Love letters

Последние дни школы перед летними каникулами всегда ощущались по-особенному: коридоры становились пустыми, шум озорных школьников больше не отдавал болью в затылке, а учителя улыбались приятнее и шире, уже предвкушая желанный отпуск. И для третьекурсников Аобаджосай последняя неделя в стенах родной школы стала именно такой: трепетной, чувственной и очень душевной. — Юджин, ты уже решила, куда после выпуска? — задорно и воодушевленно, как он это обычно делал, спросил Ойкава. — Ты же сам знаешь мой ответ, — она бесцеремонно хлопнула дверцей школьного шкафчика перед его лицом. — Пока без понятия, а там посмотрим. — Я знаю-ю, — протянул парень, показывая язык подруге. — Просто мало ли. Ойкава Тоору никогда не переживал о своём будущем после школы. Являясь капитаном волейбольного клуба Сейджо и уже получив звание связующего-аса в таком раннем возрасте, он знал, что и свою дальнейшую жизнь он свяжет с волейболом. Эта игра, ставшая уже неотъемлемой частью его повседневности, друзья по команде, которых он всегда учил и поддерживал, его желание побеждать и быть лучше других, по-видимому, выстроенное в его ДНК, давали силы жить и бороться дальше, дарили надежду на будущее, о котором он мечтал. Успешное, светлое будущее, когда о его успехах в спорте будут знать все, а он будет получать бесконечное удовольствие от любых действий на поле. Однако такое, вряд ли, можно было бы сказать о его подруге Юджинии, которая год назад перевелась в Аобаджосай по программе обмена. Она понимала, что хочет умеренной жизни в каком-то мегаполисе, где у нее было бы свое место, где она бы по-настоящему чувствовала себя свободно и комфортно. Но эти представления казались ей настолько расплывчатыми и настолько иллюзорными, что весь последний учебный год прошёл мимо нее. Тяжело осознавать, что люди вокруг вполне уверены в своих силах и в своем выборе, и хотя Юджиния была достаточно амбициозной, сохранять стойкость при таком раскладе становилось всё тяжелее и тяжелее. Но он всегда был рядом. Ойкава, как никто другой, понимал, как больно падать, когда твои ожидания превосходят возможности. Он знал, что такое обдумывать свои слова, прежде чем сказать что-то, а затем молчать, потому что ему не хватает уверенности быть честным с самим собой. Он всегда находился на грани. Всегда слишком. Всегда пере-. Всегда очень. Всегда недо-. Отчего страх быть потерянным и брошенным тоже постоянно бил все рекорды. И, к сожалению, он понимал, что такое отдаляться ото всех, но при этом быть в компании и улыбаться новому дню. Обычно такую дружбу называют «написанной на звездах». Потому что как иначе можно объяснить ту гармонию, которая была в их общении? Эти два человека, будто изучив друг друга заранее, знали свои слабости и преимущества, недостатки и плюсы. Наверное, потому что жизнь в какой-то момент несправедливо отнеслась к ним обоим, или же это они сами выжимали из себя все соки, несправедливо относясь к самим себе, лишь бы доказать, что они тоже чего-то стоят, что они тоже достойны лучшего. Сам факт того, что вселенная решила сплести их нити судьбы в плотный красный узел, уже означал то, что каким-то магическим образом они нашли родственную душу в друг друге. Даже посмотрев на них внешне, складывалось ощущение, что Юджин и Тоору отражали друг друга. Карие глаза, переливавшиеся мёдом на солнце, темные волосы, напоминавшие густой шоколад, взгляд полный вызова с еле уловимой нотой неуверенности в себе, улыбка, привлекавшая абсолютно каждого, кто ее увидел, перекликались с абсолютно одинаковым поведением и чертами характера. Даже гардероб у них был схож: что-то лёгкое и ненавязчивое всегда источало удобство и комфорт, делая их движения свободными и естественными. Бывало, что они, не сговариваясь, приходили в почти одинаковой одежде, отчего их часто дразнили, обвиняя в тайных отношениях. Но такая глубокая и эмоциональная дружба ценилась ими гораздо больше, чем романтическая связь (хоть они и любили в шутку пофлиртовать друг с другом).

***

Несколько дней до выпускного вечера тянулись бесконечно долго, хоть и проходили все в делах. Каждый пытался довести свой образ до идеального состояния и осознать, что их школьная история подходит к концу. Такая загруженность угнетала всех без исключения, именно поэтому Тоору решил написать Юджинии во время походов по магазинам. То ли для того, чтобы разрядить эту напряженность, то ли для того, чтобы в очередной раз похвастаться своей красотой и своим утонченным вкусом. — Дурак, — еле слышно сказала Юджин, убирая телефон в сторону. — Надеюсь, там будет костюм горничной. И с улыбкой на лице от таких изощренных фантазий, она крепко заснула, не ожидая от выпускного ничего хорошего, кроме компании Ойкавы.

***

Звонок в дверь нарушает суматоху сборов. — Мам, открой дверь! Мне некогда! — крикнула Юджиния из ванной, пока поправляла макияж, который ей сделали в салоне. — Юджин… Это, наверное, к тебе, — с придыханием сказала мама Юджинии. — Ну что там такое?! — нервная от того, что опаздывает, девушка ворвалась в коридор. — Ну привет. В проходе, облокотившись о дверной проём стоял Ойкава. Одетый с иголочки в официальный костюм-тройку, с черным атласным галстуком и накрахмаленной рубашкой, он не мог не притягивать к себе взгляд с характерными вздохами восхищения. Его волосы были слегка небрежно уложены, скорее всего, ветер растрепал их по дороге, но это не мешало создавать образ статного, импозантного мужчины. — Привет, — растерялась Юджиния. — Ты чего это тут? — Тебя забрать. — Меня? — Тебя. — Юджиния, ты почему ничего мне не рассказывала? — вклинилась со своими упреками мама. — Нет, ну вы представляете, всегда молчит, ничего маме не рассказывает про личную жизнь, а тут такое! — последнее слово она особенно выделила. — Ну ма-а-ам, — страдальчески протянула девушка. Ойкава лишь хихикнул, потирая свой затылок. — Я еще не готова, — расстроенно призналась Юджин. — Разве? — бровь на лице Тоору смешно выгнулась. — А мне кажется, наоборот. Выглядишь прекрасно. — Спасибо, — она отвела взгляд в сторону зеркала в прихожей. — Но мне абсолютно не понравился макияж, который мне сделали, я его сейчас переделывала, не знаю… — Все хорошо, — он уверенно взял ее за запястье. — Пошли уже. Зефирка. Искренняя улыбка Тоору, наверное, могла бы исцелить тяжелобольного пациента или вовсе возродить кого-то из мертвых, поэтому придать уверенности подруге он точно смог. В животе Юджинии растекалось приятное чувство тепла, но слезный ком предательски засел в горле: этот человек так близок для нее, а она так легко может потерять его, потому что дороги их разойдутся… — Пока, мам! Увидимся позже! — крикнула она на прощание, выходя из дома. Уже смеркалось, и закатное солнце нежно освещало лица выпускников. — Кстати, выглядишь отпад! — воскликнула Юджин. — Ива-чан будет в восторге! — Ага, еще бы я ради него так наряжался, — фыркнул волейболист. — Юджин, — он серьезно посмотрел на девушку, почти испепеляя ее взглядом, отчего она невольно вздрогнула. — Не волнуйся. — Что? — Ты такая напряженная. Всё будет хорошо. — Просто не хочу особо идти туда. Там будет так много народа. Шум. Пьяные крики. Я, конечно, тоже собиралась выпить, но боюсь, что мне там может быть некомфортно. Говоря эти слова, Юджиния почему-то почувствовала себя виноватой: ей не хотелось портить праздник Ойкаве своим дурным настроем. — Я буду рядом, — серьезность не сходила с лица Тоору, что немного пугало и одновременно завораживало.

***

Всё действительно было так, как и прогнозировала Юджин: много пьяных танцев, громкие песни, слёзы расставания и длинные речи напоследок. Выпив несколько рюмок саке, она немного оживилась, и происходящее вокруг замедлилось, поэтому ей стало спокойнее. Тоору действительно всё это время был с ней, что тоже прибавляло уверенности. Правда, выпил он, по-видимому, больше, чем она, из-за чего его глаза стали слегка стеклянными. Весь вечер он не прекращал осыпать комплиментами девушку и ее воздушный наряд в стиле розовой феи драже. И вот заиграла какая-то заводная песня, от которой всё пьяное тело рвалось на танцпол. Ойкава в танцевальных движениях хватает Юджин за обе руки, тащит ее через самый центр танцплощадки, одновременно закручивая ее и бережно приобнимая за плечи, и несется к выходу через всю толпу, не отпуская ее руки. — Ты чего? — отдышавшись, спросила Юджин. — Смотри, какой красивый рассвет. Мы просто не могли его пропустить. Солнце только всходило, заливая небо теплым багряным светом. Озарённый этим оранжевым теплом, Ойкава обернулся к подруге, наклонившись почти к самому её уху так, что она чувствовала его перегар: — Твой талант может расцвести даже сегодня, или завтра, послезавтра, в следующем году, а то и вообще на твоё тридцатилетие. Не могу ничего сказать по поводу того, что нас ждет дальше, однако, если ты уверена, что этого не случится, скорее всего, так оно и будет. Так что не вешай нос. Я верю в тебя. — Спасибо, — на глазах выступали слезы счастья, — спасибо за всё. Я тоже верю в тебя. Юджин, уставшая и опьяненная красотой Ойкавы и этого рассвета, положила голову на плечо друга. Какое-то время они так и сидели в тишине, обдумывая сказанное и несказанное, наслаждаясь восходом солнца. — До встречи в Аргентине, — тихо посмеялся Тоору. — Или на Коста-Рике, — ответила Юджин, укусив его в плечо.