***
Так, так, так. Давайте объясню. Я — Чуя Накахара. Один из лучших наездников на чемпионатах мира. Почему один из? А всё из-за этого назойливого шатена по имени Дазай. Соответствует дерьму, даже волосы подстать. Мы всё время соревнуемся. Наши силы и выносливость равны, а лошади хорошо подготовлены и обучены. Именно поэтому наши имена каждый раз меняются в тройке лидеров. То он занимает первое место, то я. И так по кругу. Но давайте немного отмотаем назад, лет так на семь.***
Солнце грело своими лучами мягкую траву. Небо чистое, такое голубое, что можно часами наблюдать за этой синевой. Но сейчас внимание Осаму привлекает совершенно другие океаны. А именно такие же чистые и глубокие глаза невысокого паренька с причудливой копной рыжих волос. — И так, дети, устраиваем привал. Джунчьиро, Тачихара и Наоми занимаются палатками. Хигучи и Гин — ваша забота еда и костер. Осаму и Чуя, вы со мной за хворостом — мужчина лет пятидесяти спешился* со своей лошади, раздавая указания. Рьюро Хиротцу — тренер конного клуба «Огонек». Его волосы давно поседели, но были густые и хорошо уложены. В обычные дни ученики часто видели Рьюро в черных брюках и белой забавной рубашке. Она была сложена в гармошку, за что старик и получил свое ласковое прозвище — Дед Тимоша. Почему? Никто не знает. Наверное, из-за того, что Коля всем уши прожужжал про то, что в России стариков с гармошками чаще всего звали Тимофеями. Вот и получилось. Поверх причудливой рубашки, было одето чёрное пальто, полы* которого были чуть ниже колена, а через шею был перевешен шарф карамельного оттенка. Он свисал как полотенце, над чем тоже иногда шутили. Сам же шарф своими концами почти доставал пол пальто. Ещё у Хиротцу был монокль с позолоченной цепочкой, но его старикан носил редко. Чаще всё же были обычные очки в пластиковой оправе. Сам Рьюро был очень добрый, часто помогал советом и добрым словом. Был очень начитанным и умным человеком. Его компания всегда приносила лёгкости и расслабленности. Но всё же компанию двух парней он не мог скрасить, и когда эти двое находились рядом, было ощущение, что они вообще никого не видят и не слышат. А парни эти — это Осаму Дазай и Чуя Накахара. Первый — шатен с карими глазами, был из обеспеченной семьи. Отец — Мори Огай, мать — Рико Уотс. Осаму был очень умен. Прирожденный стратег. У парня хорошее чувство юмора, красивая внешность, не обделён харизмой, но вот одно его слегка портит — его тяга к жестокости. Родителей мальчонки поначалу это пугало, но после обследований психологи сказали, что просто мальчишеское сердце тянется к адреналину. Второй — невысокий пацаненок с рыжими, даже огненными, волосами. Выразительные глаза, голубизне которых уступает только чистота озера Байкал. Тонкие ручонки, скрытые под мастерской, стройные ноги. Красивый малый, но его характер все портит. Чуя быстро заводится. Появилось негласное правило, если Чуя находится рядом — никакой шутки про рост, если конечно хочешь уйти целым. Но вот только… — Старик, я то зачем? Коротышке легче с земли поднимать, ему и сгибаться не надо будет. … Дазай был исключением. Ему как будто в кайф было доставать и бесить Чую. — Чё ты вякнул?! У тебя зубы лишние появились?! Давай избавлю от надобности к стоматологу идти! Удар. Даже Осаму не успел среагировать. Удар пришелся под дых. Качнувшись назад Дазай, схватился за подбородок, на котором выступил синяк и небольшая царапина, из которой лилась тонкая струйка алой жидкости. — Накахара! Дазай! Хватит драться! Осаму прекрати провоцировать, а ты Чуя, — Хиротцу повернулся в сторону рыжеволосого — Если и вступаешь в драку, то хватит использовать ноги. Ты так скоро ему шею сломаешь. — Тц, прости старик, но я дерьмо руками не трогаю. — Чуя пожал плечами, и развернулся к своей лошади, дабы закрепить провод на седле. — Ты совсем берега попутал, чихахуа рыжий?! — Дазай подорвался с места, налетел на Чую со спины, повалил на землю и принялся наносить четкие удары по лицу кулаками. Накахаре же ничего не оставалось, как уйти в защиту, но все же пару ударов попали по лицу. — Осаму! Успокойся! — Рюноске попытался оттащить друга от рыжего, но получил локтем по ребрам. — Рюноске! — Хигучи, отвали, я в порядке. — блондинка подлетела к брюнету, пытаясь помочь за, что сразу-же получила гневный взгляд и отступила, не смея перечить. — Ты рехнулся, Осаму. — сильный подзатыльник вернул шатена в чувство. Оставив тело коротышки в покое, он встал и обернулся на человека, помешавшего его действию. — Одасаку, больно же! И вообще, зачем ты меня остановил? Этот коротышка получил по заслугам. — приготовившись к новому удару со стороны Накахары, Осаму впал в ступор, когда спустя полминуты тишины, нарушаемой только ветром и журчанием речки неподалеку, никто так и не накинулся на него. — Кстати о нем. Куда он делся? — Осаму повернул голову в сторону своего брата, но тот лишь пожал плечами и обречено вздохнул. — Пока ты разглагольствовал, он и Хиротцу ушли за хворостом. Да и тебе нужно идти за ними. — Сакуноске любил своего брата, но и не оставлял попытки воспитать этого шатена. — Да, да. Уже иду. — развернувшись к своей лошади Дазай, снял уздечку с лошади, а повесил ее на сук. Достав из походной сумки недоуздок*, шатен монотонными движениями одел предмет на лошадь и привязал ее к дереву. Сняв уздечку с сучка, Осаму подошёл к девчонкам и, выпросив у них воды, помыл трензель* от накопившейся пены. Конечно же, было не обязательно снимать уздечку, но это стало такой въевшейся привычкой, что теперь каждый раз, когда он смешивается с лошади дольше, чем на три часа, он всегда заменяет неудобную амуницию на мягкий недоуздок. — Ладно. В какую сторону они пошли? — Дазай окинул брата равнодушным взглядом, мысленно говоря ''Когда-то я сдохну от твоих нравоучений''. — Туда! — Ода большим пальцем показал на тропинку позади него. Только когда Осаму поравнялся с ним, он остановил его, придержав за плечо и нагнулся к самому уху, сказал — Смотри мне, не убей предмет своего воздыхания — говорил тихо, чтобы никто кроме Дазая не услышал. — Ой, да иди ты! — прошипел Осаму, направляясь дальше по тропинке. Сзади послышался смешок, но на него шатен уже не обратил внимания. Углубившись в лес, Осаму начал собирать сухие ветки. Через некоторое время Дазай вспомнил, что не взял переноску для хвороста, но возвращаться было откровенно лень. Поэтому он складывал все ветки себе в охапку и нёс подмышкой. — … Надо быть идиотом, чтобы этого не видеть, — знакомый голос заставил Осаму поднять взгляд от лицезрения земли в поисках рыжей бестии. — Ну, Чуя. Я вообще не понимаю, почему вы ссоритесь. Попробуй подружиться с ним. Вам по пятнадцать, неудивительно, что вы ссоритесь и соревнуетесь. Но вы могли бы стать друзьями — тоже знакомый голос. — Хиротцу — подумал Осаму вслушиваясь в эту беседу. — Ещё чего! — рыжий наклонился, поднимая очередную ветку с земли. — Это звучало как-то страдальчески, не находишь? Скажи, что тебя гложет. Ты же знаешь, что я всегда подскажу чего, — старик по-доброму улыбнулся Чуе и, пока тот нагибался за очередной палкой, повернул голову в сторону Осаму и подмигнул ему, давая понять, что он знает, что тот здесь, а также извещая о том, что речь идёт о нем. — Не знаю, старик. — поставив переноску с хворостом на землю, Чуя сел рядом с ней в позу лотоса. — Я сам не знаю, что со мной, а тут ты хочешь, чтобы я тебе сказал что-то. — руки парня скользнули в волосы. — Ну-у-у, почему ты не рассматриваешь Дазая как друга? — вопрос поставлен, осталось дождаться ответа. И ответа ждёт не только Хиротцу, Осаму сам навострил уши, подходя на максимально-дозволенное расстояние, чтобы слышать ещё лучше. — Потому что он придурок, который находится здесь ради того, чтобы показаться себя. Маменькин сынок из богатенькой семьи. Ему стоит махнуть рукой и ему преподнесут корону на золотом блюдечке с бриллиантовой каёмочкой. Не знаю чем я так ему насулил, но предметом своих подколов он выбрал именно меня. За что, блять? — сказать, что Осаму был удивлён, ничего не сказать. Казалось, что он услышал страшнейшую тайну человечества и его глаза были готовы вылететь из орбит. Неужели Чуя правда так о нём думает? Мысль врезается в голову шатена, но не успевает нанести второй удар, как голос Рьюро вытаскивает его из размышлений. Старик уже сидит рядом с парнем, затягиваясь сигаретой. Все всегда удивлялись, как он может курить, имея такое увлечение, как конный спорт. Но это всегда оставалось загадкой даже для Хиротцу. — Не спеши с выводами. Я не вправе рассказывать тебе всё, что знаю о нем, но скажу одно — он далеко не такой, как ты его описываешь. На самом деле он добрый. Да, со своими закидонами и шутками, но добрый. Он не всем это показывает, но это так. Попробуй с ним подружиться. Кто знает, может вы станете лучшими друзьями? — ''А может и больше'' — хотелось добавить Хиротцу, но он припасет эти ожидания для более удачного случая. Чуя смотрел на мужчину с раскрытым ртом и расширенными до физической возможности глазами. Он не мог поверить в то, что услышал. Старик серьёзно или сигареты в голову ударили? Но его думам не суждено было прорасти в нечто большее, чем мысленные вопросы. Со стороны лагеря по тропинке шел Дазай. — Вспомнишь дерьмо, вот и оно, — тихо пробубнил Чуя себе под нос. — Хиротцу, я собрал хвороста, но немного. Переноску забыл в лагере. Привет, Чуя — Осаму перевел взгляд с Хиротцу на рыжеволосого и изогнул губы в улыбке, если её таковой можно было назвать. Уголки губ были приподняты вверх с каким-то печальным оттенком, но Накахара списал это на тень, что падала на шатена от высокой ели. Больше в удивление его повергло то, что Осаму поприветствовал его. Так ещё и без желчи, а чисто и даже по-доброму? — После слов Хиротцу, у меня явно едет крыша. Я пытаюсь увидеть эту доброту в Дазае. Бред! На самом деле этот шатен, как всегда, выпустил какую-то шутку по поводу моего роста и сейчас смеётся. — подумалось Накахаре, но следующие действия дали ему понять, что он не сходит с ума. — Что застыл? Отвечать будешь? — Дазай сидел рядом с ним на том месте, где несколько секунд назад сидел Хиротцу, но, оглянувшись, Чуя понял, что старика вообще рядом больше нет. — А где дед Тимоша? — с лёгкой веселостью спросил рыжеволосый. — Да тебе надо к окулисту, Чуя. Не только к лору. Хиротцу ушел вперед. Сейчас он должен быть уже почти в лагере. Вы недалеко ушли от него. — Дазай сидел, облокотившись об дерево, руки его покоились на коленях, а голова была чуть приподнята вверх. — А ты чего здесь расселся? — теперь у Чуи появилось желание узнать. Старик правду говорил или шутил? — Свою переноску забыл в лагере. Думал, что попросить у тебя, заодно помогу донести. Но ты впал в прострацию и не отвечал. — глаза Накахары расширились от услышанного. — Дазай, какая муха тебя укусила? Ты слышал себя? Ты сказал, что хочешь помочь мне донести переноску до лагеря! — в голосе Чуи слышалась усмешка, лёгкое непонимание и удивление от такого Дазая. — Я в порядке, Чуя. Или лучше рыжая бестия? — Осаму издал легкий смешок после того, как получил несильный подзатыльник от рыжеволосого. — Ладно, ты всё тот же говнюк Дазай, который меня бесит. Но все же, с чего такая снисходительность? — Рыжий даже повернул голову к шатену, стараясь получить ответы. Шатен только прикрыл глаза. — Скажи, Чуя, ты действительно так считаешь? — на лице Накахары проскользнула явное непонимание. — Чего? Считаю как? Совсем головой ёбнулся? — То, что я маменькин избалованный сынок и... Вообще всё то, что ты говорил. — вот тут Чуя понял о чем этот шатен говорит и он явно впал в ещё большее удивление. Дазай их слышал? Подслушивал? Как много он слышал? — Ты следил за мной? — Нет. Я собирал хворост, но потом услышал твой голос. Ты говорил что-то, что надо быть придурком, чтобы не заметить. Я не понял о чем вы до этого болтали, и как я уже хотел было подойти, старик начал спрашивать обо мне. А потом и ты всё сказал. — Чую отпустило, от того, что Осаму не слышал весь разговор, но всё же не понимал, что случилось с этим шатеном. — Если ты хочешь подыграть старику, то вали нахуй! А то, что я сказал — правда. И только попробуй это оспорить. — с губ шатена слетел смешок с нотками горечи, в следующую секунду Дазай повернул голову к Чуе. — Не хочешь попробовать подружиться? Узнать друг друга? Как ещё это называется? — казалось, что глаза Чуи не могут стать ещё больше но они так округлились, что готовились вылететь с орбит. — Не смотри на меня так. Я серьёзно. Я не предлагал никогда дружить, поэтому не знаю, как это делают. Считай, что у тебя появился новый подъеб на счёт меня. — Чуя смотрел в глаза Осаму и видел искру надежды. Это говорило, что Осаму действительно говорил серьезно. — Погоди, ты серьёзно не предлагал ещё дружбы никому? — отрицательное махание головой Осаму — А как же Рюноске? — Он первый предложил дружбу после того, как я его спас. Ну, а я не зная какого это, согласился. — Спас? Ты архангелом раньше работал? — Это вышло случайно. Я шёл по улице, услышал с переулка крики и звуки борьбы, подошёл, а там его избивали, я их и разогнал, а Рю скорую вызвал. — Рю? — Я так часто его называю. — Понятно. Ну, тогда поздравляю с ещё одним другом, — Дазай на него посмотрел удивлено, после чего захлопал ресницами — Не смотри на меня так! — Чуя протянул руку вперёд для рукопожатия — Друзья? Осаму не верил в происходящие, но пожал руку Чуи, после чего зацепил того в крепкие объятия. — Друзья. — тихо прошептал Осаму, пока обнимал Накахару и пропустил удар сердца, когда тот обнял его в ответ.