За то, что ты взял грешника врасплох, За то, что взял врасплох, За то, что взял, За то, что взял врасплох мою оплошность. (В. Набоков «Лолита»)
***
На побережье Илиналты стояла поразительная тишина. Возможно, у кого-то другого от красоты зимнего пейзажа захватило бы дух, но Каллиста не могла насладиться видом из-за ненавистного ей холода: высокая, астенично худая и смуглая, девушка ненавидела суровые Скайримские зимы всем сердцем. Закутанная в меховую накидку с капюшоном, она периодически потирала руки, которые мерзли даже в теплых перчатках, а о ногах говорить вообще не приходилось – они были ее самым больным местом. Каллисте хотелось поскорее добраться до убежища, но идти через заснеженный лес нужно было еще долго. Дорога, по которой продвигалась Слышащая со своим спутником, не была еще хорошо протоптана после последнего снегопада, поэтому идти было нелегко. Мокрый снег попадал в сапоги девушки, налипал на ее брюки, заставляя ее все больше ежиться и торопиться. Огромное озеро, простиравшееся справа от путников, было покрыто толстым слоем льда, и воды Илиналты под ним казались черными. Кое-где лед был припорошен снегом, но пронизывающий ветер постоянно перераспределял его по поверхности озера. Деревья вокруг озера и слева от дороги были белоснежными. Каллиста вздрагивала от одной мысли, что скоро они углубятся в этот древний ледяной лес, к тому же короткий зимний день подходил к концу, и пасмурное небо медленно начинало сереть. Потерев руки, Каллиста с тревогой взглянула на Цицерона в белом меховом плаще – он, на удивление, долго молчал, но выглядел таким же спокойным, как обычно. Он явно не мерз так сильно, как она. - Что такое, Слышащая? – спросил Цицерон, заметив ее беспокойство, но как только он это произнес, за деревьями послышался какой-то слабый шорох. Путники мгновенно остановились. Цицерон быстрым движением бесшумно обнажил свой черный кинжал и вгляделся в сторону деревьев. Звуки стихли, и Каллиста выдохнула с облегчением: наверно, это просто какая-то птица или снег, упавший с ветки. - Пойдем скорее, - произнесла Слышащая, сделав шаг вперед, но Цицерон взволнованно шикнул. - Там кто-то есть! – прошептал он, сжав сильнее кинжал в руке. Лицо Цицерона было серьезным и напряженным, Каллиста в очень редкие моменты опасности видела его таким. Не успела она достать свой кинжал из ножен, как вдруг из-за деревьев показалось что-то такое же белое, как снег – казалось, снежная глыба вдруг зашевелилась и бросилась к ним с нечеловеческой скоростью. Каллиста отпрыгнула в сторону. Все происходило так быстро, что она смогла только рассмотреть три черных глаза и заревевшую клыкастую пасть – это был ледяной тролль. Казалось, существо не заметило Цицерона и бросилось к Каллисте. Думать было некогда, она не могла справиться с такой громадиной обычным кинжалом, ждать помощи Цицерона не было времени, и бежать тоже некуда. Разве что… У Каллисты было меньше минуты – увязая в снегу, она помчалась на лед Илиналты. Сапоги девушки проехали по скользкой поверхности, припорошенной снегом. Главное не упасть! Она не видела, что происходило, не знала, что делает сейчас Цицерон, она слышала только рев и топот тролля, который погнался за ней: это она поняла по вздрогнувшему льду озера. Тролль, видимо, спрыгнул на лед. Она не сможет убежать далеко, лишь бы лед не выдержал эту громадину! Каллиста услышала крики Хранителя, но они казались такими далекими, что девушка не смогла разобрать, что он кричал ей. В какой-то момент Слышащая поскользнулась и упала на руки, капюшон сполз с ее головы; быстро перевернувшись лицом к стремящемуся к ней врагу, Каллиста достала кинжал и с удивительной быстротой – чего только не сделаешь перед лицом смерти – всадила его в лед, очертив линию. Ледяная вода озера слабым толчком вырвалась наружу. Лед был не таким толстым, как она предполагала. Тролль продолжал нестись к Слышащей, и она не успела сделать ничего больше. Каллиста попыталась отползти от сделанного ей надреза на льду, но тролль оказался очень близко, и она, зажмурившись, просто подняла кинжал перед собой. Но вдруг лед под ней задрожал. Ее ловушка подействовала, и тролль, наступивший на очерченную линию, проломил лед своим весом. Поверхность озера начала трескаться, словно разбитое стекло, распадаясь на куски. Ноги тролля быстро скрылись под водой, и он, метаясь в панике, пытаясь зацепиться хоть за что-то и проезжая пальцами по скользкой поверхности, быстро схватил Слышащую за ногу, вцепившись в ее кожу когтями через ткань брюк. Нет, этого не может быть! - Цицерон! – в отчаянии закричала Каллиста, и тут же исчезнувший подо льдом тролль втащил ее в холодные воды Илиналты.***
Ледяная вода быстро попала в рот и нос Каллисты. Мгновения под водой показались Слышащей часами и были самыми страшными в ее жизни: барахтаясь в ужасе, она пыталась схватиться хоть за что-нибудь, но вокруг была лишь тьма. Ломаное отверстие во льду, через которое она провалилась вместе с троллем, медленно отдалялось, что-то тянуло девушку вниз; она уже не чувствовала когтей тролля, она не чувствовала ничего, кроме отчаяния и ужаса. Неужели это конец? Она не могла дышать, ее грудь распирало. Но вдруг из светлеющего отверстия показалось что-то темное, схватило ее за плечо – Слышащая не успела вцепиться руками в неведомое ей орудие спасения, как что-то с силой вытолкнуло ее из воды. Каллиста жадно вдохнула воздух и увидела мокрого Цицерона. Как только Хранитель вытащил Слышащую на поверхность, она упала на лед и почувствовала невероятную тяжесть. Неудивительно, что ее что-то тащило вниз: меховая накидка на ней полностью промокла и стала очень тяжелой. Цицерон быстро отряхнулся, по всей видимости, он не нырял в воду полностью, так как мокрыми у него были только волосы и вся рука до плеча. Его белый плащ лежал рядом на льду. Каллиста истерически рассмеялась. - Слышащая, надо поскорее убираться отсюда, - серьезно сказал Цицерон. – Лед стал хрупким, нельзя вставать на ноги, нам придется добираться до берега ползком. Слышащая посмотрела на расстояние до берега и впервые ощутила, как же ей холодно. Лед потрескался вокруг страшного отверстия, вздувшись и побелев. Цицерон, не вставая, быстро стащил с девушки промокшую накидку и надел свой белый меховой плащ. Накидка осталась лежать на льду озера. Каллиста не знала, сколько прошло времени прежде чем они добрались до берега и смогли встать на ноги, но к тому моменту ей было так холодно, что все ее тело колотило. Цицерон, заметив это, сильнее закутал ее в свой плащ. Его лицо было взволнованным, и Слышащая заметила, как на его рыжих мокрых волосах образовалась ледяная корка. - До убежища слишком долго идти, - нервно воскликнул он, явно не зная, что делать. - Давай вернемся в Ривервуд, - с трудом ответила Каллиста, чувствуя, как стучат ее зубы. Дорога до Ривервуда плохо запомнилась Слышащей, с каждым шагом ей становилось все хуже. Сумерки сгущались. Цицерон внимательно следил за Слышащей, поддерживая ее за плечи, периодически выкрикивая что-нибудь высоким визгливым голосом, из чего можно было сделать вывод, насколько он встревожен. Ближе к городу перед глазами у Каллисты начало все плыть, и Хранителю пришлось взять ее на руки, закутав в плащ. Оказавшись на руках у Цицерона, девушка провалилась в забытье. Она очнулась только в какой-то комнате, освещенной одной тусклой свечой. Каллиста не могла разобрать, где она находится, ее взгляд ни на чем не мог сфокусироваться. Ее колотило так сильно, как никогда в жизни – несмотря на то, что она находилась в помещении, в котором, скорее всего, было тепло, она чувствовала себя так, словно голая лежит на снегу. Цицерон взволнованно ходил по комнате, и только когда Каллиста позвала его слабым голосом, заметил, что она очнулась, и подошел ближе. - В этом проклятом Ривервуде нет ни одного захудалого лекаря, - раздраженно воскликнул он. – Нам нужно срочно вернуться в убежище! Каллиста плохо понимала, что он говорил. - Цицерон, что со мной? – дрожа, спросила она. Хранитель склонился ближе к Слышащей. Его волосы уже высохли, а лицо было необычайно испуганным – Каллиста никогда не видела его таким. Цицерон осторожно провел рукой по лбу и вискам девушки. - У тебя жар, моя Слышащая, - негромко сказал он. – Мне нужно отвезти тебя к Бабетте. Она может помочь, да, она может. Она поможет Слышащей. Цицерон быстро встал и кинулся к двери. Каллиста попыталась возразить, ей было страшно оставаться одной. - Цицерон быстро вернется за тобой, - твердо произнес он. – Цицерон должен найти лошадь. Даже если придется убить за нее всех в этом городишке.***
Слышащая не знала, сколько Цицерона не было, потому что снова отключилась: она не понимала, что это – сон или потеря сознания, но в эти короткие, как казалось, мгновения, ей что-то виделось. В этот раз она увидела ломаное отверстие во льду, светлое и отдаляющееся от нее. Каллиста продолжала чувствовать, как все ее тело колотит, и слышала стук своих зубов даже в этом болезненном сне. Цицерон вернулся и, не говоря ни слова, завернул Слышащую в одеяло и свой белый плащ, насколько это было возможно. Хранитель вынес ее на улицу, и Каллиста задрожала еще сильнее. Уже было темно. Девушка видела фонари маленького городка, видела каких-то людей вокруг, но они расплывались перед ее глазами. Цицерон кое-как разместил ее на лошади, которую Каллиста даже не смогла рассмотреть, привязал ее то ли веревками, то ли ремешками, забрался на лошадь сам, и вскоре Ривервуд остался позади. Они галопом помчались в снежную ледяную ночь, но Каллиста, несмотря на тряску и холод, поддерживаемая веревками и руками Цицерона, сидящего за ней на лошади, быстро провалилась в свои болезненные сны. Слышащая очнулась только от того, что кто-то хлестал ее по лицу. Открыв глаза, Каллиста увидела бледное детское лицо с желтыми светящимися глазами. Она не могла узнать комнаты, в которой находилась. Ее все так же колотило, и это отнимало у девушки последние силы. Бабетта посмотрела на нее очень внимательно и поднесла к лицу Каллисты какой-то стеклянный пузырек. - Выпей это, Слышащая, - сказала она спокойно. Каллиста повиновалась, сделав несколько глотков горького зелья Бабетты. Слышащая думала, что ей будет не так страшно дома, в убежище, но ничего не изменилось. Каллисте было так плохо, что из ее глаз сами собой полились слезы. Непонятно откуда выскочил Цицерон и схватил ее за руку. - Не плачь, Слышащая, все хорошо, все будет хорошо! – срывающимся голосом воскликнул он, и от этого ей стало еще хуже. Неужели она угаснет так глупо? Каллиста всегда думала, что смерть от болезни – удел стариков и немощных, но она, Слышащая Темного Братства, как она могла умереть так бесславно? Ей казалось, что она погибнет быстро, что ее убьют – или на выполнении контракта, или казнят после этого. Она только что избежала гибели в водах Илиналты, чтобы умереть от болезни? Бабетта принесла еще какой-то пузырек, и вместе с ней в комнату вошла Габриэлла. Девочка-вампир потрогала лоб Каллисты, и ее лицо стало обеспокоенным. - Сейчас мы тебя разденем и натрем, - сказала Бабетта. – Тебе может быть холодно, но это для твоего же блага. Габриэлла убрала одеяло со Слышащей, и та беспомощно сжалась. - Цицерон поможет, - заявил Хранитель, но Бабетта возразила: - Мы справимся сами. Ты уже многое сделал, отдохни пока. - Цицерон не хочет отдыхать! – взвизгнул он. Каллиста хотела как-то утешить его, но у нее не было на это сил. Габриэлла и Бабетта раздели ее до белья и принялись натирать ее руки, ноги и виски содержимым принесенного пузырька: Слышащая почувствовала резкий запах алкоголя, но не стала ничего спрашивать. Цицерон крутился рядом, периодически что-то выкрикивая. - Принеси, пожалуйста, еще одно одеяло, - наконец сказала ему Бабетта, когда дело было закончено. – Или даже несколько. Хранитель выскочил из комнаты словно ошпаренный и вскоре вернулся с несколькими одеялами. Когда он накрыл Каллисту, она ощутила, что озноб постепенно проходит, и ее зубы больше не стучат. Она не услышала, что ей говорила Бабетта, потому что почти сразу же провалилась в забытье.***
Проснувшись, Каллиста не могла понять, где она. В комнате догорала всего одна свеча, но сейчас Слышащая все равно видела лучше, чем тогда, когда ее колотило. Осмотревшись, она поняла, что находится в комнате Цицерона и лежит на его кровати под несколькими одеялами, а сам Хранитель сидит у нее в ногах, опустив голову себе на грудь. Может, он спит? Каллисте было невероятно жарко, она вся вспотела, и казалось, что вся кровать промокла от ее пота. Это ощущение было таким неприятным, что хотелось немедленно встать и пойти помыться, но у Слышащей совершенно не было сил. Никогда еще она не испытывала такую слабость. Достав руки из-под одеяла, она попыталась приподняться, и Цицерон тут же вздрогнул, подняв на Каллисту испуганный взгляд. - Слышащая! – воскликнул он, и его лицо стало радостным. – Ты проснулась, моя Слышащая! Хранитель вскочил и бросился к изголовью кровати. Он схватил руку девушки и поднес ее к своим губам, после чего прильнул к ее руке лицом. Каллиста хорошо его рассмотрела: у Цицерона появились темные круги под глазами, и веки его опухли, будто бы от слез. Она вспомнила, что Хранитель тоже намок в ледяной воде проклятого озера. - Как ты себя чувствуешь? – спросила Каллиста слабым голосом. – Ты как-то очень плохо выглядишь. Цицерон внезапно рассмеялся. - О, моя добрая Слышащая, Цицерону явно лучше, чем тебе, - сказал он. – Не переживай о бедном дураке, главное, что ты проснулась! Каллиста попыталась представить, как выглядит она сама. Сколько она спала? Девушка с трудом подняла руку и убрала мокрые пряди с лица. Она попробовала скинуть с себя тяжелые одеяла, но Цицерон не дал ей этого сделать. - Нет, Слышащая, Бабетта запретила тебе раскрываться, - строго сказал он, укрыв ее, как ребенка. – Тебе нужно потеть, так из тебя выйдет весь жар. - Я уже вся мокрая, - возразила Каллиста, но Цицерон был непреклонен. - Бабетта знает лучше, - твердо заключил он. У Каллисты не было сил спорить. Она чувствовала, как пот крупными каплями стекает по ее спине, пропитывая и без того настолько мокрые простыни, что их можно выжимать руками, однако Слышащая была не в состоянии переживать об этом. Это казалось не таким существенным. - Спасибо, Цицерон, ты меня спас, - проговорила девушка, и измученное лицо Хранителя засияло. - Ты хочешь чего-нибудь? – спросил он, снова потершись о ее руку, как кот. - Пить, - призналась Каллиста. Цицерон стукнул себя по лбу. - Какой же я глупый! Сейчас, моя Слышащая, я принесу тебе воды! Спустя несколько минут после того, как Хранитель выбежал из комнаты, внутрь бесшумно вошла Бабетта. Девочка-вампир подошла к Каллисте и прикоснулась маленькой рукой к ее вискам. - Слава Ситису, ты очнулась, - с облегчением произнесла она. – Жар еще не прошел полностью, но сейчас ты вне опасности. Слышащая внимательно всмотрелась в бледное лицо девочки. - Я могла умереть? – серьезно спросила она. - Могла, - ответила Бабетта. – Тебе очень повезло, что ты пережила эту ночь. Ты была без сознания часов десять. - Одиннадцать, - уточнил голос у двери. В комнату вернулся Цицерон с кувшином воды. Каллиста вздрогнула, представив, как Хранитель сидел рядом с ней все эти одиннадцать часов, зная, что она в любой момент может испустить дух. Слышащей стало жалко и его, и себя. - Дай-ка посмотреть, - строго сказала Цицерону Бабетта, взяв у него кувшин. Девочка быстро сделала глоток из кувшина. - Так не пойдет. Эта вода слишком холодная. Слышащей сейчас совершенно нельзя переохлаждаться. Цицерон выглядел растерянным. - Я не знал, - негромко произнес он, опустив глаза вниз. - Подогрей эту воду или попроси Назира, - сказала Бабетта. Когда Цицерон снова вышел, девочка обратила взгляд на Каллисту. - Тебе лучше поспать. Ты сильная, ты смогла побороть этот страшный жар, но нужно восстанавливать силы. Кто знает, что будет дальше. Сейчас я принесу пиявок. Вскоре Каллиста смогла попить теплую воду, принесенную Цицероном, и Бабетта поставила несколько жирных пиявок на ее руку. Раньше это показалось бы Слышащей отвратительным, но сейчас ей было все равно. Она почувствовала, что ее снова клонит в сон. Удивительно, сколько она еще может проспать? Когда девочка ушла, Каллиста снова осталась одна с Цицероном, севшим у ее ног. - Это твоя комната, - сказала Слышащая. – Я заняла твою кровать, поэтому ты даже отдохнуть не можешь. - Это мелочи, - отмахнулся Цицерон. – Я сам принес тебя сюда, моя Слышащая, ведь тебе нужен покой, негоже лежать больной в этой общей казарме. Цицерон поморщился. Каллисте никогда не казалось зазорным делить общую комнату с остальными членами Братства, у нее хотя бы был свой угол. - Ты можешь спать на моей кровати, - сказала она. – Да, комната общая, но ты же не можешь сидеть здесь со мной постоянно. - Могу, - упрямо отозвался Цицерон. Повисла тяжелая тишина. Слышащая никогда не испытывала той нелюбви к Хранителю, которую разделяли большинство членов Братства: возможно, сначала он тоже казался ей странным и неприятным, но все изменилось, когда она стала Слышащей. Каллиста не могла плохо относиться к тому, кто добр к ней. К тому же она часто отправлялась на контракты вместе с Цицероном и имела возможность оценить его в бою – это не могло не вызывать у нее уважения. С Цицероном она ничего не боялась. И сейчас сердце Каллисты наполнилось нежностью к этому странному человеку, который не только вытащил ее из ледяной воды и привез сюда, но и, вероятно, одиннадцать часов подряд, не смыкая глаз, прислушивался к ее слабому дыханию, ожидая ее пробуждения и боясь ее смерти. Каллиста представила это, и сердце ее сжалось. Она протянула Хранителю свободную от пиявок руку. Тот жадно обхватил ее длинные пальцы своими руками. - Спасибо тебе, - произнесла Слышащая. – Я в огромном долгу перед тобой. Цицерон улыбнулся. - Слышащая ничего не должна бедному покорному Цицерону. Цицерон не мог поступить иначе.***
Каллиста заснула довольно быстро. Сквозь сон она почувствовала, как Бабетта забрала пиявок, но окончательно проснулась Слышащая еще через несколько часов. Хотя она уже очень запуталась во времени и не могла судить, сколько всего прошло часов или даже дней с ее неудачного падения под лед Илиналты. Проснувшись, Каллиста увидела Цицерона, спящего рядом с ней на кровати. Положив под голову руки и свой шутовской колпак, Хранитель мирно сопел, сморенный усталостью. Родная мать не заботилась о Каллисте так, как он. Девушка скинула с себя одеяла, ощутив необычную легкость во всем теле. Она чувствовала себя уже намного лучше, видимо, жар полностью прошел, хотя сил у нее еще не было. Слышащая взглянула на кувшин с водой, стоявший на столе. Чтобы встать, ей нужно перелезть через Цицерона. Каллиста всмотрелась в его спокойное лицо. Удивительно, как эти пару дней изменили ее отношение к Цицерону, даже его грубоватое лицо, усыпанное маленькими морщинками, показалось ей красивым, будто это скульптура; а какой поразительный цвет у его волос! Каллиста осторожно коснулась его рыжей пряди, но быстро убрала руку, боясь, что он проснется и заметит это. Слышащая всегда была падка на доброту по отношению к ней и хорошо знала эту свою слабость: возможно, из-за этого она слишком просто начинала доверять всем, кто проявил к ней теплоту. Но Цицерону определенно можно доверять, он прост как этот кувшин, одиноко стоящий на столе, он говорит все, что думает. Даже слишком много говорит. Каллиста осторожно приподнялась и перекинула длинную худую ногу через Цицерона. Ей не хотелось его будить, он и так устал, заботясь о ней, будто нянька. Девушка нащупала край кровати за спиной Цицерона и оперлась о него одной рукой. На какое-то мгновение она замерла над спящим Хранителем, размышляя, как ей опустить ногу на пол, чтобы не задеть его, как вдруг что-то прикоснулось к ее спине. Цицерон открыл глаза. - Слышащая! – воскликнул он сонно. – Ты хочешь сбежать от меня? То, что дотрагивалось до ее спины, потянуло ее на Цицерона, и Каллиста упала на него, только тогда поняв, что это была его рука. Цицерон обхватил ее руками, приподнялся и положил Слышащую на место – все это произошло так быстро, что она даже не успела возразить. Хранитель вскочил на ноги. Вид у него был сонный и растрепанный. - Я всего лишь хотела попить, - произнесла Каллиста, внимательно наблюдая за Цицероном. - Я все дам моей Слышащей, нужно было просто попросить, - сказал он, схватив кувшин со стола. – Где-то здесь была кружка… - Я не хотела тебя будить. Каллиста осознала, каким же слабым был ее голос. По сравнению с Цицероном ее почти не было слышно. Ее горло не болело, но говорить почему-то все равно было тяжело, словно что-то мешало. - Глупости, - фыркнул Цицерон, подавая ей кружку с водой. – Если тебе что-то нужно, ты должна смело обращаться к Цицерону в любое время. Хранитель сел на край кровати, туда, где только что спал. Слышащая сделала несколько глотков и почувствовала себя неловко. Ее постель уже не была такой мокрой, как в предыдущее пробуждение, но вся кожа девушки казалась ей грязной и липкой. Губы Слышащей безбожно потрескались. Вернув кружку Цицерону, Каллиста поправила волосы, запустив в них пальцы, - они были сальными, будто она не мыла голову неделю. Можно только представить, как она сейчас выглядела. Что ж, она болела и еще недавно была при смерти, так что ничего удивительного и страшного в этом не было. Но Слышащей было неприятно, что кто-то видит ее такой некрасивой, пусть даже один безгранично преданный ей Цицерон. Каллиста набросила на себя одно из одеял. Хранитель звонко постучал пальцами по кружке. Его яркие волосы все еще были растрепаны, а лицо вдруг стало веселым. - Слышащая уже намного лучше себя чувствует, правда? – радостно произнес он. - Правда, - согласилась Каллиста. – Думаю, я уже в норме. Мне нужно просто набраться сил. Цицерон вскочил, поставил кружку обратно на стол и, нагнувшись к девушке, прислонился губами к ее виску – Каллиста вздрогнула, решив, что он ее поцеловал, но Хранитель замер на мгновение и отпрянул. - Да, жар прошел, - весело объявил он. – О, Цицерон так рад! Сейчас я позову Бабетту, она должна сказать, что делать дальше, может даст тебе еще какую-нибудь микстуру. Цицерон выбежал из комнаты. Каллисту все больше и больше поражала его забота о ней; непривыкшая к такому отношению, Слышащая не могла воспринимать это как должное. Вскоре он вернулся, приведя с собой заспанную Бабетту. Девочка-вампир осмотрела Слышащую и потрогала ее лицо. - Это прекрасно, что тебе уже лучше, - спокойно сказала она. – Но пока что я бы не стала очень радоваться, тебе очень повезет, если жар не вернется снова. В любом случае тебе, Слышащая, стоит еще минимум пару дней провести в постели. Это расстроило Каллисту. - У меня вся кровать промокла от пота, - удрученно сказала она. – Я так хочу помыться. - Все можно исправить, - ответила Бабетта. - Эй, Цицерон, принеси-ка нам теплой воды побольше.***
Пока Хранитель возился со своим поручением, Бабетта и Габриэлла унесли промокшие простыни и одеяла, поменяв их на чистые. Пришедшая на помощь Габриэлла отыскала простое льняное платье в тумбочке Слышащей и положила его рядом с ней на кровати. Цицерон притащил полную лохань горячей воды, и Каллиста осторожно опустила в нее ступню, но сразу же достала обратно – слишком горячо. Бабетта вопросительно посмотрела на Хранителя, снова разместившегося на кровати. - Тебе не кажется, что ты тут сейчас лишний? – спросила она. – Наверно, Слышащая сможет помыться и без тебя. - Цицерон мешает? – искренне удивился он. Бабетта закатила глаза. - Да, мешает, - засмеявшись, ответила Габриэлла. – Сходи пока проведай Мать, ты совсем ее забросил, а ведь она тоже нуждается в твоей заботе. Слышащая с удивлением взглянула на данмерку. Цицерон забросил Мать Ночи? Как такое вообще возможно? - Не забросил, - как-то неуверенно возразил Хранитель. – У меня не было времени. - Ну вот сейчас есть свободная минутка, - с улыбкой сказала Габриэлла. Когда Хранитель был выпровожен из комнаты, и дверь за ним закрылась, Каллиста разделась и опустила ноги в лохань. - Он надоедает тебе? – спросила Габриэлла, намочив в лохани тряпочку. - Нет, - ответила Каллиста. – Он удивительно заботлив и мил. Бабетта засмеялась, сев рядом со Слышащей на кровати. Габриэлла начала аккуратно протирать руки девушки мокрой тряпочкой. - Я могу сама, - смутившись, сказала Каллиста. - Мне не сложно, - заметила данмерка. – Когда еще тебе помогут помыться? Наслаждайся. - Думаю, Цицерон бы помог с удовольствием, - хихикнув, сказала Бабетта, и Каллиста почувствовала себя очень неловко. - Мы как раз обсуждали с остальными, что он не подходил к Матери с самого вашего прибытия, - произнесла Габриэлла. – Это очень необычно с его стороны. - Что может случиться с Матерью? – отозвалась девочка-вампир. – Она мертвая. А ты, Слышащая, живая, и тебе нужна помощь. Вот он и бросил все силы на то, чтобы ты не оказалась рядом с Матерью в соседнем гробу. Каллиста поболтала ногами в лохани с водой. Габриэлла снова намочила тряпочку и принялась обмывать ноги Слышащей. - Можно мне вымыть голову? – спросила Каллиста, взглянув на Бабетту. - Пока лучше не рисковать, - ответила девочка. – Тебе нельзя переохлаждаться. Когда Каллиста наконец переоделась и легла на чистую постель, ее настроение заметно улучшилось. - Если Цицерон будет слишком навязчив, придумывай ему какие-нибудь поручения, - серьезно сказала Бабетта, когда они с Габриэллой собрались уходить. – И будь с ним осторожна. Эти слова удивили Каллисту, но она просто кивнула, ничего не ответив.***
Слышащей не хотелось есть. Она вяло помешивала ложкой суп, который принес ей Цицерон. Каллиста начала понимать, почему Бабетта посоветовала ей лежать несколько дней: у нее не было сил даже для того, чтобы держать ложку. Один раз девушка попробовала встать и пройтись по комнате, но ее голова так закружилась, что она быстро легла обратно. Хранитель с помощью Арнбьорна притащил в комнату кровать Слышащей и расположился на ней сам – теперь их кровати стояли рядом, но это мало смущало девушку, в конце концов, Цицерон был всегда поблизости и мог ей помочь. И сейчас, заметив, как неохотно Каллиста ест свой суп, он обеспокоился. - Слышащая, так не пойдет, - строго сказал он, вскочив на ноги. – Как ты собираешься восстанавливать силы, если не будешь ничего есть? Давай Цицерон тебя покормит. Он выхватил тарелку из рук Слышащей до того, как она смогла возразить. Цицерон сел рядом с ней и зачерпнул суп ложкой. Каллиста посмотрела на него, будто не веря, что он действительно это делает. - Цицерон, я не ребенок, - сказала она, отодвигая от себя ложку, которую Хранитель держал в руках. – Я и сама могу поесть. - Ну и почему тогда не ешь? – искренне удивился Цицерон. Каллиста не отводила взгляда с его лица. Ее удивление сменилось интересом, и девушка неожиданно для себя задумалась, почему вообще утром посчитала его красивым – в нем не было совершенно ничего особенного. Наоборот, черты Хранителя были слишком обычными и, вероятно, грубыми, а в глазах его было что-то странное, то ли томное, то ли болезненное – Каллиста ни у кого не встречала этой черты. Может, это было то самое его безумие. Все-таки нормальные люди не одеваются как шуты и не ведут себя так, как он. - Ну же, Слышащая, - громко и строго произнес Цицерон. – Я жду. Он поднес ложку к губам Слышащей, и она решила повиноваться, открыв рот. - Ну вот, - радостно воскликнул Цицерон, и выражение его лица стало ликующим. – Теперь еще одну! Слышащая усмехнулась. Она сама не могла понять чувств, которые у нее вызывал Хранитель своим поведением. Она точно была благодарна ему за заботу, но что-то вызывало тревогу. Может, об этом и говорила Бабетта? Он все-таки безумен, и одному Ситису известно, на что способен. Но чего ей бояться? Каллиста осилила всего несколько ложек супа. - Цицерон, я больше не могу, - сказала она наконец, решительно отодвинув руку Хранителя с ложкой. – Еще немного, и меня стошнит. Цицерон поник и поставил тарелку на стол. - Это очень грустно, моя Слышащая, твое здоровье очень меня беспокоит. Я начинаю опасаться, что Бабетта не очень разбирается в этом, и тебе стало лучше без посторонней помощи, просто потому что… Цицерон продолжил что-то болтать, но Слышащая задумалась о другом. Да нет, глупости какие-то, Хранитель не может причинить ей зла, Бабетта только зря заронила зерно сомнения в ее голову. Она просто не умеет принимать чужую заботу и доброту, и так было всегда. Слишком мало людей в жизни Каллисты вообще были добры к ней. Это смущало ее, и все дело было в этой неловкости. Каллиста внимательно наблюдала за говорящим Цицероном и поймала себя на мысли, что в какие-то определенные мгновения он все-таки кажется ей красивым – какая у него все же необычная внешность, как у хамелеона. Слышащей вспомнились и разлом во льду, отдаляющийся от нее, и рука Цицерона, которую она в тот момент не узнала. Девушка вздрогнула, вновь ощутив тот холод и ужас. Это вернуло Цицерона на землю, и он взглянул на Каллисту. - Что такое, моя Слышащая? Ты так смотришь на Цицерона. Что-то случилось? Каллиста быстро опустила глаза. - Нет, ничего. Все нормально. *** Каллиста заснула рано. Несмотря на то, сколько она уже проспала к этому времени, ее все равно постоянно клонило в сон. Слышащей приснилось, как она падает в темные холодные воды, но при этом может дышать. Она видела вдалеке отверстие во льду, через которое провалилась – его ломаные очертания так впечатались в ее память, что Каллиста видела эти льдины так ярко, будто это снова повторялось с ней. В какой-то миг над водой в отверстии что-то засветилось ярко-оранжевым светом, как солнце; Каллиста вдруг оказалась на поверхности, дрожа от холода и видя перед собой Цицерона – это его волосы светились, будто над ним был нимб. Слышащая проснулась, почувствовав, что дрожит от холода на самом деле. В комнате было темно, Цицерон спал на соседней кровати. Каллиста закуталась в одеяло, но это ничего не изменило, ей снова было так холодно, как в ту жуткую ночь, когда Хранитель вез ее из Ривервуда в убежище. Ей стало очень страшно. Слабым голосом Каллиста позвала Цицерона, и он, вздрогнув, быстро приподнялся на кровати. - Что такое, моя Слышащая? – так звонко воскликнул он, что по комнате пронеслось эхо. - Мне плохо, - прохрипела Каллиста. – Меня снова знобит. Хранитель моментально вскочил на ноги и зажег свечу. Громко выругавшись, он подбежал к Каллисте и осторожно провел рукой по ее лбу. - Это снова жар, - взволнованно сказал он и вернулся к столу. Слышащая услышала, что он начал чем-то шуршать и звенеть, но у нее слишком не было сил, чтобы следить за тем, что он делает. Когда он вернулся к кровати, в руках Хранителя были две бутылочки, те самые, которые принесла Бабетта. - Это выпей, - серьезно сказал Цицерон, но голос его неожиданно дрогнул. – А это… - Может стоит позвать Бабетту? – слабо поинтересовалась Слышащая, приняв первый пузырек из его рук. - Цицерон позовет, - странным отрешенным голосом ответил он. – Но нельзя терять времени. Каллиста сделала несколько глотков уже знакомой ей горькой микстуры, и Цицерон, смочив ладони жидкостью из второго пузырька, потер виски и лоб Слышащей. Она ощутила резкий запах спирта. Стащив одеяло, Цицерон принялся сосредоточенно натирать худые смуглые руки Каллисты; она ежилась и вздрагивала от каждого прикосновения жидкости к коже, но Хранитель растирал ее до красноты. Он перешел к ее ногам, но Каллиста не переставала дрожать. Неприятный алкогольный запах напомнил Слышащей о прошлой ночи, и ее снова накрыла волна ужаса. Стоит ей только избежать смерти, как она снова бесшумно подкрадывается и пытается отобрать ее жизнь. Когда Цицерон закончил натирать ее и закутал девушку в одеяло, как ребенка, она почувствовала себя абсолютно беспомощной и слабой – от этого ей снова захотелось плакать. - Мне холодно, - простонала она. Цицерон обхватил ее руками, и Слышащая вблизи встретилась с его испуганными темными глазами. В них действительно был какой-то пугающий нездоровый огонек. - Цицерон тебя согреет, - проговорил он, и от беспокойства в его голосе Слышащая задрожала еще сильнее. Хранитель обхватил ее крепче, словно пытаясь унять ее дрожь. - Бабетта, - прохрипела Каллиста. - Да, Бабетта, - повторил Цицерон. – Я сейчас сбегаю за ней. Я очень быстро. Девочка-вампир поставила пиявок на руку Каллисты, не зная, чем еще можно помочь, ведь Цицерон сделал все возможное. Вскоре Слышащая почувствовала, что уже не дрожит и начинает согреваться, и тогда же ее сморил сон. Ей снились пестрые сны, состоящие из мест и людей, которые встречались ей когда-то в жизни, все это переплеталось в какую-то невнятную кашу. Проснувшись в темной комнате, Каллиста некоторое время не могла вспомнить, где находится и что с ней происходит. Ей снова было жарко, лицо покрылось испариной. Когда глаза Слышащей привыкли к темноте, она рассмотрела Цицерона, спящего рядом с ней на ее кровати, свернувшись калачиком. Буря закончилась. Каллиста вздохнула, зачесав пальцами назад свои снова взмокшие волосы. Ей не хотелось будить Цицерона. Повернувшись к нему, Каллиста уткнулась лицом в его плечо и опять заснула, чувствуя внутри невероятное тепло.***
Таких ночей больше не было. Иногда жар возвращался, но он уже не был таким сильным, как в первые дни. Каллиста начинала чувствовать себя лучше, но продолжала проводить свои дни лежа в постели – на всякий случай. В один день Бабетта разрешила ей вымыть голову. Цицерон снова набрал лохань теплой воды и был выставлен за дверь собственной комнаты. Габриэлла поливала голову Каллисты водой из кувшина. - Не представляю, дорогая сестра, как тебе удается делить комнату с Хранителем, - усмехнувшись, сказала данмерка. Отжав мокрые волосы и подняв голову, Каллиста взглянула на Габриэллу и ощутила непонятное волнение то ли от ее слов, то ли от того, как лукаво она улыбнулась. - Это не так страшно, как может показаться на первый взгляд, - ответила Слышащая. Бабетта, сидевшая на ее кровати, кажется, не обращала внимания на предмет их разговора. Должно быть эта тема волновала только Каллисту – и с каких пор? – но она пыталась изо всех сил не показать этого. - Бабетта, - осторожно проговорила она, опустив глаза, - почему ты как-то упомянула, что с Цицероном нужно быть осторожной? Ты что-то знаешь о нем? Девочка-вампир пожала плечами. - Я не знаю ничего конкретного, но у меня есть свои мысли на этот счет. Астрид считает его дураком, но это не так. Цицерон чудесно умеет притворяться дураком, но он умен. С тех пор, как он появился в Братстве, многое изменилось, и речь не только о том, что у нас теперь есть Слышащий. Цицерон преследует вполне определенные цели и уже пытается их осуществить. Сердце Каллисты забилось тяжелее, а Габриэлла рассмеялась. - Цицерон? Преследует определенные цели? – воскликнула данмерка, смеясь. Бабетта снисходительно улыбнулась. - Когда-нибудь ты вспомнишь мои слова, Габриэлла, - сказала она мягко. - И чего же добивается наш Хранитель? – спросила данмерка. - Изменить Братство, - просто ответила Бабетта. – Переделать его под какой-то свой идеал. Он не просто так ведет с нами разговоры о традициях, догмах и Матери. Слышащая начала тревожно вспоминать, как Цицерон в первое время постоянно рассказывал ей историю Темного Братства. Каллиста заметно напряглась. Ей показалось, что она совсем не знает Цицерона. А действительно, что она знает о нем? Только то, что он просидел в заброшенном убежище в Сиродиле около пятнадцати лет и повредился там рассудком. Когда водные процедуры были окончены и Цицерон вернулся в комнату, он начал по обыкновению рассказывать Слышащей о Матери. Каллиста подняла на него несмелый взгляд, будто пытаясь увидеть, полностью ли он искренен с ней. - В чем дело, Слышащая? – наконец спросил он, заметив ее взгляд. – Почему ты так смотришь на своего Цицерона? Действительно, чего это она. Каллиста отвела глаза в сторону. - Ничего, - неуверенно ответила она. – Я просто тебя слушаю. Цицерон сел на кровать Слышащей и приблизился к ее лицу – так близко, что она растерялась. - Скажи, моя Слышащая, - произнес Цицерон, растягивая слова, - Астрид заходила к тебе с тех пор, как ты заболела? Каллиста попыталась вспомнить. - Нет. Я давно ее не видела. - Не кажется ли тебе это странным? – спросил Хранитель, пристально наблюдая за Каллистой. – Ты Слышащая Темного Братства, ты серьезно заболела, а она даже не зашла поинтересоваться, как ты. Девушка задумалась. Она как-то не вспоминала об Астрид, будучи на волоске от смерти, поэтому не придавала этому особого значения, но, если вдуматься, это действительно было странно и неприятно. - Вероятно, ей о моем состоянии рассказывала Бабетта, - ответила Слышащая. - Это не одно и то же, - возразил Цицерон. – Астрид стоило бы уважительнее относиться к членам Семьи. Особенно таким ценным. Каллисту объяло чувство обиды, которое она давно пыталась в себе подавить. Отношение Астрид поменялось к ней с тех самых пор, как она стала Слышащей. И почему-то далеко не в лучшую сторону. - Да плевать на Астрид, - отмахнулась она. Цицерон, не отводившись внимательных глаз с Каллисты, широко заулыбался. - Да, да, плевать на Астрид! – радостно воскликнул он.***
Следующее утро Слышащей началось с того, что в их с Цицероном комнату прибежала испуганная Бабетта. - Каллиста, проснись! – взволнованно прошептала она. – Тебе нужно вмешаться! Девушка сонно приоткрыла глаза и заметила, что Цицерона в комнате не было. - Что случилось? – хрипло проговорила она, не понимая, что происходит. - Цицерон сцепился с Астрид, - сказала Бабетта. – Они так громко ругаются, что сбежались все в Братстве. Но я думаю, что только ты сможешь успокоить Цицерона. Слышащая, все еще не отошедшая ото сна, не могла поверить в услышанное. Все же было так мирно и спокойно, как это могло случиться? Каллиста автоматически приподнялась, села на кровати, попыталась встать – но вдруг ее голова закружилась, и она села на место. - Что с тобой? – Бабетта коснулась ее лба. – Жара нет. Что ты чувствуешь? - Слабость, - небрежно бросила Каллиста. Хоть ей уже было намного лучше, чем раньше, она все еще не была полностью здоровым человеком. И какого черта Цицерона понесло ругаться с Астрид? Каллиста решила встать еще раз, но тут же в комнату влетел разъяренный Хранитель, громко хлопнув дверью. - Мне здесь не рады, я понял! – воскликнул он нарочито высоким, визгливым голосом. – Цицерон больше не будет удручать эту… Астрид своим присутствием! И всех остальных тоже! Цицерон не потерпит такого отношения к Матери! Хранитель бросился к шкафу, начал шуршать какими-то вещами; вскоре он с грохотом вывалил на стол кипу пыльных книг и бумаг. Каллиста и Бабетта замерли, глядя на него. Цицерон принялся быстро и возбужденно перебирать книги, а потом с яростью бросил одну из них в угол, забрав лишь свой кинжал, стоявший у кровати, и прикрепив его к поясу. На мгновение он остановился, отвлекшись от своих хаотических действий, и повернулся к Каллисте. - Извини, моя Слышащая, но Цицерон больше не собирается тут находиться. Астрид сказала мне прямым текстом, что в Братстве было лучше до появления Матери, Слышащей и естественно меня. Ты можешь себе такое представить? А ты, Бабетта? Ноги моей больше не будет в этом треклятом убежище! Не дождавшись ответа, Цицерон исчез за дверью своей комнаты. Внутри Каллисты все перевернулось от неожиданности. - Цицерон! – закричала она ему вслед, но тот не откликнулся. Неужели он действительно собрался уйти? Куда? Как такое вообще возможно? Слышащая сделала над собой усилие, чтобы встать и побежать за Цицероном. Она не обратила внимание на Бабетту; по дороге ей встретился Визара, который хотел что-то ей сказать обо всей этой истории, но Каллиста проигнорировала и его. - Цицерон! Она догнала Хранителя только у самой Черной двери, только там Цицерон остановился и взглянул на Каллисту все еще разгневанным взглядом. - Что ты творишь, Цицерон? – воскликнула Слышащая, тяжело дыша. На миг ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание от усталости. - Она… мерзавка! – прошипел Хранитель. – Я больше не могу здесь оставаться! Она посмела сказать мне такое! Посмела заявить, что будет рада моему исчезновению! Но это еще ничего, то, что она сказала о Матери, этого я ей никогда не прощу! Каллиста примирительно подняла руки. - И ты просто так возьмешь и уйдешь? – возбужденно произнесла она. – Доставишь ей такое удовольствие? Бросишь Мать? Бросишь меня? Цицерон заметно заколебался, но вид его все еще был злым. - Куда ты собрался идти? – продолжила Каллиста. – Кто будет заботиться о Матери? Это твоя прямая обязанность как Хранителя! А обо мне ты подумал? Хочешь, чтобы я умерла тут одна, больная и немощная? Цицерон посмотрел на нее с недоверием. - Ой, как нехорошо с твоей стороны, Слышащая, так категорично взывать к чувствам бедного Цицерона, - проговорил он. – Должность Хранителя временна и необязательна, когда есть Слышащий. Вот я и пытаюсь избавить всех от проблем, связанных со мной. Прежде всего тебя, моя милая Слышащая. - Меня? – выдохнула Каллиста с изумлением. – Что за чушь ты говоришь? Цицерон, кажется, немного успокоился. Он глубоко вздохнул. - Если бедный Цицерон будет рядом, Астрид возьмется и за тебя. Она же ясно сказала, что недовольна наличием Слышащего. Она еретичка. Она еще пожалеет о своих словах. Каллиста подошла ближе к Цицерону и ласково взяла его за руку, надеясь, что сработает хотя бы это. С ней бы точно сработало. - Я не боюсь Астрид, - мягко сказала она. – Но только пока у меня есть ты. С тобой я вообще ничего не боюсь, ты даже из лап смерти меня вытащил несколько раз. Пойдем обратно. Я поговорю с Астрид. Цицерон, вроде бы смягчившийся от слов и тона Слышащей, снова напрягся, услышав имя Астрид. - И что ты ей скажешь, дорогая Слышащая? - Все, что думаю на этот счет. - Нет, - отрезал Цицерон. – Так не пойдет. Видишь, я уже навлек на тебя проблемы с этой… отступницей. Каллиста поморщилась. - Прекрати, - сказала она. – Давай ты вернешься в комнату, а я пойду поговорю с Астрид. Потом расскажу тебе все. - Нет-нет, - запротестовал Хранитель. – Цицерон пойдет с тобой. Каллиста не стала перечить. Ей жутко не хотелось идти к Астрид, но, кажется, другого выхода не было, нельзя же оставлять все, как есть. Астрид, раскрасневшаяся от злости, стояла у камина в своей комнате. С ней находился Арнбьорн, он стоял рядом, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Глава Братства обернулась к пришедшим, окинула их разгневанным взглядом и отвернулась к камину. - Астрид, - спокойно начала Каллиста, - что у вас случилось? Та не повернулась к ней. - Что случилось? – воскликнула она, и Слышащая почувствовала, в каком она находилась возбуждении. – Много чего случилось. С чего бы начать? Ах, да. Однажды в наше убежище, не знавшее ссор и конфликтов, приехал один идиот. Астрид сверкнула яростным взглядом и махнула рукой в сторону Цицерона. Каллиста посмотрела на Хранителя и с удивлением заметила, как он тих и спокоен; Цицерон просто молча стоял рядом с Каллистой, глядя на Астрид с ненавистью. Слышащая глубоко вздохнула. - Ты говоришь о Хранителе Гроба Матери Ночи, - как можно более мягче напомнила она, но Астрид фыркнула. - Хранитель, - язвительно повторила она. – Передай нашему неуважаемому Хранителю, что я стою во главе Братства, а не он. И все будет так, как скажу я. Я не собираюсь терпеть его провокации и издевки. Я велела ему убраться отсюда и что-то не вижу, чтобы мой приказ был выполнен! Астрид резко развернулась к присутствующим, уничтожая Цицерона взглядом, полным презрения и ярости. Тот оставался невозмутимым и никак не отреагировал на ее слова – это поразило Каллисту больше всего. - Он никуда не уйдет, - спокойно произнесла Каллиста. Астрид перевела разъяренный взгляд на нее. - Кто ты такая, чтобы мне перечить? – гневно прошипела она, шагнув вперед, но тут вмешался Арнбьорн, коснувшись плеч своей жены. - Успокойся, Астрид, - негромко проговорил он. – А то тебя удар хватит. Не перегибай. - Я перегибаю? – воскликнула она, обрушив свой гнев и на мужа. – Тебя здесь не было с самого начала нашей ссоры, ты не слышал, что этот шут себе позволяет! - Я – Слышащая Темного Братства, - твердо сказала Каллиста. – И я здесь, чтобы доносить волю Матери. Или ты и меня выгонишь? Астрид оттолкнула Арнбьорна и снова повернулась к камину. - Делайте, что хотите. Все вы, - бросила она. – Но можешь быть уверена, Слышащая Темного Братства, что разговор еще не окончен. Каллиста взглянула на Цицерона и поспешила уйти.***
Она была в отвратительном расположении духа. Каллиста ненавидела ссориться, ей было трудно сдерживать себя в моменты, когда на нее кричат; и хоть с этим ей удалось справиться, в ее душе оставался крайне паршивый осадок. Их отношения с Астрид и так всегда были холодными, а теперь и вовсе затрещали по швам. Ко всему прочему Каллисту не покидало смутное, гнетущее подозрение, что Цицерон не случайно оказался не в том месте не в то время, и в словах Астрид была правда. Она устало приземлилась на кровать. - О, какая Слышащая храбрая! – воскликнул восторженный Цицерон, кинувшись к ее кровати. – Теперь эта мерзавка будет знать, что ее время прошло! – Хранитель расхохотался. – Ты видела ее лицо, моя Слышащая? Она чуть не лопнула от злости! И даже ее цепной пес понял, что она не права. Нет, ты можешь в это поверить? Цицерон присел на корточки у кровати Слышащей, держась за нее и ликующе глядя на Каллисту. Девушка взглянула на него и вспомнила слова Бабетты. От этого ей стало тревожно. Не спровоцировал ли он Астрид, чтобы устроить этот скандал? Не является ли это хорошо спланированным спектаклем, в который оказалась втянута в качестве важного действующего лица сама Каллиста? Но самое главное – для чего это все? Для чего? - Цицерон, - проговорила Слышащая, - зачем ты все это устроил? Улыбка на лице Хранителя угасла, и он с недоумением посмотрел на Каллисту. - Устроил? – удивленно повторил он. – Что Цицерон устроил? Неужели ты думаешь, моя Слышащая, что несчастный Цицерон сам нарывался на Астрид, чтобы она меня выгнала? Каллиста всмотрелась в его лицо. Было в нем что-то манящее и пугающее одновременно, от чего по ее телу пробежали мурашки. - Я буду на твоей стороне, что бы ты ни вытворил, - серьезно сказала она. – Я обязана тебе жизнью. Но я не хочу, чтобы ты мне лгал и хитрил за моей спиной. Пообещай, что не будешь этого делать. Лицо Цицерона приняло то его томное выражение, от которого ее бросало в дрожь. - Хорошо, моя милая Слышащая, - прошептал он, приблизившись к ней почти вплотную, - Цицерон обещает. Каллисту это взбудоражило. Одно мгновение – и она вдруг поняла, что ее волнует, как он на нее сморит, как говорит, поднимая голос до гротескно высоких нот, даже как манипулирует, и весь его вид, его рыжие волосы, его идиотский шутовской наряд – все это имело для Каллисты необъяснимую и непередаваемую притягательность. Это был очень тревожный звоночек. В тот же момент в дверь комнаты постучали. Габриэлла несмело приоткрыла дверь. - Можно войти? – спросила она. - Да, - быстро ответила Слышащая, чувствуя, как начинает краснеть, будто бы ее застали за чем-то неприличным. Она опустила глаза вниз, поэтому не сразу заметила, что вместе с Габриэллой в комнату вошел Фестус Крекс, и что Цицерон продолжал пристально за ней наблюдать. - Мы слышали, что произошло, - начала данмерка взволнованно. – И пришли сказать, что мы с Фестусом на вашей стороне. Астрид погорячилась, и я надеюсь, что поймет это со временем. - Это просто неслыханно, - прошипел старик Фестус. – Никогда ранее я не был свидетелем такого жуткого инцидента! Астрид ведет себя как не подобает главе Темного Братства. Господин Цицерон, госпожа Слышащая, я всецело поддерживаю старые традиции, к которому наконец вернулось Братство. Мне даже не хочется думать о том, что будет, если Астрид не образумится. Цицерон встал и широко заулыбался. - О, брат Фестус и сестра Габриэлла, как мне преприятно это слышать! Хоть кто-то еще понимает всю важность традиций! Конечно, Астрид образумится! Сегодня она увидела, что ее не поддерживает Слышащая. И вы, дорогие брат и сестра! А что по поводу остальных? Фестут недовольно хмыкнул. - Остальные поддержали Астрид, - сказал он. – Только Бабетта, как мне кажется, сомневается и пытается сохранить нейтралитет. - Это печальная новость, - произнес Цицерон. Каллиста посмотрела на происходящее, и ей показалось, что это сон, и ее на самом деле там нет. Она неожиданно узнала ответ на вопрос, который не давал ей покоя – для чего Цицерон разругался с Астрид. Чтобы расколоть Братство. Он хочет знать, сколько человек поддержит его. Он хочет начать войну внутри Братства. Каллиста почувствовала, что холодеет. Она так погрузилась в свои мысли, что перестала улавливать, о чем говорят присутствующие, и очень скоро Габриэлла и Фестус вовсе ушли. Цицерон вернулся к Слышащей с сияющим видом. - Может, нам удастся склонить Бабетту на нашу сторону, - весело сказал он. Каллиста приподнялась, спустила ноги с кровати и, потянувшись к Цицерону, взяла его за лицо, обратив его взгляд на себя. - Что ты собираешься делать? – строго спросила она, и ее сердце тяжело забилось еще до того, как она получила ответ. Цицерон ухмыльнулся, и его взгляд стал хищным. - Убить Астрид.***
Весь день Слышащая не могла есть, как Цицерон ни пытался ее уговорить. Ее подташнивало, она не могла перестать думать о плане Хранителя, хотя она даже не поинтересовалась о том, в чем заключается его план: услышанное так ее испугало, что она вообще не могла это обсуждать. Это слишком. Слишком страшно, слишком опасно. Если кто-то их услышит, ей конец, хотя она и не поддерживала идею Цицерона. Нет, она не могла это принять. Весь день Каллиста возвращалась к этой безумной идее, пытаясь ее обдумать как можно более беспристрастно, но ей это не удавалось. К чему могла привести смерть Астрид? К тому, что члены Братства перебьют друг друга? Даже если этого каким-то чудом не произойдет, кто станет во главе убежища? Не Цицерон ли хотел занять это место? Только поздно вечером, когда Братство стихло, и разговоры об утреннем конфликте прекратились, Каллиста закрыла дверь в комнату, внимательно проверив, нет ли никого поблизости. - Цицерон, - сказала она, понизив голос, - как ты собираешься это сделать? Хранитель спокойно растянулся на своей кровати, заложив руки за голову. - У меня еще нет плана, - беззаботно ответил он. – Цицерон будет искать подходящий момент и действовать по ситуации. Этот ответ Слышащую не удовлетворил. - Что значит нет плана? – процедила она сквозь зубы. – Ты вообще понимаешь, что задумал? Это может стоить жизни нам всем. Хранитель с интересом посмотрел на Каллисту. Его глаза смеялись. - А ты, моя дорогая Слышащая, не против этого, правда ведь? Ты увидела сегодня, как эта мерзавка относится к тебе. - Я против, - горячо возразила Каллиста. – Как бы мы ни относились друг к другу, это может привести к хаосу. Как минимум. Поэтому я не хочу даже думать об этом! Цицерон приподнялся. - Не ты ли сама просила Цицерона быть искренним? – сказал он. – Вот. Я рассказал тебе то, что не хотел рассказывать, но сделал это из уважения и любви к моей Слышащей. Но, что бы ты ни говорила, я не изменю решения. Астрид ведет Братство к гибели. Мы уже превратились в кучку беспринципных наемников, убивающих не во славу Ситиса, а ради нескольких монет. – Хранитель поморщился. - Цицерон не может смотреть на то, во что превращает дело всей его жизни эта потаскуха. Он вскочил с кровати и принялся возбужденно ходить по комнате. Каллиста заволновалась, что он говорит слишком громко, и почувствовала, как кровь приливает к ее лицу. - Тише, - прошептала она. – Если нас кто-то услышит, меня посчитают твоей сообщницей. Но знай: я не поддержу тебя. Это плохая идея. Цицерон быстро подбежал к Каллисте и, опершись о ее кровать, наклонился к ней. - Слышащая ведь не расскажет ничего Астрид, верно? Ты говорила, ты обещала, моя Слышащая, что всегда будешь на моей стороне. Лицо Цицерона было диким, он то ли смеялся, то ли скалился, и от этого Каллиста сжалась. Удивительно, сколько всего она не знала о Цицероне все это время. Ей стало страшно. Неужели он все это время притворялся? Неужели уже тогда, когда он вытаскивал ее из ледяных вод Илиналты, он вынашивал план переворота в Братстве? Неужели она нужна была ему только как союзник в борьбе с Астрид, и ради этого он заботился о ней, пока ее мучил жар? Это очень ее задело. Каллиста выпрямилась. - А что, тогда ты и меня убьешь? – прошептала она гневно. - Конечно, нет, - не раздумывая, ответил Хранитель, продолжая нависать над Каллистой. – За кого ты меня принимаешь? - Я не знаю, что о тебе теперь думать. Цицерон заметно встревожился. Воцарилась тяжелая тишина, и вдруг он опустился на пол около кровати Слышащей, обхватив ее ноги – это ее так удивило, что Каллиста вздрогнула и попыталась поднять ноги на кровать, но Хранитель не дал ей этого сделать. - Прости, прости, моя Слышащая, что впутываю тебя в это, - проговорил он, потершись лицом о ее ногу, как кот. – Забудь все, что наговорил тебе глупый Цицерон, и ни о чем не думай. Что бы я ни сделал в будущем, я никогда не причиню вреда Слышащей. Каллиста не смогла бы описать свои чувства, если бы ей потребовалось это сделать. Ее пугало и сбивало с толку все, что произошло в этот неспокойный день, ее смущало, как по-рабски Цицерон прижимался к ее ногам. Он был причиной ее волнения, он весь. Ее лицо горело, а тело начало подергивать мелкой холодной дрожью. - Что-то мне не очень хорошо, - сказала Каллиста. Цицерон тут же вскочил и прижался губами к ее виску. - У тебя жар, - воскликнул он испуганно. – Я… нужно срочно привести Бабетту!***
Благодаря микстуре девочки-вампира Каллисте быстро стало лучше. Это было несравнимо с тем, что ей приходилось переживать еще несколько дней назад, но все еще напоминало Слышащей о том, что она больна. Цицерон и вовсе перепугался не на шутку. Он не отходил от Каллисты ни на шаг. - Кажется, сегодня ты хотел бросить меня одну, - напомнила ему девушка. Хранитель, сидящий в ногах на кровати Каллисты, виновато опустил глаза. - Цицерон не мог подумать, что Слышащей станет хуже, - попытался оправдаться он. – Но теперь я точно не отойду от тебя, моя Слышащая. Это устраивало Каллисту. Она невольно подивилась сама себе, как Цицерон успел стать ей так близок: раньше ей было непросто проводить с ним так много времени. Глаза Хранителя внезапно загорелись. - О, может Цицерон способен загладить свою вину? Скажи, Слышащая, чего бы тебе хотелось? Я все сделаю! Каллиста посмотрела на него и, мгновенно разволновавшись, отвела взгляд. Она уже давно не могла понять, что с ней происходит, и все догадки на этот счет моментально и категорично отметались ее рассудком. Такого просто не может быть, Цицерон не может ей нравиться. Сейчас, когда она впервые об этом подумала, Каллисту объяло такое возбуждение, что она растерялась и раскраснелась. Цицерон смотрел на нее так пристально, что Слышащей захотелось убежать, провалиться сквозь землю, лишь бы не чувствовать на себе этот взгляд. - Я придумал, - радостно объявил Хранитель, не дождавшись ответа. – Слышащая хочет, чтобы Цицерон сделал ей массаж. Я угадал? Несмотря на смущение, Каллисту это позабавило. Пытаясь взять себя в руки, она усмехнулась. - Ну давай, - сказала она. Цицерон быстрым движением убрал одеяло с ног Слышащей коснулся ее ступней – его прикосновение показалось ей очень горячим. Хранитель приложил усилие и сжал ступни девушки, от чего по ее телу пробежала мелкая дрожь. Цицерон взглянул на Каллисту томным взглядом. В тот момент внутри у нее все перевернулось: да, он ей нравился, как же сильно он ей нравился. Ей очень хотелось почувствовать больше, чем прикосновение к ее ногам. Это было настолько неправильно, настолько нелогично, что Каллиста испугалась своих собственных желаний. Но они появились уже давно, а Слышащая пыталась подавить их всеми силами. Цицерон продолжал разминать ее ступни, и в Каллисте медленно раскрывалось все то, что она старалась спрятать, складывалось в слова и конкретные желания, стучало в ее голове, словно молотом. Ей хотелось прижаться к нему всем телом, почувствовать его жар – мог ли он ощущать то же самое? Каллиста опустила глаза, устыдившись своих мыслей. Руки Цицерона начали подниматься выше. Слышащая вздрогнула и спрятала ноги под одеяло. Она подняла на Хранителя испуганный взгляд и заметила, что он смотрит на нее, усмехаясь. - Что такое, моя Слышащая? – невинно спросил он. - Ничего, - отозвалась она. – Пора уже спать. Каллиста спала плохо. Ей вспоминались те редкие моменты, когда Цицерон прикасался к ней, и это так ее волновало, что спать было невозможно. Как это могло произойти? Как с ней случилась такая катастрофа? Как можно воспылать чувствами к такому, как он? Хранитель мирно спал на соседней кровати, и в темноте Каллиста прислушивалась к его дыханию. Может, все дело в том, что Слышащая давно не знала мужчины? С тех пор, как она очутилась в Братстве, личной жизни у нее не было совершенно, она и не думала о таких вещах, окунувшись в свою новую жизнь с головой. Но почему именно он? Он же… Безумен. Как права была Бабетта во всем, что говорила о нем. Все действия Цицерона были подчинены определенному плану. Вдруг и его отношение к ней тоже имеет какие-то цели? От этой мысли сердце Каллисты заныло. Ей хотелось подобраться ближе к нему, залезть сверху, бить, целовать, душить – Каллиста не могла понять, чего ей хотелось сильнее. Но она не могла позволить себе такого. Что-то внутри ее протестовало, и Слышащая продолжала лежать без движения, надеясь, что уснет. Наконец сон сморил ее, и Каллисте приснилось, как Цицерон охотился на Астрид, следил за ней, бежал за ней по ледяному черному лесу; и в тот миг, когда он ее настиг, вместо Астрид оказалась она, Каллиста.***
Цицерон больше не касался темы убийства Астрид. Слышащая не спрашивала его об этом и вообще старалась держаться от него подальше: она попросила других мужчин отнести ее кровать обратно в общую комнату, чтобы не проводить с Хранителем так много времени. Он очень удивился, узнав об этом, и какое-то время ходил за Каллистой по пятам, чтобы выяснить, в чем причина ее побега. Но Слышащая, решившая не лежать больше в кровати, а напротив, больше двигаться и заниматься делами, пряталась по разным углам убежища, только бы не оставаться с Цицероном наедине. Новых контрактов для нее пока тоже не было. И все же каждый день Каллисты начинался с мыслей, не случится ли это сегодня, не покажется ли Цицерону какой-то момент подходящим для того, чтобы убить Астрид. Это так пугало Слышащую, что, казалось, она живет на пороховой бочке. - Твой друг, кажется, очень расстроен тем, что ты его игнорируешь, - с улыбкой сказала ей Габриэлла, когда они сидели в алхимическом уголке Бабетты. – А ты говорила, что его присутствие тебя не тяготит. - Я хорошо к нему отношусь, - попыталась оправдаться Каллиста, - но проводить с ним целые сутки напролет очень нелегко. - Тебе стоит поговорить с ним, - вмешалась Бабетта. – Я не очень одобряю его игры в Братстве, но в последние дни он как-то совсем поник. В конце концов он так ухаживал за тобой, пока ты была больна, поэтому не заслуживает твоей холодности. Каллисте почувствовала себя виноватой. Действительно, распереживавшись из-за своих чувств, она совсем не подумала, как поступает с Цицероном, который всегда был так добр с ней. - Какие игры, Бабетта? – возразила Габриэлла. – Цицерон делает что думает. И, кстати, я считаю это правильным. Мне бы тоже хотелось, чтобы наше Братство походило на те убежища, которые были во всем Тамриэле еще лет двадцать назад. - И в чем же разница? – спросила Бабетта. – Я жила здесь и триста лет назад, и сто, и двадцать – как символы, догмы и правила повлияют на нашу работу? По-моему, это чисто внешние атрибуты, которые, конечно, задают стиль, но не более того. - Ты неправа, - твердо сказала данмерка. – Это не только внешний атрибуты, это – мотив. И мотив должен быть высоким, а не горстка монет. Каллисте было неинтересно это слушать, и она быстро выскользнула прочь, пока Бабетта и Габриэлла были заняты спором. Слышащая побоялась искать Цицерона в его комнате, поэтому сразу двинулась к Гробу Матери Ночи и угадала: Хранитель был именно там. Заметив Каллисту, он помрачнел. - Это ты, Слышащая, - протянул он явно без настроения. – Ты совсем позабыла несчастного Цицерона. Каллиста почувствовала, что начинает волноваться. Его голос, его быстрый взгляд – все в нем ее будоражило. Что ей сказать ему? - Прости, Цицерон, что так… получается, - начала она неуверенно. – Я очень благодарна тебе за твою помощь и вовсе не стала относиться к тебе хуже. - Но прячешься от меня, - мрачно заключил он. Каллиста тяжело вздохнула. - Я не прячусь. Просто… держу дистанцию. На это есть причины. Цицерон подошел ближе к Каллисте и вгляделся в ее разволнованное лицо. - Какие? Слышащая бросила взор на Мать, которая виднелась в открытом Гробу. Ей стало не по себе. - Неужели это все из-за того, что Цицерон рассказал тебе о своих планах? – спросил он. – О, Слышащая, ты несправедлива. Я искренен с тобой, потому что люблю мою Слышащую, а ты так платишь за это бедному брошенному Цицерону. Сердце Каллисты задрожало. Что ей делать? Что же ей делать? - Нас могут здесь услышать, - сказала она, опустив глаза. Цицерон закрыл Гроб. - Тогда пойдем в комнату, - произнес он. Когда Слышащая и Хранитель двигались в его комнату, до ушей Каллисты донеслись отдельные слова из жаркого спора Бабетты и Габриэллы, и, судя по мужскому голосу, к ним присоединился кто-то еще. Цицерон закрыл дверь, когда они оказались внутри. Каллиста села на его кровать, невольно потосковав по тем дням, когда она лежала на ней слабой и беспомощной – и почему? – и когда Цицерон заботился о ней, как мать. Тогда, наверно, все было проще. Она и Цицерона считала более простым, чем оказалось на самом деле. - Бабетта и Габриэлла спорят о том, каким должно быть Братство, - заметила Слышащая, чтобы как-то начать разговор. Она подняла глаза на Цицерона и поняла, что он все так же мрачен и серьезен, что было вообще ему не свойственно. - Будет хорошо, если не-дитя одумается, - сказал он. Каллиста пошарила взглядом по комнате. Да, раньше ей было намного легче с ним разговаривать. - Цицерон, - наконец начала она, - я хочу, чтобы ты отказался от своей затеи. Хотя бы… подожди какое-то время. Ты уже внес смуту в это убежище, разве ты не этого хотел? Возможно, остальные заставят Астрид пересмотреть свои взгляды. Хранитель фыркнул и отошел к шкафу. - Цицерон много думал об этом, - сказал он. – Если бы что-то могло образумить Астрид, я бы уже это использовал. – Цицерон закатил глаза. - Эта сучка во всем видит измену. Все, что происходит, она воспринимает как посягательство на ее главенство. Вспомни, как она отнеслась к тому, что Мать выбрала тебя Слышащей! Да она стала просто ненавидеть тебя! - А как же догматы, которые ты отстаиваешь? – возразила Каллиста. – «Слушайся вышестоящих членов Темного Братства и выполняй их приказы. Иначе навлечешь на себя Ярость Ситиса». Ты знаешь их наизусть! «Не убей Брата либо Сестру свою…» Цицерон отмахнулся. - А что делать с теми, кто эти догматы нарушил? – парировал он. – Астрид не нарушила ни один из них, а, как ты думаешь, Слышащая? Начиная с полного неуважения к нашей Матери! Цицерону уже приходилось убивать братьев. Каллиста посмотрела на него пораженно. Этого она о нем не знала. Хранитель заметил ее испуганный взгляд. - Это было давно, - оправдываясь, произнес он. – Он… объявил себя Слышащим. Но таковым не являлся. Что ж, у Каллисты оставался только один аргумент. Она не знала слабостей Цицерона, но зато хорошо знала свои, и с ней бы это точно сработало. - Ты говоришь, что любишь свою Слышащую, но совершенно не считаешься с моим мнением, - тяжело проговорила она, опустив глаза. – А я, быть может, очень не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Каллиста поняла, что это возымело успех, когда Цицерон странно притих и внимательно вгляделся в нее, подойдя ближе. Ее сердце застучало так сильно и громко, что она слышала его биение в своих ушах. - Ой, как нехорошо издеваться над бедным Цицероном, - сказал он. – Нехорошо пытаться взывать к моим чувствам. Ты же прекрасно знаешь, моя Слышащая, что Цицерон относится к тебе лучше, чем ко всем остальным братьям и сестрам. Каллиста подняла на него строгий взгляд, держа себя в руках изо всех сил. Хранитель оказался на кровати рядом с ней. - Это вранье, - спокойно сказала Каллиста, чувствуя, что внутри нее все закипает. Он был слишком близко, этого нельзя было допускать. Он смотрел на нее так пристально, что она ощущала себя голой и неспособной что-либо скрыть. Но она не могла остановиться. - Ты не любишь меня, - продолжила Каллиста, глядя на него смеющимися глазами. – Я тебе нужна только как союзник против Астрид. Ты меня просто используешь. Цицерон подвинулся к Слышащей почти вплотную, приблизившись к ее лицу. Каллиста невольно задрожала от его выражения, то ли томного, то ли хищного. Ей подумалось, что он, возможно, мог бы запросто убить ее в тот миг, и почему-то это только раззадорило Каллисту сильнее. - Не говори так, моя милая Слышащая, - проговорил Цицерон таким тоном, будто это угроза. Каллиста смотрела на него с вызовом. Прошло около минуты, которая показалась ей вечностью, и Цицерон медленно протянул к ней руку, коснувшись ее шеи. Это было так возбуждающе, что Слышащую охватил жар. Хранитель обхватил ее горло, и Каллиста замерла, не сводя с него глаз. Она чувствовала себя такой слабой, но почему-то это было так приятно. У нее больше не было сил бороться с этим. Каллиста потянулась к лицу Цицерона и поцеловала его в губы.