Титаник

      С недавних пор у Клиа с его Хозяином появилась привычка подолгу гулять вместе, как парочка школьников. Шагомер на коммуникаторе Аобы заходился восторженными и подбадривающими сигналами. Но для них это была, естественно, не физическая разминка, а желание быть наедине, ощущать уверенную руку в руке, которая никогда не отпустит и не отмахнётся.       Они забредали далеко от города, туда, где ветер был чище и нежнее, а звёздное небо величественнее. И обсуждали всякие приятные пустяки. Как то, например, что противогаз смотрелся бы гораздо уместнее на чучеле посреди «вон того» поля овса, чем на симпатичном Клиа. Или то, что Аоба уже стоптал три пары обуви за их прогулки, а сапоги его компаньона были воистину неубиваемы и через добрую тысячу лет порадуют археологов.       Клиа как раз стоял у огромного куста лиловых гортензий, когда с озорными глазами, вторящими цвету пышных охапок, выдал:       — Хозяин, я с радостью буду носить вас на руках, если вам так дорога ваша обувь.       — Не перевирай слова! И что это будет за прогулка тогда?       — Для Хозяина это будет уже поездка, не так ли?       Хотя идея погрузиться, как в райские чертоги, на ручки к этому ангелу в цветах была ой как неплоха! Но он ещё успеет его объездить….       Они дошли до высокой скалы и, преодолев путь по её пологому склону, остановились на краю. Под скалой располагалась низина с тёмными соснами, валунами и говорливым ручейком. Вид был очень приятен глазу, но высота приличная — оступись Аоба на йоту, и будет про него его певец на крышах траурные песенки сочинять.       — Хозяин, почему многие люди боятся подойти к краю? Замечали такое? Я слышал, они уверены, что красота внизу их слишком очарует и они прыгнут.       Аоба чмокнул его в мочку уха и улыбнулся:       — Мой вариант проще — трусят поскользнуться и свернуть шею.       — Но ведь обычно люди крепко стоят на ногах и внимательны? Разве я с ними в этом не похож?       — Знаешь, мы пережили много всего, и с высоты падали, но даже я не всегда доверяю своим двоим и телу вообще. Считай меня слабаком или просто честным, но у меня кишка тонка долго стоять над самым обрывом без особого дела.       — Насчнет слабака — это хозяин так кокетничает?       — Эй-эй! Поставь меня на место!       Ясно было с самого начала, что этот балбес не успокоится, пока не получит его на руки. Но сопротивляться было бесполезно или, скорее, глупо.       В крепких объятиях при такой тишине казалось, что можно услышать даже ядро у Клиа в груди, по звуку похожее на урчание кота или шорох очень старенькой кофемолки. Или это горы так чудили с человеком, превращая эхо от различных звуков во что-то до боли знакомое? Хотелось подставлять лицо под поцелуи ветра. И наслаждаться поцелуями более ощутимыми. На вечернее доброе солнце уже можно было не щуриться.       — А моему телу вы сейчас доверяете, Аоба-сан? — когда Клиа включал опытного соблазнителя, понижал тон и переходил на «Аоба-сан», Аоба никогда не знал, как реагировать, но в душе на самом деле всегда мечтал его переиграть.       — Тогда можно я раскину руки как в «Титанике»? Вот так! Если не знаешь, это такой дремучий фильм про любовь… — Аоба выдержал паузу и продолжил медово-тягуче: — Ты прикинь, что эти чокнутые влюбленные там творили, с ума сойти…       Как и ожидалось, от этого тело Клиа подвело его без стыда и совести. Он плюхнулся на спину вместе с Аобой на скалу и начал канючить:       — Хозяин, умоляю, расскажите и покажите!       Рассказывал и показывал Аоба долго, сочно, истошно, добавляя много умопомрачительной отсебятины и только самые пикантные сцены. В конце они с Клиа были выжаты насухо.       — Правда там в конце главный герой умер, но это ж ничё? — сообщил «рассказчик», расслаблено и неторопливо целуя своего до исступления внимательного слушателя. — Ты уже умирал, спасая меня, и вернулся ко мне, так что тут у нас happy end.       Воскресший однажды везунчик взял его лицо в ладони, с замиранием и умилением. Как на кроху-цыпленка смотрел.       — Я не хочу умирать больше никогда, потому что это будет значить, что вы попали в беду. Я хочу, чтобы Хозяин всегда был в порядке. Но если надо будет, я сделаю это снова. И снова…       — Клиа… Я тоже тебя люблю. Хочу остаться вот так навсегда — с этим небом, горами и шумом воды вдалеке.       — Отличная идея! Я за! Мы останемся здесь в палатках, а после смерти вы прорастёте могучим деревом… Постойте, это же сказка — разрешите и андроиду прорасти. Случайные путники будут слагать о нашей любви легенды и вешать разноцветные ленточки на счастье.       — Вот же ворона! — Аоба ущипнули Клиа за нос. — Лишь бы побольше яркого барахла натащить! Между прочим, эти ленточки вредят деревьям.       — Прощу прощения. Мы можем заменить их на птиц и мох.       Они ещё долго лежали обнявшись, придумывая свою альтернативную жизнь, а Аоба, задумчиво оглаживая обожаемый профиль, пришёл к выводу о том, что странность крайне заразна, если она передаётся от любимого мужчины.