Вороны падки на блестяшки

      Мама мне говорила, у меня с детства был особый талант: я умел подстраиваться под любую ситуацию и выходить сухим из воды. Маленькие детки — маленькие бедки. Когда мне исполнилось пять, мне нужно было сделать хоть какую-нибудь пакость. Я и сделал. Вытащил с родительской комнаты пару кунаев, упрятанные в отцовской сумке на вешалке. Я перепрятал их далеко, чтобы родительская рука никак не смогла достать эти важные для моих игр вещи, но… Вышло слишком просто… И взрослые с легкостью решили эту проблему. В тот день я фыркал своему промаху. А на следующий случайно активирую дымовую бомбочку. Я широко улыбаюсь, включая ямочки и кудряшки. А это «подстраивание» сводится к принципу жалости, а затем переходит в весомый аргумент родителей — «что это нормально для ребёнка моего возраста».       И чем старше вы становитесь, тем хуже становиться ситуации. Я думаю обо всём, о чём обещал себе не думать. Большие детки… — пожалуй, ходящие родительские проблемы. Любопытство, озорство и наконец действия к приключениям. К своим десяти я выработал особую стратегию поведения в «чрезвычайных ситуациях», это метод «кнута и пряника». Состоящая из двух важных этапов.       Этап первый: избегание родителей. Если у вас появляется проблема — избегайте её как можно дольше, дабы об этом не узнали старшие. Как правило папа и мама попытаются зачастую остановить её, заперев меня в доме где я и шагу ступить на улицу не смогу. Сам пробовал и не раз, бесполезно. Шиноби таки. Потому родителям ни слово! Ведите себя словно «мальчик-одуванчик» — часто улыбайтесь, много разговаривайте и возьмите себе под бок младшего брата. Это, во-первых, сохранит вам больше нервов, во-вторых, отнимет больше времени и сил у вашего оппонента. И логично было бы, будь второй этап: нападением, только это совсем не просто. Ведь по правилам после того, как вы сохранили ход, вы в праве воспользоваться им. Но мой второй этап был чертовски трудным. Это когда дома на своём выходном был отец… От него в большем случае можно отвертеться нашей младшенькой. Сестрёнка Катоми любит играть с ним, но в последнее время любопытство заставляет её смотреть на нас — «её» старших братьев, и узнавать чем это мы заняты, когда она нас не видит. До наших гуляний она ещё не доросла. Я бы отдал всё что угодно, лишь бы она не была такой как я, но видимо яблоко от яблони… Такая маленькая и такая ёрзая. Катоми маленькая искательница приключений, она не умеет оценивать риски, и потому всегда с ней может что-то приключиться. Если ей чего-то хочется, она сделает. Харизмы у этой милашки хоть отбавляй. Она способна очаровать любого. Чтобы я ни говорил, но сестрёнка лучшая. Люблю её.       Моя сестра родилась зимой. Я присутствовал при её рождении со своим братом, который в итоге уснул на диванчике, я тоже уснул рядом с ним и проснулся от чужого голоса.       — Поздравляю вас!       Мама крепко сжимала в ладонях руку отца, улыбалась ему, что-то говорила, а потом позвала меня подойти.       — Хочешь взглянуть на свою сестрёнку?       Я подполз ближе, боясь как-бы не помешать. И у меня перехватило дыхание. Она была такая маленькая. Каждая ладонь была с размером с Катоми. А она смотрела прямо на меня своими огромными глазами. Я не мог оторвать от неё взгляд. Я почувствовал, что в груди у меня что-то затрепетало. Я весь наполнился любовью.       — Она просто чудо, — сказал отец, нежно касаясь виска мамы, обнимая их обоих, а после погладил и меня по спине.       — А теперь… вы это уже делали, так что не время тянуть, — ирьёнин протянула отцу ножницы, и он огорчающее коснулся на похожий красно-синий канат. Катоми мне улыбалась, до того, как отец перерезал его, и сестрёнка заплакала. Канат пульсировал… А у меня из глаз потекли слёзы, рыдал так, как будто бы плакал кто-то другой. Мама и отец успокоили меня, вскоре понимая о том что я совсем неправильно всё понял.        С сестрёнкой всё хорошо, она уже не плачет и смотрит на меня вновь.       — Хочешь её потрогать? — предложила мама, с улыбкой стирая с моего лица своим рукавом дорожки слёз.       — А можно мам?       — Конечно. Я коснулся её маленькой ладошки. Она тут же ухватила меня за указательный палец. У меня заныло сердце и подавшись к ней, я обнял сестрёнку.       — Теперь тебе придётся присматривать не только за младшим братом, но и за Катоми, — сказал мне отец. — Защищай свою семью.       — Что за патриархальности? Не слушай папу, — спокойно произнесла мама, легонько поглаживая мои волосы.       — И правда, пока ещё рано кого-то защищать, когда ты так громко плачешь.       — П-а-ап, — оглянулся и со всей серьёзностью сообщил: — Я же старший сын! И потому защищать младших брата и сестру мой долг!       Мы все улыбались и глядели на крошечную Катоми.       Такая кроха осталась с мамой в палате ещё на некоторое время, пока малышка не наберёт побольше в весе. Мы с братом и папой постоянно навещали их утром. Мама улыбалась и показывала нам её. Такую маленькую и хрупкую сестрёнку. Она смешно кривила глазки и смотрела на нас с улыбкой. Папа души в ней не чаял. Качал на ручках, целовал и прямо светился от счастья.       Катоми быстро росла и в первый же год с ползанья перешла на ходьбу. Вначале это были первые неуклюжие шажочки, пока она не стала подпрыгивать. И от этого вся семья спасала её от участи упасть лицом об пол и зареветь. То ещё воспоминание, а сколько волнений. Наша маленькая кроха с волнистыми алыми волосами и карими глазами. Её карий цвет передался от дедушки. Он был чистокровным Узумаки и видимо сестрёнка пошла по его стопам, как поговаривал отец. Взрослея у Катоми росли и её волосы, они были густыми и такими мягкими. На её устах постоянно игралась улыбка. Она любила обниматься и играть с плюшевыми игрушками. Её ничто не расстраивало и она могла дать сдачи. Однажды, когда случайный мальчик на площадке подошёл к ней и сказал что у неё уродливые волосы, она сама лично ответила, что он не прав и это цвет ей очень нравиться. Мальчишка удивился и случайно спотыкнулся, когда увидел позади неё наши угрожающие взгляды. Папа сдержанно тогда улыбался и пытался как можно осторожнее давить на мальца, только вот его аура была тяжёлой и для меня в тот день. Такая давящая тебя со всех сторон. Мама тогда шутливо треснула его по спине и попросила не вмешиваться. «Наша дочь справляется отлично и сама. Ведь её не так легко обидеть и тем более оскорбить.» Вот что она истолковала тогда и посмотрела на нас с братом. «Вам тоже не нужно проигрывать таким ребятам. Не позволяйте другим насмехаться над собой и защищайте вашу семью и то что вам дорого». Вот какие были её слова. А взгляд со стороны говорил о большем, как будто ей самой знакома это ситуация как никому другому. Отец в тот неловкий момент набросился на маму и принялся щекотать её и говорить о том что он и сам сможет всех нас защитить и тогда в атаку пошёл Котару. Он полез на отцовскую спину, пока его не перехитрили. Они с братом поднялись и закружили, пока братец не стал громко звать меня на помощь. Я и помог, ухватив отца за шею, но нашей силушки не хватило чтобы побороть такого габаритного шиноби, но я знал кто сможет и тогда громко закричал, зовя сестренку. Она сразу же смекнула и быстро рванула к нам, пока папа отчаянно готовился улизнуть. Мама схватила его за краешек хаори и Катоми с прыжком набросилась на отца и мы наконец побороли его вчетвером. Все тогда громко смеялись лёжа на траве, весело барахтаясь.       Кхм… итак если избежать уход не удалось, начинайте этап: вовлечения. Это лучший способ. В любой чрезвычайной ситуации есть всего два конца: вы либо остаетесь пойманным, либо найдёте союзников и план. И хоть я никогда не понимал слово «любовь», но в чрезвычайных ситуациях это — крайне полезная вещь. Потому что любой союзник — это влияние. Это возможность сделать ситуацию не только вашей похвалой, но и даст множество открытых дорог.       Этакий простой, но не без того безнадёжный план, был придуман. Букетик сорванных полевых цветов у дома. Смеющаяся на плечах сестренка и хватающий за штанину отца братик. И вот — контакт произошёл, когда наши взгляды встретились и сестренка со спешившей речью навязчиво визжит свою реплику. «Папа! Подари это маме!»       Отец улыбается, тянет свою пятерню чтобы погладить меня по волосам, а затем перехватывает сестренку в свои руки. Катоми радостно смеётся и аккуратно пытается закрепить цветочек на отцовской голове, но ей не так легко это удаётся и она смешно дуется. А затем рука помощи родителя помогает ей с этой затеей.       — Красивые. Ей наверняка понравятся. А знаете какие любимые цветы у вашей мамы?       — Неа, расскажешь нам, папа?       — Это цветы «Сакуры» и «Ромашки». Помниться мне пришлось не хило потрудиться чтобы отыскать ромашки, они такие редкие и растут в одной далекой деревеньке.       — Я тоже хочу увидеть ромашки пап. Ты мне потом принесёшь эти цветочки?       — Конечно солнышко, — чмокнул он сестренку в лоб и потерся носом о её макушку, Катоми хихикала и гладила отца по щеке.       Как ни крути, родители любили друг друга. Смотря на них двоих я всегда ловлю взглядом их «романтику», легкие касания руками, тесные обнимания и поцелуи от которых мы дети так навязчиво кривим моськи. Я мог считаться хорошим старшим сыном. Но, как никому больше в этой семье. Был один момент, который беспокоил меня больше всего. А именно то что я был: «нечистокровным».       С прихода в академию я ни о чем таком не переживал, но стоило немного вырасти, как в меня указывали взглядами и начали осуждать мою кровь. Как бы то ни было. У меня нету ничего особенного. По крови я наполовину Учиха и Узумаки. Полукровка. Вот у меня и нет того знаменитого «шарингана», ни чакры Узумаки. Я особо не зацикливаться над своими способностями и не спешил улаживать невзаимную дружбу. И вот всё это скорее сводилось к тому, что у меня совсем нет друзей. Бесклоновые мальчишки попросту стояли на своём и не подпускали меня в свою компанию. Девочки настоящие прилипалы. Они вечно пережевывают мою внешность и толпами ходят следом. Их даже не сводили те факты, которые не раз обсуждались в аудитории. Ведь какая им разница в способностях, когда в их классе такой «красавчик». Вот что от них можно было услышать на обедах. Конечно своей внешности я не жалуюсь. Я был куда выше своих сверстников и по интеллекту был более прочитанным. Учеба в академии шиноби давалась мне легко, как и практика и теория. Я понял, это наблюдая за остальными. Я был тихим и спокойным ребёнком, но мог ответить обидчику и подзатыльником если так и нарываться на это. Мужчина должен быть сильным, так меня учил отец. И я прислушиваюсь к его словам. Ведь он по настоящему талантливый шиноби. Ох, какие он вещи творил, когда я был ещё так юн. Многого не понимал конечно, но тот адреналин не передать словами. Тот восторг переполняющие мои лёгкие, когда я держался за отцовскую шею и взирал настолько прекрасный вид. Стоя так высоко-высоко на одной из возвышенности скалы. Помню вкус жаренной рыбы пойманной отцом из притока реки. Впервые держал в ладонях настоящую «взрывную печать» и боялся излишний раз дёрнуться. Как впервые визжал так громко и по-детски, когда впервые был свидетелем спарринга между настолько талантливыми и самыми настоящими шиноби. Сталь металла соприкасающегося в момент атаки, уклонение, нападение, блок, засечка… Вот бы снова посмотреть на это, но Итачи-сан зачастую занят и все реже стал приходить к нам в гости.       В общем папа ушёл с сестренкой к маме, а мы с братом задорно хлопнули друг друга по ладоням и быстренько ретировались в противоположную сторону улицы. Пока вдруг не услышали открывающейся створку окна и родительский голос.       — Усуи, Котаро, вы это куда пошли?       Мама держала букет и обеспокоено провожала нас взглядом стоя у окна в прихожей. Судя по всему она ходила за вазой. Вот жешь… Теперь можно действовать и по плану «Р» и это самое моё нелюбимое. А именно: — ребячество.       Скривив улыбку, наивно поглаживаю свои волосы.       — Да так мам, просто хотим поиграть на площадке.       — Хм… — как-то натянуто протянула она, а затем указала пальцем. — Только на этот раз не ходите на полигоны для шиноби и избегайте нелюдные места, а ещё…       — Мы поняли мам. И вернёмся до темноты. Ладно мы пойдём. Бежим, — последнее шёпотом проговорил толкнул брата за собой.       — То-то же! Ура!       Выдохнул, когда оказались за предались родительской видимости. И ещё не совсем ясно за сколько километров родительское чутьё может выследить нашу чакру.       Потянувшись посмотрел в сторону площадки и положил ладони на плечи младшего.       — Поиграешь там. А я вернусь за тобой до темноты хорошо, отото?       — Но… мне просто интересно, куда это ты постоянно уходишь. Ещё и один.       — Ну, это скажем личные тренировки по медитации. Мне нужно тихое место, а дома особо этим не займёшься. Шумно слишком.       — Ага это мы ещё как можем, но… ладно, я подожду тебя. Только не задерживайся!       Брат ловко развернулся и дал дёру в детсад. Он легко находил общий язык буквально со всеми, подстраивался под каждого, с такой обманчивой улыбкой — «негодника». Когда-то я тоже там играл, пока мне попросту несоскучила этакая обстановка. Смеющиеся дети бегающие туда-сюда, намереваясь друг друга поймать. Игрушечные кунаи, которые они считали своим особым оружием, каждый раз менялись ими в величину длину, а ещё и цветом. Я фыркал на это, не признавая это. Признавая наощупь и тяжесть настоящий кунай, который тайком стащил из шкафа отца на верхней полке балансируя на двух стульях со спинкой и табуреткой, потягиваясь высоко во весь рост чтобы дотянуться краешками пальцев этой высокой дверцы, а затем и достать тот самый опасный предмет о котором толковала мама и не один раз. Я впервые её не послушал, ещё и свалился больно ударившись локтем. Первое болевое ранение, первая непричастность и первобытный восторг. Каждую ночь потом не мог не смотреть на него. Спряв кунай в место, о котором никто и не подумает. И Куки — плюшевый кролик отлично с этим помог. Вот мне и особо не нравилось проводить время на площадке. Когда родители решили оставлять меня одного, а принял своё первое решение уйти в другое место. Бродя по окрестностям, уйдя в сторону густых лесов. Лесная окружная дорожка привела меня к полигону. Такому большому, широкому полю. На нём были тренировочные дощечки прикреплённые высоко на деревьях по всему кругу. Истоптанная бывшими захожильцами поле. Порезанные вдоль и поперёк стволы. Были даже разорванные деревья, от которых остались лишь пеньки. Я выбрал это место своим личным полигоном. И с того самого первого любопытства стал каждый раз посещать своё особенное место для осваивания боевых приёмов. Я учился наблюдая за другими, читал множество книг. Не раз выставлял отца врасплох, чтобы он показал мне то или иное. Дома же я вёл себя обыденно, помогал маме, игрался с младшими, учился. Но когда оставался один на один с отцом. Я становился настоящим «дьяволёнком». Это папа меня так случайно назвал, но мне и не было обидно от таких правдивых слов. В свои восемь я научился обороняться, выставлять ручные печати. Чуть-чуть использовать чакру для прыжков. Ловко бегать и отлично попадать в мишени. Отец зачастую хвалил меня и говорил что это семейное, он тоже когда-то начинал с этого, но по стечению обстоятельств, ему самому пришлось быстро подрасти, чтобы попросту не погибнуть на войне. Отца его не стало ещё в юном возрасте, про маму он ничего не знал с рождения. Он жил со своим соклановцем, пока и вовсе не стал жить самостоятельно. Я мало интересовался его прошлым и частично слышал о том что случилось с кланом Учих. Ошибка, которая привела к смерти столь сильных людей. Я и не спрашивал что же там произошло, но мне было немного не по себе, когда осознал сколько нас мало осталось. Даже зная, что и мама много потеряла. Я не понимал их, когда был юн. Не понимал, как они могут выглядеть счастливее всех остальных. У кого всё было полноценно и счастливо с самого рождения, когда у моих родителей практически ничего такого обыденного не было. Принципы и самопознание сделало их сильнее. Сильнее настолько, что о них ходят множество отважных слухов. Папа — герой войны. Командир ныне третей дивизии великой армии шиноби. Призрачный ниндзя противостоящий Великому Учихе Мадаре.       Я пытался равняться на него брать пример. Походка, улыбка, манера речи — мама говорила, что я его копия. Но мы ведь были разные в этом плане. Казалось, генетика играла со мной, и я беспощадно проигрывал ей. Я унаследовал вполне типичную схожую внешность, своими шелковистыми темными волосами напоминал представителя Учиха, и открытым взглядом семьи своей матери.       Мама же — сильная куноичи — ирьёнин. Лишь её фамилия Узумаки чего значит. Волевая, активная и добросердечная. Она была сенсеем в академии и потому с неё множество матерей берут пример.       Она с лёгкостью может противостоять отцу, опрокинуть его на пол, отстранить его ручищи. И просто отругать при разговоре о работе и «попытки проникнуться к горе начальнику с душой».       Та ещё парочка, но они мне нравиться. Родители всегда такие счастливые. А я не могу даже найти первого друга. Слишком много недопониманий возникают между нами. При разговоре со сверстником мой мозг действовал подобно катализатору, голова сразу начинала судорожно думать о чем угодно, но только не о том что говорил мой оппонент. И тогда я понял, что — это выбрасывало меня из реальности, я понял что мне не найти с ним общий язык.

***

      Третий час подряд я копошился в свитке, который мне довелось заполучить в книжном шкафу, упрятанный от глаз подальше. Третий час подряд я не понимал как открыть его, пытался найти лазейку, которая вывела бы на чистую воду новые знания. Но вот он никак не поддавался и я с мучительным вздохом поднялся с пенька начиная разминку вокруг поля.       Пока бегал и разминался ощутил как за мной наблюдают. Такой приставучий невидимый взор, как будто в макушку прицелились и ожидают подходящий момент чтобы атаковать. Шикнув на те самые кусты, бросив один незначительный взор, повернул в другую сторону и ушёл от наблюдавшего. Только это было ненадолго, позади прислушавшись вновь услышал треск кустов.       Я остановился и упёр туда взгляд, но куст вдруг остался неподвижным.       Он специально? Или же совсем не соображает о том что я его засёк. Это точно уж не шиноби, слишком глупо. И отец отогнал таким смельчаков ещё до того, как я пошёл в академию. Может генин? Решил понаблюдать за мной, но вот беда, зря только потратил время.       — Я тебя раскрыл, а теперь не стоит ли показаться. Или мне сделать это за тебя?       Веточки кустарника затрещали и по быстрым торопливым шагам я понял что этот — «кто-то» только что дал дёру. Конечно меня это раззадорило. Нужно знать последствия, если принялся за такое дело. Шиноби — это тебе не хухры-мухры.       И я побежал следом. Легко перепрыгивая зло кустарник, помчался за убегающем силуэтом, который скрылся за деревьями и где-то там ожидал мой ход. Любопытство и озорство заставило меня пойти и отыскать провинившегося.       — Знаешь. Обычно когда люди прячутся от кого-то — эту игру называют прятки. Давай я попробую импровизировать и попытаюсь тебя найти. Если я выиграю, то… задам один вопрос на который ты обязан ответить. Если ничего сейчас не ответишь то игра начинается. Нет? Тогда я начинаю счёт.       Неспеша считая с прикрытиями глазами, я прислушивался к легкому шагу, карабканью. Тяжелому вздоху, легкому подтягиванию. Слышал легкий запах костра, свежесть дождливой травы и мяты. Я засёк цель, как учил меня отец и после последнего своего счёта двинулся в бег. Уливиливая от сторонних преград на своём пути быстро и верно двигался к цели. Перепрыгнув пенок я с неожиданной улыбкой уставился на своего прерывателя умиротворённости и громко пропел:       — Попался!       — Нет, — как-то тихо ответил голос, находясь прямиком на ветке дерева. Силуэт стоял практически подрагивая на нем. По голосу похоже что этот ребёнок мальчик. На нем была бежевая с кисточками накидка, которая прикрывала его лицо. Немного маловатые и уже протертые штаны. Мальчик держался за ствол обоими руками, его трясло, но он всё ещё настаивал на своём.       — Я… не хоте… кья…       Нога его соскользнула и теперь мальчишка держался из последних сил свисая не слишком с высокого расстояния от земли.       — Упаду… упаду же…       — Эй с тобой всё в порядке? Здесь не так и трудно спуститься. Просто отпусти руки и выпрями спину. Когда приземлишься на ноги лучше всего встать на носки, опускаясь на корточки. Давление будет не таким болезненным.       — Тебе легко говорить! Ты же выше меня!       — Просто сделай как я говорю и тогда не стукнешься сильно о землю.       — Нет, нет… Ахх…       Я просто на инстинктах резво отпрыгнул и в прыжке поймал того самого паренька на руки. Капюшон с его лица сдул ветер и я только сейчас смог взглянуть на его лицо. Изучая на месте, необычную внешность: Белоснежная кожа, словно мрамор. Ровный нос, длинные ресницы для мальчика, красновато-фиалковые глаза. А самое необычное в нём зелёные коротко постриженные волосы. Он вдруг дрогнул и зажмурился, когда лучики света попали на лицо. Ладони его тут же прикрыли лицо.       — Что стряслось. Ты не любишь яркий свет? Мальчишка безусловно покачал головой в стороны и угрюмо ответил.       — Просто не часто… на него смотрел.       — Странный ты. Теперь всё в порядке можешь открывать, мы стоим в тени у дерева.       Отпустив паренька на ноги, я и впрямь был намного выше него. Яблоки от яблони не далеко падают и я тоже наверняка стану таким же высоким как отец. С его ростом мог соперничать лишь его начальник и Какаши-сан. Телосложение у него было тоже отличным. Крепкие мышцы, которые выпирали при тяжелых нагрузках, подкаченный пресс. Мама по сравнению с молодыми куноичи наоборот была стройной и миниатюрной. Её рост не был маленьким, но… он её отчасти разочаровывал, отец поддерживал её и говорил что она маленькая да удаленькая, ёрзая и быстрая. Любил носить её на руках, когда мама вновь погружалась в свою «маленько — ростую проблему». Не знаю как ей, но я не считаю это хоть какой-то проблемой. Вот почему вновь посмотрев на мальчишку, просто кивнул ему, шаркнув мыском сандаля по земле.       — И правда. Но, тебе не помешает в следующий раз побороть этот малозначительный страх.       — Какой ещё страх? Я ничего такого не боялся.       — Ага, как же. Твои колени дрожали, когда ты стоял на ветке. И зачем полез, когда понимал что там ты останешься из проигравших? Непродуманный ход.       — Я… я же не знал… Я впервые чем-то таким занимался. Вот.       — Понятно, — повёл плечами и присел у дерева.       Паренёк немного нервно перебирал в ладонях что-то блестящие, но затем присел чуть подальше у того же дерева.       Я молчал, ведь не каждому угодишь при первой встрече. Может я думал таким образом смогу обезопасить нашу связь и не быть перед кем-то обязанным. Отчасти в академии есть те кто много и бесполезно говорит. Эти дети могут наговорить слухов, которые в итоге могут перейти в настоящие неправдивые сплетни. Есть и молчаливые угодники, которым нужно внимание и лидерство в группах. Такие притягивают друг друга и создают сборище интригантов, готовые поступить так как скажет им лидер. Обычно лидера выбирается путём показа своих сил. «Когда кто-то нарвался на драгу и в итоге один из них и победил». Путём этого, все кто слабее уже понимал что нужно принимать решение, и прячут свои высказывание куда подальше. Я же имея достаточно сил не показывал свои способности перед другими, мне ни к чему их восхищенные взгляды и слова в поддержку. Я спокойно ужился, как простой такой одиночка. Но а теперь в такой ситуации, что я скажу? Пари не было заключено и по идее этот парнишка ничего мне не обязан говорить.       — Ап… апчи!       Я дрогнул, когда услышал это так громко и не удержавшись рассмеялся, придерживая живот.        — Это не смешно! Просто так вышло вот и всё. И где это я нахожусь?       — Что прости? — удивленно перестал, когда услышал последнее. И меня неожиданно накрыли думы. Долгие, тягучие, пока не услышал, как паренёк достал из сумки какой-то гриб и стал есть его. Я только сейчас приметил что это может быть опасно. И этот гриб…       — Выплюнь! — схватил его за край капюшона и покачал назад и вперёд. — Сейчас же, он ядовитый!!!       — Фто? — после этого он выплюнул всё и стал тяжело кашлять. Я помог бедолаге похлопав его по спине и достал из поясной сумки склянку с водой.       — Вот выпей всё и больше не подбирай в лесу то что не знаешь.       Быстрыми глотками мой запас на сегодня был им буквально поглощён за минуту. Мальчик мучительно вновь упёрся спиной о дерево и полез в кармашек плаща вытаскивая ягоды.       — А это могу съесть?       — Эти ягоды не ядовиты, но большое количество может привести к расстройству желудка. Я хорошо в этом разбираюсь, много читал и моя мама отлично знает ботанику.       — Ух… — как-то нехотя выбросил и ягоды, отвернувшись от меня.       — Так… про то где ты оказался… ты в самом деле не знаешь где ты находишься? Это немного странно не находишь. Тебе то лет сколько? И зовут как. Зеленоволосый буркнул что-то настолько тихое, но все же ответил на вопрос.       — Ше…ест…       — Тебе шесть? Да не ври, такие дети не могут ввести такую быструю речь и мало чего понимают.       — Не же. Меня так зовут.       Сегодняшний день был куда насыщенным сейчас передо мной сидит немного странный мальчишка. Даже не знаю считать его тронутым или же он просто так играется? Мне стал он интересным. Необычный диалог.       — Шесть… это прозвище такое?       — Нет это моё имя. И мне двенадцать лет.       — Ого, а ты не выглядишь на свой возраст, мне только десять стукнуло. Откуда ты взялся? — не мог не спросить из-за любопытства поглядывая на него. Шестой вновь стал вертеть в ладонях камень, я только сейчас приметил его форму и самое заманчивое цвет, овальный и такой же необычный, как оттенок его глаз.       Повисла вдруг тишина.       — Ты мне должен, помнишь? Говори.       — Ах ты… ладно расскажу, — малец фыркнул и посмотрел на край деревни. — Я прибыл в это селение на караване, заснул рядом с лагерем и проспал дальнейший его путь.       — А тебя не станут искать?       — Да не особо, — шмыгнул носом и отвернулся к тени.       — А точнее? Может тебе ещё можно его догнать?       — Да что ты привязался! Сам даже не представился и расспрашиваешь меня как будто мы давно знакомы. Нету у меня никого сколько я себя помню. Я всегда был один!       Замер от его правды, я посмотрел прямо в лицо, в котором словно отражалась злость и я коснулся его плеча.       — Извини, ладно? Моё имя Учиха Усуи. Ты сильно голоден?       Звук бурчащего желудка прервал нашу небольшую полянку на которой мы сидели. Внезапно полил дождь. Во всех направлениях и за одно мгновение накрыл весь горизонт. А я только сейчас вспомнил как об этом говорил отец. Первая нота ударила меня по голове, а Шестой слегка поёрзал на месте, а потом мы почувствовали как на нас с верхушки крон капнуло. Я поднялся и подставил ладонь под капли.       — Мне нужно забрать брата. Он сейчас наверняка спрятался и ждёт моего возращения, потому пойдём со мной Шестой? — произнес я, протягивая ему руку.       — У меня нету денег, — сквозь зубы неслышно произнес он.       Я поддельно улыбнулся.       Когда всё идет так, как надо, что-то обязательно произойдет плохое. Всё было так чудесно до этого момента, что же за эту минуту поменялось?  — Я отведу тебя к себе домой, там и поужинаем. Потому не стоит ни о чём переживать, — подал ему руку. Он несмело прикоснулся к руке, а затем быстренько поднялся, слегка неуклюже похлопав себя по обшарпанным штанинам, поправляя на голове плащ. Такой робкий. Я поддался ему, потому что он был счастлив. И мне вновь не было совестно за то, что я подыграл в этом маленьком детском спектакле.       «Чувствую что семья будет в восторге», — напомнил я себе, когда мы вдвоём двинулись в путь.

***

      Мы бежали несколько минут, которые длились бесконечно долго под тишину и звук дождя, барабанящего по листьям. Тишина расслабляла. Мне было комфортно. Было тепло, потому что Шестой держал меня за руку. Он несколько раз до этого усиленно держался позади, и тем самым усложнял себе путь. То неуклюже соскользнёт по низине или же попросту врежется лицом о мокрую ветку. Я обернулся, когда он с шипением вновь получил по своему лицу, и нагнулся ближе, беря его ладонь и потянул за собой.       Когда мы добрались до парка, я почувствовал, что чего-то не хватает. От этого резко сбивается дыхание. Детей на площадке не было, ни одного. В попытках отыскать его я осматривал окрестности, но никак не мог обнаружить брата.       — Эй… судя по всему он должен быть здесь, — констатировал он, не сводя с меня глаз, а затем обернулся, помогая мне с поисками.       — А вот ты где Усуи? — пропел голос взрослого, выходящего из переулка. Это был отец державший зонтик, а рядом с ним стоял и брат, державший пакетик с продуктами. Шестой дёрнулся в плечах и встал позади моей спины. Отец весело улыбнулся и стал подходить ближе встав предельно близко рядом со мной, а затем присел на корточки и коснулся моих волос, взъерошив прическу.       — Где же ты был? Когда я пришёл за вами двумя, увидел лишь Котару, который прятался один за деревом, а тебя и следа рядом с ним не было.       — Я играл… с другом, — констатировал этот факт и указал на своего необычного знакомого. И почему-то это меня совсем не волновало. Отец естественно удивился. Он пристально упёр свой взгляд на Шестого и был предельно заинтригован.       — Во оно как, ясненько, но в следующий раз не забывай про брата, а теперь пойдёмте ужинать. Друг Усуи ты не против зайти к нам домой?       — А… я… не то что голоден… — живот его вновь заурчал и Шестой густо краснея опустил свой капюшон пониже и попросту от смущения закивал.       — Вот и отличненько, идёмте, — рука отца с легкостью подняла младшего брата и мы вчетвером направились к дому.       Внутри дома стоял аромат только что сделанного чая. Мама добавляла в него чабрец, от которого я каждый раз балдел. Я посмотрел в зеркало, рассеянно улыбнувшись. А затем взглянул на Шестого, он всё время держался позади, и теперь не смело осматривался вокруг. Губы его были красными, будто кусал их весь день, а с кончиков волос капала вода.  — Мам! — крикнул Котаро, подбегая к кухни. — У нас гости! Брат привёл с собой друга, представляешь. Когда дошёл до кухни, понял, что было что-то не так. Пришлось остановиться на половине пути, сделать глубокий вдох. Было тихо. Позади что-то другое схватило меня за краешек рукава, взгляд напряженно мальчика скользил по коридору. Я нерешительно сделал шаг к нему ближе. Он смотрел долго. Внимательно. Рассматривая каждый сантиметр моего лица.       Вышла мама. Она вопросительно посмотрела сначала на Шестого, а потом на меня, едва успев прикрыть рот от испуга. Да, мам, я знаю, как я выгляжу. Она дернулась в сторону спальни, шипя что-то под нос. Я даже слов не разобрал, когда она вернулась назад, накинув на меня и на Шестого по мягкому махровому полотенцу.       — Отец предупреждал тебя дважды! — выпалила она кладя ладони на мои щеки. — Когда ты уже будешь прислушиваться к нашим словам? Совсем не бережешься, разгуливаешь под таким сильным ливнем и без зонтика, хотя бы для вида ветровку бы надел!       — Мия, — подошел к ней сзади отец слегка погладив её по голове. — В детстве ты была такой же непослушной девочкой, только вспомни сколько раз ты простывала и совсем не слушала что тебе говорят другие.       Отец шутливо улыбнулся, а мама сразу же расслабилась. Вздохнув, она посмотрела на пришедшего гостя.       — Мам, это мой друг. Его зовут… — осекшись сразу вспомнил о его непонятном прозвище и не мог произнести его родителям. Сразу поступят множество вопросов, от которых такой робкий парень может просто сбежать. Но вот куда ему уходить когда у того совсем нет ни йена в кармане и безопасного дома. — Мид… Мидория.       — Вот оно как. Приятно познакомиться, — улыбнулась она поднимаясь с коленок.       — Мне нужно было начать с приветствия, я Учиха Шисуи это моя жена Мия, а это старший сын, того кого ты недавно видел средний сын Котару, а ещё…       — Пааапа! Нии-сан наконец-то пришёл?!       — Наша младшенькая, Катоми — тян.       Сестрёнка беззаботно прискакала и, ангельски распахнув руки, бросилась на меня, расплывшись в расслабленной улыбке.       — Ты весь мокрый, — её слова звучали как приговор, а её носик щекотал мне шею. — Пахнешь лесом и росой.       — Это, конечно, меняет дело, — обнял сестрёнку и закружил вместе с ней. — Твой старший братик провинился, и готов исправиться поиграв с сестренкой после ужина в игры.       Она закивала, медленно сползла и теперь обратила своё внимание на кого-то ещё. Взгляд её был пристальным, затем она спряталась за мой бок. И нас всех прервал голос.       — Переодевайтесь, и приходите к столу.       Я уже натягивал футболку, когда в спальне стоя ко мне спиной ожидал Шестой. Я подошел ближе, чтобы рассмотреть на что он так долго всматривается. Взгляд его рассматривал нашу семейную фотографию на полке.       Отстраняясь, я засовываю руки в карманы шорт, выжидающе глядя на гостя. Шестой все еще стоял, но теперь он заинтригованно переводил взгляд с пола на меня.       — Давай уже, — безразлично начал я. — У тебя же куча вопросов.       Я думал много, думал постоянно, копалась в голове, тщательно разгребая мусор, который там образовался. Если бы меня попросили описать чувства, что я сейчас чувствую по отношению к нему, то я бы ничего не смог бы сказать. Проще дать ответ: не знаю, чем выкладывать имитированные слова о переживании. Почему-то мне было не наплевать на него.       — Разве я твой друг? — наивный голос Шестого, полный искреннего непонимания, за долгое время впервые разрушил тишину в моей комнате.       Я замер, качая головой. Если начать на чистоту, то это я притащил тебя к себе домой, Но почему ты согласился? Был и иной исход, останься бы ты там.       — Это ради них, — кивнул он на фотографию и потянул за рукава моей одолженной водолазки. — Я твоё временное прикрытие.       — Нет, — ответил я. Вот только что-то подсказывало мне, что он думал совсем по-другому. — Просто… слегка взволнован спрашивать об этом после всего случившегося.       Отпустил я банальность выдать из себя крутого, просто теперь это ни к чему.       — О чём это ты?       — Как насчёт стать моим другом?       — Твоим другом? Это… Для чего тебе всё это?       — Разве для этого должна быть причина?       — Тогда зачем назвал меня другим именем?       — Шестой это… — невольно скривился я и повернул и махнул голой. — Это не имя, а номер, цифра, слишком подозрительно, понимаешь? И раз так то не проще назвать тебя другим именем. Мидория — по мне тебе подходит! Так почему бы и нет? Или тебе не нравиться?       Он слегка качнул головой. Некоторое время молчал. В его голове наверняка крутилась ни одна мысль. На его месте я бы тоже был осторожен принимая такое предложение от неожиданного знакомого. Может он не знает что сказать? Ведь теперь чувствует себя лишенным всего. У этого же мальца ведь нету ничего.       — Всё будет хорошо. Доверься мне Мидория, я всё улажу и после помогу тебе.       Напряжение скользило между нами. Наши с ним взгляды пересеклись, и он кивнул.

***

      Я не сомневался: моя семья окончательно выжила из ума. Конечно, это можно было списать на внезапного появившегося друга, которого я ни разу не приводил домой. Это больше напоминало панику на корабле до того, как он затонет. Я же пока держался и не поддавался всеобщему настрою. И пересекался не раз с отцовским взглядом. Его прищур — все еще одна из самых замечательных вещей, которые я когда-либо видел. Ведь вся эта ситуация вырывала его из блаженного спокойствия и возможности покрасоваться. У него просто улыбаться получалось лучше, чем строить скорбящего или переживающего преданного родителя. Всем просто не терпелось докопаться до правды и узнать, как так вышло. Шестой спокойно себе ел добавку и не тужился, когда столько заинтересованных взоров наблюдают за нами двумя, вокруг этого стола.       …шесть, пять, четыре, три, два, один. И…       — Познакомишь с твоим… эм, другом? Вы учитесь вместе? — будто бы невзначай спрашивает мама, внимательно смотря за нами.       Но я еще никогда не задумывался об этом, а сейчас… ситуация, казалось, выходила из-под контроля. И я не знал как истолковать нашу первую с ним встречу. Нормально её описать… Не знаю… Странные пару часов в моей жизни, хах.       — Нет, Мидория не учиться в академии. Но мы часто играем вместе после учёбы. Ничего удивительного, вот и всё.       — Как давно вы сдружились? Мог бы ради приличия познакомить нас и раньше? — подливает масло в огонь отец.       — Это… я ведь познакомил вас? А раньше я не мог этого сделать с другими ребятами из академии, потому как не считал это необходимым. У нас не такие с ним дружеские связи, как с ним, — с языка вылетело то что не хотел говорить и прямо сейчас будто попался на крючок шиноби со всеми потрохами.       — Значит ли это что это твой первый друг?       — Эм… да. Так и есть.       Никогда прежде не доводилось так вот провалиться перед старшими. Папа морщится, будто бы уже давно разгадал, что мелькнуло в моей голове, стоило мне увидеть его. Он встаёт со стула, берет чайник и подливает по всем чашкам кипяток.       — Скажи мне честно сынок. Вы не так давно стали друзьями, а ты уже разбрасываешься такими словами.       Его движения настолько выверены, что мне кажется, будто бы он проводит допрос словно по работе. Он подходит сзади и аккуратно ставит чашки на стол. За десять лет моей жизни это — первое настолько наглое заявление моей оппозиции.       — Мы — друзья, пап.       Я решаю перевести тему. Тем более, меня разъедает совесть изнутри.       — Как ты привела денёк, сестрёнка?       Отец цокает, откидывается на спинку стула и переводит взгляд с чашки на окно позади меня.       — Было весело, — пожимает она плечами, усаживаясь на край стула. — Но придумывать план с братиками намного интереснее хии.       И вот я по-настоящему влип. Не думал что сестрёнка раскроется так рано, ей и полных пяти нет, но умна настолько как и остальные в этой семье. И прямо сейчас папа ставит руки в замке на стол, кладя на них свой подбородок.       — Нас убеждают в том, что всё под контролем, — сухо произносит отец; он даже не пытается скрыть свою улыбочку, когда поворачивается к нам лицом. — Но создается впечатление, что ты напридумываешь всё на ходу.       По коже пробегаются мурашки. Еще никогда так сильно не был в ступоре. Я собирался потратить на это все силы, потому что никогда не бросаю свои дела на полуслове. С другой стороны — собирается ощущение неизбежного конца. Но я ведь всегда мечтал найти человека, которого мог просто назвать своим другом. И что теперь?       — У меня плохие новости для тебя сынок, — произносит он, в дальнейшем ожидая долгий и мучительный разговор, состоявшийся между нами. — Ты это всё наприду…       — Это всё неправда! — громко и неожиданно ударяя по столу кулаком подскакивает Шестой на месте. Некоторое время спустя он нашаривает в кармане какие-то редкие камни, толи топазы или же алмазы, оставляя их на столе и спрыгивает со стула, чтобы отойти подальше.       — Это… моя вина, — произносит он, хмурясь. — Я увязался за Усуи, чтобы не остаться в лесу совсем одному.       Я несколько секунд медлю, чтобы окончательно привлечь его внимание. И тоже спускаюсь со стула. А он мотает головой, виновато опускает плечи.       — Так не пойдет. Давай сначала прекратим это, хорошо? По правде говоря, мы же видимся в первый раз и между нами ничего нет. А я… как-нибудь переживу. Не нужно меня жалеть Усуи, — он выглядит настолько убедительно, что мне на мгновение кажется, будто бы он даже рад открывшейся возможности побыть один на один. — Через две недели… К тому времени, приедет дальний Караван, и я планирую уехать с ними. Так что…       — Так быстро? — вновь удивляюсь я. Да… мне нечего добавить… Он думает, что я добился своей цели. И теперь мне плевать на него. Не было никого кто-бы хотел со мной по-настоящему подружиться.       — Понял.       Но…       — Я думал мы с тобой… сможем получше узнать друг друга. Мне и правду хотелось стать твоим другом.       Некоторое время Шестой медлит, мотает головой и что-то неслышно бурчит себе под нос. Кажется, выбивать из него признание — бессмысленное дело, по крайней мере, сейчас.       — Значит ли это, — слегка тихонько начал он с еле сдержанными крупицами слёз на глазах. — Что это не видимость?       — Нет конечно!       — Я не знаю что значит друг Усуи.       — Я тоже! Но теперь же мы друг друга поняли, да? Ты же останешься?       — Что здесь происходит, сынок объяснись чтобы и мы поняли что к чему, — тихонько попросила мама, подошедшая сзади меня. И тогда я рассказал всё на чистоту. Кроме имени конечно, не хочу чтобы его подозревали в чём-то.       — Мидория-кун, — начала мама, она поднялась и подошла к нему ближе. Присев перед ним, — Нет ничего страшного в том что вам пришлось солгать. Даже если ты не доверяешь нам, то тебе не стоит отворачиваться от Усуи. Мы тебя не критикуем, просто папочка любитель кхм… ломать человека и он отчасти иногда переходит границы дозволенного, не пугайся его. Прошу, останься в нашем доме, пока ты не решишь уехать из Конохи.       Шестой тихонько посмотрел на каждого, а затем рукой полез в карман вытаскивая из него другие сверкающие камни. Он взял маму за руку и отдал их ей.       — Я не могу за бесплатно оставаться у вас. Я ничего не крал! И могу зарабатывать, но по тому как я ещё ребёнок, мне оплачивали едой, одеждой и кровом, когда путешествовал на караванах. И… и это аметисты, их можно обменять на деньги. Я не хочу быть в тягость своему… первому другу… и хочу хоть немножко понять для чего нужны друзья.       Я не мог сдержать улыбки, мои ноги сами сорвались в бег и я обнял его. Такой худой, немного ворчливый, но по-моему довольно милый. Катоми тоже прискакала и обняла нас двоих.       — Катоми тоже хочет стать твоим другом! Я тоже буду стараться!       — Хаа, я конечно впечатлена от таких драгоценностей, но лучше пускай они побудут у тебя и не стоит разбрасываться с ними, ведь их не так легко достать. Усуи дай Мидория-куну свою одежду и полотенце. Время довольно позднее потому скоро нужно отдыхать, но вначале примите ванну.       — Ага, пойдём, я пока подготовлю комнату.

***

      — Пора просыпаться, сынок.        — Как вообще можно так долго спать? — шепчет голос, который я не могу узнать.       — Хаа, видно что он снова не спал всю ночь, посмотри же сколько книг он оставил на столе. Так что тут у нас… «История Индры»… «Путь кочевника». «Все виды известных ядов», «Дикие и опасные животные на терито»… Сы-но-к, ты снова брал книги с той полки? Я сжимаю края одеяла, стараясь не двигаться и даже не дышать. Это просто дурной сон. Скоро я забуду его, скоро придет время возвращаться в реальность, которая почему-то тянет меня открыть глаза. Я медленно поворачиваю голову направо, чтобы увидеть маму. Та с силы раскрывает шторы, позволяя яркому солнцу осветить всю мою спальню. Судя по всему, сегодня в Конохе отличная погода.  — Такие книги слишком… впечатляющие, для изучения их в таком юном возрасте, но ты всё рано меня не послушаешь, — продолжает ворчать она, и я вслушиваюсь в ее голос, пытаясь сконцентрироваться на мире живых, а не на сновидениях. — Отец хочет поговорить с тобой, он как раз за столом. Так что просыпайся и спускайся, милый. Мидория-кун, вижу ты уже собрался, но тебе не стоит подниматься так рано. Поспал бы ещё…       — Всё в порядке, я уже умылся и могу помочь вам накрыть на стол.       — Тогда идём. Она подходит ближе и наклоняется, чтобы оставить на моем лбу невесомый материнский поцелуй, действующий на меня, как кофеин. Прикосновение чего-то живого, настоящего вырывает из плена сна, и я лениво сажусь на кровати, переводя взгляд на окно. Зачем папе захотелось поговорить со мной? Неужели это хоть как-то касается моих отношений с Шестым? Не думаю, что он сильно расстроен тому, что я привёл его домой. А я довольствовалась тем, что мой план удался и теперь мы живём пока вместе, вот уже пару дней. Странно вчера мне на минуту показалось, что он наконец-то ощетинился. Что мы можем стать друзьями, по крайней мере. Но ему было так легко испортить тот хрупкий замок доверия, который я выстроил. К тому же, я сильно переживал из-за нарастающего недопонимания. Но я рад встречи с ним и готов и дальше быть хорошим другом. Даже если порой он был немного странным, в ванну вместе он ни в какую не хотел идти вместе, передеваеться один. Даже отворачивается когда я сам оголяюсь перед ним чтобы сменить комплект на домашнюю одежду. Что здесь такого? Все так делают и никто так не реагирует, даже Братец Наруто не раз ходил с нами в бани. Может с его телом что-то не так? Может он скрывает шрам или ожёг? Нужно хотя бы убедиться в том что он не причиняет ему боль. Умывшись, я спустился вниз, застав всю семью за столом. Сестрёнка как обычно улыбнулась, брат кивнув на стул рядом с ним. Я присела рядом, улыбнувшись всем присутствующим и пожелав приятного аппетита.       Когда папа закончил с едой, то сразу посерьезнел и посмотрел на меня, будто бы собирался поговорить на очень важную тему.  — Я против того чтобы ты отправился учиться по обмену, — неожиданно произнес он, заставляя Котаро подавиться. Мама не подняла глаз с тарелки, хотя ее плечи и дрогнули. Всё же я и не говорил пока родным о своём желании и эта практика бы помогла бы мне изучить другую провинцию, увидеть для себя какие шиноби из другой Деревни. — Не обязательно тратить время зря. У тебя высокие оценки и способности, но этот способ отдалиться не сделает из тебя другого человека. Обескуражен и в ступоре, я не сразу понимаю, что смотрю на отца несколько секунд в полном молчании, изучая его лицо. Я не понимаю, что поменялось. Разве мама смерилась бы после того, что произошло? Помня ее взрывной и твердый характер, я не сомневался, что ее не остановила бы и война. Значит, это решение принято только им. И пока я соображаю, что ответить на его предложение, папа продолжает.  — Я думаю, что это не верный выбор для тебя. Ты ещё не готов. Потому оставайся пока в академии и не делай глупости за нашими спинами. Мы уладили этот вопрос, Усуи? Его голос полон решимости, и на мгновение в моей голове проскальзывает мысль, что моим старанием пришел конец. Я смог найти выход, в котором не погибну от нахождения рядом с моим духовным убийцей. Но тут же шепот внутреннего себя заглушает любой здравый смысл: как и во сне, мне не удастся убежать от него ненадолго. Затаив дыхание, я жду, пока две половины меня сражаются, и этого никто не видит. Мама сжимает ладонь, смотря прямо перед собой, на стол; вероятно, в ее голове за прошедшие несколько секунд произошло столько же битв, сколько и в моей. Она сдерживала внутреннего демона, который умолял ее вступить в спор с отцом, и делала это мастерски и с присущей выдержкой.       — Почему ты не даешь мне права выбора, отец? — пусто спрашиваю я, кладя открытые руки на стол. — Через три года состоится экзамен, а дальше… повод выбрать для себя выгодную профессию в будущем. Шиноби — это элита. Будь ты одиночкой выполняющую работу в рядах Анбу или же новобранец с напарниками очищающее малозначительные миссии. Отец ты же и сам проходил через это. Будь ты на моём месте, дающие тебе возможность изучить другую местность и её жителей, то ты бы упустил такую возможность?       — А ты довольно-таки решительный я смотрю, — усмехается он и уверенно поднимается со стула. Обе его ладони отпускаться мне на плечи и он притягивает меня вместе со стулом прямиком к изучающему лицу. — Будь я на твоём место, то я бы доказал отцу свою позицию в этом. Покажи же, настолько же ты уверен в своих словах, в действиях сынок.       — Согласен!       — Тогда идём во двор, — отец упёр руки по бокам и посмотрел на маму. — Твои противником, будет… мама.       Опомнившись, чуть не споткнулся о собственную ногу, но туту же схватился за стол, смотря большущими глазами на неё. Она улыбается и решительно кивает.       — Твой пап не понимает чувство мер, из двух вариантов либо он тебя вырубит или же будет играть как с наивным дитё. И судя по его настрою он определенно выберет второе и потому как ни мне проверить способности сына, как никак я была сенсеем при академии и знаю как лучше всего подстраиваться под ситуацию.       — Круто! — пропел брат и спрыгнул со стула. — Никогда не видел маму в действии.       — Солнышко тебе пора в академии, как раз проводишь в подготовительную группу свою сестрёнку. Я обещаю, что мы тоже однажды с тобой повеселимся, хорошо?       — Ловлю на слове, мам, идём Катоми! Нужно поспешить.       — Катоми тоже хочет посмотреть во что будут играть родители и братик! — сестрёнка обхватила стул обоими руками и не отпускала его. Я тоже хочу поиграть!       Отец присел перед сестрёнкой и лукаво пообещал это повторить, когда она вернётся со своих занятий, получив высокие оценки. Только при таком условии он даст добро. Катоми закивала, она взяла братика за руку и пошла вместе с ним в академию.       — Пойдём Мидория, посмотрим же интересненький тест на мужество.       — Это не будет опасным?       — Переживаешь за Усуи? Ты когда нибудь видел его в действии? Если нет, то ты здорово удивишься, сынок не лыком сшит и знает о чём говорит, только иногда он неразумно переходит к бональным последствиям своих аргументов. Мой маленький «заменозаменитель кунаев», только представь когда ему было пять он подстроил такой фокус. Нашел же мой набор оружия в сумки и заменил его. Ох… тот ещё гиперактивный ребенок был. Папа, почитай то, покажи это, а дальше немного вырастая плюнул на родителя и начал говорить «я сам», — скупая слеза на таком игривом личике показалось на нём, что Шестой проникся его историей и поддержал моего горе отца.       — Всё хватит уже, я знаю что ты до сих пор хранишь мои детские рисунки.       — Как же я мог выбросить их? Я храню все воспоминания связанные с вами, у меня даже фоточка есть где ты такой крохотный, маленький мальчик в пижамке с Куки, — отец решительно тянется к краешку кармашка на жителе и вынимает оттуда снимок. Потешный, щекастый ребенок во весь рот улыбается, обнимая обеими руками отца за шею. Какое это было воспоминание…       Невольно на лице проявляется по теплу на щеках румянец, а отец заботливо кивает.       — Было время, когда ты беззаботно доверял мне и слушал. Был момент когда я тебя учил плавать, помнишь?       Вновь вспыхивают воспоминания, как мы всей семьей собирались в поездку, как быстро тарабанило сердце, впервые наступив на такой сырой песок и пробежавшись по нём от души. Как смешно было убегать от папы, и строить большой замок вместе с мамой. Есть мороженной и купаться в море. Вода и глубина отпугивала, и не позволяла идти дальше пояса, на глазах образовались слезы, и тогда отец решительно поднял меня на руки и мы вместе с ним зашли в воду. Помню, как с боязнью вцепился в его шею, чуть дрожа, закрывая глаза, но вскоре понял сто бояться не чего. Папа держит меня крепко, пытается успокоить, доверчиво касается своим носом моего лица и улыбается. «Всё будет хорошо», говорил он мне. «Только посмотри вниз». Я мотая головой, перешёл черту испуга и все же взглянул вниз. Нас окружали стаи медуз, такие цветущие. Я хотел прикоснуться к ним, но отец настрого запретил. «Они красивые, но опасные, лишь прикоснись ты к ним ужалят не по-детски». Я ощутил спокойствие, и мне уже не было так страшно, и я понял как ему дорог.       — Мой старшенький, Усуи, — чмокнул он фотографию и вытащил ещё одни. — Это Котару, он тут впервые надувает мыльные пузыри. А это Катоми-тян впервые ест кашку. А ещё… как же без моей дорогой жены, только посмотри, в этой шляпке и цветами она выглядит, как ангел. Есть ещё одна, в униформе джонина… уф, такая боевая. Вот она с косичками, а эта…       — Дорогой, — отбросив взгляд просит она. — У нас тут вообще-то планы, если ты и дальше хочешь смущать детей, то лучше тебе идти на работу.       Отец ещё немного покривлялся и взял себя в руки. Мы вышли и мама тут же выставила какие-то печати, прикрывая нашу зону небольшим синим полем. Барьер? Ничего себе, а защита явно не плоха. Не зря она Узумаки. Только представлю резерв её чакры, так волосы на голове стают дыбом. Не большой, а наверняка огромный.       — Итак, — начала она выставляя перед собой первый палец. — Здесь нет ничего сложного. Во первых не сдерживайся и покажи на что способен. А второе… попытайся хоть однажды задеть меня. Тайдзюцу и нидзюцу не запрещены, покажи же достоин ли ты своих слов. Начали!       Резким рывком я за секунду оказываюсь сбоку от неё готовясь нанести удар ногой. А она и не дрогнула быстрым и прямым ударом замахиваясь на клона. Хлопок! И дзюцу рассеивается. Кунаи уже со всех сторон летят на неё, но и те были отбиты. Тогда я принялся выставлять печати:       — Катон. Большой Огненный Шар!       За эти крохотные минуты, я улавливаю удивление и потом как на её лице появляется улыбка.       — Отлично постарался сынок, но на этом всё? Тогда и я начну.       На меня обрушился поток ветра, от которого закрывался руками, не в силах смотреть вперёд. Одежда развивалась, показывая, насколько сильный был порыв ветра. Пока она была отвлечён техникой, я пытался подобраться ближе, но в следующий момент под ногами затрещала земля, от которого я только-только смог увернуться, отлетев в сторону и упав на землю. Она оказалась надо мной, паря в воздухе и занося удар ногой, приближаясь всё ближе. Я откатился в сторону, после чего прозвучал удар рядом со мной, звук трескающей земли донёсся до меня. Как бы то ни было, я схватился за руку обоими ногами и руками и потянул противника на себя. Взмах! Опрокинул мать на землю и воспользовавшись ситуацией занёс кунай, пока что-то тяжелое не придавило меня вдоль тела. Что-то настолько огромное и тяжелое переходило стягивать меня полностью. Внизу что-то хлопнула и я только теперь увидел что подо мной лежит полено.       — Ты проиграл сынок, — говорит она мне, и обходит впереди, затем касается совсем рядом чего-то невидимого. — Думаешь что тебя поймало?       Я лишь перевожу взгляд и в попытках выбраться, киваю ей. Она выставляет печать и напротив проявляется чёрная кольцевая цепь, бремя своими звеньями.       — Это моё дзюцу. Призыв цепей. Я могу ими управлять как захочу, а благодаря фуин печатям, я запросто могу их замаскировать, как сам недавно видел.       Она тяжело вздыхает, а затем подходит ко мне, ладони её касаться подбородка приподнимая чуть на себя.       — Ты не должен брать всё на себя, — тихонько начинает она, немного хмурясь. — Я знаю что ты винишь себя из-за неполноценности, но ты это ты. Фамилия или же гены, ты не должен полагаться лишь на свой статус, каким бы ты не был, мы любим тебя. Вот почему не хотим чтобы ты отстранялся от нас из-за своих мыслей за свой счёт.       — Кто тебе сказал?       — Я сама это вижу и чувствую, сынок. Не нужно доказывать нам, что ты всё можешь. Ты не слабый, а очень умелый и правильный. Не нужно брать за это ответственность.       — Я… я обещал, что стану сильным… и это не ради превосходства над другими. А обещание каким- бы малозначительным не было, нужно сдержать!       Что-то внутри настолько горячее прошло прямо по венам, а стиснул зубы и попытался хоть так освободиться от маминого дзюцу. Легкая пелена алого оттенка прошла вокруг. А лицо мамы отдалось удивлением. Я поднимался на ноги, а затем откинул от себя кольца. Цепи затрещали, они стали парить рядом со мной, а потом стали ластиться.       — Ты им понравился, — с улыбкой начала она, и вытянула вперёд руку. — Твоя чакра сейчас была в точности как и у меня, смотри.       Она прикрыла глаза и в ту же секунду прямо из ниоткуда проявилась чакра, такая жгучая красно-оранжевая, словно аура. Впервые видел чакру человека настолько близко. Я потянулся и коснулся маменой руки, чакра щекотала пальцы и была горячей. Мама лихо вытянулась и обняла меня. Ладони её потянули моё лицо и она пощекотала меня своим носиком. Люблю её. Моя мама лучше всех.

Этим же вечером

      — Папа, защищайся, Катоми идёт в атаку! — она игриво выставила правильную закономерность печатей и в шутку произнесла:       — Катон. Огненный шар в папочку!       Небольшое пламя на кончиках пальцев образовалась и она выдула его. Отец шокировано упал на пол и не мог сдержать улыбки. Мама же подскочила с дивана к ним и осмотрела сестренку. Та наивно хихикала и не понимала что такого вытворила, она была слишком рада и гордо приставила кулачки на свою талию.       — Катоми сильнее папочки. Папа выше Катоми, но Катоми знает техники шиноби, когда Катоми подрастёт, то станет защищать мамочку, папочку и старших братьев. Катоми станет сильной куноичи!       — Хм… — поднялся с пола брат и выставив руки на груди, взглянув на лежачего отца снизу вверх.       — Что-то случилось, сынок?       — Я тоже не лыком сшит, — говорит он серьезно и резко набрасывается на отца. Пытаясь локтем ударить ему по груди, только вот был банально остановлен. И теперь висел на его руках. Папа принялся щекотать пальцами по ребрам, тем самым заставляя брата сдерживать свой смех. Проделав быстрый кувырок, они вдвоём оказались на потолке вверх тормашками. Отец смеялся, когда удерживал Котару за ноги, а тот не мог ничего поделать, ведь высота была не маленькой и прыгать в академии с такой позиции их пока и не учили.       — Хм… что такое сынок? Тебе нужно всего лишь сделать кувырок в полёте, ты справишься, — говорит он и немного выше приподнимает его к себе. — Главное не закрывай глаза и подайся инстинктам. Готов? Тогда вперёд.       — Паап!!! — закричал он, когда отец отпустил его ноги, Котаро попытался сделать как говорил отец, но ему не хватило времени прыгнуть на ноги, и буквально перед полом, его подхватили на руки. — Опля, видишь ещё немного тренировок и ты справишься, продолжим?       — Д…да!       — Вот и славненько.       Растянувшись на диване во весь рост, я смотрел теперь за тем, как Шестой перелистывал очередную страницу в книге. И чем только он весь день занимается здесь? Мама говорила, что он помогает ей с домашними хлопотами и они вместе ходят по магазинам. Грудь его вздымается ровно, значит он спокоен, кстати…       — Не помню чтобы у меня была такая одежда.       — А это… Мия-сан сказала что у меня должна быть своя, вот и мы прошлись вместе по магазинам.       — Было весело?       — Ещё как, не думал, что поход по ним занимает столько времени, только вот она не взяла с меня платы и это странно.       Страннее того как ты это считаешь. Но почему тебе нравятся такие темные цвета, и волосы для чего-то прячешь.       — Катоми несёт Мидори-куну чай… ещё чуть-чуть, — сестрёнка спотыкается об игрушку и чашка с её руки выплёскивается прямо на него. Сестренка с паникой смотрит на это и на её лице проявляются слезки, — прости… я… я случайно, тебе сильно больно?       Шестой смотрит на себя, а затем мотает головой. Он поднимается и помогает сестренке подняться с пола. Катоми берёт его за рукав и не отстранённо смотрит прямо в глаза. Она тянет его футболку за край, но он не даёт ей это сделать.       — Мидория, она правильно делает, нужно охладить обожжённое место, — поднимаюсь и тоже подхожу, чтобы помочь ей.       — Не… не нужно, всё в порядке! — отпирается он.       — Что же это такое, — удручённо смотрю за ним и пытаюсь упорнее. — Давай снимай же! И идём в душ! — хватанул его за краешек штанов одной рукой.       — Нет!       — Да что я там не видел! — рывком стянул его футболку и прямо так и замер. Отец и Котаро подошли на шум и Шестой впервые так громко визгнул, прячась руками.       — Что здесь…       — Мама! Мидория он… он… оказывается не мальчик!       Она перевела на всех нас взгляд и присмотревшись к Шестой, подошла к ней, накинув на плечи свой Хаори и увела девочку на кухню. Сестренка тоже пошла к ним.       — Так, так а вы двое за мной, — ответил отец и мы пошли за ним в мою комнату.

***

      Мы сидели за столом, но мне и кусок риса в горло не лез. После всего того что я увидел, а затем то что выслушал от отца про разность пола и как это важно. Мидория за вс время так и не посмотрела на меня, она будто рисовала взглядом на столе и просто молчала. Мама сидела рядом с ней, сурово смотря за мной. Наконец тишина прекратилась, когда она положила палочки.       — Итак по словам Мидори, произошла некоторая ошибка. Усуи ты всё не так правильно понял, когда вы впервые встретились. Ты изначально считал её мальчиком и она никак не могла признаться тебе об обратном, вот и оставалась для тебя другом…       — Да откуда я мог знать! У тебя короткие волосы вот я и подумал, что ты мальчик!       — Многие куноичи носят короткую стрижку и это твоя вина сынок, ты должен извиниться.       — Прости, я и правда ошибся, — виновато почесал шею.       — Ты меня не слушал, я хотела тебе рассказать, но ты просто привык видеть во мне мальчика, вот я и не решалась сказать тебе, вдруг что-то измениться и ты… скажешь что я тебе теперь не нужна.       — Нет конечно, друзьями могут быть и девочки, так ведь пап?       — Ну… теперь вам стоит спать по разным комнатам, но насчёт дружбы нет ничего плохого.       — Почему нам необходимо это делать? — с приподнятой бровью спроси прямо. — Мы же не станем делать что-то неподобающее за вашими спинами и кхм… я читал о том как появляются дети, и для этих утех нам ещё далеко.       — Хии, папочка и мамочка любят играть ночью, — засмеялась сестренка при этом смущая наших родителей. Отец взял себя в руки и сказал.       — Кхм… Всё равно нельзя. Потому как и ей нужно личное пространство, пускай лучше поспит в комнате Катоми-тян, дочка ты не против?       — Не-а, Катоми нравиться! Мы будем всю ночь играть и сестрёнка будет читать мне сказки. Ещё мы будем играть в карты, наряжать игрушки и… рассказывать друг другу страшные истории! — последнее проговорила очень тихо, прячась за стол.       — Страшные истории я не советую, а приключения можно, — протянул отец, беря сестренку на руки, садя её на колени. А она тихонько прошептала:       — Но папа тогда ночью читал мне такие сказки и говорил что ночью меня могут унести дикие звери, если я зайду в мамочкину и папочкину комнату.       — Что? — стукнула мам по столу ладонью и с улыбочкой посмотрела на отца кивая идти ему за ней.       — Ой, ой, вот и мне пора на отсчитывание, если поели идите отдыхать, — отпустил отец сестренку и прежде чем уйти указал на меня пальцем. — Отдельная комната.       И без четкого указа я уже понял это.       Спать раздельно показалось мне грустим. Ощущение что меня бросили, одного. Было слишком тихо и эта тишина давила. Обычно, когда здесь была Мидория, я слышал звук перелистания книги, её приглушенный зевок, легкое сопение в момент когда она расслаблялась и засыпала с книгой в руке, а я мог подойти к ней отложить книгу и укрыть одеялом. Это привязанность? Или я и правда стал ей дорожить, как о второй сестрёнке?       Стали мы с ней чуточку дружны за это время?