Воспоминания

      Дазай разглядывал картину и искренне не понимал, как такое может выставляться в галерее. Нет академизма, построений, интересного вида, просто нашлёпанная абы-как краска. Казалось, человек просто не хотел выполнять свою работу стояще.       Однако Хироцу так не считал, наоборот даже выглядел умиротворенным и немного восхищенным. Что его заставляло? Победа над Гильдией или же действительное уважение к автору? Наверное все вместе.       — Дазай, зачем ты столкнул Акутагаву и тигра вместе?       — Нам необходимо новое поколение двойного чёрного, чтоб противостоять надвигающейся угрозе. С этого момента даже я не знаю, как будут разворачиваться события, — на лице Хироцу появилось удивление, морщинки собрались на лбу. Осаму хмыкнул и продолжил, — Этот человек уже начал действовать. Я видел всего раз этого «демона».       Хироцу удивился ещё больше, чтоб Дазай и называл кого-то чёртом?       Сам Осаму кинул взгляд на жёлтые стены галереи, такие же как в тот раз, и погрузился в воспоминания.       Когда сидя в полутемном баре Осаму узнал, что на чёрном рынке появился другой дилер наркотиков, то очень обрадовался. Глушить своё горе и скрываться от настоящих эмоций в дешёвом алкоголе, на нормальный уже давно не было денег, выходило плохо. Чтоб удачно проворачивать такое под носом мафии, от которой он скрывался, надо быть смелым и уверенным человеком и распоряжаться умеючи своим товаром. Человек, что сказал ему это, уже спал в луже собственных слюней на липком столе.       Хотелось лететь в то место, чтоб отдать последние деньги на побег из реальности. Он давно никем не работал и жил на последние скопленные деньги из мафии. Он планировал попробовать, а потом как только удовлетворит себя — сбежать из мира непонимающих людей навсегда. Весёлый паядец сбросит маску по середине карнавала в тихом укромном месте.       В горле саднило от предвкушаемого, жизнь давно была унылой и скучной. Он начал толкать спящего, дёргать за волосы, елозить его лицом по столу. Тот упорно не просыпался, тогда Дазай ударил его.       Туша замычала и начала недовольно орать, поднимая голову от стола.       — Паскудец, что ты себе позволяешь, а? Я тебя, сука, сейчас угандошу! — но Дазай заломал ему руки.       — Показывай, где это место.       — Да иди ты нахуй.       — А если оплачу за тебя?       Человек перестал рыпаться и дёргаться, и ухмыльнулся. Осаму отпустил его. Тот встал и вразвалочку пошёл к выходу. Идя по баракам, Дазая весьма ощутимо шатало, в глазах плыло, но тот упорно продолжал идти за столь же пьяным человеком.        Светила голубая Луна. Постоянно петляя по закоулкам Осаму уже пришёл в бешенство и хотел убить, найдя потом самолично того дилера. Наконец, когда тот уже решился, они пришли к какому-то чёрному крыльцу. Их встретил человек в медицинском халате и в очках, больше Осаму ничего не запомнил в пьяном угаре.       — Отец, этот хочет дозу? Первая все так же бесплатно?       — Да, — и Дазая обдало запахом курева, — Заходи.       Дальше ничего не помнил, лишь цветные разводы на потолке.       Проснулся он в сточной канаве, откуда неприятно тянуло мертвечиной. Его бывшему собутыльнику пустили пулю в лоб. Ну и к лучшему, так хотя бы мафия не найдёт. В голове всплыло с каким наслаждением он лежал, ничего больше не существовало, лишь разводы на стене переливающимися цветами.        Он поспешил убраться, чтоб его никто не заподозрил из полиции. Следующие два месяца Дазай закидывался все больше и больше, в надежде продлить покой и отсутствие гнетущих мыслей. Его выселили из квартиры, денег почти не осталось, и он стал приносить в ломбард оставшиеся от прошлой жизни вещи. Их было не много и совершенно не жаль, ведь они давали доступ к благословенной жизни. Ну и что, что он просыпался каждый раз в разном месте, с разными людьми, а денег требовали все больше и больше?       Каждый приход отдавался болью, тело ломило, каждое движение отдавалось ноющей и неприятной колющей болью.       Лежа на продавленном матраце, Дазай считал монетки, которые остались с предыдущего похода в ломбард. Денег было немного, но на дозу бы хватило. От каждого раза все менялось, и Дазаю казалось, что ему дают разные вещества. Он не помнил, как дошёл до уже знакомого крылечка и обратно.       Солнце уже заходило, когда он лежа ввёл себе спасительное лекарство от гнусной жизни. Тело все обмякло, он навалился на стенку и ждал, когда действо дойдёт до апогея и даст ему спокойствие. В глазах все плыло, и тут появилась фигура в тёмном. Сверкнули глаза фиолетовым светом.       — Ничтожество. Почему бы тебе не убить себя? Ты же давно этого жаждешь. Или слишком слаб для этого? — и подошло в плотную, воткнуло что-то острое в руку. Осаму увидел шприц. И то как он наполняется кровью, только не мог понять чьей, его ли? И человек исчез как и появился. В ту ночь он планировал уйти из жизни, потому что денег оставалось на один раз выпить. И зайдя в любимое дешёвое кабаре, встретил главу по делам эсперов. Он предложил ему работу. И Дазай согласился, чтоб оплатить себе ещё одну дозу. Но прошёл месяц, а дилера больше не было.       Сколько бы раз он не приходил к крылечку, не было человека в халате, курящего сигареты. Никого не было. Кроме нарисованного фиолетовой краской знака крысы. Дазай нашёл в интернете на сайте его, как знак организации Крысы из мёртвого дома. Там же была фотография главы, что был подписан как Фёдор Достоевский. Свечение фиолетовых глаз Осаму узнал.       С течением времени он находил в прошлом всё больше доказательств, что та встреча была непростой. Его собутыльник был бывшим членом крыс, а место куда он приходил было снято за день до начала и многое другое. Сейчас Дазай понимал, что если Фёдор вернулся в его жизнь, то неспроста. И вероятно что-то с кровью он да и сделал, может синтезировал оружие из неё. А это было страшно. Если Достоевскому удалось обвести его вокруг пальца один раз, то и во второй не составит труда.