Ikigai

Тишина вокруг. Погружается лист каштана в ручей прозрачный. Сёхаку

— Правитель, можно зайти? Чишима мялся около двери. В последнее время Саги-сама предпочитал оставаться в своих покоях, игнорируя любую помощь и чужие попытки поднять ему настроение. Слухи о Проклятом Воине продолжали распространяться, портя и без того шаткую репутацию новоиспеченного даймё. Саги игнорировал и их, закрываясь от всего мира. Чишима уже и не знал, что делать; сердце разрывалось при виде этих пустых, лишенных любой инициативности, глаз правителя. Поправив круглые очки, советник, больше не дожидаясь разрешения, залетел в покои старого друга. Тени от свечей плясали на чужом лице. — Кто разрешал тебе сюда заходить? Голос звучал еще холоднее, чем обычно. Вздернув подбородок, Саги с превосходством смотрел своими невообразимо черными глазами на подчиненного. На его лбу появилась складка морщин, настолько в раздражении он свел брови. Чишима закрыл за собой дверь и, опустив голову, подошел к чужой кровати. Теперь настала его очередь самовольничать. — Разве вы не понимаете? Я волнуюсь за вас, Саги-сама… Подданный сложил руки перед собой, все еще не поднимая взгляда. Тело его немного подрагивало, а глаза щипало. Правитель тяжело вздохнул, потирая рукой переносицу. — Мне не нужна твоя жалость, убирайся. Чишима присел на край кровати, разглаживая перед собой белоснежные шелковые простыни. — Я не могу уйти, Саги-сама… Вы все реже выходите на свет, целыми днями лежите здесь. Я так хочу вам помочь, вы же мой… Подчиненный запнулся, хватая себя за кимоно на груди, в области сердца сминая ткань. Наконец-то Чишима поднял глаза на Саги, который выглядел сейчас еще печальнее, чем обычно: черновато-пурпурные волосы растрепались и торчали в разные стороны, а сам он находился в положении полусидя. Черные глаза бегали по чужому лицу, пытаясь рассмотреть там что-то. Руки были сцеплены в замок и безвольно лежали у него на груди. — Я сказал, убирайся! Чужой голос стал властнее, а руки сжались до побелевших костяшек. Даймё нервно отвернулся, закусив губу. Чишима с грустью посмотрел на своего друга и накрыл его руки ладонью. — Я не могу оставить вас в таком состоянии, мой правитель… — Тц. Саги резко повернулся, смаргивая слезы, смотря теперь в упор. Он не мог понять, чего добивается советник, ведь уже не один месяц господин выстраивал стены между ними. Чишима свободной рукой коснулся лица Саги, которое так напоминало ему сердце… Советник искренне считал, что Саги-сама достоин всего самого наилучшего, ведь у него очень добрая и большая душа. Чишима не мог смотреть, как его лучший друг страдает. — Прошу, поделитесь со мной вашей болью, Саги-сама… Я ведь так вас люблю… Теперь глаза подданного наполнились слезами, а руки предательски задрожали. Он склонился перед правителем, всхлипывая. Чишима уткнулся головой в рукав чужого кимоно, пачкая его слезами. Он выглядел жалко. Пришел, чтобы приободрить, а в итоге разревелся сам, не в силах сдерживать чувства. Саги с печалью смотрел на спину своего старого друга. Одной рукой он погладил подчиненного по спине, из-за чего тот разрыдался еще больше. Зарывшись в коричневые волосы, даймё растрепал их, пытаясь успокоить. — Посмотри на меня, Чишима. Парень послушно поднял лицо, отрываясь от мокрого кимоно. Щеки раскраснелись. Саги улыбнулся, наверное, впервые за долгое время. Он снял с Чишимы очки, откладывая их на прикроватную тумбочку. Рядом с другом ему становилось спокойнее. Глупо было полагаться на самого себя, пытаясь закрыться. Даже так, просто смотря на проявление чувств со стороны, Саги чувствовал себя лучше. Правитель с чужой макушки переместил руку на щеку советника, вытирая дорожку слез. Сердце в груди Чишимы загнанной птицей забилось, он даже не рассчитывал на подобную реакцию. Подчиненный склонил голову к ладони, прикрывая глаза. Саги сполз рукой на подбородок и подхватил его, поднимая выше, впиваясь тонкими губами в губы напротив. Сейчас, казалось, между ними стерлись границы, подданный ладонью оперся на чужую оголенную грудь, краснея больше. Саги нежно касался губами Чишимы, поцелуй был долгим, слишком сладким. Язык даже не пытался проникнуть в чужой рот, лишь легонько проходился по розовой кромке. Он пробовал Чишиму на вкус, пытаясь не спугнуть. — Саги-сама… Главный советник на пару секунд оторвался от губ своего друга (может ли он его до сих пор так называть?), оглядывая его лицо; на белоснежной коже выступил легкий румянец, черные глаза застилала непонятная пелена. Чишима провел рукой по ключице господина, срывая с его губ вздох. Продолжая гладить обнаженные участки, он настойчивее поцеловал даймё, пуская в ход язык. Поцелуй все еще получался максимально нежным и чувственным: он нежно оглаживал чужой язык своим, прикусывал губы, распаляя. Рука Саги-сама с подбородка переместилась на талию Чишимы, прислоняя к себе. Сердце стало биться слишком быстро, а тело бросило в жар. Он никогда подобного не испытывал. Правитель открыл глаза, рассматривая подрагивающие ресницы напротив. Мурашки расползались по коже от таких уверенных прикосновений со стороны подчиненного. Они целовались самозабвенно и с каждой секундой страсть между ними нарастала. Теперь каждый считал своим долгом перехватить инициативу в поцелуе, иногда неловко сталкиваясь зубами или прикусывая языки. Чишима удобно устроился на груди своего господина, перекинув одну ногу через него, прижимаясь животом к боку. Тело переставало слушаться, руки самовольно блуждали по торсу даймё, иногда пощипывая кожу. Оторвавшись от чужих губ, советник принялся активно вылизывать шею своего правителя, оставляя легкие укусы и засосы. Он хотел получить отдачу от такого холодного парня как Саги, поэтому старался в два раза упорнее. От таких действий со стороны друга Саги мелко затрясся. Он в кровь искусал губы, ломал брови, закатывал глаза. Торс напрягся от поглаживаний, тело наполнялось жгучим желанием. Одним движением даймё перевернулся и подмял под себя Чишиму, нависая сверху. Затуманенным взглядом он смотрел на раскрасневшееся лицо напротив; волосы причудливо рассыпались по подушке. — Решил позлить меня? В голосе слышались хитрые, даже лукавые нотки. Саги улыбнулся, развязывая чужой пояс, обнажая тело под ним. Чтобы было удобнее, правитель поставил колено между чужих ног, не давая им сжаться, прикрываясь. Сейчас Чишима был прекрасней всех девушек, которых он видел: бархатная кожа без единого изъяна, худая грудь, которая слишком часто вздымалась, аккуратные симметричные бусины сосков, тонкая длинная шея, полоска раскрасневшихся и припухших от поцелуев губ… Советник одной рукой прикрывал глаза и красные щеки, а другой пытался натянуть на низ живота ткань кимоно. Саги почувствовал, как у него в паху завязывается тугой узел возбуждения, он даже тихо застонал от такой прекрасной картины. Подчиненный напрягся, удивленно вздыхая. Голос Саги-сама всегда казался Чишиме чем-то великолепным. Он мог слушать его часами, залипая в одну точку. Вообще все, что касалось личности господина он считал прекрасным… а эта хитрая ухмылка на чужом лице приводила советника в восторг. Он уже давно был возбужден, а потому и пытался прикрыть свой налившийся кровью член. Хоть он и любил Саги с самого детства, Чишима постоянно пытался найти утешение неразделенных чувств в его сестре-близнеце. Это было неправильным с его стороны, но что он мог сделать? Что он мог сделать со своим сердцем, которое билось быстрее, стоило Саги лишь улыбнуться? Прищурить невообразимо черные глаза? И даже сейчас, он не до конца верил в свое счастье, которое накрыло его с головой. Несмотря на смущение и горящие щеки, подчиненный расплылся в улыбке. Саги было приятно смотреть на своего старого друга, который вот так лежал под ним. Он всегда чувствовал к нему влечение, но не мог никак его интерпретировать. Из-за своей природной холодности он редко когда испытывал какие-то эмоции, но прямо сейчас от чужой улыбки его сердце пропустило удар. Он на секунду замер, пожирая Чишиму глазами: — Прошу, не прячь себя. Саги нежно обхватил запястье своего советника, убирая с чужого лица. Он немного посмотрел, а потом припал губами к телу Чишимы. Даймё целовал в шею, одной рукой сжимая маленький сосок. Чишима затрясся, рвано вздыхая. Парень под ним обнял правителя за спину, впиваясь ногтями. Саги еще несколько минут мучил чужое тело ласками, глубоко и влажно целуя, вытягивая из друга нежные стоны. Рука мягко переместилась ниже, обхватывая колом стоящий член подданного. Крепко сжав его, Саги сделал пару движений, проходясь по всему стволу через ткань нижнего белья. Чишима засмущаться еще сильнее, начал что-то бессвязно шептать в чужую шею, покусывая ее, опаляя жарким дыханием; пытаясь спрятаться от наслаждения, которое дарил ему предмет воздыхания. Он и не заметил, как остался без белья в полностью распахнутом кимоно. Чишима посмотрел на старательного господина, глаза которого затянула пелена возбуждения. Не обошел и вниманием тот факт, что у самого Саги-сама стояло. Подчиненный облизнулся, пытаясь во всех красках запомнить этот момент, но его голова постоянно плыла, мысли смешивались, превращаясь в непонятную тугую массу. Сейчас не осталось ничего, кроме светлого лица напротив, которое освещалось приятным светом свечей. Сейчас не осталось ничего, кроме черно-пурпурных волос, слегка прилипших, склеившихся в пряди от пота. Не осталось ничего, только съедающий взгляд напротив, властный, такой поглощающий… Залюбовавшись, советник послушно взял чужие пальцы в рот, смачивая их слюной. Он обсасывал их, слегка покусывал и специально пропускал глубже. Саги двигал пальцами в чужом рту активно, раздвигая на манер ножниц, проталкивая дальше, но морщился каждый раз, когда зубы прикусывали фаланги. От такого послушного, и в то же время с легкой ноткой дерзости Чишимы, у него сносило крышу. Он быстро вытащил пальцы, наслаждаясь причмокиванием, которое издал друг. Пальцы сразу оказались около чужого ануса, нежно лаская, обводя все колечко мышц по кругу несколько раз. Правитель трогал медленно, растягивая чужое удовольствие, видел, как сжимался советник. Видел, как он закрыл глаза, закусив нижнюю губу. Саги толкнул палец внутрь, проникая на одну фалангу. Парень под ним мелко задрожал, а господин свободной рукой начал поглаживать его грудь. Отвлекая от неприятных ощущений внизу, Саги продолжал проникать пальцами в горячее нутро Чишмы. Сейчас он сходил с ума от одной мысли о девственной узости друга, оттого, как его пальцы сами по себе засасывались внутрь. Медленно растягивая, Саги всем телом навалился на подданного, целуя того в губы. Чишима ответил не так активно, как в прошлые разы, ему было не очень приятно от растягивающих движений пальцев внутри; он следил за тем, как бы слишком громко не стонать. Смаргивая слезы, парень почувствовал, как к двум пальцам добавился третий, а скользить они стали проще. Ему льстило, что господин заботился о его теле, так бережно вел себя, иногда обнимая, гладя, утешительно касаясь. Чишима кротко стонал, когда пальцы проникали слишком глубоко. Он закрыл глаза, принимая очередной поцелуй. Саги легко вытащил пальцы, касаясь своего члена, сжимая его в кулак. Несколько раз пройдясь рукой по всей длине, он размазал естественную смазку по стволу, устраиваясь около промежности Чишимы. Господин вошел одним легким движением, выбивая воздух из чужих легких. Он замер, мыча сквозь зубы и домиком изламывая брови. Внутри советника было так приятно, тепло и мокро, что не хотелось даже двигаться; он готов был кончить только от этих ощущений и мысли, что под ним находится именно Чишима. За своим наслаждением правитель и не заметил, что в его запястья впились чужие ногти, царапая до крови. Подчиненный сжал ноги, пытаясь расслабиться. У него кружилась голова от ощущений: было больно, но и приятно одновременно. Приятно от мысли, что с ним все это происходит. Приятно от того, как Саги мычит, как нежно начинает гладить его живот, невзначай касаясь члена. В уголках глаз застыли слезы. — Саги-сама… Это получилось в тысячу раз нежнее, чем обычно. Господин нервно толкнулся внутрь, выбивая из советника стон. Он расценил это как согласие на продолжение действий и начал медленно двигаться. Чишима под ним раскраснелся сильнее, (казалось бы, куда сильнее?) губы его задрожали. Из-за толчков орган подчиненного совсем припал к животу, пачкая предъякулятом. Саги менял углы, пытаясь сделать Чишиме как можно приятнее. Он продолжал гладить, убирая с лица слезы, но с каждым движением его все больше окутывала похоть; толкаться размеренно становилось трудно. Хотелось сорваться, до одури в глазах вбивать податливое тело в кровать, кусать, оставлять на коже багровеющие засосы… Чишима видел, как господин извивается, пытаясь подобрать угол… Сердце билось быстрее, когда чужие руки нежно касались боков, брови напротив поднимались в наслаждении. От одного особо грубого толчка советник запрокинул голову, широко распахивая глаза. Его словно пробило током: от паха по всему телу расплескалось приятное чувство. Мелко задрожав, он громко застонал, когда Саги снова это сделал. Цветок внутри начал распускаться, охватывая все тело с ног до головы; наслаждение расползлось до кончиков пальцев ног. Чишима не знал, что может быть лучше этого, в забвении касался руками чужого лица, оттягивал волосы господина, оставлял на его спине красные полосы. В свою очередь Саги осыпал своего любовника поцелуями, в страсти кусая чужие губы. Казалось, время бежало неумолимо быстро, ускоряясь с каждым движением. Вот на груди и шеи Чишимы расцвели засосы. Выбивая воздух из чужих легких, Саги все еще было мало. Он подхватил подданного под лопатки и сам перевернулся на спину, насаживая советника на член до упора. Даже в полумраке он увидел, как перед глазами Чишимы заплясали звезды. Чишима, потеряв равновесие и ориентацию в пространстве, неуклюже оперся руками на чужую грудь. Он чувствовал, как его полностью заполнили и от этого кружилась голова. Чишима застонал, закатывая глаза и поднимая голову вверх. Руки господина легли на его бедра, призывая двигаться самому. От такого бросило в жар, смутило сильнее, но советник послушно двинул задницей. Толчки стали заметно глубже, а потому-то Чишима и вытянулся струной, опираясь теперь на чужие ноги. Спина болезненно выгнулась назад, собственный член дернулся покачиваясь. Парень несвязно что-то зашептал, но его голос утопал в горячих вздохах. Саги потерял дар речи, лишаясь последнего рассудка, смотря на такого развратного и одновременно милого любовника. Они замерли на пару секунд так, наслаждаясь телами друг друга. Саги ухмыльнулся, нарочито оглаживая чужой живот. Из-под кожи торчал небольшой бугорок — в этой позе они оба могли видеть, как движется внутри орган правителя. Даймё дотронулся до этого места, вызывая у Чишимы особенно громкий стон. — Прошу, Саги-сама… Саги чуть не подавился воздухом от того, каким голосом это было сказано, он сам толкнулся, вызывая новый стон. Его забавляло смотреть на чужой живот — видеть результат своей работы. Он накрыл бугорок ладонью, отчего Чишима сам запрыгал на его бедрах, двигаясь активнее. Он чуть ли не кричал, захлебываясь в слезах и собственных чувствах. Саги толкался ему навстречу, слушая чужой голос, который так горячо произносил его имя между стонами. Больше он не мог сдерживаться, а потому снова опрокинул советника на спину, придавливая всем телом. Чишима кое-как закинул ноги на чужие плечи, открываясь сильнее. Господин обхватил просящий ласки орган подчиненного, надрачивая ему в темп своих движений. Парень под ним, совсем растаял, не в силах открывать глаза, он кусал губы и комкал простыни. Движения стали резкими, рваными, слишком хаотично-быстрыми. Саги сам застонал, когда почувствовал, что скоро кончит. Член напрягся у него в руке, из-за чего, он задвигался быстрее, принося долгожданное удовольствие Чишиме. Советник изливался в чужой кулак долго, выстанывая осипшим голосом имя правителя. От того, как Чишима сжимал Саги внутри, последний с протяжным стоном кончил. Им понадобилось еще несколько минут, чтобы унять дыхание и бешено колотящееся сердца. Саги упал рядом на кровать, любовно оглядывая румяного Чишиму. Они улыбались друг другу, игнорируя грязные тела. Даймё придвинулся к подданному, устраиваясь у того на груди. Чишима обнял своего старого друга, утыкаясь носом в черно-пурпурную макушку. Теперь он будет еще сильнее защищать своего господина. В комнате было уютно и так тепло. Удивительно, но Саги-сама задремал в чужих объятьях быстрее. Сопящий под боком даймё выглядел умиротворенным и довольным, кажется, он даже улыбался. Чишима любовался спокойствием на чужом лице и в очередной раз клялся себе, что больше никогда и ни за что не заставит Саги чувствовать себя плохо. «Простите, Саги-сама, но я обязан избавить вас от этого гнетущего страха. Завтра же я направляюсь в Страну Огня, чтобы просить там о помощи. Еще раз простите меня, мой Правитель.»