***
Он сидит в кресле автобуса, виском упираясь в стекло, и размышляя о чем-то далеком и в тоже время близком. — Society's anxiety, Deprives of all that we're blessed with, We just can't get enough, no! * — Слова песни цепляются за крючок запущенной мысли. Общество. Что же такое общество? Этим вопросом шатен задавался каждый раз, смотрел на улицу, и переводил взгляд на листы бумаги. Он все еще не мог постичь то что же значит это общество. Возможно, когда-то он и поймет. Когда люди поймут что значит неполноценность. Когда признают, что человек имеет право сам решать, когда ему умирать, точно так же, как имеет право жить свободно*. Вечерние сумерки сгущаются. Солнце заходит за горизонт, умирая на еще одну ночь. Ночью не будет ни одного напоминания о горящем шаре. Лунный свет останется на вершинах туч. Тихой поступью Осаму спускается в подвал неизвестного ранее клуба. Такара постарался на славу. Выкупил vip-зал, заказал алкоголь разной крепости и сортов. Примитивные закуски и несколько пицц размера макси. В глаза сразу бьет яркое мигающее освещение. К счастью зрачки быстро привыкают к таким свето-эффектам. Синие и розовые полосы света светодиодов вливались друг в друга создавая фиолетовый, который слепил даже через закрытые веки. На полу были разбросаны салфетки, красные стаканчики, коктейльные трубочки. Кто-то уронил пиццу, запачкав белоснежный диван. Везде валялись бутылки из-под газировки и напитков покрепче. По барабанным перепонкам била отвратительная музыка с басом. Сосредоточиться было сложно. С концентрацией внимания и так иногда возникали проблемы, а здесь всё ещё хуже. Перед глазами только расплывались фигуры пританцовывающих подростков, сидящих на диване девушек, которые смеялись очень громко. — Дазай! — к парню подлетел уже поднадоевший Такара. В руке он держал пластиковый стакан с содержимым значение которого шатен знать не хотел. — Чего как неродной? — Тут скучно. Никого из интересных мне людей нет, алкоголь дешёвый настолько, что в каждом ларьке и то лучше, музыка отвратительная, — шатен собирался перечислять и дальше все минусы, но Такара его перебил пальцем у рта. — Тс-с, — парень отвёл палец и поставил красный стаканчик с логотипом «Coca-Cola» на столик.— Мы только начинаем. Советую посидеть с нами. Тут же столько всего интересного! — Такара развел руки в сторону. — Тёлочки, бухло, снеки, кальяны, сигареты. Дазай просто молча стоял. Не имея желания что-то объяснять собеседнику, парень просто кивнул и натянуто улыбнулся. Такара уселся за огромный кожаный диван, приглашая жестом Дазая. К дивану подтянулись ещё несколько ребят с общаги, а одна девушка поставила на столик ящик с текилой. — Сегодня в отрыве, Така-кун? — девушка улыбнулась и оставила компанию парней***
Звонок оповещает об окончании шестого урока. Сенсей диктует домашнее задание и уроки оканчиваются. Рыжеволосый ученик спокойно собирает вещи с парты и перекладывает их в портфель. Парень встает из-за парты и выходит в числе первых. Школа наполняется разговорами и смехом детей, все покидают корпус А. Кто-то спускается на первый этаж для того чтобы посетить столовую или покинуть корпус и отправится в общежитие. Коридор в пастельных оттенках сопровождает учащегося до спортивного зала. Накахара преодолевает три лестницы спускаясь на первый этаж и продолжает движение к переходу попадая в спортивный зал. Школьная форма сменяется спортивным костюмом. Через сорок минут нужно отправляться на конюшню, а пока парень приступает к разминке и разогреву мышц. Он тренируется в дальнем углу зала, дабы не мешать группам ребят пришедших на такую же своеобразную тренировку. Парень бежит вдоль стен спортзала, слушая музыку в маленьких беспроводных наушниках. Мышцы голени начинают неприятно жечь только на девятом круге бега, и парень переходит на шаг, возвращаясь к своему углу. Вместе с началом выпадов песня в наушниках сменяется довольно старой композицией, которая навевает воспоминания о первой тренировке. В отличие от своих сверстников и тех, кто помладше, Накахара отдавал свое предпочтение зарубежным песням, а жанр его уже мало интересовался. Возможно он был меломаном, Чуя сам об этом не задумывался. Слушал то, что нравилось и жил припеваючи. Выпады сменяются приседаниями. Ступни не отрываются от лакированной поверхности, а кисти сложены в замок на уровне груди. Бедренные и мышцы голени наполняются молочной кислотой. Вены на икрах и бедрах вздулись и явно проступали при приседании. По ногам расходится смешанное чувство боли с чувством наслаждения. Чуя любит быть подтянутым, он любит своё стройное тело, он любит спорт. Иногда ему кажется, что во время приседаний или отжиманий, мышцы так сильно напрягаются, что «отходят» от кожи и в теле становится очень легко, свободно. И на самом деле, его товарищам не понять этого чувства, они считают это странным. Трёхглавая мышца голени уже жжёт, и Чуя сделал два последних приседания. Следующим идёт таз. Он думал начать делать упражнения Кегеля для укрепления тазового дна. Но он перехотел. Чуя обошёлся обычной планкой, которая просто до невозможности разогревает всё тело. Стоять он будет минуты три-четыре. Для многих это могло бы показаться сложным, но Накахара просто обязан выстоять это время в планке. И это действительно не сложно, особенно при спортивном телосложении. Музыка в плеере сменилась на какой-то малоизвестный рок, а в области поясницы притупилась боль. Чуя стоял более четырех минут, время, как ему кажется, начало идти слишком быстро. Чуя перевернулся на спину, сев на девяноста градусов. Он опустил ноги, завел руки за голову и лег в таком положении, восстанавливая немного сбившееся дыхание. Он начал поднимать корпус, напрягая живот. С каждым подъёмом он качал пресс все интенсивнее. Время растяжки. Чуя ее просто обожает, мышцы одновременно и расслабляются, и одновременно напрягаются. И это очень приятное чувство. Как всегда он начал с плеч и шеи. Хотя, разминать шею ему не нравится. Он кладёт руку на висок, и начинает как бы прижимать голову к плечу. И иногда это бывает больно. Далее он начал растягивать переднюю дельту. Ноги стоят на ширине плеч, а руки он сцепил за спиной в замок. Запястья он поднимает как можно выше, сгибая локти. Грудную клетку он выгибает вперёд и плечи от этого очень напрягаются. Смена положения сопровождается неровным выдохом. Он встал прямо, согнув колени и завел согнутую в локте руку за голову. Второй рукой он взял локоть согнутой руки и начал аккуратно, медленно тянуть ее к лопатке. Такое упражнение он выполняет больше минуты и меняя позу рук. И последнее. Он выполняет это упражнение всего секунд пятнадцать. Оно дополнительное, чтобы мышцы после разминки не болели. Он ровно встаёт и сшибает корпус к носкам, надавливая на них пальцами. После этого упражнения мышцы не тянет на следующий день. Невысокий силуэт проходит за дверь и скрывается в комнате. Табличка гласит «Раздевалка». Спортивные штаны цвета бордо сменяются специальными лосинами с вставками на икрах, внутренней стороне бедер и ягодицах. Привычный хвостик переплетается в короткую косичку и закрепляется тугой резинкой. На ноги одеваются жесткие ботинки с небольшим каблучком. Из сумки достаются краги и закрепляются на коленях. С полки взят шлем коричневатого цвета и парень выходит из комнаты. По пути шлем одевается на голову и застегивается подбородочный ремень. В конюшне слышатся причитания других всадников. Он не смотрит на таблички с кличками лошадей. Мелодия находится в конце конюшни. Дверь денника открывается и учащийся заходит к лошади. С крючка возле раздвижной двери была предусмотрительно снята тканевая сумка с принадлежностями для ухода за лошадью. Правая рука бережно, но интенсивно растирает шерсть и кожу кобылы скребницей, левая кисть круговым движением смахивает пыль и остатки шерсти после махинаций скребницей. Такими парными движениями лошадь очищается от грязи, опилок и других пятен. Постучав пластиковой щеткой об стену, дабы выбить паль парень кладет щетки обратно в сумку. Взамен им приходит щетка с мягкой щетиной аккуратного массажа и чистки кожи морды и паховой области. Завершает процедуры чистки Мелодии суконка. Махровая ткань квадратной формы окунается в небольшое ведерко с водой. Влажной тряпкой парень протирает всю поверхность лошади. Гребешком расчесав гриву, а щеткой хвост, на лошадь был надет недоуздок и та была выведена из денника. Четверообразным узлом привязав трос недоуздка к решетке двери, Накахара чистит копыта лошади после чего начинает седлать кобылу. Подковы стучат об плитку. Лазурное небо заволокли тучи и хмурое настроение передается наезднику. Чуя раздражен, из-за того что долго не мог найти седла в амуничнике. Одна курица решила, что седло для мерена с первой конюшни находится в третьей. Хоть девушка долго извинялась, потраченных нервов Чуе никто не вернул. Накахара спускается к манежу. Взгляд цепляется за маленького паренька лет двух на Мираже. Мерин послушный и натренированный. Он принадлежал не Озазу, а одному из тренеров школы-академии. За кругленькую сумму женщине позволили держать коня в конюшне. На нем занимались люди всех возрастов. Начиная от таких маленьких и заканчивая ровесницами владелицы коня — пожилыми дамами и мужчинами. Лошадь идёт рядом постукивая подковами. Спуск уложен булыжником, напоминая мостовую. Пара наездник-лошадь спускаются на твердую устойчивую горизонтальную поверхность и проходят к крытому конкурному манежу. Двери помещения открываются, и пара ступает на песок. Они в манеже. Дверь прикрывается. Чуя отводит кобылу от прохода, и последний раз подтягивает подпругу. Подогнав стремена и надев развязки, парень садится в седло. Разогретые мышцы ликуют от ощущения седла и стремян. Пальцы рук подбирают повод, проверяя его положение. Глаза окончательно поднимаются и оглядывают манеж. Вид с лошади всегда отличается. Это маленький полет, когда ты доверяешь своему партнеру. Если бы, Чуе предложили вслепую выехать в поле, он согласился. Как бы мифически и скептически это не звучало, но поведение лошади действительно в половине случаев зависит от всадника. Если между животным и человеком нет доверия, то и слаженной работы тоже. Это же касается тремора перед соревнованиями или показательными выступлениями. Ты не видишь, что под тобой. Не знаешь что сзади, пока не обернешься. На лошади только шестьдесят процентов зависит от всадника. Остальные сорок от лошади. Ее настроения, характера, эмоций. Насколько хорошо ее тренировали и заботились о ней. Все это в сумме даёт идеальную пару всадника и лошади. Именно к этому стремился парень. Он собирался стать лучшим наездником префектуры. А может даже и всей Японии. Глупая мечта, но именно на исполнение этой глупой хотелки парень готов вложить свои средства и силы. Разминка завершена. Если парень заранее размялся и привел конечности в боевую готовность, то лошадь стояла в деннике. К галопу приходят постепенно. Как в изучении, так и в разминке. Круги на шагу, постепенно перетекают в рысь. Пыль от песка слегка приподнимается, заставляя парня несдержанно чихнуть. Накахару разочаровывало, что площадь манежа поливали непозволительно редко. Перед соревнованиями и когда уже от пыли не получается дышать. Дополнительные тренировки он решил посвятить конкуру. Он начал сравнительно недавно познавать новую высоту препятствий. Сто девяносто пять сантиметров. Раньше его личный рекорд и достижение были сто восемьдесят три сантиметра. Но планка повышается вместе со стремлениями. Жердь сбивается. Копыто зацепило и уж не очень удачно. Лошадь бежит галопом. Предыдущее препятствие было сделано на импульсе, но никак не на основе контроля лошади. Перекладина сбивается от невысокого прыжка и неумения быстро взять себя и лошадь в руки. Запястье парнокопытного цепляется за жердь. Три бруска переворачиваются, а Накахара вылетает из седла. Цепки пальцы до последнего не выпускают повод, и лишь когда парень падает, вытягивая ногу, кисть разжимается и кожаная лента ускользает из рук. Нога противно тянет. Всадники, которые заметили проблемы у друга подъехали, спрашивая о самочувствии. По итогу парня повели в лазарет. Лошадь забрал конюх, а медсестра дала вердикт. Растяжение и ушиб головы. Ничего серьезного, но парню в идеале денек-другой отлежаться, не беспокоя ногу. Головная боль давила на виски и соображать получалось намного хуже. Завтра станет лучше, уверил себя Накахара, поднимаясь по лестнице на этаж его с Федором комнаты.***
Шатающийся, раздраженный Осаму тихо плелся по коридору. Уже поздно, ночь была безветренная, но прохладная. Свежесть окутала пустые коридоры многоэтажного общежития. — На-на, having a goodtime… — Осаму напевал себе под нос первую вспомнившуюся песню. — Don't stop me…* Люминесцентные лампы слепили глаза, ночью они кажутся ещё более яркими. Везде стояла гробовая тишина, она давила на мозги. Часто, в такие моменты становится очень одиноко. Кажется, весь мир тебя покинул. Но подсознательно ты понимаешь, что в принципе не один. Рядом всегда есть люди, тебя не обделяют вниманием или любовью. Но на душе как-то пусто. И только один человек наполняет эту пустоту. Смехом, слезами, радостью, злостью — неважно. Он просто есть. Дазай уже подошёл к этажу своей комнаты, но на встречу шел очень знакомый человек. На вид он был уставший. За его спиной была белая сумка, в руках бутылка с водой. Рыжий поднял взгляд. Осаму сразу же взбодрился и преградил дорогу парню собой. — Дай пройти, — вяло кинул Чуя. Он и был истощен тренировками, а ещё предстояло сделать домашнее задание. Ещё в детстве парень заметил особенность организма, которая помогала ему и по сей день. Он высыпался и восстанавливал энергию за четыре-пять часов. Это было удобно. Даже более того. Но это не значило, что усталости он не чувствовал. И наличие раздражающего объекта лишь добавляло стресса. С их недавней встречи прошло от силы часов двенадцать. Накахара не следил за временем, и соскучиться по шатену не успел. И не нужно было. Изредка Дазай мелькал в коридорах академии возле комнаты Федора, а по совместительству и Чуи. Или же его можно было встретить в любых местах отдыха. А на тренировках, рыжеволосый все же был слишком занят, чтобы рассматривать и выискивать наездника. — Ну же Чуя. Чего ты такой колючий? Никак не меняешься, — Осаму перевел взгляд с парня на большую сумку за спиной Накахары. Время было позднее, и тренировки закончились. И в таком случае теория о возвращении с тренировки рушилась. — А ты где был? Поздно уже. Начало двенадцатого ночи, — Шатен кивнул в сторону окна, намекая на опасное время для детей. Шутку подтверждала едкая ухмылка на губах шатена. Чую никак не радовали недалёкие шутки бывшего друга. Мозг подкидывал ответную шутку, но вопрос Дазая заставил опустить надоедавшие шутки. В бездонных глазах цвета кофе и глубины озёр нельзя было различить хоть грамм честности и искренности. Они смотрели с усмешкой. Глаза — зеркала души. Это Чуя осознал ещё в третьем классе художественной школы. И смотря в холодные омуты, его собственная усталость усиливалась апатией и разочарованием. Запах алкоголя почувствовался не сразу. Из-за расстояния между парнями это были лишь далёкие нотки ароматов. Их можно получить, проходя мимо пьяной компании. Или поговорить с подвыпившим приятелем пару минут. Но опьянение чувствовалось сразу. Чего не скажешь по голосу и речи. — Иди проспись. И мне не надоедай, — Подтянув сумку на плече, рыжеволосый обогнул шатена и прошел пару комнат, прежде чем остановится перед своей. Свесив сумку с плеча, пальцы руки скользнули в узкий кармашек в попытке найти ключи от комнаты. — То, что я немного выпил не мешает мне говорить с тобой, Чуя-кун, –Осаму развернулся и подошёл к парню рукой оперившись на дверь, не давая своему знакомому ее открыть. — Чуя. Неужели друга на чай не пригласишь? Эхом по коридору раздался звонкий шлепок. Голубые сапфиры глаз окрасились в темные тона. Сейчас они напоминали океан, на который обрушился смерч. На лице шатена расцветает след противоположного цвета. Отпечаток ладони был розоватого оттенка переходящий в более кровавый. Кожа начала жечь. На щеке выступили кровавые подтёки. Осаму смотрел на рыжую макушку. Передние пряди спали, закрывая лицо парня. Взгляд был устремлён в пол. Накахара не хотел видеть это лицо. — Не смей называть себя моим другом после того что сделал! — злобное рычание. Чуя зол. Он зол не на себя. Нет. Он вовсе не зол на Дазая. Нет. Он не злится на ситуацию. Нет. Силой отпихивая кареглазого от двери, парень заходит в комнату и хлопает дверью перед носом шатена. Хлопок заставляет Дазая моргнуть спустя недлительное время после пощёчины. Его глаза слегка расширены. В них бьётся лишь одна фраза. «Не смей называть себя моим другом».