Новый рассказ на старом листе

13 апреля 1999 года Шел день девятнадцатый или двадцать первый, я сбился со счёту. Считать было её любимым занятием, а не моим. Хех, вот это карма: я уже девятнадцать или двадцать, чёрт его знает, дней разговариваю сам с собой и перестукиваюсь непонятно с кем. Каналья. А она, бывает, просыпается и мелет какой-то бред. Я пытался покормить её когда она проснулась, но мои старания оказались на полу. Да и дьявол с ними. Вокруг темнота. Комната маленькая, пыльная и совсем не уютная. Стены были выкрашены какой-то серо-голубой краской, ровные, что настораживает и пугает. Как будто мы находимся в больнице. Я обошёл помещение раз сто, но ничего — оно пустое, словно кто-то намеренно вынес вещи, надеясь, что это будет тюрьмой. Единственное, что немного успокаивает — маленькая дырочка в одной из этих противных стен. Если мне встать на носки и поднять руку, я могу до нее достать. Скорее всего, если бы у нас что-то было, что можно в неё запихнуть, то это помогло бы нам выбраться. Но чёрт, у нас ничерта нет и надеяться на спасение просто бессмысленно. Тут даже на Поттера надеяться не стоит, мы не выберемся. Еда появляется в разное время, наверное, чтобы я не мог определить день сейчас или ночь. Но это ни к чёрту, мне нужно лишь считать дни. Так проще. Я научился развлекать себя как могу: упражнения, рисование на стенах, заплетание косичек. Да, я все-таки научился этому, как она и хотела. Честно, иногда я слышу какой-то шум, но я считаю что у меня глюки, и начинаю бегать по камере, чтобы звук стал громче. Если бы она была в сознании, то что-нибудь придумала бы. Она очень умная и сообразительная. Я никогда ей этого не говорил и сомневаюсь, что когда-нибудь это скажу. Уж извините, слишком большое у меня эго. Раньше, я хоть чуть-чуть надеялся, что мы найдем выход, но мое отчаявшееся подсознание всегда нашептывало, что это не так. И это было правдой. На сегодня это все, мой непонятный слушатель, хах. Стоп, подожди… Кажется она проснулась…

***

1 сентября 1998 года Битва выиграна. Никто старается не вспоминать какой ценой. Было много потерь, которые не вернуть, остаётся только лишь скорбеть. Большинство до сих пор не могут оправиться от этого ужаса, но надо жить дальше, только вот время нельзя повернуть вспять. Гермиона Грейнджер — эта великая волшебница нашего времени. Казалось бы, что она такая сильная девушка, которую ничто не может сломить, но это не так. Память её родителей возвратили, их вернули в Британию и они отказались от Гермионы. Для неё это было равносильно удару ножом в спину от человека, который был дороже всех. В её случае — от родителей. Грейнджер не смогла перенести это. Она просто напросто испортилась, как внешне, так и внутренне. Девушка опустила руки, потеряла любую надежду, что очень сильно сказалось. Гарри и Рон пытались, но все попытки были тщетны — Гермиона так и не открылась им. В этой войне многие проиграли, с этим нельзя ничего поделать. Надо было возвращаться в школу, на последний год обучения и реставрацию учебного заведения. Для большинства это было тяжело, ведь надо было переступить через себя. Кто-то справился, но всё же не все. Вернуться решилось подавляющее меньшинство. Хогвартс-экспресс мчался по бескрайним полям, отгоняя плохие воспоминания Гермионы и затмевая своими видами. И плевать, что она все их знала как облупленные, сейчас это не важно. Она бы предпочла уснуть и проснуться уже по приезду, но во снах ей являлись все те близкие люди, кто погиб в этой ужасной войне. Они твердили, какое она убожество, что не смогла спасти их, поэтому Грейнджер вышла в коридор, надеясь развеять мысли. Но и тут воссоединение с одиночеством было прервано. За её спиной раздался до боли знакомый голос. На данный момент она меньше всего хотела его видеть и слышать. Что б он в воду канул, этот белобрысый придурок. — Грейнджер. — Малфой. Вот и поздоровались, вот и прекрасно. Как прекрасно жить, подумала Грейнджер и повернулась к носителю голоса. Всё такой же кретин, как и был. На секунду Малфой удивлённо поднял брови, но вскоре так же быстро вернулась маска безразличия. Видимо, она перестаралась с желчью. Пора бы уже обтирать капающую с губ злобу, она ей пропиталась, льётся через край. Девушка закатила глаза и выжидающе уставилась на «хорька». В голове был только один вопрос: «Побуду ли я сегодня одна в этом чёртовом поезде?». Эта ситуация уже начинала её порядком бесить. Тишину коридора разрезало тупое хихиканье и громкий возглас: — Драко, мы тебя по всему поезду ищем, где ты пропадаешь?! Пойдем с нами? — кажется это был его друг Блейз Забини. — Я тут останусь, — раздался резкий ответ от Малфоя, что немного удивило Гермиону. — С грязнокровкой? — презрительно воскликнула Пэнси. — Паркинсон, — угрожающе начал аристократ. — Хорошо, друг. Приходи, если захочешь, — Забини прошёл вместе с Пэнси вперёд и быстро зашагал в сторону их купе, а когда они отошли на приличное расстояние, то послышалось шипение. — Пэнс, блять, ты чего? — после чего все затихло. Когда два увлечённых друг другом Слизеринца скрылись из виду, то Малфой вздохнул. Парень повернулся к Гермионе и обвёл её внимательным взглядом. Но Грейнджер настолько ушла в себя, что даже не заметила этого. Из мира дум её вывел спокойный голос блондина: — Грейнджер, извини Пэнси. — Да мне, честно говоря, похуй, — перебила его девушка и отвернулась к окну. Говорить было не о чем, особенно с ним. Да, собственно, и не хотелось. Грейнджер решила вернуться в купе к друзьям. Так будет спокойнее и безопаснее. — Я пойду, — она развернулась и сделала первый шаг, как её остановил Драко. — Грейнджер, тебя же назначили Главной старостой школы? — она развернулась и неуверенно кивнула, — Значит мы много будем видеться, — ухмыльнулся блондин и подмигнул, что совсем выбило Гриффиндорку из колеи. — Да, наверное, — девушка замялась, после чего развернулась и кинула на прощенье скомканное: — До встречи! Гермиона улыбнулась сама себе и убежала в сторону своего купе. Её немного, да что уж там, много, поразило поведение Слизеринского принца. Она спит? Ей впервые снится не кошмар? Она легонько ущипнула себя и, как оказалось, это была вполне себе реальная вселенная. Когда Грейнджер дошла до купе и тихо зашла, друзья начали возмущаться, мол: «Где она была?». Лишь Джинни не стала задавать вопросы и успокоила мальчиков, чему Гермиона была несказанно рада. Хоть кто-то во всём этом ужасе не налегает на неё. Девушка благодарно улыбнулась Уизли и села возле окна. Немного понаблюдав за однотонным пейзажем, она провалилась в дрёму. Немного не спокойную, но это не важно. Она отдохнёт, хотя бы чуть-чуть.