Элизий

— Мне нравится это место, — говорит Йоханн, ступая по мягкой свежей траве. Он смотрит вперёд, на цветочное поле, которому, кажется, нет конца и края. Он слышит шум воды, шум реки. Йоханн обожает такие места, иногда он проводит в них по несколько недель, просто валяясь в траве и купаясь. Боги. Что с них взять? Им не наскучивает, для них время течёт по-другому, куда быстрее. Обернувшись тигром, Тревор стремительно бросается вперёд, легко бежит по траве и цветам, осматриваясь, будто проверяя, не потревожит ли какой-то лишний смертный их покой. Он убегает далеко вперёд, но после также быстро возвращается обратно. Подойдя к размеренно шагающему Йоханну, он подставляется под его ладонь, и божество с ласковым смехом гладит его по голове как всегда трепетно и нежно. Они идут рядом, вровень. — Я бы хотел провести здесь вечность, — мечтательно вздыхает Йоханн, останавливаясь. — С тобой. Он глубоко вдыхает и с наслаждением гулко выдыхает. Даже воздух здесь особенный, такой лёгкий и вкусный. Божество вновь делает глубокий вдох, но Тревор его безмятежность прерывает - прыгает на него, обхватывает лапами и вместе с ним падает на землю, подставляя свою спину удару. — Что ты делаешь! — со смехом возмущается Йоханн, зарываясь пальцами в густую шерсть на шее тигра и активно её почёсывая. — Каков негодник! — весело говорит он. Тревор довольно урчит, будто бы он не большая грациозная кошка, а домашний котёнок. Он ластится к рукам Йоханна, которые пытаются погладить и почесать везде. Такие добрые и ласковые руки. Переворачиваясь на спину, тигр игриво прогибается и смотрит на божество с особой теплотой. — Почесать тебе животик? — спрашивает Йоханн, слезая с Тревора и ложась на траву. Он вновь запускает пальцы в шерсть и чешет-чешет-чешет. Тигр же, явно наслаждающийся процессом, теперь не только урчит, но и довольно пофыркивает, а после ни с того ни с сего оборачивается человеком, становясь при том таким маленьким. Йоханн тихо смеётся. — Ну, теперь чесать тебе животик я не буду, — с этого момента он просто гладит юношу по торсу. — Так мне нравится куда больше, — спокойно говорит Тревор. — Этот облик мне привычней, — с философский задумчивостью рассуждает он, скользя взглядом по волосам божества, что в грациозном беспорядке стекают по его телу и ложатся на траву. — Я могу подарить тебе любой облик, который ты возжелаешь, — Йоханн цепляет пальцами подбородок юноши и кратко целует. Тревор ласковым касанием цветочных лепестков ощущает его поцелуй на губах, этому очарованию тяжело устоять, тяжело не потерять голову. — Что ты сказал? — тихо спрашивает юноша. — Я сказал, что подарю тебе любой облик. — Нет, этого мне не нужно. Когда твоя сестра превратила меня в тигра, я очень испугался, что останусь таким навсегда. — Хорошо, что превращать людей в животных и обратно — это наша семейная особенность, — смеётся Йоханн, обнимая Тревора и прижимая к себе. Сейчас, когда тот в своём привычном человеческом облике, он кажется божеству столь маленьким и хрупким, его жизнь представляется Йоханну мимолётной, она лишь цветение граната. Как бы он хотел остановить её ход, чтоб подольше наслаждаться ярким цветением его любимого человека. — Если твоя сестра узнает, что ты меня расколдовал, она будет злиться. — Я не снимал с тебя чар, я лишь преобразовал их, позволив тебе менять форму по своему желанию, — Йоханн лаского щёлкает Тревора по носу, а тот хмурится, про себя ругая божество за то, что то увиливает от отвественности. — Если я почувствую приближение сестры, я скажу тебе об этом, и ты вновь станешь тигром. — А если я не захочу, — с усмешкой хмыкает Тревор. — Тогда я сам тебя превращу, — Йоханн игриво щиплет его за бок и снова целует, но уже куда-то в щеку. — С тобой совсем неинтересно. Ты слишком всемогущий, — вздыхает юноша. — Конечно, я ведь бог. Они долго лежат рядом, просто обнимаясь, иногда целуясь, в какой-то момент Тревор поднимается с травы, но не чтоб отойти, а чтоб перелечь на Йоханна, тот большой и мягкий, лежать на нем подобно отдыху на самой дорогой ложе, как бы это плохо ни звучало. Благо, Йоханн не умеет читать мысли… наверное. Тревор ёрзает на шёлковых одеяниях, устраиваясь удобней, а после обхватывает его грудь с обеих сторон и буквально зарывается меж той лицом. Чудесное ощущение. Здесь так тепло и тихо. Йоханн хихикает, наблюдая за юношей, который, подобно зверьку на нем копошится. Он кладёт ладонь на макушку Тревора и перебирает пряди его волос, позволяя лежать на себе, как на большой подушке. Застал бы его сейчас кто-то из семьи, сказал бы, что он ведёт себя недостойно богу: мало того, что полюбил смертного, так ещё и позволяет ему всё, чего тот возжелает. Другие боги всегда говорили ему, что люди слишком суетливы, что их чувства поверхностны, и они не способны на ту же божественную любовь, к которой способен сам Йоханн. Но разве это правда? За то время, что они провели с Тревором вместе, Йоханн напротив стал думать, что человеческая любовь куда более волшебная и великолепная, нежели его. Она такая непосредственная и прекрасная в своей простоте. — Я хочу искупаться, — шепчет Йоханн, убирая с лица Тревора непослушную прядь. — Погоди. Дай ещё немного так полежать, — лениво отвечает юноша, обнимая его руками и ногами, будто способен удержать. Но Йоханн позволяет ему в это верить и слабнет в его объятиях. Он всегда так добр с этим человеком, только с ним. Тревор улыбается, довольствуясь собой, будто бы он поборол непримиримого зверя. Такой забавный. Божество с трепетом гладит его по спине, по спине, которая буквально шириной с его ладонь, чуть больше. Мысли о том, какой Тревор хрупкий вновь настегают Йоханна, и с одной стороны он этим очарован, а с другой напуган. Одно неаккуратное движение, и он может его убить. Тревор не задерживает божество надолго, повалявшись на нём ещё чуть-чуть, он перевоплощается в тигра и слезает, трусцой добегая до воды и останавливаясь в ожидании Йоханна, который спокойным шагом доходит по реки. — Говоришь, что этот облик нравится тебе меньше, а всё равно принимаешь его, — усмехается бог, вальяжно снимая хитон, позволяя шёлковой ткани буквально струиться по его телу, спадая на траву. — Вы — люди, такие непоследовательные. Очаровательно. Тревор не отводит от него глаз, пристального восхищенного взгляда, это видно даже сейчас, когда он в животном облике. Он смотрит так, будто ничего красивее в своей жизни никогда не встречал. Хотя так оно и есть. Мягкие очертания его боков и бёдер, совершенно не мужественных, но таких прекрасных, заставляют его сердце дрожать. Он вспоминает их первую встречу, когда, притаившись, он любовался купанием Йоханна и думал лишь об одном: он готов на всё, чтоб заполучить эту красоту! Это было так по-человечески, он хотел заполучить Йоханна, как какой-то трофей с охоты, только гораздо позднее Тревор научился любоваться им совсем по-другому, с искренним восхищением и обожанием, как любуются неукротимым морем или горными хребтами, с пониманием, что всё это никогда не будет тебе принадлежать, ведь они — вечные. Задумавшись, Тревор не замечает, как Йоханн уже входит в воду. Он двигается за ним. Шерсть, до этого блестящая и яркая, мокнет и становится темнее, перестаёт переливаться на солнце, сам же Тревор чувствует, как ему становится прохладней, а от того легче. Йоханн ждёт, пока возлюбленный до него доплывет, и цепляется за его спину, обнимает. Тревор быстро понимает, чего от него хотят, плывёт быстрее, катая божество, подобно родителю, играющемуся с ребёнком. Йоханн звонко смеётся, наслаждаясь их забавой, кажется, он ничего веселее не испытывал. — Ты похож на дельфина, Тревор, — сквозь смех говорит божество. Тигр замирает, а после ловко обращается в юношу. — Никогда их не видел, — тихо отвечает Тревор. Они меняются местами, и теперь уже Йоханн его катает. — Я обязательно покажу их тебе. — Хорошо, — с улыбкой Тревор вновь перевоплощается, закидывает грузные лапы на плечи Йоханна, а сам осторожно лижет его в щёку, следом тычась большим носом. — У тебя шершавый язык, — смеётся божество. — Высунь. Тревор послушно показывает Йоханну язык, а тот проводит по нему пальцем, проверяя, насколько и где острее, после берётся за кончик и тянет. — Такой длинный, — хихикает он, переключая внимание на клыки. Тревору же, видимо, надоедает возня в его рту, и он, щёлкнув зубами у пальцев Йоханна, отстраняется. — И чего ты вредничаешь, — улыбаясь, интересуется Йоханн, ловя тигра за хвост и хитренько на него поглядывая. — Ты всё такой же своенравный, как и тогда, — лаского говорит божество. — Мне нравится это в тебе. Люди, которые пытаются мне угодить, такие скучные, и только ты разжигаешь во мне страсть, — Йоханн тянет Тревора за хвост, а после тот перевоплощается в человека, но не по своей воле. Это Йоханн его превращает. Он обнимает его, подхватывая на руки. Тревор такой лёгкий. Держа юношу на руках, божество, будто играясь с добычей, кусает его в шею, а после в плечо, бархатно хихикает, целует в грудь. — Ты совершенно особенный, — приговаривает Йоханн. — Ты мой самый любимый человек, — воркует он в губы юноши, целуя. Тревор обнимает его за шею, цепляясь подушечками пальцев, гладя мягкую кожу. — Так не говорят, — фыркает юноша, когда Йоханн отстраняется. — Это звучит так, будто у тебя много других людей, помимо меня. Или будто бы я твой питомец. — А как сказать? — искренне интересуется Йоханн. — Я люблю тебя. Всё. — Хорошо. Я люблю тебя.