Кладбище моих любимых песен

В клубных туалетах свет чаще всего синий или фиолетовый, чтобы наркоманы не могли найти вены. С одной стороны это делается вроде как ради блага, но честно говоря? В клубах, где управляющие уверены, что некая часть их аудитории это наркоманы, вряд ли на самом деле могут беспокоиться о такой мелочи, как факт того, что кто-то из них введёт в себя очередную дозу. Их беспокоили лишь трупы, которые могли вынести из такого рода заведений, потому что кто-то переборщил. В отношениях и связях между людьми, на самом деле, точно так же. С одной стороны, поступки душевные, с чувствами, не так важно, хорошими или плохими. А с другой стороны, все поступки и желания с лёгкостью можно вывести на простую логическую цепочку. Желания — химия, действия — выгода. Осознавая это, можно с лёгкостью себя контролировать, а также подбирать правильные способы построения отношений для дальнейшего сосуществования. Несмотря на то что Луз была гиперэмпатом, она всегда старалась жить именно по таким принципам. Поддаваться чувствам можно лишь тогда, когда это не навредит ни в какой сфере, или же наоборот, если будет выгодно. И пусть так получалось не всегда, это работало. Иногда ей кажется, что сама душа, коль она у человека присуща, просит её остановиться и перестать заливать любое внутреннее возгорание водой со льдом. Это был первый случай, когда Луз просчиталась. Просчиталась кошмарно, до невозможности глупо, до идиотизма хреново. Даже поддаваясь мимолётным чувствам, голову удавалось держать холодной. Самые весёлые слова всегда были сказаны обдуманно, нежность в голосе чётко проработана. Не для того, чтобы навредить. Чтобы защититься. И в этот раз, Носеда, судя по всему, не то что защитится не смогла — сама под удар подставилась, добровольно. Очередной акт выпивания дома у знакомых? Почему бы нет. Сходить куда-то в новой компании? Звучит круто. Будут новые лица? Ещё лучше. Там они и встретились. В месте, куда Луз пришла от скуки, она по чудной случайности встречает её. Того самого особенного человека, ради которого будет хотеться жить, мечтать, сочинять стихи и песни, писать картины. Нашла человека, которому хотелось всю себя посвящать, отдать в руки на произвол судьбы, лишь бы вместе. Часто бывает так, что встречаешь тех людей не в тех местах. Не в то время, не в той ситуации. Оценивая всё сейчас, именно так Носеда клеймит эти злополучные две недели, за которые она смогла пропасть в ней напрочь, утонуть в омуте глаз, получить зависимость от одного лишь запаха духов. Это, чёрт возьми, сводит с ума. Это к чёрту больно и к чёрту приятно. Луз не разбирает. Они знакомятся невзначай. Среди всей компании девушка как-то сразу выделялась. Возможно, необычным цветом волос. Завораживающие фиолетовые пряди аккуратно спадали на плечи. Так ярко, что аж приторно по мнению Носеды — но на ней это выглядело просто сногсшибательно. «Эмити. Приятно познакомиться», — Луз жмёт руку в ответ, запоминая имя и, наверно, попутно вырезая его где-то на задворках сознания. Оно даже звучит по-другому как-то, красиво. Даже необычно немного. Как и его обладательница, впрочем. В любом случае, после такого небрежного знакомства они, фактически, почти не говорят. Лишь перекидываются парой дежурных фраз, а остальное время проводят с другими. Луз в итоге смеётся, ведь наутро, как странно это не звучало бы, не может вспомнить ни одного имени из 10-15 людей, которые в этой компании были, кроме как Эмити. До слёз плохо смешно на самом деле. Она думает, что хуже быть уже не может. Но в итоге, когда в этот же день её зовут в ту же компанию, то она соглашается только с одной мыслью — там, возможно, будет Блайт. Это заставляет слегка нервничать, поэтому девушка одевается как нельзя лучше, готовит заранее в голове темы для разговоров. Улыбается внезапному порыву интереса — думает, будет чем занять себя на несколько месяцев дней. В эту же ночь, вместо дежурного «Привет», она видит Эмити настолько морально убитой, что молча отводит ту куда-то в сторону. Говорит, мол, если что-то случилось, могу выслушать. А та в свою очередь кивает и рассказывает. Всё рассказывает. Про семью, про ссору с подругой, про любовь невзаимную, которая только прошла, но осадок оставила. Рассказывает про упадок сил, желание умереть, неуверенность в будущем. Луз поражается, на самом деле: она знала, что открываться незнакомым людям легче, но чтобы настолько… Она буквально могла читать девушку как открытую книгу. Это пугало и завораживало одновременно. Но девушка всё равно слушала. Не перебивая, иногда вставляя несколько фраз, слушала. И в итоге ушли они раньше всех, вдвоём. Пошли к Луз домой — играть в карты, слушать на фоне идиотские телешоу, пересматривать старые фотографии Эмити с её телефона. Несмотря даже на общее моральное состояние, она замечает, что улыбка Блайт всё равно выглядит такой счастливой и искренней, как будто вся её жизнь состоит из маленьких кусочков счастья. Носеда думает, что та, наверное, задыхалась в этой улыбке. Забывалась в танцах, шутках, милых видео в соцсетях. Закуривала сигаретами каждую волну боли, а те накатывали каждую ночь всё сильнее и чаще. Эмити просто терялась в этом всём, а заодно и саму себя там теряла. И это казалось настолько физически больным, что Луз было абсолютно точно почти что не плевать. Поэтому когда Блайт за руку тащит ту на балкон в полчетвёртого утра и выуживает из кармана помятую пачку сигарет, Носеда берёт одну из предложенных ей и поджигает, хотя её в последнее время от них почти тошнит. Лопнув капсулу, девушка зажимает фильтр в зубах, а затем, придерживая основу между указательным и большим пальцами, делает небольшую тягу. Ментол. Дым обжигает горло и вызывает лёгкое головокружение. Что творилось той ночью — вспомнить сложно, а если и можно, то обрывками. Вроде как смеялись сначала, потом грустили. Смотрели какой-то глупый сериал, лёжа друг к другу непозволительно близко как для моментного увлечения. Дальше всё как в тумане — вторая выкуренная сигарета уже ближе к пяти, глупые шутки, долгие взгляды, смазанные прикосновения, а за ними точно такие же поцелуи. Такие же смазанные, горячие, нежные, успокаивающие. Они терялись друг в друге, растворялись как сахар в горячей воде. Прикосновения рук к голой коже казались такими обжигающе-приятными, что хотелось больше. Они хотели утонуть друг в друге и сделали это. Но всего лишь на ночь. На следующий день они снова встречаются всё в той же компании. Никто не произносит ни слова о том, что было ночью до самого конца. А в последний день, перед неожиданным для Носеды, но известным для остальных переездом Блайт, они всей уже сдружившейся компанией сидят у небольшого костра, слушают перемешанные плейлисты друг друга и рассказывают истории из жизни. Прямо как в самых ностальгичных и сопливых книгах. Там же Эмити отводит Луз в сторону, целует и говорит, что будет скучать. Спрашивает, давала ли та свой номер, а затем записывает его в адресную книгу, добавляя в конце имени небольшой смайлик в виде звёздочки. Глупо, по-детски, но мило к чёрту. Поэтому Носеда контакт не удаляет и звёздочку не убирает — хотя прекрасно знает, что рука позвонить или написать просто не поднимется. В итоге, несмотря на то, что Луз в принципе не курит, привкус ментоловых сигарет останется с ней ещё надолго, ассоциируясь с Эмити. Так же как и все, сериалы которые они посмотрели той ночью, все песни, которые послушали в их последний совместный вечер. Ей, может быть, и хотелось сделать это чем-то большим, да только вот Эмити, судя по всему, не хотела. Ей нужно было потеряться где-либо, а Носеда целиком и полностью отдалась, разрешая это сделать вместе с ней. Ничего личного, просто физический контакт. А её случайно вспыхнувшие чувства — это временно и штучно. Пройдёт, и никто ничего не заметит. По крайней мере, должно было пройти. Только, спустя два месяца Луз всё ещё вспоминает золотой омут глаз и мечтает потеряться в нём снова, до полного лишения здравого смысла и рассудка. Может, когда-то это и произойдет. Когда-то, в другое время и в другом месте. Тогда Луз будет принимать и понимать свои чувства легче, а Эмити перестанет искать себя во всём, лишь бы не в самой себе. Может, тогда они снова выйдут на её балкон, но в этот раз останутся.