло девчонке. А потом как услышала крик… Побежала к ней, мы ж с ней вроде как подружки. Ну, до того случая были. Теперь она меня не узнает: как ни зайду — лежит на полу, хрипит и бьет ногами в дверь. Вот, опять, слышите? Мэри повернула голову на разносящиеся в темноте удары. Разинула было рот, чтобы что-то сказать, но вновь закашлялась, утерла кровь на губах рваным рукавом и бессильно свесила голову на грудь. Гарри, поборов страх и гадливость, подошел ближе и присел рядом на корточки. Гермиона, заколебавшись, присоединилась к нему. — Мэри, — обратилась она. — Нам нужно найти один коридор. Возможно, ты можешь показать… — Я заскочила к Дженни, — заговорила Мэри, словно и не услышав Гермиону, — а он над ней склонился и достает из саквояжа свои инструменты. Ну, я струхнула, конечно. Закричала и — бежать. Только он догнал. Врезал тростью меня по голове… Так больно было. И столько крови. Уж не помню, как я к себе заползла. А потом полежала немного, поспала. Проснулась ночью — и вроде полегчало. Только холодно. Все время ужасно холодно. Она потуже затянула платок на голове, и Гарри вдруг понял: платок не черный, он лишь кажется таким в голубоватом свете Люмоса. Ткань была насквозь пропитана кровью. — Мне очень жаль твою подругу, Мэри, — сдавленно пробормотала Гермиона. — И тебя тоже. Но… нам нужна помощь. Ты ведь жила… живешь здесь. Наверное, знаешь, как пройти к Стинк-брук? — Еще бы! — с готовностью проговорила Мэри, обратив к ним свою жуткую улыбку. — Я поселилась там рядом. С чего, вы думаете, они прозвали меня Вонючкой? Туда на минутку зайдешь — потом неделю будешь смердеть, как Эбби Милз. — Ты не могла бы провести нас, Мэри? — спросил Гарри. Мэри хихикнула. — Отчего б нет? Я давно гостей не принимала. Она с трудом поднялась на ноги, и Гарри явственно услышал хруст костей. Лохмотья, в которые она куталась, разъехались, и на секунду мелькнула полупрозрачная бледная кожа, туго обтягивающая ребра. Мэри развернулась и бесшумно зашагала к темному углублению в стене. Гарри и Гермиона поспешили за ней, стараясь не слышать мучительные крики из темноты за спиной. — Какое страшное место, — прошептала Гермиона. — И все это — в центре Лондона! — Бывает и похуже, — отозвалась Мэри, не оборачиваясь, и вновь пискляво захихикала. — Вот здесь вход. Мэри шагнула прямо в стену и исчезла. Ребята встали как вкопанные. — Ясно, — сказала наконец Гермиона. — Тут была дверь, но ее, похоже, заложили кирпичом. Придется ломать… Из стены высунулась голова Мэри и сварливо проговорила: — Так вы идете или нет? — Минутку, Мэри, — сказала Гермиона, поднимая палочку. — Извини за беспорядок. Бомбарда! По глазам резанула вспышка — особенно яркая по контрасту с окружающей темнотой. Оглушительный гром сотряс подземную улицу и тут же стих, сменившись стуком падающих каменных обломков и шуршанием осыпающейся штукатурки. Стену пробило насквозь, и Гарри убедился, что предположение Гермионы оказалось верным: сразу за слоем кирпичей они разглядели деформированную железную дверь, висевшую на единственной уцелевшей петле. Протиснувшись мимо, они оказались в узком коридоре, заваленном мусором и фрагментами кирпичей. Вонь, которую они почуяли еще на Лоуэр-Роберт-стрит, заполнила все восприятие, потеснив все прочие чувства. У Гарри заслезились глаза: такого смрада он не ощущал никогда в своей жизни. — Господи, — только и смог он из себя выдавить, борясь с нахлынувшей тошнотой. — Да, у меня тут не парфюмерный магазин, — захихикала из темноты Мэри. — Зайдете ко мне? Гарри повернулся на голос и увидел небольшую нишу недалеко от входа, заваленную давно сгнившими досками и чем-то похожим на истлевшее тряпье. Мэри, приняв свою привычную позу, сидела в углу и скалила остатки зубов в подобии улыбки. — Я здесь живу, — сказала она. Гермиона подошла ближе и, нахмурившись, протянула палочку к груде тряпья, лежащего на досках. Свет Люмоса отразился на гладкой поверхности черепа, скалившегося с импровизированной кровати. Проломленное отверстие ближе к макушке не оставляло сомнений в его принадлежности. — Мне так жаль, Мэри, — тихо сказала Гермиона и коснулась пальцами черепа. Мэри вздрогнула и посмотрела на свои останки долгим немигающим взглядом. Потом вытянула костлявую руку, указывая куда-то в конец коридора. — За той дверью Стинк-брук. Страшно вонючий. Заходите в гости как-нибудь, ладно? У нас всегда холодно. Но когда рядом люди… Немножко теплее. Гарри молча кивнул, чувствуя комок в горле. Гермиона взяла его за руку, и, развернувшись, они зашагали в конец коридора. Где-то далеко позади послышался протяжный хриплый стон, сменившийся чередой глухих ударов.