Кубинский ром или как завоевать сердце майора

      Сергей видит его первым и резко толкает Олега в бок локтем.       — Смотри.       — Мм?       — Вон там, возле красных фонариков. Это он.       — Тот самый?       — Которого по телевизору показывали, да.       Они оба замирают возле перил, неотрывно глядят за передвигающимся по первому этажу майором, пока он не подцепляет какую-то девчонку в красном парике и не обхаживает её на танцполе. Оба залипают на плавно качающихся бёдрах и ногах от ушей. Оба недовольно хмыкают.       — Олег.       — Я знаю, но как?       — Мы можем…       — Ага.       — И потом…       — Да. Хорошо. Ты заходишь первый, я вмешиваюсь следом. Главное, без травм. — Олег подталкивает его к лестнице вниз. — Давай, работаем.       Сергей втирается в компашку богачей у края перил, развязно улыбается, игнорируя их недовольные взгляды из-за прерванной беседы, и начинает затирать про разрушение исторического памятника, богатую и беспечную жизнь, очерняющую их души, чревоугодие, бедных сироток, грязные деньги, а потом выкидывает козырь — и лезет к спутнице мужика, имени которого он даже не знает, лапает девчонку, служащую на этом вечере красивой картинкой, куклой, дорогим нагрудным платком в кармашке пиджака, и это (наконец-то) становится последней каплей: мужик злится, выпучивает глаза, орёт что-то обидное и нечленораздельное Серёже, замахивается кулаком, но, промахнувшись, попадает не в нагло улыбающуюся физиономию, а в плечо, сталкивая его с лестницы вниз. Первая осечка в плане. Сергей едва успевает закрыть голову руками и чувствует, как набиваются синяки на теле каждой новой ступенькой. Внизу уже стягиваются зеваки, к которым и подкатывается Серёжа, миновавший последнюю ступеньку. Мужик бежит следом, желая наподдать «малолетнему сопляку» (и похуй, что Серёже уже двадцать шесть), но его сбивает с ног Олег, внезапно выскакивающий из-за угла, едва богачу удаётся приблизиться к лежащему на полу Серёже. Они начинают мутузиться, кто-то визгливо кричит, кто-то зовёт нерасторопную охрану, пока Серёжа пытается оклематься от несогласованного заранее падения с лестницы, и Олегу больно бьют по лицу, прямо по скуле, раздирая дорогим перстнем кожу. Вторая осечка. Никто не останавливается — работают до победного. Толпа позади Серёжи рассасывается, являя миру Игоря Грома со стаканом в ладони, который он очень удачно рассаживает об подбежавшего на подмогу богачу его друга, пытающегося пнуть ногой в живот лежащего Серёжу — и да, майор вступает в игру. План выгорает. Игорь разнимает дерущихся раньше подскочившей охраны, уворачивается от случайного хука справа уже было ударившего Олега и помогает Серёже вытащить его из лап двухметровых шкафов, нанятых Бехтиевым для охраны. Втроём они обосновываются у бара: Серёжа крутит в руках заказанный коктейль, Олег прикладывает к щеке лёд в салфетке, а Игорь смотрит на них поочерёдно, молчаливо пытаясь выведать всё и сразу.       — Сергей Разумовский. — он протягивает ладонь майору и довольно улыбается, стоит Игорю ответить на рукопожатие. — А это Олег Волков, мы тут, мм, вместе.       Олег кивает, тоже жмёт майору руку и слабо улыбается, поправляя лёд в салфетке.       — Эти ублюдки считают, что, раз денег дохера, можно трогать кого угодно, ничего же не стоит купить человека, — с чувством жалуется Олег, включая помершего в нём актёра. — Мудак начал лапать Серого, ну а я не смог стоять в стороне, сами понимаете. Суки.       — Спасибо за помощь, Игорь. — Серёжа подвигается ближе незаметно, пока говорит Олег, и жестом показывает бармену повторить коктейль уже для Игоря. — Вы мне жизнь, считай, спасли. И Олегу печень.       — Ага, правда, спасибо. Вдвоём всяко сподручнее.       Майор кивает в ответ на благодарность, тушуется под таким её количеством, бубнит себе под нос что-то вроде «да ладно вам, я так, просто рядом постоял, чё там» и глотает коктейль из стакана, пряча в нём несвойственное ему смущение.       — У Вас поставленный удар, — тянет Серёжа, наклоняя голову вбок; Олег сразу распознаёт флирт, но Игорь, кажется, из команды великих слепцов. — Так чётко зарядили стаканом в того мерзавца. Где-то занимаетесь?       — Руки сильные, — подхватывает Олег и невесомо очерчивает бицепсы майора под белой рубашкой. — В качалку, должно быть, ходите. И дерётесь часто. — он взглядом показывает на сбитые костяшки.       Игорь кивает. Молчит и кивает, мотая головой то вправо, то влево, в зависимости от того, откуда идёт звук голоса. Потом, конечно, понимает, что от него ждут ответа, но допустимая секунда молчания проходит и начинается тот промежуток странной тишины, когда две пары глаз жаждут твоего раскрытого рта так, словно бы там спрятано лекарство от всех болезней.       — Я майор полиции, физическая подготовка — одна из обязательных составляющих работы.       Серёжа с одного бока оживает так, будто не узнал эту информацию ещё три недели назад из телека, а Олег с другого бока усмехается, и Игорь ждёт шутку про мусор или ещё чего старого и заезженного, но вместо этого Серёжа касается пальцами каёмки его стакана и заинтересованно улыбается.       — Так это Вас я видел в новостном репортаже? — Игорь кивает и ощущает, как чужие пальцы переползают на его ладонь. — Пусть Гречкина и выпустили под огромнейший залог, Вы всё равно сработали очень быстро и профессионально.       — Уложили ублюдка на капот, да, — продолжает Олег. — Засадить бы его в тюрьму, но, опять же, сраные деньги решают всё. Что сейчас, что тогда. Вам когда-нибудь предлагали взятки, товарищ майор?       — Конечно.       — Вы их брали? — Олег внимательно щурится.       — Нет.       — А выпивкой? — щебечет Серёжа в другое ухо.       — Или натурой, — тише добавляет Олег. — Знаете, чисто кулаки о провинившуюся рожу почесать.       — Или не кулаки.       — Или не рожу.       — Вы пейте. — Серёжа пододвигает к майору второй стакан с коктейлем, и Игорь с отстранённым удивлением замечает, что первый он уже успел высадить. — За справедливость! Олег глотнёт растопившегося льда из салфетки, не переживайте.       Олег наклоняется к барной стойке, чтобы через Игоря поглядеть на Серёжу с явным укором, а затем вновь перекладывает лёд в салфетке, меняя держащие его руки, и легко так, непринуждённо кладёт холодную ладонь Игорю на пальцы. Серёжа тут же открывает рот, едва майор успевает вздрогнуть от контраста температур.       — Это казино — такая безвкусица, — говорит он со знанием дела и морщится. — Всё в вычурной позолоте, конфетти, под звуки фанфар и супер дорогого оркестра, и зачем? Кровь со стен всё равно не смыть. Здание, построенное на чужом снесённом доме — мне кажется, отлично сочетается с Петербургом, построенном на болоте. Ситуация зеркальная, понимаете?       — Вся эта кучка богачей — херово болото, и очень скоро смрад Петербурга затянет каждого из них. — Олег звучит очень грозно и, на удивление, так правдоподобно, будто сам собирается задушить всех этих людей голыми руками. — Как скоро они умрут плохой, грязной смертью — вопрос времени.       — Вы верите в концепцию рая и ада, Игорь? — Серёжа улыбается мягко, почти снисходительно и вытаскивает из пальцев Игоря второй стакан, уже пустой, заменяя его на третий; на этот раз что-то покрепче, да и цвет алкоголя иной, но всё равно вкусно.       — Потому что Вы похожи на того нелюдимого и хмурого ангела, неохотно защищающего посланного ему человека, — заканчивает Олег и дёргает уголком губ в улыбке. — Двух людей, в нашем случае. Мне кажется, или у Вас вьются волосы?       — Нет, я не… в Бога не верю. В загробную жизнь тоже. — Игорь оглядывает Олега чуть плывущим взором, подмечает тепло и расположенность в карих глазах и немного расслабляется, пытаясь вовремя отвечать на вопросы и поддерживать диалог; их двоих слишком много, Игорь чувствует себя окружённым заинтересованными в нём людьми без какого-либо рабочего или лично-выгодного подвоха, и это необычно. — Волосы вьются, да, но я отрезаю их для удобства.       — Смею предположить, что Вас таскали за волосы в драках, — без вопросительной интонации интересуется Олег так, будто знает, о чём говорит. Может, и правда знает, Игорю трудно вспомнить, кто конкретно перед ним, хотя фамилию Волкова он уже точно где-то слышал.       — Таскали.       — Ублюдки, — зло бросает Олег и сжимает ладонь Игоря в пальцах почти машинально. Серёжа вздыхает.       — Выпьем за кудряшки? — он лукаво улыбается. — Или за несуществующих ангелов?       — За твою целую голову, Серый. — Олег поднимает бокал. — Благодаря майору, эта гениальная башка всё ещё на этих охуенных плечах.       Игорь смотрит на плечи Серёжи — широкие, острые, ровные — и правда охуенные, костюм сидит как влитой. А запонки какие дорогие на пару с пуговицами, две верхние расстёгнуты, полоска кожи, угол ключицы…       — За мою целую голову, значит! — Серёжа замечает направленный на него взгляд, откровенно красуется; Олег видит это и удовлетворенно хмыкает: все всегда покупаются сначала на Серого. — На брудершафт, Игорь?       — Чтоб ты теперь товарищу майору бокалом по зубам ударил?       — Да Олег, это было один раз и я был очень пьян!       Олег отмахивается и, звонко чокнувшись с Игорем, глотает свой коктейль. Майор повторяет за ним, ощущая на языке терпкий вкус текилы и чего-то цитрусового. Серёжа пьёт какую-то розовую дрянь, похожую на фруктовое пиво, но Олег знает, что в его бокале вино. Игорь облизывается, ставит полупустой стакан на барную стойку и поворачивается к Сергею.       — Получается, вы вместе? — он жмурится и мотает головой. — В смысле, как пара.       — Да, Игорь. — голосом Серого можно посыпать пышки. — Вы против такого?       — Не, мне по барабану.       Все трое в курсе, что майор врёт. У него на лбу написано, что он не против пососать хуй, но никто не уличает его в этом вслух.       — Мы вместе с детдома. Попали туда в семь-восемь и как-то сдружились, а ближе к совершеннолетию начали встречаться, — поясняет Олег, приканчивая теперь виски. — После всего, через что прошли бок о бок, мы друг другу роднее предков.       — У Вас, наверное, хорошие отношения с родителями, Игорь. — Серёжа залезает кончиками пальцев под узкие манжеты на рубашке Игоря, но смотрит исключительно в глаза. — Они, должно быть, гордятся, что у них такой сын. Вас, в конце концов, по телику крутят, знают, да и большой процент раскрываемости за Вашим именем.       Игорь усмехается, пьяным мозгом думая, что, надо же, этот Разумовский прошерстил сводки на их полицейском сайте, а он сам до сих пор не может вспомнить, откуда знает обоих.       — Когда мне было три года, мать уехала на курсы повышения квалификации в Германию и больше не вернулась, а отец… наложил на себя руки, как только мне стукнуло восемнадцать. — Игорь допивает алкоголь из стакана и переворачивает ладонь внутренней стороной кверху, позволяя пальцам Сергея скользнуть в ямку посередине. — Но да, наверное, гордились бы. Или нет, не знаю. Я не святой, вы не думайте.       Повисает тишина. Серёжа поджимает губы и уводит цепкий взгляд на бар, разбивая фокус о стекло стоящих поодаль бутылок, а Олег тяжело вздыхает и заметно крепче вцепляется в бокал. И чего они так напряглись?       — Соболезную, Игорь, я не…       — Знал, да, всё в порядке, это было очень давно. — Игорь пытается сгладить ставшую некомфортной атмосферу суровой майорской улыбкой. — У меня уже не болит.       Болит, ещё как болит. Одиночество грызёт изнутри, потрошит органы и мешает аналитической работе мозга, запирая Игоря по вечерам в коробке из сомнений и тяжёлых, душащих мыслей. Он не уверен, что, будь родители живы, что-то бы изменилось, но людям всегда кажется, что им было бы лучше с тем, чего у них нет. Пока Игорь погружается в эти думы, Олег вновь перегибается через барную стойку, чтобы видеть Серёжу, и ощеривается, давая понять, что тот коснулся слишком личной темы и даже, блядь, не подумал, что она может оказаться не такой радужной, как в его розовых фантазиях. Серёжа в ответ тоже щерится, трясёт головой, мол, раз такой умный, говорил бы сам, и хмыкает, едва не показывая Олегу средний палец. Если они вдвоём убились, чтобы потом разрушить всю атмосферу тупым вопросом про родителей, Серый месяц будет жопу подставлять без права на смену позиций.       — Я, наверное, домой пойду уже, — негромко рапортует Игорь, глядя на циферблат наручных часов, и спускает ноги на пол. — Поздно уже, да и задание завалил походу.       Обе его ладони оказываются прижаты к барной стойке, а в уши с двух сторон звучит взволнованно-твёрдое «Игорь!». Он смотрит поочерёдно то на Сергея, то на Олега, хмурится, не понимая, чё они в него вцепились-то, не золотой же, а после Олег первый открывает рот, прибирая руки к себе.       — Простите. Серый иногда пиздит, не подумав. Я решил, что мы можем поболтать ещё.       Игорь достаёт бумажник, вытаскивая синюю купюру, но ладонь Серёжи его останавливает.       — Нет-нет, это всё было попыткой сказать «спасибо» за помощь, я оплачу, не переживайте, Игорь. — Серёжа спрыгивает с высокого стула вслед за Игорем и мягко ему улыбается; как змея перед броском, но майор слишком пьян, чтобы разглядеть это. — Куда же Вы так спешите? За спасение жизни трёх коктейлей маловато, как мне кажется.       — Да мне бы и банального «спасибо»…       — Мы угостим Вас кубинским ромом Bacardi пятилетней выдержки, если хотите, — мягко перебивает Серёжа. — Или вино. Виски, текила, пиво — в нашем мини-баре есть многое.       — Сергей хочет сказать, — сухо поясняет Олег, — что приглашает Вас, товарищ майор, продолжить разговор на нашей территории, дома. Что скажете?       Игорь задумывается. Ему тепло и хорошо сейчас, музыка уже не бьёт так сильно по ушам, приглушённая пьяным туманом в голове, а компания этих людей действительно пришлась ему по вкусу, пусть и позволяют они себе больше, чем разрешают рамки приличия. Игорь жуёт губу, не зная, как заставляет нервничать сейчас и Сергея, и Олега — оба предполагают отказ и заранее готовятся сожрать друг друга живьём. Майор думает, что сегодня ему уже, в принципе, никуда не надо, а выпить с приятными людьми такой дикой псине, как он, удаётся крайне редко. Так почему бы не позволить себе это сейчас? Сделать шаг навстречу и посмотреть, что будет. Он всегда может обнажить кулаки и уйти.       — А давайте. Где ваша территория?       Если Олег с Сергеем не выдыхают облегчённо вслух, это только потому, что у обоих выдержка дай боже. Серёжа подрывается первым, снимает блокировку с телефона и тапает по иконке такси.       — У меня башня. Вы, может, слышали. — он вбивает какой-то адрес, периодически поглядывая на Игоря, словно бы проверяя, не ушёл ли доблестный майор за эту секунду промедления. — Короче, я сейчас такси вызову, посидите пока с Олегом.       Серёжа отходит в сторону, полностью погружаясь в смартфон — голубоватый отсвет на бледном лице выглядит правильно и гармонично среди этого вычурного золота. Игорь смотрит ему вслед, цепляется взглядом за ремень на брюках, скользит ниже — и жмурится, мотая головой. И чего это он тут удумал вообще?       — Вижу в Вас армейскую выправку, — сухо комментирует Олег, когда Игорь возвращается к бару; он весь такой — сухой, резкий, с тусклым блеском усталости в глазах, называемым опытом.       — Я в Вас тоже.       — Служил по контракту, — Олег кивает. — Бросил универ на втором курсе экономического и пошёл в армию, а дальше куда бумажка заносила. Чудом жив остался. Серый бы убил меня, если б я не вернулся.       Игорь щурится, сглатывая привкус алкоголя с языка. В пальцы стекается тепло, гоняемое по телу. Его бедро аккуратно касается ноги Олега.       — Сирия или Афганистан?       — Сирия.       Олег смотрит так, что майор понимает — он пережил некоторое дерьмо и, возможно, до сих пор просыпается по ночам от кошмаров. Игорь проникается к этой темноте в его глазах некоторым уважением — Олег смог сконцентрировать черноту в душе в одних только зрачках и теперь держит её под контролем. Справляется. Наверняка не без помощи Сергея.       — А Вы, майор? Почему полиция?       — Дело отца хотел продолжить, — честно отвечает Игорь и греется коленом о бедро Олега. — Да и справедливость люблю кулаками выбивать, как видите. Правосудие-то у нас не работает нихера.       Олег тихо, по-своему весело усмехается.       — Вы удивительны, — он говорит это так спокойно и обыденно, что Игорь не сразу распознаёт комплимент. — Едва ли не лучший в отделе, взятки не берёте, с чувством юмора, да ещё и хорош собой. Но почему-то один. Или?       — С людьми общаться не умею, — хмуро бросает Игорь. — Я в социальных навыках профан. За ублюдком каким-нибудь побегать и морду ему расколошматить — дайте два. А как языком по-человечески почесать, так это всегда проблема.       — По Вам и не скажешь.       — Алкоголь.       Олег улыбается в стакан и допивает каплю виски со дна. Какой это по счёту?       — Так, мужчины, я вызвал такси, будет здесь через пять минут. — Серёжа подплывает внезапно, встаёт между ними, сидящими неожиданно близко друг к другу, и ставит подбородок Олегу на плечо, улыбаясь Игорю. Тот поднимается со стула, аккуратно придерживая себя рукой за барную стойку, и рапортует, что сходит отлить. Сергей с Олегом считывают это хорошей идеей и идут следом.       На улице свежо. Червоточина неба сияет бриллиантами далёких звёзд. Серёжа выходит из казино последним, спотыкается о порожек и неловко взмахивает руками, пытаясь ухватиться за что-то, что спасло бы его нос от поцелуя с асфальтом. Игорь моментально подставляет плечо, перехватывая Серёжу за руку и талию, реагирует на его нетвёрдые ноги звуком «тш-тш-тш», каким успокаивают младенцев в люльке, — Олег мягко улыбается — и позволяет Серёже устало уткнуться лицом в плечо, бурча что-то нечленораздельное.       — Долбанные порожки, — сетует он, жмурясь и до сих пор цепляясь за Игоря, как за мать родную. — Почему нельзя сделать ровный пол?!       — Да ладно Вам, всё обошлось.       — Да сука… — Серёжа вздыхает и едва заметно трётся носом о плечо майора. — Вы вкусно пахнете, Игорь.       Он поднимает взгляд на Игоря, улыбается мягко, но нагло, косится вниз, на губы, и слишком шумно вздыхает, обдавая лицо Игоря теплом. Они замирают так близко друг к другу, что Олег не смог бы даже ладонь поставить между их носами, но вместо этого он лишь негромко зовёт:       — Такси приехало. Идёмте.       Игоря сажают посередине. Серёжу Олег впихивает за водительское, — самое безопасное место в машине — сам садится по правую руку от майора, как и в баре. Такси трогается с места, и пожилому мужчине за рулём определённо всё равно, что делается на заднем сидении его машины — за эту перевозку ему заплатили такую сумму, что можно устроить себе отпуск на ближайшие две недели. Ладонь Сергея невзначай ложится Игорю на колено — Олег зеркалит его действие, и ноги Игоря разъезжаются, прижимаясь к бёдрам собеседников. Он успевает нахмуриться лишь на секунду — Серёжа подвигается ближе и, всё-таки соблюдая минимальную комфортную дистанцию, развязно улыбается невпопад вопросу.       — Как Вы относитесь к искусству, Игорь?       Олег сжимает колено майора чуть ощутимее, стучит пальцами по чашечке и скользит вверх, проглаживая шов дорогих брюк на внутренней стороне бедра.       — Я не спец, оцениваю чисто с точки зрения красиво/некрасиво, — Игорь теряется где-то в недрах голубых глаз Серёжи, неосознанно подставляя бедро под ласки Олега. — Айвазовский очень нравится, могу часами сидеть и рассматривать его вариации моря. И большие картины, знаете, где много-много деталей. У меня на детали слабость.       — Макеты городов тоже любите?       — Ага.       — Прекрасно.       Серёжа выдыхает это Игорю в губы, очевидно, дразнится, но позволяет ему выбирать самому — если надавить хоть немного, одичавшая овчарка залает, пряча испещрённую шрамами морду за агрессией. Олег опирается на бедро майора, придвигается ближе и касается носом чувствительной кожи за ухом, мягко потираясь, чтобы не спугнуть напором. Высовывает язык и самым кончиком гладит мочку уха Игоря, проверяя стандартные эрогенные зоны на чувствительность. Игорь рвано выдыхает, поворачивает голову к Олегу — глаза его во мраке салона выглядят совсем чёрными и влекущими поразительным спокойствием на дне зрачков.       — Серёжа обожает Боттичелли, — с невинной улыбкой продолжает Олег; его ладонь застывает сильно выше колена майора. — Повесил себе Венеру в офис и сидит часами на неё пялится. Больше, чем на меня за весь день. Говорит, она ему думы думает.       — Неправда, не больше, — возмущается Серёжа куда-то в щетинистую щёку Игорю и целует под челюстью. — Просто когда я смотрю на тебя, спокойствия мне это, как Венера, не прибавляет.       — Хочешь меня ёбнуть за очередной комментарий по поводу компа или Милосской?       — Хочу тебя трахнуть, идиот.       Олег хрипло смеётся Игорю на ухо, пока Серёжа трётся щекой о плечо майора, нашаривает его ладонь в темноте и переплетает пальцы. Романтик. Игорь понимает, что нихера не понимает — мозг, затуманенный алкоголем и усталостью, не оцифровывает происходящее, позволяя нервным окончаниям взять главенство над телом и решать, насколько приятны сыплющиеся с обеих сторон прикосновения. По загривку бегут мурашки, когда Олег прикусывает мочку уха, согревая ужасно чувствительную кожу теплом собственного дыхания, а губы Серёжи от частого облизывания краснеют, привлекательно поблёскивая слюной, и дразнят Игоря, рождая в голове кучу нецензурных картинок. Серёжа продолжает рассуждать на тему искусства — Олег весело комментирует некоторые его реплики, выдавая подноготную любовника, шепча каждое слово Игорю в ухо и заставляя его нетерпеливо ёрзать на месте, вздрагивая от новой волны мурашек, бегущих от затылка к рукам и по всему телу. Серёже, кажется, приходится по вкусу щетина Игоря — он трётся об его челюсть гладко выбритой щекой, как ласковый кот, не боясь раздражения, целует под ухом, достает кончиком языка до угла кадыка, прикладывается носом к колючей щеке и судорожно выдыхает ему куда-то в плечо, сжимаясь всем телом. Игорь замечает, как ширинка его невъебенно дорогих брюк натягивается — у Олега всё то же самое, и Игорю не остаётся ничего, кроме как признать, что и у него в штанах твердеет. Едут они минут двадцать, если майор правильно чувствует время, и за эти мгновения он успевает узнать и о мальчике с лютней, написанной Караваджо в 1596 году, о всех трёх экземплярах этой картины, о потайном зале в Эрмитаже, об особенностях творчества Врубеля, о том, что Серёжа любит спать до двух часов дня, а Олег — готовить итальянскую пасту.       Серёжа улыбается, заходя в лифт последним, — Игорь едва успевает разглядеть высоченную башню, но считывает это не супер важным сейчас — жмёт кнопку на сенсорной панели и мягкой поступью приближается к Игорю. Олег толкает майора к стенке так, чтобы в зеркале напротив он видел собственное отражение, кладёт руку ему на грудь, залезая пальцами в прорези между пуговицами, и подаётся ближе, замирая в секунде от лица. Губы у Олега мягкие, увлажнённые слюной, противоречащие его сухому и суровому образу, а язык — горячий, мокрый, до чёртиков приятный, ласкающий язык Игоря с такой ловкостью, что он со стоном выдыхает Олегу в рот и сам же этого пугается.       — Не любишь целоваться? — серьёзно, по-светски спрашивает Олег, отстраняясь, так и не найдя отклика на поцелуй.       Игорь ошалело моргает, сглатывает, пытаясь отыскать в пустой голове хоть одну более-менее сформированную мысль, и мотает головой секунд через десять жужжащего молчания.       — Не, люблю, очень даже, — лепечет Игорь, облизываясь, и следующим к нему лезет Серёжа, нагловато засовывая язык в рот и сразу же перехватывая инициативу. Олег довольно улыбается, наблюдая за поцелуем, расстёгивает пуговицы на манжетах белой рубашки майора, ласково лезет ему за шею, развязывая бабочку и укладывая её Игорю в карман пиджака. Серёжа несдержанно стонет — громче, отчетливее, чем тихие выдохи Олега — и прижимается пахом к бедру Игоря, позволяя ему ощутить своё возбуждение. Пальцы Олега расстёгивают уже пуговицы у отпаренного накануне воротника, оглаживая мягкую, едва загорелую кожу под ним, тянут пиджак с плеча майора, перехватывают щетинистый подбородок, и Олег прижимается к зацелованным губам Игоря своими, отдавая полуснятый пиджак в руки Серёже, недовольно уркнувшему в ответ на лёгкий толчок бедром от Олега.       Из лифта они выходят нехотя, попеременно целуясь и останавливаясь после каждого шага. Серёжа кидает свой пиджак возле автоматов со снеками, сверху водружает снятый с Игоря и подходит к нему сзади, прижимаясь пахом к заднице и с упоением наблюдая за их с Олегом поцелуем. С двух сторон обволакивает теплом тел, их лаской, желанием и интересом. Игорь никогда раньше не трахался втроём, да и контакты с представителями мужского пола были сильно ограничены — не то чтобы с женщинами было что-то по-другому, Игорь для этого слишком волк-одиночка. Серёжа кладёт ладонь ему на шею, ощутимо сжимает, прерывая поток воздуха в лёгкие, и заставляет обернуться, чтобы украсть с губ Игоря слюну Олега. Ладони Олега скользят по телу майора, продолжают вытаскивать пуговицы из петелек, оглаживают крепкие мышцы, аккуратно касаются едва заживших синяков и кровоподтёков — и где только успел? какой драчливый — и мягко царапают ногтями маленькие, твёрдые соски, заставляя Игоря несдержанно, глухо застонать в рот Серёже. Олег улыбается, переглядываясь с ним за спиной Игоря, и они тянутся друг к другу, плотнее зажимая Игоря телами, позволяя ему смотреть на томный, нетерпеливый, горячий поцелуй и мелькающие между губами языки. Майор судорожно выдыхает, замирает на пару мгновений, машинально приоткрывая рот, — эти двое целуются так, что член в штанах вновь дёргается, упираясь в ширинку, а зрачки непроизвольно расширяются, почти полностью поглощая серую радужку. Игорь понимает, что ему нравится вот так стоять, объятым чужой любовью, и просто наблюдать за ними, ощущая прижимающегося сзади Сергея и обнимающего спереди Олега. Ему жарко, дышать тяжело, хочется стащить с себя одежду и опуститься куда-нибудь на кресло или диван, чтобы найти опору в мебели, потому что в его пьяном теле опоры нет совсем. Игорь жмурится, тыкается губами в их поцелуй, без слов прося внимания, и Олег чмокает его, довольно, беззлобно усмехаясь. Его ладонь скользит майору под ремень брюк — Игорь рефлекторно подаётся ближе, прогибаясь в спине, а Серёжа подпирает сзади, сжимая упругие ягодицы. Игорь ощущает себя килькой в банке, но самой дорогой, вкуснейшей килькой, которую подали к столу двум императорам. Он их выше — и можно наблюдать, как забавно выглядят оба, с закрытыми глазами и вытянутыми губами приближаясь к щетинистому подбородку и открытой шее. Серёжа ощутимо кусается, стискивая зубы на тонкой коже, и майор шумно выдыхает, роняя голову на плечо Олегу. Тот вплетает пальцы в тёмно-русые, едва вьющиеся волосы и зализывает Серёжин укус.       — Такой податливый, — выдыхает Серёжа, кусая Игоря за загривок и прижимаясь к его широкой спине.       — Ты трогаешь его эрогенные зоны, любой станет податливым, — в тон отвечает Олег и надавливает пальцами на твёрдый член майора сквозь бельё, так и не высунув ладонь из-под ремня.       Игорь рычит — в податливые он не нанимался, но ласки распаляют, сладкая боль плавит мозг на пару с алкоголем, а горячий воздух, искрящий тройным возбуждением, трезвости не помогает. Каким-то образом он оказывается сидящим на диване: на колени к нему заползает Сергей, всклокоченный и раскрасневшийся от желания, а рядом, чуть поодаль, садится Олег, широко расставляя ноги и кладя ладонь на пах.       — Поцелуй его, — негромко, с ощутимой сталью в голосе командует Олег, и майор сглатывает вязкую слюну, обтекая под прямым, цепким взглядом ужасно чёрных глаз. Руки ложатся Серёже на бёдра, пока губы находят губы — язык Серёжи вновь оказывается у Игоря во рту, он нетерпеливо ёрзает, притираясь пахом, льнёт ближе, гладя голые плечи майора под полурасстёгнутой рубашкой, и периодически поглядывает на Олега, явно красуясь. Олег сжимает член через брюки, жадно наблюдает за каждым вздохом, стоном, поцелуем и лаской, а затем вытягивает ногу и подпихивает носком лакированного ботинка руку Игоря ближе к паху Серёжи. Майор подчиняется, звенит бляшкой ремня и вжикает ширинкой, сдёргивая брюки с чужих бёдер, и сжимает член Серёжи сквозь бельё, заставляя его мычаще застонать и прогнуться. Олег давится воздухом, на пару мгновений сводя колени вместе — Игорь замечает это краем глаза и оглаживает член интенсивнее, ловя губами вздохи Серёжи. Пухлая красная головка появляется над резинкой трусов, дразня сразу двух мужчин вокруг себя, и Игорь оттягивает шов белья, чтобы резко отпустить его и выбить из Серёжи скулящий полустон. Пальцы Игоря сжимаются вокруг головки, мягко, ощутимо гладят, и Серёжа мотает головой.       — Нет-нет, ещё рано. — рука его упирается Игорю в предплечье. — Я не…       — Не рано, — сухо парирует Олег, поддевая ботинком локоть Серёжи и оттаскивая в сторону. — Кончишь несколько раз, ничего страшного.       — Олег…       — Я сказал, не рано. Продолжай, Игорь.       — А мы давно роли распределили? — майор ухмыляется, мягко ссаживает с себя подрагивающего от возбуждения Серёжу и лезет к Олегу, наступая ему коленом на пах. — Я не согласен. Может, это будешь ты, кто кончит несколько раз, м? Как тебе идея, Серёж?       Игорь оборачивается через плечо, и Серёжа довольно улыбается.       — Отличная!       — Эй! — Олег подбирается весь, нервно бегает глазами с одного улыбчивого лица на другое, чувствуя, как оба приближаются к нему с одним и тем же намерением. — План был другой!       — Планы меняются, Олеж, — ласково воркует Серёжа и сползает на пол, становясь на колени перед Олегом и ловко спуская с него штаны вместе с бельём.       — Так у вас был план? — Игорь недовольно качает головой, но решает, что спросит об этом позже во всех подробностях — сейчас ему слишком хорошо и слишком похуй, чтобы забивать голову серьёзными мыслями. Серёжа трётся щекой о влажную головку члена Олега, игриво прихватывает губами, смотрит ему в глаза и насаживается ртом, заглатывая сразу почти до основания. Олег шумно выдыхает, вцепляется пальцами в мягкий край дивана и бедро Игоря, пытаясь наблюдать и за ним, и за Серёжей между ног. Игорь шустро расстёгивает рубашку на Олеге и вбирает в рот маленький, окружённый короткими чёрными волосками сосок, мягко прикусывая и вылизывая горошину. Олег стонет в голос только, когда Игорь сжимает в ладони потяжелевшие яйца и массирующим движением перебирает их, добавляя ощущений к минету. Серёжу ведёт настолько, что он стонет в унисон с Олегом, пытаясь удержать себя на нетвёрдых, разъезжающихся коленях, и майор кидает ему подушку в ноги, чтобы спасти суставы от боли на следующий день. Игорь бессовестно засовывает язык в рот Олегу, гладит мягкую кожу за яйцами, щиплет соски, пока Серёжа вбирает в себя толстый член всё быстрее и быстрее, пару раз останавливаясь, чтобы обвести языком пульсирующую головку и по-блядски посмотреть снизу вверх. На секунду кажется, что глаза у него горят настоящим огнём — Игорь даже присматривается, смаргивая пелену возбуждения, но уже в следующую секунду на него игриво глядят два голубых глаза без тени золотистых отблесков. Олег подбрасывает бёдра, проезжаясь членом по глотке Серёжи неосознанно — мозг у него перетекает в пах, жар собирается внизу живота, и Олег без предупреждения выплёскивает его в рот Серёже, не давая сплюнуть поднесённым к челюсти носком ботинка.       — Глотай, — велит Олег, загнанно дыша, и цепко смотрит на Серёжу, мягко стуча ему лакированным ботинком по подбородку и наблюдая, как он шумно сглатывает, довольно облизываясь и благодарно потираясь щекой о стопу. Майор едва не спускает в штаны от этого зрелища.       Олег сбрасывает штанины, висящие на коленях, расшнуровывает ботинки, пока Игорь стаскивает с него пиджак, и подхватывает Серёжу на руки, укладывая на диван. Делает это так легко, будто Серёжа весит всего грамм, а не положенные ему восемьдесят пять килограммов. Растечься по подушкам Серёжа успевает меньше, чем за минуту, но мужские руки ласкают его около двадцати, если не все полчаса. Раздевают, скользят пальцами по нежной коже, царапают выступающие рёбра и тазовые косточки, сжимают соски, заставляя прогнуться со звучным стоном, стискивают бока и дразняще гладят внутреннюю сторону бёдер. Олег наклоняется, чтобы отпечатать любовь поцелуем на синеватой вене близ живота, и Игорь повторяет за ним, влажно целуя все крупные синие вены, проступающие через натянутую бледную кожу. Серёжа готов кончить от одного вида желанных мужчин, выцеловывающих веснушки, родинки и вены на его теле с такой нежностью, что щемит в сердце.       — Серёжа любит долгую прелюдию, — поясняет Олег и наклоняется, чтобы сорвать с губ Серёжи ласковый поцелуй. — Любит, когда его заставляют просить о большем.       Серёжа хнычет, несильно пихая сжатым кулаком в голую грудь Олегу, и открывает уже было рот, чтобы высказать ему за раскрытие всех секретов, но Игорь вдруг ударяет по твёрдому члену тыльной стороной ладони, и это мгновенно забирает весь фокус внимания.       — Не трогай его. — Олег сурово смотрит майору в глаза, пляшущими в зрачках демонятами буквально заставляя подчиниться. — Ещё рано. Он должен просить.       — Надо показать ему, что просить. — Игорь приподнимает уголок губ, складывает два пальца вместе и вновь шлёпает по члену Серёжи, на этот раз ударяя сочащуюся смазкой головку.       Серёжа крупно вздрагивает, выгибаясь, и что-то нечленораздельно мычит. Олег хмурится.       — Вздумал учить меня, как трахаться?       — Ну, если за столько времени ты так и не научился, то я здесь, чтобы помочь.       Олег рычит, подаётся в сторону майора и заваливает его на лопатки, придушивая пальцами, сжатыми вокруг шеи. Игорь размыкает губы, глотает доступные клочки воздуха, краснеет лицом, вцепляясь в запястья Олега в тщетной попытке оторвать от себя, двигает ему коленом в поясницу, и в следующую секунду к их полудерущейся куче-мале подскакивает Серёжа, кладя руку Олегу на горло и крепко сжимая.       — Олег, отпусти, — непривычно холодно, серьёзно велит Серёжа и прижимается к его спине, больно кусая за ухо. — Отпусти, или я выгоню тебя отсюда.       Олег часто дышит через рот, смотрит на покрасневшее лицо майора, заметно дёргается от укуса и разжимает пальцы, отклоняясь Серёже на грудь. Игорь хватает ртом воздух, вроде бы даже трезвея, смотрит ошарашенно и неприветливо, и Серёжа вздыхает. Ситуация опять идет под откос, и если Игорь сейчас встанет и уйдёт, испугавшись внезапного, не обговорённого насилия, Серый Олега с потрохами сожрёт за несдержанность.       — Это его вид прелюдии, — тихо, ласково поясняет Серёжа и разжимает хватку на шее Олега, поглаживая пальцами мягкую кожу под челюстью. — Любит драться чуть ли не до крови, а потом трахаться до смерти на этом адреналине.       — Не до смерти. — Олег недовольно ведёт плечом и бегает глазами по телу Игоря, не желая устанавливать зрительный контакт.       — Ну да, пока у кого-то сперма не закончится, чтобы кончать. — Серёжа усмехается. — Множественные оргазмы — это про Олега.       Игорь приподнимается на локтях, смотрит хмуро, почти исподлобья, но сбегать, вроде, пока не собирается. Серёжа видит чуть потухшую заинтересованность в его глазах и хватается за неё, как за спасительную соломинку, раскручивая в голове новый план, придуманный секунду назад. Гениальный, конечно же.       — Обычно я осаждаю его агрессию утяжкой на горле: пока не успокоится, дышать не будет. — Серёжа скользит ладонью по ноге Игоря, одетой в брюки, и загадочно улыбается. — Но раз ты здесь — тебе и решать, как он будет наказан за этот всплеск злости.       Олег рыкает, недовольно зыркая на Серёжу — в чёрных глазах немой вопрос: «какого хера?». Тот к его вопросам и недовольствам глух; он гладит ногу Игоря, залезая пальцами под штанину, и даёт ему время на раздумья. Игорь облизывает пересохшие губы, собираясь с мыслями, и быстро прокручивает в голове известные ему позы для секса. Что-то не совсем удобное для Олега, приятно болезненное, сверху, снизу, сбоку, с двух сторон, чтобы пискнуть не смог, на полу, на столе, мордой в диван, с секс-игрушкой в заднице и кляпом во рту, пока Игорь будет заниматься Серёжей — он видел на нижней полке журнального столика и игрушки, и резинки, и большой тюбик смазки. Мысль приходит в голову внезапно: Игорь вдруг улыбается, хмыкает себе под нос и кивает сформировавшимся думам, оценивая процент отказа. В однополом сексе такое практикуется нечасто, но если Олега нужно именно наказать за выхлёстывающую из тела и мозга агрессию — это лучший способ.       — Есть кое-что, что могло бы подойти, — издалека начинает Игорь и подтягивает к себе Олега поближе, проезжаясь пахом по его заднице и наблюдая, как дёргается полувставший член. — У тебя слишком много силёнок, чтобы распыляться на злость. Это легко исправляется. Вдвоём так точно.       Олег непонимающе хмурится, а вот Серёжа подхватывает мысль майора на лету и довольно улыбается.       — Это то, о чём я думаю? — он складывает два пальца вместе и проводит ими между голых ягодиц Олега, выбивая из него неопределённый вздох.       — Ага, — Игорь ловит головку чужого члена в ладонь и массирует ямкой посередине. — Примешь нас вместе?       Глаза Олега расширяются.       — Что?       — Не хочешь, Олеж? — улыбается ему на ухо Серёжа и лижет мочку. — Просто скажи, что не хочешь, и мы оставим тебя в покое. Конечно, придётся выгнать тебя за дверь, но это мелочи.       Олег молчит, стискивая челюсть до проступающих под кожей желваков, и смотрит поочерёдно то на Игоря, то на Серёжу, распаляясь от незатейливых ласк. Двойное проникновение любит Серый — именно поэтому они трижды за последние два года находили себе третьего в постель, пытаясь как-нибудь пристроить его к огню их любви хотя бы на одну ночь. Игорь вписывается отлично, так органично и правильно, будто с самого начала был с ними в отношениях. То, как Серёжа быстро и успешно подкладывает его под мента, предлагая тому выбрать вид наказания за неконтролируемую ярость, оставшуюся ещё со службы в Сирии, злит, раздражает и заводит одновременно. Олег любит быть сверху, любит смотреть, как Серёжу трахают, и дрочить на его стоны, любит просто наблюдать за ним, ублажающим себя в кровати, через камеры, а вот сам снизу бывает крайне редко и только по праздникам. За майором они охотились почти месяц, всё пытаясь выяснить, где бы лучше было пересечься, и сейчас Игорь в их кровати, не сбежавший после темы с родителями и внезапного удушения, что можно, в принципе, посчитать за праздник.       — Мы войдём в тебя вдвоём, наполним изнутри и заставим кончить без рук, — горячо шепчет Серёжа на ухо, заставляя Олега свистяще выдохнуть и царапнуть грудь Игоря. — Будем трахать тебя, пока ты не закричишь от удовольствия и не обмякнешь в руках. Слижешь с Игоря всё, что из тебя выльется, и если останется хоть капля — ночь будешь сидеть за дверью и ждать, пока мы закончим, понял?       Олег кусает губы, сдерживая стон в горле, смотрит на Игоря, молчаливо лежащего под ним, и понимает, что его ведёт от всех этих грязных словечек. Член прилипает к низу живота, ударяясь о кожу влажной головкой, пальцы на ногах предвкушающе поджимаются, и Олег слабо кивает, жмурясь до желтых пятен перед глазами. Серёжа чем-то шуршит, оставляя спину Олега голой — прохладный ветерок из раскрытого на проветривание окна гонит по загорелой коже мурашки. Игорь, не желая терять времени, тянет Олега за воротник расстёгнутой рубашки к себе и вовлекает в неторопливый, глубокий поцелуй, потираясь о задницу давно вставшим в штанах членом. Из всех трёх он единственный, кто остался одет, хотя пиджак и бабочку потерял ещё в лифте, не дойдя до дивана. Олег дёргается всем телом и уходит от поцелуя, зависая над Игорем и жмурясь — Серёжа приставляет к его заднице два пальца, обильно смазанные прозрачным лубрикантом, и неторопливо давит на анус, проталкивая фаланги внутрь. Игорь ловит едва слышные вздохи Олега губами, прикусывает тонкую кожу на шее и над ключицами, бесконтрольно помечая засосами и укусами — завтра по утру будет долгий и муторный бубнёж у зеркала «какого хуя этот мент натворил», но сейчас Олег лишь громче выдыхает и ведёт подбородком влево, подставляя нетронутый кусок кожи с другой стороны. Пальцы Серёжи хлюпают внутри, вечно искусанные губы отпечатывают любовь на широкой спине, очерчивая языком старые, давно зажившие шрамы, и Олег плавится от двойных ласк, из последних сил пытаясь удержать брутальный образ — отпусти он его, и хрупкий карточный домик доминанта посыпется к ногам Игоря Грома, не захотевшего мириться с нынешней расстановкой ролей. Серёжа задевает простату, и Олега выгибает с тихим, смачным «о», что позволяет ему ещё пару раз намеренно задеть эрогенное место, не оставляя Олегу никакого шанса.       — Хочешь быть первым? — спрашивает Серёжа, добавляя третий палец и мягко проталкивая его внутрь под сопровождение частых, рваных выдохов Олега. — Или я сначала войду?       — Мм, уступи мне. — Игорь ухмыляется, зажигая серые глаза коварством, и тянет руку Олегу за спину, без слов прося резинку и смазку. У Серёжи член тонковатый и среднего размера, вполне хватающего, чтобы довести Олега до оргазма за пятнадцать минут ритмичных фрикций. У Игоря — длинный и, сука, толстый, и Олег вообще не понимает, где его такого вырастили: и лицом вышел, и телом, и мозгом, и даже, блядь, членом. О том, что языком, а точнее, его пользованием для создания успешных коммуникаций Игорь как раз не вышел, никому знать не стоит. Одиночество — не крест, стоит только какому-нибудь гениальному миллиардеру с драчливым (или дрочливым? кто знает) бойфрендом захотеть тебя на собственном дорогущем диване.       Сняв брюки, которые надо потом будет вернуть Бустеру в первозданном виде, и бельё, Игорь раскатывает презерватив по члену, льёт смазку на головку, пока Олег внимательно наблюдает, как прозрачная, тягучая жижа стекает вниз до основания, мажа по ментовским бёдрам, и думает, что хотел бы это слизать. Игорь мягко бьёт его по ляжке, заставляя приподняться на коленях, упирает головку в растянутый анус и давит ладонями на бёдра Олега близ тазовых косточек, медленно входя. Серёжа сзади жадно разглядывает, как член пропадает в его Волке, наверняка приятно распирая изнутри, и шумно выдыхает, возбуждаясь от этого зрелища. Кусает беззащитную спину, разукрашивает крепкие плечи засосами и притирается членом к заднице Олега, позволяя ему заранее почувствовать, что его ждёт в будущем. Игорь неожиданно мягок — Олег быстро привыкает к нему внутри и сам начинает подмахивать бёдрами, но, как и в армии, самовольность осаждают, резковато прижимая Олега к паху Игоря в четыре руки и заставляя принять в себя до конца. Долго не ждут — минуты через три устоявшихся в ритме толчков, вытаскивающих из Олега всё более шумные вздохи и полустоны, флакон смазки вновь щёлкает крышкой у него за спиной сразу после надетой резинки. Серёжу он любит чувствовать в себе без презерватива, как и Серёжа — его, но при третьем в кровати они всегда пользуются защитой, как бы тщательно ни были проверены справки. С Игорем это оказалось тяжелее, чем с остальными, но немного программистской магии и денег — и главврач прикреплённой к полицейскому участку больницы спокойно выдал копию медкнижки Игоря им на руки. Майор Игорь Гром чист — но это не значит, что можно повести себя безрассудно и поддаться минутным крышесносным ощущениям.       — Олеж, хочешь мой член в себе? — елейно, негромко спрашивает Серёжа ему на ухо, и Олег судорожно выдыхает сквозь стиснутые зубы, отчаянно жмурясь. — Чтобы тебя распирало изнутри от удовольствия? Чтобы было слишком много и, как обычно, мало? Я знаю, что ты любишь, когда у тебя забирают контроль. Я отдал тебя Игорю, всего, полностью. Нравится чувствовать себя послушным, верным волчонком? Шлюха, Олег, ты такая шлюха.       Он едва не спускает от горячего шёпота на ухо, дрожа от мурашек, бегущих вниз по загривку. У Игоря, держащего заданный темп с усердием настоящей псины, глаза блестят похотью и желанием, в которых Олег неминуемо растворяется, кусая губу, лишь бы позорно не захныкать. Игорь довольно жёстко обхватывает его бёдра сильными руками, заставляя приподняться, полностью выпустить из себя член, и Серёжа подсаживается ближе, поливая пухлую головку, обтянутую резинкой, новой порцией смазки. Олег чувствует, как к его заднице прижимаются сразу два члена, влажных от лубриканта, выдыхает, расслабляя разгорячённые мышцы, и предельно медленно опускается, контролируемый руками сразу двух любовников. Много, их обоих внутри много — он морщится от неприятного растяжения, жмурится, запрокидывая голову, чтобы шумно выдохнуть, и кивает, показывая, что может взять глубже. Если от любви может распирать — сейчас он чувствует это буквально, физически. Судорогой внизу живота проходит прикосновение члена Игоря, прижатого Серёжиным, к простате. Олег умрёт, когда они начнут двигаться, просто умрёт у них на руках.       — Порядок? — серьёзно интересуется Игорь, приподнимая голову, чтобы заглянуть Олегу в глаза. Олег облизывается, роняет подбородок на грудь и врезается помутнённым, по-блядским тёмным взглядом в мента. Какой заботливый.       — Двигайся, пока я не врезал тебе, мусор, — рычит Олег, и Серёжа моментально хватает его за короткие волосы, оттягивая голову назад, и входит до конца, кивая Игорю. Олега выгибает, неприятные ощущения уходят, оставляя после себя оглушительное чувство наполненности, и он едва заметно всё-таки подмахивает бёдрами, когда может — довольно редко, потому что с увеличением темпа головки чужих членов ударяют по простате всё чаще и ощутимее, и остаётся лишь замереть на коленях, вцепиться майору в бока и кусать губы, чтобы хоть как-то запереть в горле рвущиеся наружу хрипы и сладкие вскрики. Серёжа без всякого стыда стонет в голос, царапая его грудь короткими ногтями, массируя соски, заставляя мозг Олега теряться в обилии тактильных ощущений, а Игорь подвывает где-то снизу, периодически подтаскивает Олега к себе за многострадальную рубашку, чтобы впиться жадным, собственническим поцелуем в губы или вгрызться очередным болезненным укусом в шею, плечи или ключицы. Олегу жарко, влажно, шумно от стонов с двух сторон, липко между бёдер от хлюпающей в заднице смазки и так хорошо, как не было уже давно. Серёжа, держащий его поперёк груди и прижимающийся всем телом к спине — оплот спокойствия, комфорта и надежности. Игорь, лежащий под ним, взмокший, распалённый, оставляющий синяки на бёдрах, входящий под таким правильным углом, что перед глазами появляются разноцветные пятна, провоцирующий его на грубости и рыки — что-то новое, неизведанное, но слишком приятное, чтобы бояться и стоять в ограде из колючих принципов, и у Олега от осознания этого, кажется, даже давление подскакивает. Никто не обращает внимание на его член, шлепающий влажной головкой по низу живота, и Олег тянется сам, просовывая ладонь между разгорячёнными телами, за что получает ощутимый шлепок по рукам от сраного мента.       — Никто не разрешал тебе трогать себя, Волче, — развязно улыбается Игорь и берёт запястье Олега в захват, оставляя красные отпечатки на коже.       — Ты кончишь без рук, Олежа, — соглашается Серёжа и кусает его за ухо; завтра Олег проснётся ещё и с закусанными вусмерть, красными и припухлыми ушами. — Так что даже не думай трогать себя, понял? Иначе я посажу тебя на вибратор на весь следующий час. Помнишь, что было в прошлый раз?       Олег жмурится и раздражённо хмыкает, уводя челюсть вбок.       — А что было в прошлый раз? — на лице Игоря, помимо удовольствия и желания, расцветает запретное любопытство.       — Расскажи ему, Олеж.       Олег чуть не откусывает себе язык от участившихся глубоких толчков и из последних сил собирает на лице хмурую маску.       — Нихера интересного. Серый воткнул мне вибратор в жопу и сказал сидеть так час, пока у него совещание очередное. Я, блядь, чуть не сдох там.       — Он так сильно возбудился тогда, что набросился на меня, едва я переступил порог офиса. — Серёжа гордо улыбается и тянется к Игорю, чтобы быстро, горячо поцеловать его; Олег кусает костяшки, скуля себе в кулак от этой картинки. — Ёрзал на стуле, по офису ходил кругами, все брюки были в смазке, а его взгляд — мм, два голодных, обезумевших глаза, жаждущих увидеть меня. Я менял скорость на вибраторе и наблюдал за ним через камеры в телефоне, пока объяснял инвесторам новый вектор развития соцсети. Было очень возбуждающе.       Олег заводит руку за спину, прижимая Серёжу ближе к себе — воспоминания о том дне не на шутку распаляют и так дико заведённое тело, выбивая-таки из него два громких, отчётливых стона.       — Стой, погоди. Ты тот самый Разумовский? — лицо Игоря расчерчивает искреннее удивление, и Серёжа ухмыляется, опуская руку вниз, чтобы среди горячих тел нашарить худощавыми пальцами яйца Игоря и ласково сжать в ладони.       — Ты ебёшься с миллиардером, сладкий, — нараспев тянет Серёжа, и Игорь вновь замечает шальной рыжеватый блеск в его глазах; должно быть, отсвет от волос. — Или честные полицейские принципы не позволят? Я никого не обкрадывал, расслабься.       Игорь рвано выдыхает, стиснув зубы, неосторожно дёргается от жара в паху, и Олег, до этого беззвучно двигавшийся на двух членах, коротко, громко стонет, бессознательно царапая Игорю грудь. Он на пределе — это замечают оба и, сговорившись одними взглядами, ускоряют темп толчков, делая их размашистыми, глубокими, жёсткими, заставляя Олега выгибаться в ласкающих руках, бесконтрольно выстанывать два имени наперебой и цепляться хоть за что-то более-менее устойчивое, потому что в глазах у него пляшут радужные пятна в парах с демонятами, а тело, распалённое ритмичными толчками, грязными словечками на ухо и взглядом одного блядского майора, постоянно норовит съехать либо влево, на диванные подушки, либо вправо, на пол. Олега распирает изнутри, бьёт по простате, разнося приятную судорогу по телу, мозг плывёт, попадая не то в извращённый сабспейс, не то в предоргазменное сумасшествие, когда не получается ни контролировать себя, ни думать. Члены входят в его задницу под аккомпанемент стонов и звучных шлепков яиц о кожу; ладони Игоря буквально прижимают к его же паху, не давая даже дёрнуться самостоятельно; Олег вытягивается в одну линию, замирая на месте и просто позволяя двум мужчинам жадно, быстро, грубовато трахать его, выстанывая грязные пошлости на ухо, хватать за бёдра, насаживая на члены, и душить крепкой хваткой на горле. Олег кончает, прижимаясь затылком к плечу Серёжи и вцепившись в руки Игоря, изливается ему на грудь и обессиленно повисает в воздухе, полностью дезориентируясь из-за шума в ушах. Кто-то держит его за плечи, кто-то по-прежнему стискивает бёдра — Олег не отслеживает. Игорь кончает следом, одновременно с Серёжей, они стонут в унисон, романтично взявшись за руки, и полнота внутри Олега исчезает после нескольких глубоких толчков, сменяясь абсолютной тишиной и прохладой.       Когда он приходит в себя, Серёжа лежит чуть поодаль на подушках, сняв наполненный презерватив и приводя дыхание в норму, а Игорь утирает каплю пота с виска и всё ещё держит Олега за бедро, чтобы он не свалился на пол и не размозжил себе череп об угол кофейного столика. Олег улыбается, — заботливого пса же они подобрали, однако — оглядывается на Серёжу, лениво подзывая его жестом руки, и сползает с Игоря, устраиваясь у него между ног и скатывая использованную резинку в маленькое мусорное ведро на углу стеклянной столешницы. Белёсые капли красиво блестят на безволосой груди, и Олег, предвкушающе облизнувшись, наклоняется ближе, обдавая кожу Игоря горячим дыханием, и высовывает язык, слизывая забавную кляксу из спермы. Игорь давится вдохом — следит за этим непотребством жадным, цепким взглядом, сжимая пальцы на бёдрах Олега крепче. Он уже знает, что завтра отыщет там синяки.       — Какой послушный мальчик, — воркует Серёжа, вплетая пальцы в чёрные, жестковатые волосы и направляя, тыкая носом в лужицу посередине груди, во впадинке между рёбрами. Олег, едва слышно мыча, вылизывает кожу Игоря дочиста, не прекращая проводить языком по губам и неотрывно глядеть менту в глаза. — Давай, волчонок, вот здесь капельку пропустил. Угум, вот так. Умница, Олеж, видишь, как Игорю нравится? Он от тебя уже без ума.       Игорь не возражает — от таких ласк крыша и правда отъехать может. Они растягиваются на диване: Серёжа укладывается в объятия к Игорю, дразняще потираясь полувставшим членом о его бок, Олег раскидывает руки на подушках, пытаясь комфортно усесться и чиркая зажигалкой перед лицом, а Игорь вовлекает Серёжу в поцелуй, размыкая языком искусанные губы, и они томно, неспешно и с ощутимым в воздухе наслаждением целуются всё то время, что Олег курит, стряхивая сигарету в стеклянную пепельницу из икеи. Слишком хорошо: Олег смотрит на них, милующихся, как подростки, вспоминает время в детдоме, когда поцелуи украдкой под одеялом после отбоя были праздником для них с Серёжей, и улыбается, не ощущая ни капли ревности или желания оторвать их друг от друга. Наоборот — ему хорошо со звенящей в голове пустотой, с ноющей задницей, с двумя мужчинами на диване, которых, очевидно, настолько сильно тянет друг к другу, что пружины под ними жалобно скрипят. Олег докуривает, утыкая тлеющую сигарету в середину пепельницы, сплёвывает горечь с языка в настольную мусорку и подлезает к Игорю под другую руку, благодарно целуя в грудь со стороны сердца. Злобы больше нет, как и беспочвенного раздражения — похоже, метод этого мента «вытрахать из человека все эмоции, кроме блаженства» действительно работает. Игорь поворачивается к нему, обнимает свободной рукой и соприкасается кончиком высунутого языка — не поцелуй, но интимный тактильный контакт, ощущающийся на языке влажной горячностью.       — Игорь, — с придыханием зовёт Серёжа, и Олег понимает, что он опять завёлся и не успокоится, пока не получит ещё одну разрядку желанным для него методом. — А у Вас на работе же очень много стресса, да?       Серёжи хватает максимум на два оргазма с перерывом в пятнадцать-двадцать минут, Олега — на четыре-пять, последний из которых точно будет сухим, перерывы снижаются до семи-десяти минут. Насколько хватает Игоря, они не знают. Возможно, ему достаточно и одного раза, поэтому Олег приподнимается на локте.       — Серый, я могу…       — Нет, — жестковато обрубает Серёжа и тут же смягчается, неровно вздыхая. — Хочу его. Ты поможешь?       — Конечно.       — Мм? — Игорь поднимает голову, непонимающе моргая.       — Вам требуется так много контроля и, главное, самоконтроля, чтобы раскрывать дела и не убивать этих ублюдков на месте, — продолжает флиртовать Серёжа, неосознанно переходя на «вы»; у него такое проскальзывает часто, и Олег бы сказал, что это несколько отдаляет третьего в постели от них, если бы не знал, как сильно возбуждает Серёжу разница в положениях и возрасте. — Как Вы сбрасываете всё это напряжение?       Игорь подхватывает игру Серёжи с шальной улыбкой, притягивает к себе за талию властным жестом, как девчонку, и шепчет в самые губы:       — Не поверишь: жру шаверму, пизжу грушу и отмокаю в ванне. — Игорь скашивает взгляд на вставший член Серёжи и довольно щурится. — Она на кухне, кстати. А в туалете у меня двери нет.       — Господи, вот это сейчас было совсем не сексуально! — Серёжа хохочет, упираясь ладонями в грудь Игорю, и откидывается на подушки, улыбчиво переглядываясь с Олегом. Он тоже смеётся, хрипловато и тихо — вполне ему свойственно. — А что, если…       Серёжа вновь подаётся ближе и заговорщически шепчет, соблазняя одним взглядом:       — Что, если я предложу Вам снять напряжение по-другому?       — Мм?       — Покажи, Олег.       Олег уходит в другую комнату; Серёжа игриво гладит Игоря по груди, периодически касаясь твёрдых сосков и выбивая этим шумные вздохи. Игорь покорен в своём желании быть к Серёже ближе: он терпит и ногти на эрогенных зонах, и пальцы, давящие на влажную щель головки, неминуемо заводясь по второму кругу, и укусы на ухе, распаляющие ещё больше. Олег приносит чёрный стек, плеть и ротанг. Раскладывает это всё на столике и мягко касается плеча Серёжи, отрывая его от поцелуя с Игорем.       — На твой вкус. — Серёжа отсаживается дальше, давая Игорю пространство для выбора и ощущение безопасности. — Ты, конечно, можешь и отказаться. Выгонять не стану.       Он усмехается, и следом за ним Игорь растягивает губы в усталой улыбке. Несколько долгих мгновений он смотрит на игрушки на столе, хмурясь — мыслительный процесс отпечатывается на лице морщинкой между бровей. Серёжа взволнованно переглядывается с Олегом, и Олег, стоящий у него за спиной, кладёт широкую ладонь на плечо, сжимая в успокаивающем жесте.       Не беда, если майор откажется. Я позволю тебе выпороть меня.       Беда, потому что я так сильно хочу выпороть его, что готов просить об этом на коленях.       Олег вздыхает. Серёжа раздражённо отворачивается и сбрасывает его руку с плеча. Капризы, проклёвывающиеся ещё с детдома, обычно потопленные взрослым опытом и насущными проблемами.       — Стек, — вдруг чеканит Игорь, и Серёжа аж подскакивает на месте.       — Отличный выбор! — он подползает ближе к Игорю, вцепляется пальцами ему в плечо поверх рубашки, неловко качнувшись, и кладет ладонь Игоря на свой член, обхватывая плоть кольцом в две руки. — Это то, как сильно я тебя хочу. И как сильно я рад, что ты не отпинал наше предложение заглянуть в гости. Игорь, ты… мхфм. Я не оцифровываю большинство эмоций, — слишком тяжело так сразу, сходу — но Олег говорит ещё хуже, поэтому вслух это скажу я: ты восхитительный, Игорь Гром.       Олег тихо смеётся, согласно кивая, а Серёжа утыкается лицом Игорю в изгиб шеи, пряча красные от смущения уши. Майор тут же вплетает пальцы ему в длинные волосы, чуть царапая чувствительную кожу головы, и оттягивает пряди назад, прижимаясь поцелуем к губам. Серёжа гладит руками спину Игоря, очерчивает проступающие мышцы, снимает, наконец, измятую рубашку, тянется за стеком — Олег любезно вкладывает рукоять Серёже в ладонь — и легко шлёпает Игоря по заднице, заставляя его ощутимо вздрогнуть.       — Встань на колени на диван, лицом к подушкам. Руками обопрись на спинку, ноги разведи пошире. — в голосе Серёжи появляется звучная сталь, стоит ему оторваться от губ Игоря и оставить его на диване одного. — Стоп-слово: мусор.       — Эй!       — Задумка Олега. — Серёжа невинно разводит руками.       Стек ласково гладит бёдра Игоря, скользит по внутренней стороне, задевает тяжёлые яички и полувставший член, ползёт наверх, касаясь крепких мышц спины и держащихся за спинку дивана рук. Первый удар приходится на ягодицу: Игорь крупно вздрагивает, больше от неожиданности, и шумно выдыхает, пытаясь поглядеть на Серёжу через плечо, за что получает лёгкий тычок стеком в челюсть. Три последующих удара так же обрушиваются на задницу, заставляя Игоря закусить губу и зажмуриться.       — Такой терпеливый, — ласково тянет Серёжа и вразрез с тоном голоса жёстко ударяет по раздражённой коже ягодиц вновь. — Раздвинь ножки пошире и будь послушным мальчиком.       Олег наблюдает со стороны, присев на край дивана. Серёжа обожает сластить в кровати, использовать уменьшительно-ласкательные, а потом грубо и беспощадно втрахивать Олега в кровать. Теперь такой участи удостоился Игорь, и Олег может лишь беззлобно улыбнуться и свести ноги, даже не смотря, как его член вновь напрягается от действа перед глазами. Они такие полярно-разные с Серёжей: один любит нежности и милости, второй — драку в качестве прелюдии, и каким-то образом жизнь всё равно свела их вместе, а теперь ещё и подкинула породистого пса на порог, совмещающего в себе все их кинки.       — Нравится, как я ударяю тебя? — Олег перехватывает взгляд Серёжи на этой фразе и высовывает язык, придвигаясь поближе: Серёжа недовольно хмыкает и несильно, но ощутимо бьёт стеком по языку Олега под прицельным взором Игоря. — Ему вон нравится. А ещё Олежа любит смотреть, как кого-то порют. У него крыша едет, когда он наблюдает за тем, как я трахаюсь с кем-то другим.       — Не с каждым встречным.       — Ты особенный, Игорь.       За свою особенность он получает удар по заднице и вздрагивает, опираясь о диван разведёнными в стороны локтями и лбом.       — Ты же хочешь смотреть, Олеж?       Он кивает.       — Я запрещаю.       Олег хмурится, не до конца понимая задумку Серого — у них такое случается крайне редко, и это настораживает. Серёжа хитро ухмыляется, поясняя:       — Тебе нельзя смотреть на Игоря, как бы сильно ни хотелось. Отвернись. — Серёжа заносит стек над задницей майора. — Отвернись, или я ударю его.       Олег не отворачивается, судорожно выдыхая, глазами прилипает к телу Игоря и несущемуся в замедленной съёмке стеку к его ягодице. Удар.       — Отвернись, Олег. Ты же не хочешь, чтобы я ударил его ещё раз?       Олег не двигается. Наконец-то понимает ход игры. Удар. Игорь мычит, уткнувшись лицом в диванные подушки.       — Какой непослушный волчонок. Хочешь смотреть? — Серёжа диковато улыбается. — Это будет стоить ему шлепков и боли.       Олег молчит. Приподнимает бровь, не выражая ничего конкретного, и Серёжа считывает это за согласие на порку Игоря. Он бы не остановился в любом случае, но вовлечь Олега в игру таким способом вдвойне приятно, чем просто позволять бездумно пялиться.       Задница майора становится красной, кожа горит, раздражённая звучными ударами, и с каждым новым Игорь выдыхает всё громче, рычит куда-то в подушки, вцепляется в них руками — ткань трещит под железной хваткой — и принимает боль, облачённую Сергеем в сладкую конфету. Майор просяще смотрит на Олега, повернув к нему голову, и натыкается на безжалостный, довольный взгляд, обрубающий все надежды на спасение. Игорь не хочет спасаться на самом деле — это игра, в которой он выступает в роли жертвы, пса, пойманного на месте преступления с крошками печенья на морде, а Серёжа с Олегом, по-хозяйски сговорившись, наказывают его за самовольность, в действительности лишь раскручивая спираль напряжения и вечного контроля внутри Игоря. Удары перемещаются на ноги — майор охает, когда стек приземляется на внутреннюю сторону бедра, подаётся вперед, уходя от прикосновения, пережидает секунду и покорно возвращается под карающую длань, принимая новые шлепки. Там чувствительнее, чем по ягодицам, поэтому Игорь нечленораздельно мычит, вскрикивает, когда стек бьёт по уже красной коже, заглушая звуки подушкой у лица, и разводит ноги шире, игриво поглаживая ступнёй колено Серёжи. Удары отпечатываются на бёдрах один за другим, заставляя майора качаться взад-вперёд, пережидая особо яркие моменты; вновь твёрдый член сочится предэякулятом, мажет по обивке дивана, когда Игорь на него заваливается всем телом, и требует к себе внимания — желательно, рук, в идеале — всех четырёх.       — Отсосёшь мне, майор? — негромко, хрипло спрашивает Олег, обходя диван и вставая напротив Серёжи; тот предвкушающе ухмыляется. — Пока Серый будет трахать тебя и пороть.       Игорь сглатывает, воет в голос от ударов по бёдрам близ паха и жмурится, стоит пальцам Олега сжать его подбородок и поднять голову кверху.       — Не бойся, если что-то пойдёт не так, я выкрикну «мусор» за тебя. Благо, пример перед глазами.       — Пошёл нахуй, Волков. — Игорь ощеривается.       — Так уже сходил.       Серёжа откладывает в сторону стек, чтобы раскатать новый презерватив по члену; вторую упаковку он кидает Олегу, а сам притирается пахом к заднице Игоря, с наслаждением слушая его тихий скулёж: раздражённая ударами кожа щиплет болью от соприкосновения с чужой кожей и дорожкой коротких, рыжеватых волос от пупка до паха. Олег поправляет резинку на члене, обхватывает посередине и мягко бьёт пухлой головкой по губам Игорю, довольно ухмыляясь. Они входят одновременно: Серёжа пальцами, Олег — членом. Майор давится стоном, не в силах даже внятно его произнести — рот заполняется толстой плотью, и губы сжимаются вокруг, ощущая вспухшие вены через презерватив. Серёжа растягивает его недолго, периодически поглаживая горящую кожу на ягодицах и заставляя Игоря мычать, нашаривает пальцами простату, мягко надавливая и массируя, и, наконец, заменяет испачканные в смазке пальцы на член, приставляя головку к розоватому анусу. Майор ужасно узкий — горячие стенки сжимают Серёжу так, что он стонет на выдохе и упирается Игорю ладонью в плечо, переживая микро-оргазм. Олег завистливо щурится, и Серёжа показывает ему высунутый язык, потихоньку входя глубже и, наконец, прижимаясь лобком к заднице Игоря.       — Я внутри полиции, — весело выдыхает Серёжа, царапая чужое плечо и сталкиваясь с Олегом взглядами. — А ты говорил, что у меня не получится их взломать.       Игорь лягается, с лёгкостью распознавая тупую шутку, выпускает член изо рта и оборачивается через плечо, чтобы негодующе зыркнуть на Серёжу, но Олег перехватывает его за подбородок и возвращает лицом к себе.       — Смотри на меня, когда берёшь в рот.       Тихо. Твёрдо. Со сталью в тоне, перекусить которую Игорю не под силу. Он высовывает язык, позволяя Олегу постучать головкой члена по розоватой мякоти, и не разрывает зрительного контакта, вбирая его член в горло. Серёжа набирает темп, толчки становятся чаще и резче, а хрупкая на вид ладонь неожиданно сильно ударяет Игоря по ягодице, заставляя шумно застонать, посылая вибрации по чувствительной головке во рту, и зажмуриться от боли, перетекающей огнём в пах. Они синхронизируются — входят в Игоря с двух сторон в одну секунду, проезжаются членами по горячей внутренности и выходят с хлюпающими звуками и шлепками яиц о задницу. Она, кстати, горит не по-детски — и сами ягодицы, и кожа между ног, и отдельные отпечатки ударов ближе к коленям и на пятках. Серёжа трахает майора ритмично, бодро, раз за разом попадая по простате и заставляя выгибаться навстречу; Олег же с темпа сбивается, жадно разглядывая то Игоря, облизывающего его член, то Серёжу, так самозабвенно толкающегося в майора, и, кажется, на задворках сознания тоже ловит микро-оргазм от этой картины. Игорь стонет отчетливее и громче, хнычет, когда Серёжа шлёпает ему по бёдрам изнутри или по тяжёлым яйцам и текущему члену. Двигаться навстречу не получается — только замереть меж двух огней, позволяя им осветить себя с обеих сторон — и хочется, очень хочется ладонь где-нибудь в опасной близости от паха.       — Серёжа, коснись меня, — хрипит Игорь, отрываясь от Олега, и облизывается, выглядя неприлично горячо. — Я сейчас, уже… хочу твои руки.       Он довольно улыбается — майор этого уже не видит, увлечённый членом Олега, как леденцом, который он хотел пососать последние десять лет: надо отдать должное, отсасывает мент отлично даже через презерватив, слегка притупляющий ощущения — для третьей эякуляции за вечер Олегу хватило бы даже просто стимуляции яичек. Суровый, нелюдимый майор, распростёртый по их дивану, распалённый шлепками, укусами, ударами и быстрыми толчками, выглядит отвратительно хорошо. Никто из предыдущих партнёров «на тройную ночь» и вполовину не вписывался настолько правильно. Олегу лишь на самую капельку страшно, к чему это может привести — и то, больше просто волнительно: Серёжа, выбивая из Игоря вместе со стонами, кажется, несуществующую душу, раз за разом всё равно возвращается взглядом и мыслями к Олегу. Это не замена, не «я ищу в других достоинства, которые покроют твои недостатки», не «ты пойдёшь отсюда вон, как только я найду кого-то лучше и практичнее». Игорь — самостоятельная единица, и его достоинства — то, чего в них двоих вообще нет. Что-то новое, неизведанное, прекрасно замыкающее треугольник и достаточно подходящее для сбыта излишков любви. В том, что Игорь захочет быть урной для этих самых излишков любви, Олег даже не сомневается. Он толкается в рот майору и думает, что подобрал слишком стрёмные метафоры для третьего партнёра в их с Серёжей отношения.       — Такой послушный, — шепчет Серёжа Игорю на ухо и оглаживает живот, дразня, наконец, опасно близкими прикосновениями. — Такой хорошенький. Хочешь кончить мне в рот?       — Серый.       — Ладно-ладно, в рот после свадьбы.       Серёжа входит резче, глубже, вытаскивает полностью, стучит членом по налитым яичкам и вновь наполняет Игоря собой, доводя его до точки кипения. Узкая, бледнющая ладонь ложится ему на член, пальцы ощутимо сжимают пульсирующую плоть, обводят пухлую головку, размазывают предэякулят по щели, ныряя в неё кончиком фаланги, совершают всего несколько фрикций в такт размашистым толчкам — и майор шумно кончает, дрожа в чужих руках. Серёжа изливается следом за ним, а Олег — через три удара головкой о щёку Игоря.       — Блядь… диван, — бубнит Игорь откуда-то из недр подушек минут через пять, устало выдыхая; Серёжа, сидя в обнимку с Олегом неподалёку от ног майора, непонимающе хмурится.       — Забей. — Олег отмахивается. — Вызовем клининг завтра. Или купим новый диван.       Игорь слишком заёбан, — в прямом смысле — чтобы спрашивать, откуда у них такие деньги, бить себя по лбу за забывчивость и ворчать насчёт того, что свою сперму от чужого дивана он ототрёт и сам.       — Эй, — кто-то пинает его в бедро; кажется, Олег. — Живой там? Пойдём спать.       Игорь плетётся в душ чисто на автомате, сонно лупая глазами и не находя сил на восхищение охуенно богатой ванной. Серёжа перемещает его в большую душевую кабину, задёргивая шторку, Олег поливает сверху тёплой водой, Серёжа мылит спину, грудь, задницу (особенно аккуратно) и ноги, Олег поливает водой, Серёжа вытирает майора полотенцем и сажает на стул ждать их, и Олег поливает уже себя и Серого. Несколько ленивых поцелуев, радостных комментариев, восторженный шёпот на ухо друг другу (Олег, Олег, у нас получилось, всё вышло, он не сбежал, и он такой!!!) и благодарные, полные уважения поцелуи в плечи и лоб.       Игоря укладывают посередине — Олег ложится с одного бока, обнимая майора поперёк груди, Серёжа с другого, привычно переплетая пальцы и прижимаясь к нему всем телом. Спать в обнимку в кровати, где все трое мужики — страшно: страшно жарко, душно, хочется отодвинуться, спихнуть их всех с кровати и лечь на кусок холодных простыней. Серёжа, кажется, это и делает, во сне махая ногами, и по утру Игорь просыпается, почти полностью оккупированный Серёжей, уткнувшись в плечо Олега, спящего по-армейски со сложенными на груди руками.       Первое, о чём думает Игорь: кожаный диван какой-то слишком… не кожаный и широкий. Второе — на этом диване он не один. Трезвые мозги — штука странная. Ты вроде бы помнишь всё, но каждый рассказ кого-то, не пившего в ту ночь, повергает в шок. Игорь приподнимает голову, оглядывает двух мужчин вокруг себя и понимает, что вот с ними он провёл один очень интересный вечер. Вечер, который он должен был провести за слежкой под прикрытием. Ладно ещё глотнуть алкоголя — ладно, вдруг открылась бы серединная чакра, и Игорь учуял бы подозреваемого в Золотом Драконе. Другое дело — глотнуть алкоголя и соблазниться на поездку в дом к незнакомым мужчинам, которые в итоге выебали тебя в рот, задницу и, кажется, куда-то ещё. Игорь помнит абсолютно всё и удивляется, каким иногда он может быть безрассудным идиотом.       — Бляяя, — тихо, сокрушённо стонет Игорь, растирая лицо ладонью. — Ебать.       — Только не меня, мне вставать на совещание в семь, — отвечает ему рыжая возня под боком.       — Жалеешь? — спрашивают с другой стороны. Олег. Серьёзен, отстранённо холоден, сна ни в одном глазу.       Игорь смотрит на него долго, молчаливо, думая, как вообще ответить. Больше подбирая слова на причину.       — Нет, — честно отзывается майор и убирает конечности Серёжи с себя. — Он мне яичко пяткой придавил.       Тупо. Как же тупо, господи.       — А если серьёзно?       В какой-то момент Игорь думает, что взглядом Олега можно и убивать, и душу обнажать и резать на мельчайшие кусочки.       — Серьёзно, нет. — Игорь садится на кровати, беззлобно умиляясь с того, как Серёжа причмокивает во сне, и оборачивается к Олегу. — Было бы о чём. В смысле, есть. Только это не с вами связано.       Игорь умывается, полоскает рот водой и быстро обливается в душе. Находит в навесном шкафчике аптечку и мажет какой-то штукой, похожей на мазь от раздражения кожи, все горящие места ударов, особенно между ног. Офис пуст, на диване — засохшие пятна от его спермы, как подтверждение, что все безумства, произошедшие вчера, были реальностью. Игорь долго не может найти свои вещи, щеголяя в одном полотенце на бёдрах, но постороннее присутствие улавливает сразу.       — В шкафу.       Олег приваливается плечом к дверному косяку. Он уже полностью одет.       В раздвижном шкафу в гардеробной, куда Олег отводит Игоря, висит его слегка помятый костюм, любезно нанизанный на плечики.       — Ты?       — Ага.       — Когда успел?       — Не спалось.       Игорь молчаливо кивает, переодевается прямо так, при Олеге, — чего стесняться, когда все всё видели в пяти разных позах — и замирает у выхода, колеблясь.       — Спасибо.       Поцелуй выходит сухим, не прощальным — точкой с запятой в их проклюнувшихся из-под тяжёлой, неплодородной почвы отношениях. Игорь уходит, оставляя после себя нагретое пустое место в кровати, лёгкий дискомфорт в заднице, кучу засосов по всей шее и плечам и какую-то едва ощутимую пустоту в груди. Словно бы недостача пайка по талону в армии. Олег закуривает, выходя на балкон.

///

      Неделю спустя Олегу всё ещё приходится носить водолазки под горло, а Серёжа работает втрое эффективнее своей обычной продуктивности. Он листает новости на огромном интерактивном экране, перекидываясь бессмысленными фразами с Марго, и вдруг вздыхает. Олег знает этот вздох.       — Олеж.       — Что?       — А помнишь того хорошенького майора?       Приходит очередь Олега вздыхать.       — Забудешь такого, у меня синяки до сих пор не сошли.       — Олеж, я ещё раз хочу.       — …       — Я всё придумал, смотри: мы подстроим как бы покушение на меня, это попадёт в новости, он обязательно заинтересуется и придет в башню, я буду весь такой нервный и испуганный, а ты такой-       — Или мы можем ему написать.       — Или мы можем ему написать.       Олег достаёт телефон из кармана брюк и тыкает на иконку абонента «блядский мент».