Ивовый мальчик

Ему было шесть лет, когда старший брат подошел к нему, взял за руку и сказал: – Пойдем. Атсуши тут же поднялся с пола и пошел за ним, не спрашивая, куда и зачем. Они вышли во двор и обошли изгородь до дырки, где можно было выбраться наружу, перешли переулок и свернули к пустому дому на соседней улице. Туда детям ходить запрещалось, в том доме когда-то случилось что-то нехорошее, и сейчас взрослые считали, что там живет злой дух. Самому Атсуши бы и в голову не пришло к нему приблизиться, но его вел брат, и потому он не испытывал совсем никакого беспокойства, даже с любопытством вертел головой по сторонам. А потом брат подвел его к здоровенному дереву, будто подпирающему собой покосившуюся стену старого обветшалого здания, и остановился. И Атсуши остановился рядом с ним, разглядывая морщинистую кору на стволе, длинные зеленые пряди ветвей, спускающиеся, будто волосы застенчивой девушки, почти до земли. – Знаешь, что это? – спросил брат, все так же держа его за руку. Атсуши невольно задумался: ответ был слишком очевидным, чтобы об этом спрашивать. Но других вариантов не приходило в голову, поэтому он ответил: – Нет. – Это добрый ками, – тут же сказал брат. – Он тут живет, в иве. К нему никто не ходит, потому что боятся приближаться к дому, поэтому ками стало скучно и одиноко. Атсуши подумал, что если бы он был на месте этого ками, ему бы точно не стало скучно. Чем меньше людей рядом, тем ведь спокойней? Никто не сможет тебя обидеть, если никого нет вокруг. Хотя, наверное, ками о таких вещах не волнуются. Их никто не рискнет обидеть… – Я прихожу к нему раз в несколько дней, – продолжил брат. – Приношу ему что-нибудь. А он меня защищает от… от всего. Он правда добрый. Атсуши с сомнением посмотрел на него, а потом перевел взгляд обратно на иву. Хироши и правда меньше доставалось в последнее время. Неужели ками и в самом деле может защитить?.. – Приходи к нему тоже, – посоветовал брат. – Он иногда выполняет несложные желания. Ну и… вообще. Тогда Атсуши не понял, что тот имел в виду под своим «и вообще», потребовалось несколько месяцев, чтобы почувствовать невысказанное: рядом с ивовым ками было хорошо. Спокойно, тихо, почти счастливо – как рядом с мамой, когда у нее хорошее настроение и нет тысячи забот. Атсуши редко выходил, чтобы поиграть на улице, но время от времени дома становилось так невыносимо, что он тихо-тихо пробирался к дверям, к заветной дырке в заборе, а потом спешил туда, куда ходить было запрещено. Он садился у ивы и просто сидел, ни о чем не думая. Или играл. Или продолжал бесконечное мечтание про фантастический мир, где можно летать вместе с крылатыми ками. Поначалу в его мечтах не было никакой конкретики, просто яркие цветы, пухлые, как сахарная вата, облака, малиновые закаты и верные друзья-боги, с которыми можно открыто смеяться, и они не обижают. Потом… он становился старше, сам не замечая этого, и мечтания начали складываться в истории. Обычно они были очень драматичными: Атсуши кого-нибудь героически спасал, а сам погибал, и ками скорбели о нем. Истории обрастали подробностями, у друзей возникали имена и прозвища, какие-то отличительные особенности характеров, свои сюжетные арки. Но самый близкий воображаемый друг Атсуши с шести лет оставался неизменным – это был ивовый мальчик, самый добрый, самый веселый, самый изобретательный и вообще. Дух, живущий в иве по соседству, стал главным персонажем его фантазий, а в некоторые дни – и единственным смыслом его существования. Иногда он мимолетно задумывался, а не святотатство ли это – сочинять такие истории про бога? Но то умиротворение, которое он испытывал, сидя рядом с деревом, развеивало все его сомнения. Безусловно, ивовый ками не возражал против этих мечтаний. Может быть, ему было даже интересно: в воображении Атсуши с ними происходило столько невероятных приключений! В самом деле, это ведь так грустно: жить годами в дереве, не иметь возможность видеть, слышать, ходить… Атсуши расстраивался, что не может летать на самом деле, а дух ивы на самом деле не мог и того, что Атсуши считал самым обычным делом и даже не замечал… Сюжеты о том, как он вызволяет ивового мальчика из дерева и находит ему человеческое тело, увлекли Атсуши лет в девять, и чем дальше, тем изощренней и запутанней становились. Но потом тема себя изжила, и ивовый мальчик остался самым близким другом, плечом к плечу с которым они пускались в самые отчаянные воображаемые авантюры. А потом и приключения в воображаемом мире постепенно сошли на нет. Все чаще Атсуши просто сбегал под сень дерева от реальных проблем, прятался и жаловался, рассказывая о нехитрых своих пока еще детских обидах. Ива утешающее шелестела и даже, казалось, пыталась обнять Атсуши длинными тонкими ветвями. А когда Атсуши исполнилось тринадцать, нехороший дом купила приезжая семья из Йошиоки. Они поставили забор, и к иве стало не подобраться. Это стало настоящим горем, с которым он не мог смириться. Его друг! Единственный и лучший… Конечно же, Атсуши лазал через забор. Конечно же, однажды его поймали и задали трепку – не владельцы дома, а собственный брат. Ему было не объяснить ничего, не доказать, Хироши просто бесился и не желал ничего слушать. – Тебе уже не шесть лет! – рявкнул он в конце концов. – Хочешь помолиться, иди в святилище, а не лазай через забор к соседям! – Ты же сам меня туда привел, – попробовал в последний раз дозваться до него Атсуши, но брат только разозлился еще сильней. Наверное, тогда он в каком-то помрачении и решил, что связаться с плохой компанией будет отличной заменой отнятой воображаемой дружбе. Плюс он знал, что это выведет Хироши из себя, а в тот момент ему очень хотелось вывести кого-нибудь из себя. Отца он по-прежнему до ужаса боялся, маму – жалел и любил. Старший брат был идеальной кандидатурой для подросткового бунта. Через забор он больше не лазал, но часто сидел у окна на втором этаже у себя дома и смотрел в узкое окошко задней стены, как полощутся на ветру ветви-руки отобранной у него ивы. Иногда Атсуши казалось, что дерево тянется к нему через заборы и стены, чтобы обнять. Это было и жутко, и сладостно жгуче одновременно. И так невыносимо грустно, что он на самом деле плакал. Ни одна воображаемая история не приносила таких ярких переживаний: эта разлука с ивовым ками была горше всех пережитых героических смертей, всех потерь друзей и любимых, всех предательств и несчастий, которыми изобиловали его фантазии. Она была даже хуже всех неприятностей, что случались с ним в реальной жизни. И Атсуши думал, что ничего ужасней с ним произойти уже не может, все угрозы блекли по сравнению с этой потерей... Но в один день произошло нечто настолько ужасное, что он даже представить себе не мог. Ива пропала. Ее не было видно из-за соседского забора. Ее не было видно в окошко второго этажа. Она исчезла. Ее срубили, вот что первым пришло в голову Атсуши. Его друга – убили. Эти ужасные люди, которые понятия не имели, что в иве живет ками… В тот момент Атсуши совсем не думал о том, что опять получит нагоняй. Он перемахнул через соседский забор одним прыжком, бросился к тому месту, где росла ива, и замер, остолбенев. Дерево не просто пропало, не осталось даже пня, даже спила. Он упал на колени, запуская руки в густую траву – но земля в этом месте была плотной, перевитой травными нитями в сплошной тугой ковер. Будто бы никакого дерева здесь никогда и не было. В тот момент Атсуши показалось, что мир уходит у него из-под ног. Реальность плыла и больше не вызывала ни малейшего доверия. Он не помнил, как добрался до дома, дождался возвращения Хироши из гостей и рассказал ему о пропавшей иве, готовый к тому, что брат рассмеется над его фантазиями и заявит, что никакой ивы никогда не существовало. – Не может быть, – ответил Хироши, хмурясь. – Кто же посмеет срубить священное дерево? – Ее не срубили, – кротко ответил Атсуши, глядя на него полными слез глазами. – Она… Ее будто там никогда и не было. – Может, вырыли и пересадили в другое место? Вроде, они собирались дом перестраивать, вот и убрали, чтобы не повредить? Атсуши только головой покачал, и брат пошел к соседям, чтобы убедиться собственными глазами. Вернулся он очень задумчивый и будто бы чем-то огорошенный. – Я слышал про такое, – сказал он неохотно. – Но всегда думал, что это просто сказки… – Что? – жадно спросил Атсуши. – Про какое? Брат глянул на него с сомнением, но все-таки рассказал: старую, больше похожую на байку легенду, что иногда ками, живущие в деревьях, ручьях или даже холмах, вдруг решают отправиться в путь. В этом случае они могут просто покинуть место своего обиталища и стать бесплотным духом. Или же вселиться в какое-нибудь животное или птицу… А совсем редко, по неподтвержденным слухам, такие склонные к перемене мест боги уходят вместе со своим вместилищем. Ручьи пересыхают. Деревья исчезают, будто и не росли здесь столетиями. Холмы за одну ночь превращаются в равнины… А ками ходят среди людей, приняв облик какого-нибудь торговца рыбой или гончара, и только самые внимательные в моменты полной тишины смогут услышать, как шумит листва, как журчит вода, как рокотливо вздыхают камни… В тот день Атсуши так и не смог заснуть. Мысли снова и снова крутились вокруг рассказанной братом сказки. Все было именно так, не могло быть иначе! Ивовый мальчик просто ушел, не вынеся тоски и разлуки. Он жив, он где-то рядом, он ходит среди людей, и нужно просто как следует прислушаться, и тогда Атсуши найдет его. И все их истории смогут воплотиться в жизнь… До начала нового учебного года в новой, уже старшей школе, оставалось всего несколько дней, и эти несколько дней он провел в сомнабулическом состоянии, бродя по окрестностям, разглядывая прохожих, вслушиваясь в бесконечную болтовню и шум, которые чем дальше, тем больше его раздражали. А потом был первый день в новом классе, и снова шум, шум, шум… Атсуши сидел за партой, зажмурив глаза и едва перебарывая в себе желание заткнуть уши пальцами. Но в какой-то момент, когда он уже был близок к отчаянью, рядом с ним внезапно стало тихо. Чужие возгласы и смех все еще доносились до него, но словно сквозь вату, будто бы он сунул голову в аквариум и оказался в плотном пузыре, отрезавшем его от окружающих. От неожиданности Атсуши открыл глаза и поднял голову. На его парте сидел незнакомый парень, видимо, из его нового класса, и смотрел ему за плечо, застенчиво улыбаясь. – Привет, – выдавил из себя Атсуши. – Я – Сакураи. – Привет, – согласился парень и быстро взглянул на него, тут же смущенно отведя глаза. А потом протянул ладонь для рукопожатия. – Имаи. Атсуши едва не фыркнул от неожиданности и церемонности жеста, но протянул руку в ответ и аккуратно сжал его пальцы в своих. И в ту же секунду наплывший шелест листвы обнял его так привычно, будто ветви ивы вновь сомкнулись над его головой. Атсуши во все глаза смотрел на одноклассника, сжимая прохладную ладонь, а тот смущенно улыбался и не спешил отнимать руку.