Королевна

По запястьям черным пламенем льют пожар густой вены синие. Не задаром ли, Королевишна, с песней бардовской платье сгинуло? Сожжено в словах; перья гладкие горькой копотью оды вышиты, Соколиным пухом растаял гул бальных залов, сводов под крышами. Разрезая ночь, облаков каскад словно шелк, струящийся чрез холмы, Взвиться в небо ей высоко, легко, потревожа пламенный лик луны. Пока та, моргая десятком глаз, собирает тучи в тугой клубок, Опоясав вихрем жестокий серп, путь укажет ветер средь трав лугов. Пусть дороги змеями душат крылья и цепей бреньчаньем влекут ко дну — Оперенья тихий спокойный шорох нежно тронет хрупкую тишину, А шелка-рукава вереском обшиты, и мелькнет горечавкою сквозь туман Ее взор, что в краю, обнесенном снегом, будет пуще летней жары дурман. За его балладу желанной платой будет бледно мерцающий лунный диск, Невесомо тающий в жаре взгляда, обдавая солью прозрачных брызг. Поутру, разъяренно смеясь лучами, выжжет солнце памятный горный фьорд, Перемолет в пепел, развеет манну, птичьим возгласом и мираж пиков стерт. Как опустится враз занавес хрустальный, как окрасятся холодом тьмы листы, Так и в сна пелене снова сокол ясный рассечет пряность вязкую темноты. Обогнув паутину слепящих стекол, позабыв их витражный зеленый свет, Вдруг почудится, будто в пыли осколок есть слезы застывшей бессмертный след, А замковых стен непрерывный рокот точно эхо прошлых отрадных дней, Только вот закрылись навеки двери, не отведать им больше других гостей. Безнадежно веря, как не вернуться? отпустить томленья нещадных лет? Разве к боли незнанья ведет лишь трусость? или знанье мучит, и знанье — бред? Не разбудит зов тонких перьев стержни. поглощает толстый гранит слова. Ветер северный пляшет в щелях небрежно, оттого и звуки мелодий зря… Предрассветным хмелем пахнёт не сразу, лишь раздастся прощальная вдруг мольба: «Королевна, узнать б, что с тобою стало…а, может, на свете и нет тебя?»