Крысы из мёртвого дома.

Жуткий холод моей камеры стал привычным, как и ощущение отвращения и вины за преступление, которое по сути было лишь привито мне. Я не могла плакать или кричать, как это было в первые недели моего заключения. Мне было мерзко от того, что я вообще попала в такую ситуацию и подкрепила некоторые сомнения в людях. Я смирилась с тем, что больше никогда не увижу своих родных и сгнию в тюрьме, но своё окружение я пыталась спасти как могла. Вы спросите, что же я такого сделала? Я убила свою семью. Мы ужасно поругались в тот день с мамой из-за того, что я должна была выйти замуж за человека, который убил своими поступками наш мир, где мы были услышаны и поняты. Он БЫЛ моим другом, но простить его предательство, которое принесло нам столько горя я не могла. Однако, деньги, которые моя семья потеряла, им были нужнее. Поэтому произошло то, что произошло. Если говорить совсем откровенно, то я совсем ничего не помню. Все было словно в тумане, а когда мой разум стал более ясным, во круг меня было много людей в форме, а моя одежда была в крови. Она вообще была повсюду. Ах да... Совсем забыла сказать, что я одарённая. Мой дар очень не стабилен и зависит от моего психического состояния. Чтобы проникать в сознание других людей нужно держать свой разум в порядке, но тогда я была просто разбита. Разлука с друзьями и любимым человеком, предательство одного из самых близких людей и свадьба с ним, банкротство моей семьи и угрозы от противников одарённых. Последней каплей стала ссора с родителями, говорившими со мной словно на другом языке и не желавшим слушать меня. Я стала разменной монетой и по сути была продана. Как бы я сейчас хотела все изменить и пытаться повернуть разговор в другое русло, чтобы не травмировать себя еще сильнее. Но уже поздно. Я должна заплатить за свой грех, хоть я и не помню, была ли это я или меня подставили. Хотя к чему это отрицать? Все и так доказано! Один человек всегда говорил, что нужно нести ответственность за совершённые грехи. Поэтому я приму свое пожизненное заключение в тюрьме для особо опасных одарённых, откуда ещё никого и никогда не выпускали. Вчера был последний суд надо мной и решение было неутешительным, хотя, адвокат от государства не старался меня спасти и настоятельно рекомендовал признать мою вину, а так же сдать других известных мне одарённых, которые бы могли быть так же опасны как и я. Но мои отказы следовать советам подставного адвоката меня и похоронили. Ведь слова мне никто не давал. Мне дали ночь, сказав, что утром меня заберут сотрудники этой международной тюрьмы, которые сделают все, чтобы я не использовала свой дар и не сбежала. За ночь я не сомкнула глаз. Мне кажется, что я до сих пор не верю в происходящее и все это сон. Ужасный сон. Вот вот я открою глаза и увижу глаза человека, который меня искренне любил, уважал и бережно держал мою руку, словно я была хрустальной. Эти мысли жгли меня изнутри, оставляя на моей душе жуткие шрамы и ожоги, которые никогда не дадут мне стать прежней. И вот час Х настал. Дверь моей камеры с жутким скрипом открывается и я вижу двоих людей в специальной одежде, которая закрывает их лица и все тело. Впервые за долгое время мои руки дрожат и я судорожно вздыхаю. Мне хочется упасть на колени и начать просить их не трогать меня, но я не могу так унижаться. Хоть, моего райского сада больше нет и никогда не будет, но я хочу оставить хоть что-то от своей прошлой жизни. Мое достоинство и имя. Это, пожалуй, все, что у меня теперь есть. Один из палачей моей свободы подходит ко мне с наручниками и специальным мешком. Моя способность зависит от зрительного контакта с человеком, на которого я хочу воздействовать и они, кажется думают, что я буду пытаться бежать, но лишь сделав глубокий вдох вытягиваю руки, на которых сразу защелкиваются металлические браслеты. Сразу же мешок оказывается на моей голове. Вот и все. Меня хватают под руки и грубо тянут из камеры, которая стала мне уже родней моей комнаты в родительском доме. По пути я слышу крики других заключенных, которые все как один кричат, что ангелы не убийцы и они ответят за то, что делают. Через свист и грохот решёток я слышу, как кто-то кричит "Да здравствуют Крысы!" и не могу сдержать теплой улыбки. Так прозвали выпускников интерната для одарённых "Эсперс", который власти решили взорвать из-за страха перед ними. Все из-за какого-то письма о одарённом, который может убить одним прикосновением. Мой друг детства написал его и я до сих пор не могу найти ответа почему он это сделал. После этого мы как настоящие крысы прятались по городу, общаясь через потайные каналы и практически создав целый мир под Санкт-Петербургом, который стал нашим штабом и гордо назвав себя "Крысами из мертвого дома". Как дань уважения нашему мертвому дому - интернату для одаренных "Эсперс" Не трудно догадаться, что я была одной из этих Крыс, хотя и не принимала никакого участия. Я лишь была опорой для нашего лидера. Мда... Мы наделали шума и быстро завоевали уважение в мире русской мафии. Я бы хотела увидеть как наш лидер достигнет своей цели и продолжать быть его опорой, но я просто буду молить бога о успехе. Я жду, когда меня затащат в военный грузовик и введут транквилизатор, усипив тем самым, как бродячую собаку. Это делается для того, чтобы я не знала дороги и не атаковала при первой возможности. Но вместо этого я чувствую, что руки меня больше не держат, а после слышу знакомые щелчки пистолетов с глушителями и как чьи-то тела падают на асфальт. Вот теперь мне очень страшно. Что происходит? И кого сейчас убили? Меня хватают и тащут уже быстрее, хотя я сопротивляюсь, упираясь ногами и извиваясь подобно змее. Но это бесполезно, люди которые меня держат намного сильнее, чем я. Тем более я сильно истощена после заключения под стражу. Один из них не выдерживает и буквально швыряет меня в грузовик, от чего у меня из груди вырывается сдавленный крик. Кажется я ушибла левую руку, бок и разбила губу. Двери закрываются и мы едем. В полную не известность. Я слышу, как кто-то подходит ко мне и очень бережно помогает подняться с пола, снимая наручники и растирая мои запястья. Это пугает еще сильнее, от чего дрожь во всем теле усиливается. Ведь я не знаю чего ожидать и совсем не в том состоянии, чтобы защитить себя. - Николай, ты знаешь, что Господин Достоевский сделает с тобой, когда узнает, что так беспардонно кинул молодую Госпожу в наш передвижной штаб?! - кричит злой, но такой взволнованный и родной голос. Я любила чай, приготовленный руками этого человека и всегда могла поговорить с ним о чем только душе угодно. - Ну прости, райская птичка, но ты так брыкалась, что другого варианта не оставалось. - это был уже другой, но не менее родной голос одного клоуна, который всегда рассказывал смешные шутки и показывал разные фокусы. Стоять от осознания, что произошло сейчас со мной не было больше сил. Я бы упала, если бы меня не держали. - Ладно, надо привести нашу принцессу перед встречей с ее принцем в порядок. - как только с моей головы исчез мешок, то сердце сразу же пропустило пару ударов. На меня смотрели самые верные соратники лидера Крыс, которым всегда могли доверить выполнить самые важные задания и те, кто прошли с нашим лидером огонь воду и медные трубы. Николай Гоголь и Иван Гончаров. - О господи, Госпожа! У вас из-за этого клоуна губа разбита! С нас же три шкуры спустят! - начал сразу же хлопотать Иван, усадив меня на диван и отправляясь за аптечкой. Гоголь же сел напротив и закинул руки за голову внимательно смотрел на меня. - Чего такой взгляд запуганный, а? Анют, все же теперь хорошо! - в своей расслабленной манере спросил Коля. Он никогда не воспринимал совершенные преступления серьезно и вообще редко когда подавал признаки адекватности. - Вы с ума сошли?!! Меня же будут искать! Мало вам проблем! - закричала я, не замечая того, что по моим щекам начали течь слезы, а трести меня стало еще сильнее. От бессилия я лишь опустила голову и выпустила истерику наружу. - Вы ненормальные, господи... - сквозь слезы, прошептала я, хотя я была очень счастлива, что они сейчас со мной. - Да ладно, - Коля встал со своего места и положил правую руку мне на плечо, а левой поднял мою голову за подбородок, заглядывая мнев глаза. - в нашем укромном месте никто не будет нас искать. А знаешь почему? - с хитрым прищуром спросил Гоголь, который пугал его жертв, но только не меня. - Мы же крыски, которые умеют прятаться. А все почему? Потому, что у нас очень умный лидер, который скучает и чахнет без своей птички. Ну хватит плакать, ты же рада, что мы дали увести тебя, как самую настоящую райскую птичку, в клетку. - Конечно, я очень рада, что вы сейчас здесь... - вытирая свои слезы, тихо сказала я. Улыбка сама расцвела на моих губах. Гоголь отпустил мое лицо, когда Ваня принес аптечку и тут принялся обрабатывать уголок моей губы, бурча под нос о том, что все расскажет Господину и вообще это вверх невоспитанности так обращаться с девушкой. Когда с обработкой было покончено, перед моим носом тут же появилась чашка чая. Ваня, как всегда, в своем репертуаре, но это сделало мою улыбку только шире. - Вам нужно успокоиться, а чай с мятой и пустырником - отличное средство. - Гончаров сел рядом со мной, а Гоголь оставил нас одних из-за внезапного звонка от Фёдора. - Мы так же достали вам сменную одежду. Так что, когда вам станет лучше вы сможете принять душ и переодеться. Но сейчас вам лучше поспать, ведь дорога будет долгой. Не переживайте, Борис, как вы помните, отличный водитель. - Я впервые увидела на лице Ивана искреннею улыбку, от чего мне стало еще теплее на душе. Хоть по Пастернаку я тоже очень сильно соскучилась, но мой организм был ужасно против того, чтобы я куда-то шла. Наш передвижной штаб был оборудован не только всякой техникой, но и не большой кухней и душевой. Ведь иногда задания занимали несколько дней, а мы хоть и крысы, но не изверги и уж принять душ по пути в штаб было святым. Чай был, как всегда, на высоте и меня довольно быстро начало клонить в сон и буквально через пару минут, а так же благодаря убаюкивающему голосу Вани, который рассказывал о том, что как была разработана операция по моему спасению, я уснула. Спала я достаточно долго, потому что ехать оставалось минут 20, когда я открыла глаза. Стоит признаться, что это был самый лучший сон, который у меня был за последнее время. Оно и понятно. В тюрьме особо не поспишь. Вот мы уже оказались в глухой чаще, где свернули в не большую и незаметную лазейку, попадая в гараж нашего штаба. К этому времени я уже была в чистой одежде и чистой головой. И тут Коля сказал то, от чего мое сердце начало стучать как бешенное. - Ну что? Готова к встречи с Федей? - со все тем же хитрым прищуром спросил Коля, но Иван только тяжело выдохнул и потер переносицу. - Ты испортил сюрприз, Николай. - Гончаров перевел взгляд на меня, но я уже бежала со всех ног на поиски Фёдора. На последок Ваня бросил что-то на подобии "Он в своем кабинете", но это лишь формальности. Я прекрасно знала где он. Этот трудоголик, зуб даю, снова не спал, не ел и не пил свои таблетки. А потом падает в обмороки и кровь из носа льется ручьем из-за низкого гемоглобина. И вот она заветная дверь, до которой я едва добралась целой ибр под ноги я не смотрела, собирая все углы и пороги, так мне хотелось увидеть его, обнять и снова ощутить себя в его руках, ощутить его губы на своих. Дрожащей рукой, я вцепилась в ручку двери и нажала на нее, толкая её и попадая во тьму его кабинета. Он никогда не открывал шторы ибо любил работать в темноте. Из-за мониторов компьютеров я увидела движение и, благодаря свету за моей спиной из гостиной нашего штаба, я увидела темную макушку. Мои ноги подкосились, а слезы снова навернулись на моих глазах, когда я снова ощутила этот взгляд и увидела эту еле заметную, но такую теплую улыбку. Эти волосы цвета воронова крыла, эти аметистовые глаза, тонкие и аристократичные черты лица... Это был он. Мой демон-хранитель, которому я отдала свое сердце. - Анечка, ангел мой, ну зачем же плакать? - спросил Фёдор, заключая меня в свои объятия, в которых мне всегда было так комфортно и тепло. Я уткнулась носом ему в грудь и крепко обхватила его торс руками. Достоевский зарылся носом в мои волосы, поглаживая меня по спине, успокаивая как маленького ребенка. - Ну тише, теперь тебя точно больше никто не обидит, мой маленький ангел...