🧙
29 июля 2021 г. в 19:00
Это был самый грандиозный афронт магической логистики и снабжения со времён дела Амфельта (которое потом даже в учебники вошло), но Антон Петрович Арбузов в итоге был так доволен, будто провернул всё сам своими руками.
Начало было довольно обыденным — в нормальном подкреплении ему отказали. Бюджет, мол, не резиновый, мракоборец Арбузов, справляйтесь своими силами. «Искренне Ваше, Министерство Магии Российской Империи»— и если Арбузова начнут пытать, кто был повинен в том, что так всё вышло, на них-то он и укажет в первой же главе своих толстенных мемуаров. Ведь не зря маглы уже сто лет боролись за демократию, у них-то, небось, такого произойти не могло!
Жаль их.
Операция была уже согласована, встреча с ценным-преценным информатором — которую Арбузов готовил почти два года — назначена. Не идти же одному? Не по уставу это. Антон Петрович погрызся минут двадцать с министерской крысой через печку. (Это в столицах, рассказывали, для общения использовали красивые электрические камины в уютных гостиных. Здесь, на Юге России, деревенская печь до сих пор оставалась вашим самым надёжным другом.) Да всё без толку, крыса та его, если честно, и без магии бы в этом споре сделала, а со всем опытом в канцелярите и казуистике — управилась за восемнадцать минут.
— Бюджет на реквизит я вам, так и быть, одобрю, — щебетала Анечка (или Катенька?), сжалившись перед Арбузовской недовольной миной и агрессивным пыхтением. — Но вот ценную сотрудницу выделить, увы, не могу. Обходитесь, будьте добры, своими силами.
На обозначенном месте (в какой-то сомнительный кабак, полуволшебный-полумагловский, куда частенько хаживал пресловутый информатор) мракоборца Арбузова ждали с подругой. Точнее, не мракоборца, о том, что Антон Петрович работает под прикрытием никто знать не должен был. Ждали просто Антона Арбузова и его подругу. Да вот незадача, с женщинами в их отделении было совсем негусто!
— Да какими силами, нас здесь в Василькове шесть мужиков, да и те все переведены временно, — взывал к министерскому разуму Арбузов.
— Я пришлю вам заклинание следующей совой, — был ему решительный ответ. — Вы же волшебник, Антон Петрович, вы справитесь.
Щепилло заржал сразу, сволочь такая, и отказался, а ещё говорил что друг! Стоя перед ним посреди общей комнаты, Арбузов чувствовал, как краснеет от бессильной ярости, но просить Сергея Ивановича, который был Арбузову хоть номинально, но старшим по званию, было неловко. Но тем не менее следующим в списке виноватых назовут его, ведь это именно он совершенно добровольно и без лишних разговоров предложил:
— А давайте вам Миша поможет? Уверен, он не откажет в просьбе, — сказал он, имея в виду своего близкого приятеля и их общего сослуживца, Михаила Павловича Бестужева-Рюмина. Человек тот был тощий, что твоя пигалица, юркий; болтлив, конечно — но в их деле так даже лучше. Представить Михаила Павловича в платье было проще простого, и никакой магии не понадобилось бы.
Третьим и главным виновником был господин Случай. Или его куда более благосклонная сестрица — госпожа Удача. Ведь надо ж было такому случиться, что ровнёхонько после этих слов в комнату вошёл другой их Миша — Михаил Александрович — пару недель как переведённый откуда-то с Востока, — почти полный тёзка первому?
— Соглашусь, конечно. А в чём помогать надо? — заверил второй Михаил Бестужев (не Рюмин, просто Бестужев — такому совпадению читатели его книжки ни за что не поверят!) — двухметровый богатырь с копной пшеничных волос и твёрдой челюстью, о которую Антону Павловичу хотелось то ли потереться, то ли облизать.
Арбузов аж ошалел, представив эдакого гиганта в женском платье, да слюни подтереть позабыл. Об этом он в своей книжке, пожалуй, умолчит, незачем широкой публике знать обо всех его интимнейших фантазиях.
Но отказать искреннему порыву было как-то неудобно.
Министерская крыса о двух Михаилах Бестужевых тоже не знала — и платье прислала не по фасону.
— Оно мне коротковато, нет? — волновался Михаил Александрович, вертясь перед зеркалом, подобно столичной моднице. Заклинание гарантировало прикрыть мужественность его черт колдовской личиной, сузить плечи и скрыть толщину охвата рук (Арбузов приложил к взмокшему лбу батистовый платочек и предложил всем поставить магический самовар — горячего чайку бы сейчас хлебнуть не мешало). Но вот с ростом и длиной подола нужно было что-то делать самостоятельно.
К портнихе был послан Ипполит Иванович Муравьёв-Апостол, попросту Полька, — младший офицер и по совместительству брат Сергея Ивановича. То ли зелёный возраст и нежность черт не обеспечила его достаточным опытом, чтобы внятно разъяснить простой магловской модистке поставленную задачу. То ли и правда не так легко было дошить к платью недостающие четыре вершка, ведь магловская мода давно сменилась, на шаг, да что там — на двадцать шагов отойдя от традиционных, предпочитаемых в уважаемом магическом обществе фасонов?
Вернулся Поля счастливый, явно чем-то вкусным у модистки накормленный, — и с ворохом летящих нижних юбок, одна другой краше.
Наряжали, завязывали и натягивали это всё на Михаила Александровича в шесть рук. Кое-как опустили подол юбки, а косой крой замаскировали многочисленными подъюбниками. Вышло на грани приличий, но как-то терпимо. Под юбками тот оказался такой же мускулистый и крепкий, как и во всех остальных местах, Арбузов специально не подглядывал, но все достоинства оценил.
На встречу с информатором их отправляли всем отделом — разве что платочками вслед не махали.
Арбузов соскочил с магической двуколки первым, подал руку своей «даме». Девушка из Михаила Александровича вышла прехорошенькая, только вот высоковата. Но Арбузов совсем не против был, наоборот — смотрел на неё снизу вверх, не скрывая восторга во взоре, с гордостью подставил ей локоток, на который его спутница изящно опёрлась, и повёл их внутрь.
В притоне уже вовсю толпились люди. Из одного угла залы доносилась живая музыка, из другого лились звуки карточной игры, повсюду звенела посуда, слышались полупьяные возгласы и бормотание полусотни душ.
— А здесь весело, — оценила Мария Александровна глубоким бархатным голосом (звать эту высокую статную даму с изящными коралловыми губками и бездонными голубыми глазищами Михаилом не было никаких сил).
Информатора было не видно и, чтобы не топтаться на пороге, они заняли один из освободившихся столиков вдали от входа. Вокруг суетились люди, официантки, груженные широкими подносами с пустой посудой (или того хуже — пивными кружками, полными до пенистых краёв), поэтому, просидев на порядочной дистанции какое-то время, они придвинулись ближе к друг другу, чтобы легче было расслышать собеседника.
Арбузову и так было очень неудобно, что он втянул нового человека в своё дело, но это чувство усиливалось с каждой минутой, когда он смотрел на девушку перед собой — такую нежную и полную достоинства — посреди зашарпанного кабака. И не помогало совсем, что не было никакой Марии Александровны, а вместо этого была сплошная ворожба и придумки.
Колдовать в столице умели на славу, подливая масла в его фантазии.
Первой нависшую между ними неловкость попробовала разрушить сама Мария Александровна, напомнив о том, что она (или всё-таки он?) тоже опытный мракоборец со стажем и наверняка не в первый раз работает под прикрытием:
— Ну что ж, пока мы ждём, принесите девушке... — тут её губы изогнулись в кривой ухмылке, будто пробуя слово на вкус. Она сделала паузу, оценивая собравшуюся компанию: — Да хоть пива принесите? Поухаживайте за мной, Антон Петрович, будьте добры.
Арбузова с места как ветром сдуло.
Он вернулся с двумя полными кружками местного пива, и у него наконец-то появилась возможность разглядеть своего временного напарника и её платье. До этого он был так занят, что всё, что можно было о нём сказать, — это что костюм был розовый.
Цвет действительно очень нарядный. Расходящаяся от пояса пышная ткань, как бутон, раскрывалась в разные стороны, делая талию совсем тонкой — колдовство, чары это, повторял про себя Антон Петрович. Виной всё подъюбники эти, небось ей… ему в таком ходить неудобно, да неважно. Он поднялся взглядом выше вдоль вышитого каким-то незамысловатым цветочным узором лифа, споткнулся о тонкое кружево воротника и чёрный бант, украшавший вздымающуюся грудь, и безнадёжно залип.
Он никогда не видел Михаила Александровича без рубашки или в костюме неподобающем, они и были-то знакомы без году неделя. Но мог представить, как выглядит спрятанная сейчас за пышным бантом ложбинка у основания его шеи и разлетающиеся в стороны острыми чертами ключицы. Как покаты его плечи, и как отличалось это женское тело от широких мускулистых плеч и рук, которые угадывались под сюртуком и рубахами, когда он выглядел как мужчина.
— Мои глаза тут, — вернул его из страны фантазий нежный голос Марии Александровны, и Арбузов понял, что совершенно потерялся в своём неприличном любовании, и смутился, заалев кончиками ушей.
— Очень красивые, — был совершенно искренен в своём признании он. Сработала привычка говорить правду прямо в глаза.
Михаил Александрович комплимент оценил — или это в нём сейчас говорила его женская сущность?
— Спасибо, — поблагодарил он за любезность. И спросил: — А что вы видите? Мне просто интересно, как работает это заклинание — столичная штучка, впервые с таким сталкиваюсь.
— Девушка около двадцати пяти лет, миловидная, рост выше среднего, то есть меня, статная, — начал готовить описательный портрет Арбузов, как учили их на службе. — Черты лица правильные, скулы высокие…
— Похожа? На меня в смысле? Я в зеркале при входе разглядеть пытался, да так и не понял...
Арбузов снова застыл, как пойманный с поличным воришка в бакалейной лавке. Он и сам выискивал эти сходства последние двадцать минут своих наблюдений, именно они так тревожили и завораживали его. Поворот головы, манера смеяться в кулак, не женственная, но за Михаилом Александровичем такое он замечал. Так он поглядывал на Арбузова, когда Сергей Иванович впервые представил их друг другу и после — в конторе, пока тот помогал ему оформлять документы и показывал, где хранятся серебряные ложечки для чаепития.
Дружелюбно. Нежно. Михаил или Мария — улыбка на лице, с первых же часов знакомства приглянувшемся Арбузову, была та же.
Они так и пялились друг на друга, немного по-идиотски и со взаимной, хотелось надеяться, симпатией, поэтому налетевшую группу мужичков заметили, когда было слишком поздно.
— А это кто у нас такая краля?
Их было трое, все явно подвыпивши. Заводила — высокий, в потёртом пиджаке и неряшливо распахнутой на груди рубахе из серой грубой ткани. Явно местные, посетители кидали на их столик сочувственные взгляды, но тут же отворачивались, предпочитая с наглой компанией не связываться.
Арбузов сразу понял, что придётся драться, поэтому среагировал за секунду до того, как тяжёлая волосатая рука нахально опустилась на узкое плечико Марии Александровны. Никакого рыцарства тут не было: только бесконечные часы тренировок, в течение которых из Арбузова, как из самого низенького в классе, выбивали дух студенты повыше, да годы полевой работы и дистиллированная ярость, иглой прошившая его навылет и на мгновение сделавшая практически всемогущим.
Он напал первым — мужик, тоже высокий, с глупой ухмылкой на лице, встал сбоку и положил руку на пояс, к которому был пристёгнут чехол с волшебной палочкой, и явно планировал отрезать пути отхода, когда, возмущённый тем, что им помешали, Арбузов попытается увести спутницу. Волшебники, даже такие посредственные, как повстречавшиеся им бандиты, чересчур полагались на палочки и волшебство, поэтому Арбузов действовал на опережение. Он ударил сжатым кулаком — в мякоть бедра, а потом локтем в пах, когда у бандюги подкосилась нога и он заорал на весь кабак.
— На меня смотри! — рявкнул Антон Петрович и, не успели подельники пострадавшего оглянуться на шум, вскочил на свой стул и, перепрыгнув через столешницу, оттолкнул второго мужика в толпу и приземлился прямиком на главаря, слишком близко подошедшего к Марии Александровне. Поднялся шум, но мужик, не удержавшись на ногах, уже падал спиной вперёд, и Арбузов подставил руки, чтобы безопасно приземлиться и не расшибиться вместе с ним.
Крики в толпе усилились.
— Караул!
— Мамочки!
— Наших бьют!
Второй мужик упал в толпу, но неудачно — прямо в тарелку грузному мужу многочисленного семейства, и вот в потасовку включились два его долговязых отпрыска, желавших отомстить за разлитый отцовский суп. Арбузов воспользовался тем, что чужое тело смягчило его падение и как пружинка поднялся на ноги. Он обернулся к Марии Александровне — Миша, умница, уже держал палочку наготове в одной руке, а свои объёмные юбки в другой, готовый прикрывать Арбузову спину, — но зловредный мужик последовал за ним. Он ухватил Арбузова за шкирку и потащил в сторону от стола, и тому не оставалось ничего, кроме как, нелепо всплеснув руками, последовать за ним.
Злодей воспользовался своим ростом и с силой швырнул Арбузова на пол. Пнул сапогом, раз, два, Антон Петрович увернулся, вскакивая на ноги и прикрывая руками лицо. Он с удивлением обнаружил, что умудрился всего лишь разбить бровь, из которой ему на ладонь бодро лилась струйка крови. Он бросился на обидчика, вытянув вперёд испачканные руки, ухватил того за лацкан пиджака и несколько раз ударил, целясь в лицо.
Мужик отшатнулся, вытер проступившую на разбитой губе кровь кулаком и премерзко ухмыльнулся. Арбузов весь подобрался, готовясь к встречному нападению, когда его противник был отброшен в сторону мощным Expelliarmus!, произнесённым высоким женским голосом.
Арбузов обернулся, с восторгом глядя на напарника — напарницу — умудрившегося уложить двух противников и при этом не растрепать локоны замысловатой причёски (за причёску отвечала магия, но Антон Петрович всё равно не мог скрыть своего восторга). Она уже убрала палочку, заткнув её за пояс юбки, и стояла вполоборота к Арбузову и лицом к враждебно настроенной к ним толпе, буде то снова понадобится, готовая прикрывать его от нападения.
О незаметной встрече с информатором приходилось забыть.
Со стороны входа послышался крик:
— Мракоборцы! Тикай!
И толпа всколыхнулась волной и нахлынула на них, чуть не сбив Арбузова с ног второй раз.
Он почувствовал, как его тащат в сторону — теперь за руку — и на мгновение взглядом зафиксировал сбитые костяшки и разорванную перчатку на нежной ручке Марии Александровны, когда она переплела вместе их пальцы. Почему-то этот контраст так запал ему в душу, что он и дальше всегда вспоминал эту картинку, когда надо было вспомнить — как он пропал, влюбился без лишних слов.
Они врезались в толпу, скопившуюся у заднего выхода, люди вокруг уже не обращали на них особого внимания, пихались локтями, толкали друг друга, пытаясь пролезть вперёд. Внезапно кто-то обнял Арбузова со спины, приник крепко, интимно, прошептал: «Ну и пиздец вы здесь устроили, Вашблагородие» на ухо и засунул руку глубоко в карман брюк, в опасную близость к самому нежному и сокровенному. Арбузов аж замер, переживая приступ адреналина и страха, а когда очнулся — неведомый друг уже испарился, затерявшись среди перепуганных людей и оставив воспоминанием о себе листок бумаги со списком имён.
Их миссия увенчалась викторией.
Возвращались в контору пешком. Можно было признаться вызванному на драку наряду жандармов, Антон и так был уверен, что их хорошо запомнили и ходу в тот кабак ему больше не было. Но он не предложил — и Михаил вызываться не стал. За дорогой беседовали, шутили тихо, сквозь смех.
— Умеете вы развлекаться, Антон Петрович, — размахивая юбками и как будто пританцовывая по мостовой, вышагивал вперёд Михаил Александрович.
— Можно просто Антон, Миш… Михаил Александрович, — поправившись, Арбузов догнал своего спутника и перехватил его руку. Провёл по тыльной стороне, стирая подсохшую кровь, потеребил разорванный край перчатки, прикасаясь к голой коже, и сжал в своей, пока хватало духу.
Руку у него отнимать не стали.
— Тогда можно просто Миша. Или Маша, — Михаил снова засмеялся, звонким женским смехом, но всё-таки напоминая себя самого. — Как ты больше предпочитаешь?
— Предпочитаю тебя, — честно ответил Арбузов. — Я давно сказать хотел, но после такого не вижу возможности скрываться. Можно даже без платья.
Миша не глядел в его сторону, но улыбался счастливо. Это ли не хороший знак?
— Чтобы совсем «без платья» тебе придётся придумать что-то поинтереснее пары кружек пива и банальной драки в кабаке, мракоборец Арбузов.
— Будет сделано... Миша.
Антон порылся в кармане, нащупав драгоценный список. Ему было, чем завоевать чужое сердце и, вдобавок, заслужить благодарность Отечества.