и падают маски

      Золочёное солнце уже готово обагрить небо закатом, когда по тёплой летней земле льются ноты далёких мелодий. Жара медленно сходит на нет, и не роятся вокруг настойчиво мелкие мошки; вместо них — чьи-то спешные шаги по траве и слишком громкое, требовательное: — Зора, подожди!.. Запыхавшийся Астер торопливо подбегает к напарнику и равняется с ним, приводя в норму дыхание. — Как всегда, дольше всех копаешься, — замечает недовольно Зора, мельком взглянув в его сторону. Астер виновато улыбается в ответ и переводит взгляд вперёд, на дорогу. Остальной их отряд за это время успел уйти довольно далеко, и только они, не поторопившись с выходом, в этот раз оказались теми, кто будет плестись в самом-самом конце. — Как думаешь, сегодня там будут продавать «сладкое облако»? — спрашивает Астер. В его голосе сквозит столько надежды на положительный ответ, что Зора, хмыкнув, говорит ему: — Нет. Астер никнет, издав разочарованный вздох. Зора косится на него и с удовольствием отмечает хмурые брови и складочку на гладкой узкой переносице. Так-то лучше, улыбчивый дурень. Всё громче раздаются богатые трели города; невидимый праздник близится, подгоняемый гулом людских голосов, и полнеет тонкая дорога, распалённая после долгого дня под знойным июльским солнцем. — Наверное, это очень красиво, — негромко бормочет Астер, продолжая шагать рядом с ним. — Что именно? — уточняет Зора, заинтригованный случайно услышанной фразой. — Ну… город во время фестиваля. — Как по мне, так полная безвкусица. Ты что, не видел ни разу? — Не-а, — чешут затылок неловко, — фестиваль ведь только в южной части королевства празднуется… Я с Хаджа, Хадж на северо-западе. — Ясно, — поводят плечами в ответ. Шум и гомон заметно усиливаются, когда они входят в город, минуя белокаменные стены. Первыми их встречают энергичные торговцы; разумеется, ни один праздничный день не обошёлся бы без сувениров, игрушек и сладостей. Чуть поодаль мелькают контуры знакомых лиц, и Зора, пусть и неохотно, но тянется за ними, туда. Астер привычно уже тянется следом. — Смотри, смотри! — оживляется он, хватаясь рукой за накидку Зоры. Зора лениво поворачивается в ту сторону, куда указывает палец Астера, чтобы увидеть, как в одном из торговых домиков продают то самое «сладкое облако». Астер отпускает чужую накидку и бежит туда, к вкусностям, встаёт у домика и с разинутым в восхищении ртом начинает глазеть на табличку с именами всевозможных булочек, пирожных, завитков, кексов, рогаликов, пончиков… Макушки Гоша и Грей быстро движутся к центру; кинув на Астера короткий взгляд, Зора устремляется за ними. Не то чтобы он хотел проводить этот праздник хоть с кем-то, просто мысль, что вдали от отряда болванов будет нечем повеселить себя, удручает. По правую руку ползут вереницы нарядных построек; постепенно и палатки торговцев становятся больше, выше, ярче. Фестиваль плавно близится к сердцу города, как и толпы людей, одетых сегодня иначе. Зора почти уже доходит до центра, когда макушки Быков неожиданно исчезают в толпе. Цокнув языком, он раздражённо останавливается и убирает руки в карманы. Если от скуки начать разглядывать павильоны, с непривычки может зарябить в глазах... Всё вокруг слишком пёстрое, радостное. Такое притворное и наигранно-лживое… Наверное, праздники в этом королевстве просто не были созданы для него. Зора решает двигаться дальше, но через пару шагов всё же вновь замирает — показалось, что с северным ветром до него долетел смех отца… — Ай! — в спину врезается вдруг что-то упругое, тёплое, мягкое. Зора оборачивается назад с недовольством. Булочки... Гора булочек. — Смотри куда прёшь, мелочь, — огрызается он на выглядывающие из-за выпечки волосы. Пепел их вкупе с чёрной банданой невозможно спутать ни с чем. — Виноват, — чешет затылок Астер, умудрившись переложить сдобный холмик в левую руку. — Слушай, а ты капитана не видел? — На кой он мне сдался? — поднимает бровь Зора. — Он сегодня тоже что-то продавать хотел. То ли бифштексы, то ли жаркое из рыбы… — Тебе мало того, что ты уже накупил? — фыркает насмешливо Зора, отмечая следы сахара на глупом лице. — Хотя чему тут удивляться, ты же мелкий обжора. Астер обиженно супится в ответ, надкусывая печенье недовольно. Зора вновь фыркает и осматривается по сторонам, думая, куда стоит пойти теперь. Может, в таверну? — Эй, а где наши ребята? — запоздало спохватывается Астер. — Что-то я их давненько не видел — с тех пор, как в город зашли, а может, и раньше… Зора одаривает его снисходительным взглядом. — Ты только заметил? Все давно уже затерялись в толпе. Поди разбери, кто здесь кто. — Это точно. — Астер с волнением смотрит вокруг, пытаясь найти свой отряд — их отряд, мысленно поправляет себя Зора, — но разочарованно опускает глаза, не найдя ни намёка на чёрный. Со всех боков жутко пестрит разноцветными красками, и Зора думает: сколько ж людей натекло… — Выходить раньше надо было. И не задерживаться у всяких палаток с гадостью, — не без злорадства замечает вслух он. Астер долго рассматривает пышные булочки, прежде чем выудить из горы одну, самую жирную. — Будешь? — Не буду, я сыт, — отмахивается Зора. Надо бы срочно найти место, где можно расслабиться. Желательно в тиши и одиночестве. Астер на это пожимает плечами и суёт выпечку в приоткрывшийся рот. Булка исчезает из виду мгновенно; за ней тут же следуют вторая, третья, затем кренделёк и рассыпное печенье… Иногда Зора думает, не пытается ли Астер таким образом накачать свой желудок. Когда очередная сдоба навсегда пропадает в чужом ненасытном рту, Зора закатывает глаза и поворачивается, намереваясь уйти. Возможно, он найдёт ещё кого-нибудь из Быков через время, ну а пока стоит пройтись по торговым рядам да присмотреться к ценам — на амулеты, кожу, оружие. Зора понимает, что крикливый паршивец каким-то образом повлиял на него, когда обходит третий по счёту прилавок с двуручными мечами и ножнами для клинков. Тц. Вот же заноза в заднице. Взяв один из мечей, он крутит его в руке, пристально смотря на блестящий металл, и почти вздрагивает, когда сзади доносится: — Я бы этот не брал. Зора вопросительно изгибает бровь, беззвучно требуя пояснений. Не то чтобы это было действительно важно. — Эфес у него массивный и вообще неудобный. Нормально не замахнёшься в ближнем бою. — Хн. Уже всё слопал, обжора? — невпопад спрашивает Зора, отдавая меч обратно продавцу. — Да-а, — похлопывая себя по животу, довольно тянет Астер. Зора усмехается и отходит от прилавка, возвращаясь на мощённую светлым камнем улицу. — Так тебя интересуют мечи? — надоедливый голос не отстаёт от него. — Не-а, — спокойно врёт Зора, продолжая идти. — Да бро-ось, уж мне-то ты можешь сказать, — Астер улыбается за его спиной, заложив руки за голову. Зора поднимает глаза наверх. Там, в малиновом небе, кто-то упорно пытается нарисовать буквы магией. В ветре вокруг слышно слишком уж много смеха. — Эй,ты куда? — спрашивает Астер, когда Зора резко разворачивается и проходит мимо него, задевая плечом. — Не иди за мной, — бросает на ходу Зора. На улице сейчас так людно, что хватает всего нескольких секунд, чтобы его фигура смогла полностью раствориться в толпе. Астер в растерянности остаётся стоять на дороге, неожиданно брошенный всеми. — Какого чёрта! — опомнившись, возмущается он, стискивая руки в кулаки и бросаясь вперёд. Он приходил сюда не для того, чтобы почувствовать себя одиноким. Что за праздник вообще такой — без друзей?! Он молча пробирается сквозь массу людей, надеясь снова встретиться с Зорой. Какой-то мальчишка дует в деревянную дудку, и у Астера закладывает левое ухо, так некстати оказавшееся рядом с игрушкой; он трясёт головой, пытаясь избавиться от шума, но острый локоть, угодивший в ребро, заставляет отвлечься и судорожно ухватиться за воздух губами. Загорелые и бледные лица, не отвлекаясь, проносятся мимо; людской поток безжалостен — даже на фестивале. Астер выпрямляется и, вдохнув полной грудью, уверенно следует дальше. Миновав торговые ряды, Зора медлит, вызывая в уме карту города. Через два переулка — поворот направо; он почти уже удалился от центра. Из окна ближнего дома что-то громко кричат, когда одно из запястий вдруг резко зажимает в тиски, и он слышит сзади знакомо-радостное: — Нашёл! Зора со смесью удивления и раздражения смотрит на свою руку, затем — на несносного Астера. — Я, кажется, велел тебе не ходить за мной, дурень. — Ты бросил меня одного! — обвиняюще тычет тот пальцем. — И я не могу найти остальных ребят! Разве фестиваль — не весёлый праздник? — Как это всё вообще связано? — поднимает бровь Зора. — Кому нравится быть на празднике в одиночестве? Все сегодня пришли с кем-то — с семьёй, с друзьями, с красивыми девушками... — С болтливыми креветками, — подсказывает Зора. — Да, с болтливыми… эй! — Астер недовольно хмурится, пока Зора смеётся над его невнимательностью. Проходящая мимо пара с сомнением косится на них, смущённая громким наигранным смехом. — И что ты от меня хочешь? — высвободив запястье, интересуется Зора. — Помоги мне найти остальных, — просит Астер. — Не хочу, — хмыкает Зора, сложив руки на груди. — Почему? — Неинтересно, — лениво отзывается он, говоря неправду уже второй раз за вечер. — Хм-м… — Астер задумывается. — А хочешь, я тебе куплю что-нибудь? — Неплохое предложение, но не думаю, что у тебя хватит денег, — с усмешкой замечает Зора. — Ладно, о награде договоримся потом. Пошли уже город от отряда придурков спасать. Астер улыбается и задирает руку вверх, выкрикивая «да» до ужаса громко. Они возвращаются обратно к толпе, и в этот раз Астер уже достаточно осторожен, чтобы не словить удар между глаз, выкрик в ухо или щелбан от красноволосого напарника сбоку. Пёстрая масса шумит, разбавляемая нотами музыки; Зора видит, как потешные люди стоят у одного из балаганчиков, зазывая гуляющих на яркое представление. Могут ли там оказаться Быки? В голове Астера, видно, мелькает схожая мысль, потому что он останавливается и, встретившись взглядом с Зорой, энергично кивает в ту сторону. Зора пожимает плечами, но всё же двигается следом за ним. У дощатых балаганов никого из отряда не оказывается; вместо этого один из торговцев предлагает им попытать удачу в несложной игре. Девять дротиков, девять мишеней. Глаза Астера загораются, когда с губ мужчины срывается звонкое и такое сладкое «приз». Зора смотрит, как Астер торопливо достаёт кошелёк; как расходятся в стороны бархатные складки мешочка; как расползается в улыбке рот пухлого усача, поднимающего руку в любезно-приглашающем жесте. Он не сомневается, что мелкий попадёт во все цели. Вопрос лишь в том, сколько совести окажется у торговца. — Да-а-а! — радостно вопит Астер, вогнав дротик в центр шестой деревянной мишени. Пухлый мужчина хлопает в ладоши и с приятной улыбкой сообщает, что за возможность попасть в последние три стрелку придётся заплатить дополнительно. Зора хмыкает. Что ж, это было вполне ожидаемо. Астер хмурится, но всё же вынимает мешочек. Он тянет за тонкие верёвочки, и на секунду воцаряется тишина, прежде чем он поднимает голову и неуверенно произносит: — М-м… Зора? — А ты мне ещё что-то купить предлагал, — язвительно комментирует тот, отделяясь от смолистой стены и подходя ближе. — Редкостный идиот, — заключает он, поднося пальцы к чужому лбу для щелбана. Астер зажмуривает глаза, готовясь принять наказание, но вместо этого чувствует, как холодная рука больно треплет за мягкую щёку. — Ай-ай-яй! — жалобно ойкает он, пытаясь отнять от лица цепкие пальцы. Зора издаёт довольный смешок и отпускает упругую кожу. — Надеюсь, за приз не придётся потом «заплатить дополнительно»? — саркастически спрашивает он у торговца. — Что вы, что вы, — машет руками тот. — Как только стрелок попадает во все девять мишеней, он получает свой приз абсолютно бесплатно. — С «абсолютно», видать, оговорочка вышла, — усмехается Зора, протягивая мужчине пару монет. Почёсывая шею, он оборачивается и лениво зовёт: — Эй, мелкий. — Да? — Только попробуй промазать. Астер сияет в ответ, тараторя «спасибо», и быстро встаёт в стойку, сосредоточившись и даже состроив умную мину. Три последних мишени намного меньше предыдущих — всё было сделано для того, чтобы игрок не смог добраться до заветного приза. Девятая мишень даже Зоре кажется возмутительно крохотной, так что обычный игрок победить в этом конкурсе точно не сможет… Но кто сказал, что Астер — обычный? — Напоминаю: вернёшь деньги втройне, если промажешь. — Т-ты серьёзно? — округляет глаза Астер. — Я абсолютно серьёзен, — подтверждает Зора, издавая короткий смешок тем не менее. — Ладушки, я всё понял, — Астер кивает и вновь сосредотачивается на мишени. Сделав глубокий вдох, задействовав все мышцы и мускулы, он медленно поднимает свою правую руку. Зелёный дротик прочно зажат между пальцев; миг — и вот он уже летит к цели, посланный вперёд одним быстрым взмахом руки. — Есть!! — подпрыгивает на месте Астер. В его зелёных глазах блестит огонёк живого азарта. Восьмая мишень вскоре повторяет участь седьмой — её круглое сердце пронзает острый металлический дротик. На девятой мишени Зора замечает, как напрягается всем телом Астер, совсем не готовый отдать тройную сумму в случае проигрыша. И всё же тяжёлый девятый дротик точно попадает в цель; пухлый торговец слегка поджимает губы, когда отдаёт Астеру его заслуженный приз. — Мы выиграли, — восторженно шепчет Астер, беря в руки большого плюшевого медведя. — Мы выиграли… Зора, это мой первый приз! Лицо его светится от безграничного счастья; пальцы крепко стискивают мягкую игрушку, те самые пальцы, упорно старавшиеся ради неё. Зора искренне не понимает, как всего лишь медведь может вызвать у кого-то целую бурю эмоций. «Мы выиграли»… Почему эта простая фраза приносит телу такое тепло? — И что ты собираешься с ним делать? — интересуется Зора, кивая в сторону приза. — Отправлю ребятам в Хадж на неделе, — охотно делится Астер, — то-то они все удивятся! Уверен, игрушка им очень понравится… — мечтательно улыбается он. Зора хмыкает и поворачивается спиной, бросая через плечо: — Ну с победой, паршивец. Астер ещё раз окидывает балаганчики взглядом и, нагнав уходящего Зору — почему он всегда стремится куда-то уйти? — трогает его за накидку и спрашивает: — А куда мы теперь? — Ясно же, что на главную площадь. Там-то уж точно кого-то найдём. — Ох, и то верно… Они и вправду вскоре отыскивают своих в сердце города: Магна и Лакк, оказывается, успели здорово наделать здесь шуму, чем привлекли внимание не только товарищей, но и местных жителей, ремесленников и рыцарей-чародеев из ещё нескольких прибывших на праздник орденов. Астер подбегает к Чами и Ноэль, едва завидев их, и тут же начинает делиться впечатлениями, с особым увлечением рассказывая о сладостях, непростой игре в дартс и победе. — Ой, ребята, а где вы были так долго? — подойдя и со смешком закинув Зоре руку на плечо, интересуется порядком захмелевшая Ванесса. — Столько всего интересного пропустили! Наш девственник Магна на спор во-о-он в тот фонтанчик к русалкам нырял. — К русалкам? — удивлённо переспрашивает Астер. — А мне святой отец говорил, что их не существует… — Не существует, — подтверждает Ванесса, кивая. — Немного манипуляций от мага воды — и вуаля! — у обычного человека появляется хвост, миленький, прямо как у русалки. — Как это?! — шокированно хлопает ресницами Астер. — А как же ноги? С ногами-то что? — Балбес ты, — Зора складывает руки на груди, едва удержавшись, чтобы не послать мальчишке щелбан, — сказали же: маги воды хвост приделывают. Покрывают, значит, жертве ноги водой или водорослями. Вот тебе и хвост получается. — Об этом я как-то не подумал, — смущённо чешет голову Астер. Зора фыркает, Ноэль ворчит «вот Дурастер», Ванесса поправляет шляпку и лучезарно улыбается. Неожиданно подлетает Лакк с неистовым воплем «эй, Зо-ора-а-а!» Зора реагирует мгновенно, ловко уворачиваясь от пущенной в его сторону молнии; секундой позже у него за спиной звучит обиженное: — Ай! А меня-то за что-о-о!.. — Кажется, ужин из жареных креветок готов, — громко хохочет Зора. Какое удивительное везение: предназначенная ему молния попала прямо в стоящего рядом с ним коротышку. — Ой, Астер, прости! Я только Зору поджарить хотел, — шкодливо улыбается Лакк. Зора издаёт недовольное «тц», но ничего не произносит в ответ. Отряд придурков, что уж с них взять. Не без помощи овечек Чами Астер поднимается с земли, довольно быстро, впрочем, приходя в себя. Уже через минуту он разминает руки и ноги, хрустит шеей, приглаживает торчащие во все стороны волосы, бормоча что-то растерянно… Зора неохотно признаёт про себя, что, будь сейчас на месте мальца он или ещё кто другой, пострадал бы намного сильнее, если бы вообще оклемался. — Ты как? — подойдя, интересуется у Астера Лакк. — Жив ещё? — почти дружелюбно. — Мне кажется, после такого нашему Астеру стоило бы охладиться, — заговорщически подмигивает Ванесса. — Лакк, не поможешь?.. — Конечно!! — обрадованно восклицает тот, уже хватая Астера за руку. Бедняга не успевает и пикнуть, когда его тащат куда-то в сторону и, не дав опомниться, со всей дикой силы бросают в фонтан. — Ой, страшно-то как… — взволнованно кусает ногти Грей, поднимая с земли брошенного мишку. И когда только подойти успела? Голова Астера в этот момент показывается из-под воды; сам он, отплёвываясь, протирает глаза и осматривается. В следующую секунду раздаётся жизнерадостное «бомбочка-а!», и Лакк плюхается в воду рядом, обдавая товарища сотнями холодных брызг. Ванесса хохочет, глядя на них; Ноэль совсем не по-королевски закатывает глаза и берёт предложенный Чами бисквит; губы Зоры под маской образуют улыбку, когда он смотрит на двух дурачков, пытающихся до смерти забрызгать друг друга. Вскоре к ним перемещается Финрал с маленькой гитарой в руках и каким-то странным цветастым венком на шее. Судя по довольному виду, с которым он гордо шагнул из портала, сегодняшний день для него выдался крайне удачным. Вместе с Финралом к ним приходит и Магна; завидев двух недотёп, плескающихся в фонтане рядом с «русалками», он, почему-то покраснев, откашливается и направляется к ним, ворча: — Без меня тут веселятся, предатели… Зора видит, как горят в вечерних лучах изумрудные глаза, как беспечно-заливисто смеётся Астер, окружённый людьми, радуясь совершенно обычным вещам вместе с ними. Если подумать, он пришёл в этот орден из-за него. То, как все вечно липнут к нему, раздражает. Мимо пробегает паяц, ударяя восторженно в бубен. Зора кривится от громкого звука, разворачивается и решает уйти. Он согласился помочь мелкому найти свой отряд; теперь его миссия выполнена. Вывески пёстрыми позументами обтягивают ряды магазинчиков и лавочек сладостей, сливаясь в сплошное цветное пятно. Зора бредёт наугад, не разбирая дороги; от громкости красок и чужих голосов почти что кружится голова. Он покупает брусничный морс у какой-то девчушки, задерживается у прилавка с хлопушками и фонариками, пробует солёные палочки в шоколаде… и всё равно ощущает себя до смешного неуместным сегодня. — Ах, глядите! — восклицает какая-то степенная дама, поражённо смотря вверх, на небо. Зора без интереса поднимает голову тоже, однако присвистывает, разглядев крепкий трос между двумя домами и смельчака, отважно шагающего по нему навстречу судьбе. Канатоходец — без шеста, без страховки, — продолжает идти вперёд, кажется, даже не слыша того, что о нём говорится на земле; Зора всматривается в его гибкую фигуру, пытаясь найти в ней малейший намёк на то, что акробату и самому волнительно, страшно… Но канатоходец упорно продвигается дальше, балансируя руками уверенно, пока толпа, успевшая собраться внизу, дружно ахает и замирает в напряжении. Зора и сам не замечает, как жадно впивается в атлета глазами; как подходит ближе и застывает у стен одного из домов; как думает про себя: дойди, дойди, не споткнись… Когда незнакомый смельчак делает первый шаг на надёжную крышу и последний — по тонкому канату судьбы, Зора разжимает кулаки и с удивлением обнаруживает, что, оказывается, в какой-то момент невольно успел задержать дыхание. Восторженный людской поток гомонит и гикает, аплодирует щедро и звонко, цепляя глазами храбреца-акробата; тот, уловив всеобщий восторг, скромно кланяется, машет всем сверху, затем встаёт на руки и отходит так дальше по крыше под одобрительный смех шумящей толпы. Уже на следующий день про безымянного канатоходца забудут; забудут и то, как волновались за его жизнь, висевшую на хрупком верёвочном волоске, и как смеялись со всеми, очарованные смелостью покорившего лёгкий эфир человека… Зора вновь возвращается к тому, о чём думал недавно. Шаг, ещё шаг, за переулком вновь переулок — он неосознанно уходит прочь от человеческой суеты, от режущей глаз многоцветно-многоликой массы. Неподалёку от входа в одну из таверн кто-то грубо ловит его за локоть. — Любезный молодой господин! Не желаете ли вы узнать своё будущее? Зора косится на руку, поворачивается чуть боком и освобождается из чужой цепкой хватки. Смотрит на того, кто обратился к нему: пожилая женщина, из тех, что зовут себя гордо ведуньями. По тёмному тону кожи нетрудно догадаться, что она не клеверянка — по крайней мере, не коренная, не здешняя. — Спасибо, неинтересно. Всего вам хорошего. — Зора старается быть достаточно вежливым, уважать чужой возраст и прочее, прочее, хотя особой любви к подобному типу людей совсем не питает. Все они сплошь и рядом обманщики и плуты. Отец им, помнится, верил. Он — нет. Старуха подходит чуть ближе, заглядывает ему в глаза и настойчиво продолжает: — Куда же вы так торопитесь, молодой господин? Неужто доброй старой женщине на слово не верите? Так пойдёмте со мной, я вам всё покажу! И на суженую погадаю, и будущее при помощи магической сферы предскажу. Могу сделать хорошую скидку для вас и вашего юного спутника. — Спутника? Я здесь один, — скептично поднимает бровь Зора. Ведунья вежливо улыбается и смотрит в какую-то точку у него за спиной. В эту минуту оттуда же раздаётся радостное: — Тётя, а вы правда можете сказать, когда я стану следующим королём магов? Очевидно, этот вопрос мог задать только один человек. — Ну и что ты забыл здесь, дурная креветка? — вопрошает Зора, не оборачиваясь. — Ты разве не валял дурака на площади вместе со всеми? — И почему ты вечно пытаешься убежать ото всех? — вопросом на вопрос отвечает стоящий позади Астер. — И почему ты вечно таскаешься всюду за мной? — парирует язвительно Зора. — Ну, у меня есть причины, — в голосе Астера мелькает улыбка. — Молодые господа, моё предложение всё ещё в силе, — напоминает о себе пожилая гадалка. — Нам уже пора идти. Может, как-нибудь в другой раз, — едва скрывая раздражение, отвечает ей Зора. — И что же это за причины? — обращается он к Астеру, когда они отходят от старухи подальше. — Ну, вот сегодня, например, ты явно собирался гулять на празднике в одиночку. Что же в этом весёлого? Я потому и решил, что составлю тебе компанию. — Мне не нужна компания, — сухо отрезает Зора. — Друзья нужны всем! — сжимает руки в кулаки Астер. Зора недоверчиво фыркает. — Кстати, я почему с площади-то ушёл… Ребята аттракцион новый сделать хотели, с метанием ножей который. — И? — Ну, я должен был исполнить роль главной мишени. — Поймав насмешливый взгляд напарника, Астер спешит продолжить: — Я, в общем-то, был не против, скорее даже «за». Но когда метать вызвались Лакк и Ванесса… — М-м-м, та чудная парочка? Одна пьяная, другой ненормальный. Повезло тебе с друзьями, букашка, — едва выговаривая слова, трясётся от смеха Зора. Да-а, с этими идиотами и впрямь не соскучишься… Астер обиженно дует губы, говоря «ничего ты не понимаешь, козёл в классной маске», но уже через пару секунд и сам расплывается в добродушной улыбке. Из пекарни напротив доносятся тонкие нотки корицы. Живот Астера вдруг бурчит, и Зора, отсмеявшись, деланно недовольно закатывает глаза. — Уже проголодаться успел, обжора? Астер смущённо опускает взгляд в землю, кивая: — Угу… Зора приглаживает выбившиеся из причёски пряди, задумавшись. — Давай-ка на соседнюю улицу завернём. Соседняя улица — это ряды маленьких домиков и деревянных ларьков; душистая аллея всевозможных цветов, кустарничков и тенистых деревьев; кованые беседки; два десятка гуляющих взрослых с детьми, одетых гордо, опрятно, торжественно. Для Астера Зора берёт на аллее пять рисовых шариков в кленовом сиропе — по вполне разумной в этом квартале цене. Окинув взглядом аппетитно поедающего вкусность мелкого, он отмечает, что одежда на нём совсем уже высохла — не обошлось, по-видимому, без ирокезника с его огненной магией. — Офень фытно. И фкуфно. Фпафибо больфое, — благодарно лыбится Астер, не переставая набивать щёки едой. Выглядит это, надо заметить, комично: этакий хомяк, переродившийся в теле креветки. — Прожуй сначала, потом говори. Тебя что, манерам никогда не учили? — когда Зора наклоняется к нему, чтобы дать больнючий щелбан, от мальчишки пахнет клёцками и жареной рыбой; пахнет сливками, специями и немного пряными травами. Он будто успел вобрать в себя все запахи праздника в пылающем жизнью сердце бурного города… Кругом всё гудит, бурлит, жужжит, движется, не стоит на месте. Они тоже двигаются дальше, подгоняемые чужим нарастающим возбуждением. В восемь вечера на главной площади начинают бойко бить в гонг; тогда-то на город и опускается истинное волшебство. С первыми ударами в гонг все жители как по команде надевают на себя разноцветные маски. На улицах города тут же появляются змеи, лисы, драконы, водные духи… Пропали бодрые лавочники, пропали видные горожане с породистыми питомцами; не осталось и следа от потешных людей с их разукрашенными глумливыми лицами. Исчезли даже дети городских обывателей, что клянчили у родителей сладости всего пару мгновений назад… Карнавал духов прочно опутал город паутиной невидимых нитей, и в эту ночь все живые обречены оставаться безликими. Зора видит, как Астер тоже достаёт спрятанную под туникой маску, видит, как меняется его лицо, превращая знакомые черты в нечто иное, давно забытое людьми первородное… Теперь на него смотрит безымянная личина с поджатыми губами, алыми, как маков цвет, подпиленными коровьими рогами и щеками — бледными, как топлёное молоко. Всё вокруг вдруг исказилось, преобразило себя, и только Зора, замерев на миг, совсем не меняется. — Ну наконец-то самое интересное началось! — с восторгом восклицает пурпурная маска рядом. Маленькая маска кролика в паре метров от неё забавно подпрыгивает, подражая ушастому зверьку, и радуется перемене вместе с родителями — Белым и Чёрным стражами из древних южных легенд. Зора замечает, что даже среди масок существует неравенство: одни — роскошные, с золотыми узорами, изящно окаймленные лентами кружев, другие — простые, порой самодельные, без драгоценных камней и богатой тесьмы. — Ну что, куда пойдём теперь? — интересуется сбоку Астер. Его маска — одна из самых обычных, купленная не более чем за пять медяков у какой-нибудь мелкой торговки на рынке. Зора помнит, как на одном фестивале отец покупал ему точно такую же. — Тебе не идёт эта маска, мелкий, — бесцветно комментирует он. — А тебе твоя — очень даже, — легко отзывается тот. Зора поводит плечами, суёт руки в карманы и нащупывает там горстку монет. — Так куда мы? — повторяет свой вопрос Астер. — Мне как-то всё равно. Астер издаёт задумчивое «хм», вертит головой во все стороны и решает: — Пойдём смотреть представление! Не давая Зоре опомниться или возразить, он хватает его за форменную накидку и тянет прочь с улицы, напрямик сквозь дворы, к линии празднично украшенных балаганов. Зора вскоре отлепляет его руку, вцепившуюся в ткань чуть ли не мёртвой хваткой, и хмыкает, наблюдая за тем, как смешно топорщатся сзади светлые волосы. У одной из больших деревянных построек уже собралась целая куча народу. Астер подходит к афише, приклеенной на одном из столбов, и читает вслух: — «"Бастиан и принцесса Раскрея"… Уморительная пьеса в трёх актах повествует о богатом рыцаре-чародее, всю жизнь мечтавшем стать обычным сапожником». — Не бывает такого, — кривится презрительно Зора. — Ты либо знатный высокомерный ублюдок, либо бедняк, для которого работа сапожником — возможность кое-как дотянуть до собственной старости. Богач мечтает быть простолюдином? Ха-ха! Чёрта с два я поверю в это. — И всё-таки давай посмотрим, пожа-алуйста! — повернувшись к нему, просит Астер. Под маской не видно, но Зора готов поклясться чем угодно, что сейчас этот мелкий смотрит на него своими зелёными щенячьими глазками. — Ладно, — морщась, уступает он. — Но если мне не понравится, я тут же уйду. — Идёт! — соглашается Астер. — Если тебе не понравится, я тогда тоже уйду. Зора фыркает. Вот же ж дубина… Пока ассистенты расставляют узкие лавочки перед сценой, сбоку веселит собравшихся шут: кривляется, отпускает шутки с ужимками, показывает всякие фокусы. Бубенцы на колпаке звенят в такт его смеху, жестам и наклонам головы; склонившись в очередном поклоне под аплодисменты публики, паяц стягивает с себя жёлтый колпак, отворачивается, делая вид, что кладёт туда что-то, затем снова смотрит на зрителей и нараспев произносит: — Что в колпаке! Что в колпаке! Кто первый угадает, что у меня в колпаке? Маски оживляются, шепчут, строят теории, и на каждую озвученную догадку шут звонко хохочет, говоря этим: неверно, неверно, попытайтесь-ка снова!.. Двое музыкантов торжественно бьют в барабаны, оповещая, что время пришло. Зрители, мигом позабыв о шуте, торопливо занимают места — Зора замечает среди них достаточно знатных, — шуршат платьями, шелестят, говорят друг другу что-то вполголоса. Они с Астером приземляются где-то в конце, причём прямо перед мелким, на один ряд вперёд, садится какой-то здоровенный мужчина. Астер ёрзает на скамейке, теребит ремешок гримуара, затем, не выдержав, склоняется к напарнику и шепчет на ухо, прикрываясь рукой: — Слушай, Зора… ты не против, кхм, поменяться местами? — Зачем это? — интересуется тот наигранно удивлённым тоном. — Ну… — мнётся Астер, — не думаю, что с моего места я что-то увижу… Пожалуйста. — А мне вот и на моём месте неплохо, — скрестив руки за головой, довольно улыбается Зора. — Если что-то не устраивает, возьми и пересядь. — Вредный ты! Ну чего тебе стоит? Не дождавшись ответа, Астер оглядывается в поисках свободных мест, отыскивает парочку, кажется, но все они находятся слишком далеко от них… Вздохнув, он всё же решает остаться с Зорой. Зора же, внимательно проследив за ним, изгибает губы в усмешке. Представление начинается, и он не намерен пропускать ни одной, пусть даже самой неинтересной, сцены, если всё это время рядом будет потешно вертеться креветка. Тогда-то уж «уморительная пьеса в трёх актах» точно удастся на славу. По скрипящему дубовому полу гордо проносится всадник на статном белоснежном коне; голос за кулисами представляет его зрителям как чародея высшего класса сэра Бастиана Наромен-Анохского; следом на сцену выходит стройная девушка, и голос называет её «просто принцессой». Среди публики проносится первый смешок. Когда сэр Бастиан, сражаясь с подводным драконом, выделывает на сцене невообразимые па, изящно тыкая шпагой в чудовище, со всех сторон его награждают аплодисментами одобрения; Бастиан делает вид, будто только сейчас узнаёт о присутствии зрителей, подходит к краю сцены и нюхает синий цветочек, вздыхая. Затем, галантно откланявшись, он убегает обратно к кулисам, скидывает инкрустированные бриллиантами туфли и натягивает вместо них пару грубых сапог, упоённо восклицая вслух что-то. Зора не совсем понимает, когда здесь нужно смеяться — маски вокруг сидят безмолвными статуями, и лишь сверкают в свете фонариков проглядывающие сквозь щёлки глаза. Очередная порция смеха оглушает совершенно внезапно, и Зора вдруг чувствует себя неприятно беспомощным. Он оглядывается на Астера и не может понять, улыбается ли и он под бледной бездушной личиной? Невозможность видеть чужие эмоции раздражает, злит до безумия. Сэр Бастиан, грассируя приторно, снимает шляпу пред гордой принцессой. Лакированные поверхности масок отражают пляски смешливых огней. Невероятно долгое представление заканчивается, и Зора встаёт, втайне от спутника выдыхая с облегчением. — А ты всё-таки не ушёл, — поднявшись следом за ним, одобрительно замечает Астер. — На твои конвульсивные попытки смотрел, — помедлив секунду, находится с ответом Зора. На самом деле он мало наблюдал за креветкой, в основном думая о чём-то своём, следя за публикой и происходящим на сцене. Несмотря на тревожное чувство, сама постановка ему в целом понравилась, но он, разумеется, ни за что не расскажет об этом. — Тебе лишь бы над другими посмеяться, — супится Астер. — А между прочим, мне всё-таки повезло: уже после первого акта тот здоровяк куда-то ушёл и так и не вернулся обратно. — Видел, — отзывается Зора. — Пьеса, значит, так себе была. — И всё-таки ты остался, — с улыбкой в голосе настаивает Астер. — Грех не посмотреть представление бесплатно, — пожимают плечами в ответ. Они проходят мимо цепи балаганчиков, где живут и зарабатывают на жизнь лицедеи. Впереди уже ждёт стеклянный блеск витражей, перезвон колокольчиков в ухоженных лошадиных гривах, уютно наряженные антикварные лавки и лоск пышных нарядов на фигурах молоденьких дам. — Значит, сегодня отмечается Карнавал духов, завтра будет День всепрощения, послезавтра — Любование летней луной, а дальше… дальше не помню. — Астер шагает нога в ногу с Зорой, загибая пальцы и пытаясь вспомнить названия местных праздников. — Дальше — Ночь изобилия, Люмьераика, День июльского духа и Всеобщий день магов. — Зора громко зевает и добавляет небрежно: — Целая неделя завышенных цен и дурацких украшений на улицах, в общем. — Да ладно тебе, — дружелюбно откликается Астер, — по-моему, всё не так уж и плохо… Я, например, во-от столько булочек сегодня на шесть медяков накупил! — Ага. И потом за мой счёт метал дротики, — усмехнувшись, напоминает Зора. — Я это не специально, — оправдывается коротышка. — Мне просто казалось, я с собой немного больше денег брал… Кстати, зря ты не попробовал ту булочку и… ой! — он замолкает, внезапно врезавшись во что-то маленькое, тёплое и твёрдое. — Смотри лучше под ноги, — смеётся Зора. — Малыш, ты чего здесь встал? — Астер обходит внезапно возникшее «препятствие» и заглядывает ему в лицо, опустившись для удобства на колено. — Я… маму с папой потерял, — трёт покрасневшие глаза темноволосый мальчик. — Ох, понимаю… у меня вот их вообще не было, — сочувствующе треплет его по плечу Астер. Зора страдальчески возводит взор к небу. — Он не в том смысле, дубина. — А… — до смутившегося Астера наконец-то доходит. Сжав свободную руку в кулак, он с огоньком энтузиазма в глазах восклицает: — Тогда мы просто обязаны помочь ему, Зора! — И откуда ж ты взялся жалостливый такой, — саркастически комментирует тот. Пробежавшись глазами по мальчику, он приходит к выводу, что их помощь здесь особо не требуется: судя по одежде, туфлям и маске в руках, ребёнок — выходец из богатой семьи. Заметят пропажу нерадивые родители, поднимут на уши магов, прочешут весь город за хорошую плату. Найдут… К сожалению, на двух нерадивых родителей всегда найдётся один до жути сердобольный Астер. Он дотошно расспрашивает мальчугана о том, с кем он пришёл, как те, с кем он пришёл, выглядели и где те, с кем он пришёл, были вместе с ним в последний раз. После сбивчивого рассказа ребёнка они ведут его к Лисьему парку — месту, где мальчик с ужасом понял, что потерял из виду родных. Наверное, им просто повезло, что всё в итоге разрешилось так просто: тётя мальчика, гулявшая с ним и его родителями в этот вечер, решила дожидаться племянника у входа — на случай, если тот надумает вернуться сюда. Зора смотрит, как улыбается мальчик, зарываясь в надёжные объятия тёти; та тоже улыбается, гладя его по голове, рассыпаясь в благодарностях и вздыхая облегчённо. — Тётя Зита, а у нас ещё остались те вкусные конфетки, которые мне папа сегодня купил? — выбравшись из объятий, любопытствует мальчик. — Ох, должно быть, остались… были где-то внутри, сейчас погляжу, — тётя Зита раскрывает украшенную рубиновыми розами сумочку и, порывшись, достаёт оттуда маленький хрустящий пакет. — А вот и конфеты… Ты проголодался, наверное, Ники? — Нет, это не мне, — мотает головой мальчик. Взяв у тёти бумажный пакетик, он подходит к Астеру и, переводя взгляд с него на Зору, смущённо бормочет: — Спасибо за то, что помогли. Это вам от меня и тёти… немного конфет. Подарок, — совсем тихо заканчивает он, краснея. — Спаси-ибо, — принимая из худых ручек сладости, растягивает буквы Астер. Он широко улыбается, решив ненадолго снять маску для мальчика. Как уж там… «Своих героев нужно знать в лицо», так, кажется? Тепло попрощавшись с Ники и его вновь обретённой тётей — глупый Астер зачем-то согласился заглянуть к ним в гости когда-нибудь, — они отходят к фонтану из мрамора, стоящему невдалеке, и занимают свободную лавочку. Астер раскрывает пакет и, вытряхнув часть его содержимого, пристально всматривается в то, что оказалось в ладони. — Это, наверное, и правда что-то сладкое, — заключает после осмотра он. — Да. Это карамельные карпы, — кинув взгляд, констатирует Зора. — Недешёвые, кстати. — Карамельные карпы? — удивлённо округляют глаза. — Что, под сладостью настоящие рыбы? — Нет же, балда. Просто конфеты в виде маленьких карпов, и всё. — А-а-а… понятненько. — Астер перекатывает конфетки на ладони, в последний раз рассматривая рыбок со всех сторон, и, вздохнув, убирает их обратно в пакетик. — Вот. Это за то, что в игре за меня заплатил, — говорит он, протягивая подарок Зоре. — Дареное другим не дарят, — замечает тот, не принимая пакет. — Да знаю я… но ты выручил меня, а я потом помог малышу. По-моему, нет ничего страшного в том, что я тоже хочу тебя как-то отблагодарить. Зора щурится, смотря на него изучающе. — И тебе совсем не хочется попробовать этих невероятно вкусных, аппетитных карамельных карпов? — Хочется, — признаётся Астер, — но я ведь уже сказал. Это всё тебе в благодарность за помощь. Зора издаёт ироничный смешок — «ну ты и дурня кусок, конечно», — однако пакетик берёт и, подумав, пристраивает его в сумке рядом с гримуаром. От подарка становится немного неловко — кроме отца, ему никто никогда ничего не дарил, — так что Зора решает поделиться с мелюзгой частью сладостей, когда они вернутся обратно на базу. Он же не изверг какой, в самом деле, чтоб у крикливых креветок заслуженные конфеты отнимать… Огоньки гирлянд и развешенных меж домами фонариков превращаются из яркого жёлтого в более мягкий, нежный кремовый. Маги огня и света во время фестиваля играют с оттенками каждые пару часов, превращая город из пылкого красного в холодный фиалковый, затем — в солнечно-жёлтый, сливочный белый, и наоборот. Меняя внешний вид города, искусно смешивая разноцветные краски, они незаметно меняют саму его суть, царящую в нём атмосферу… Астер и Зора непроизвольно задирают головы вверх, наблюдая за сиянием сотен крохотных лампочек. На их глазах облик города переменился ещё раз; это значит, что сейчас уже не меньше одиннадцати. Оторвавшись от неба, Астер снова натягивает свою бледную маску, до этого времени совсем позабытую. Мимо них проходит несколько пар — нарядных, смеющихся, оживлённо обсуждающих что-то. — Так странно… Ты когда-нибудь чувствовал себя одиноким в толпе? — проводив их взглядом, неожиданно интересуется Астер. — Не-а, — врёт Зора. — С чего вдруг такие вопросы, букашка? — А я вот чувствовал, — словно не слыша его, продолжает задумчиво мелкий. Зора скептически косится на него. — Ты — и чувствовал себя одиноко? — Ага… Так не похоже на меня обычного, верно? — Астер беззаботно болтает ногами, но смеётся как-то неестественно, нервно. Зора хочет подколоть его, дотянуться и отвесить щелбан, ответить что-то обидное на странные слова… и всё же по какой-то причине он не делает абсолютно ничего из этого. Что ж… Сегодняшний вечер первоначально не был похож на другие. Декоративные гномы у клумб выглядят банально и слишком безвкусно. От гомона вокруг немного кружится голова. Что прятал шут в том жёлтом колпаке? — Есть здесь одно место, — прерывает затянувшееся молчание Зора. — М? — маска с алыми губами и рогами коровы поворачивается к нему, заинтересованная. — Оно на краю города, мы могли бы сходить... Если, конечно, ты не наплескался в фонтане с русалками так, что готов променять прогулку на сладкий креветочный сон. — Я не креветка, и сны у меня не креветочные, — недовольно отзываются слева. — Я хочу пойти туда! Слушай… а что это за место такое, не скажешь? — Сам увидишь, когда доберёмся, — отвечает Зора, досадуя на себя за то, что всё-таки обмолвился об этом. Идея прогуляться с креветкой за город казалась хорошей до тех пор, пока жила лишь в его голове. Теперь же он сомневался: а стоило ли?.. Встав со скамьи, обходя говорливые маски, минуя таблички, тележки и статуи, они идут прочь от центра города, тянутся к краю. Зора плывёт впереди, среди реки нечеловеческих лиц, и в какой-то момент Астер, запутавшись в многоцветье, цепляет его за руку, чтобы не потеряться в толпе. Зора замечает это, но не говорит ничего. Еще он замечает, как мелко дрожат плечи Астера, когда они почти что доходят до места. Уже по-ночному холодно, а на мальчишке одна лишь туника, и это первый раз, когда Зора жалеет, что его магия пепла не способна создавать материальные вещи. — Пришли, — сообщает он, и Астер, сделав ещё пару шагов, медленно отпускает его руку. Вокруг них — июльская ночь, безмерная, вороная и тихая. По правую сторону — шелестящее с ветром поле, слева — одинокая чайная и эхо чужих голосов. — А я и не знал, что в шумном городе может быть такой уголок… Здесь красиво. — Астер ставит руки на простой бортик чугунного, с налипшими ракушками моста. — Кстати, а зачем тут сделали мост? Реки рядом что-то не видно. — Ему много лет, — объясняет Зора, припоминая рассказы отца, — он был построен два века назад, когда на месте нынешнего города стоял только лес да пара-тройка хиленьких домиков. — Ого… я не знал. Значит, здесь и правда протекала когда-то река… — Ну, да. Астер издаёт какой-то удивлённо-восторженный звук, Зора переводит взгляд на чайную рядом. Сколько бы фестивалей и праздников ни прошло, её вывеска всегда оставалась неизменно режущей, броской. Пока они стоят на мосту, отдыхая от насыщенного событиями дня, несносный паршивец от холода уже начинает отбивать ритм зубами. Зора цокает намеренно громко и, оттолкнувшись от бортика, снимает с пояса меховую накидку. — Только попробуй заболеть, дурень, — предупреждает он Астера, небрежно протягивая накидку ему. Астер не двигается пару секунд — соображает, что к чему, видимо, — затем всё-таки берёт тёплую вещь и… смеётся. — Ох… спасибо большое. Зора старательно потирает шею, делая вид, что ему всё равно. Астер кутается в чёрный мех, облокачивает спину на бортик и со странной интонацией в голосе произносит: — Вот интересно, ты когда-нибудь снимешь свою маску? Хотя бы разок. Я бы очень хотел увидеть твоё настоящее лицо, а не эту… фальшивку. Зора вздрагивает и проводит рукой по иссохшим ракушкам, надеясь, что Астер ничего не заметил. Его маска скрывает уродливые шрамы. Шрамы от душевных ран клеймённого вечностью прошлого. — Это вряд ли, — с неохотой отзывается он. — Жаль, если так, — вздыхают в ответ. — Но если что, знай: я бы правда очень хотел. — Мальчишка смотрит на него сквозь дешёвую маску, лишь блестят в темноте зрачки добрых лучистых глаз. Возможно, Зора слишком долго находился с ним рядом. Возможно, Астер прячет за маской самую хрупкую, слабую частичку себя… Возможно, что в чём-то они с ним похожи. Поддавшись моменту, он наклоняется и целует Астера в бледную, почти настоящую правую щёку. Небо над ними, взрываясь, превращается в серебро, затем — в бушующий красный, но никто из них не обращает на это внимания. Зора отстраняется первым, но смотрит на мальчишку без капли стеснения — пристально-изучающе, — пока пустоту в груди заливает щекочущий трепет. Астер второй раз за вечер снимает с себя чужое лицо. — А без маски слабо? — прямо спрашивает он. — Ты меня на слабо не бери, — с вызовом замечает Зора. Помолчав, он кивает на снятый лик духа за пять медяков: — Уже дважды традицию нарушаешь. Не боишься, что кто-нибудь заберёт твою душу? — Не-а, — улыбается Астер, покрепче перехватывая маску. — Если честно, я в южные легенды не особенно верю… Я ведь с Хаджа, Хадж на северо-западе. Ночь — свежая, живая, — методично зажимает город в тугое кольцо. Где-то вдалеке надрывно гремят барабаны, ну, а на небе — на небе продолжают загораться новые звёзды — лучи фейерверков, пронзающих купол своим острым горящим копьём. — Ещё целая неделя впереди, — задумчиво произносит мелкий, имея в виду себя, его и поцелуи без маски, должно быть... А может, в самом деле просто размышляет о празднике. Зора чувствует, как вскипает внутри него мана, струящаяся по венам вместе с кровью, когда Астер уверенно берет его за руку. Подумать только, от одного лишь простого движения… — Мне кажется, фестивали в Клевере слишком красивы, чтобы праздновать их одному, — смотря куда-то вперёд, тихо делится мыслями Астер. Вывеска чайного домика по-прежнему броская и сильно режет глаза, и всё же Зора, молчаливо кивнув, соглашается. Время от времени до них долетают отголоски неспящего города — с обрывками песен, весёлых криков и пересвистов блокфлейты; небо всё ещё разрисовывается лучами салютов, и Астер рядом восхищённо смеётся, на что Зора лишь крепче сжимает его пальцы.