your life will be happy

Антону двадцать он полон сил и амбиций, готов горы свернуть, а ещё он влюблён. Втрескался в самого лучшего человека в мире и в жизни, в Артёма. Они спят в одной кровати, целуются всё время и очень, очень счастливы. Артём оставляет милые записки на холодильнике, Антон их читает, проснувшись. В спальне много их совместных фотографий, в одной фоторамке символическая надпись А+А. Артём долго пропадает на работе, Антон долго ждёт его. Записок всё меньше. Антон ищет работу. Дом пустует всё чаще. Холодильник тоже пуст. Фотографий становится меньше, многие из них вклеены в фотоальбомы или спрятаны под кроватью. Вновь появляются записки, Антону нравится уют, поэтому он украшает холодильник чем только может. Рисунки, рецепты или просто списки покупок, Артём не обращает на это внимания. Артём устало трёт переносицу почти всё время. Видятся от силы раз в три дня, Антон увольняется и большую часть времени опять сидит дома. Артём устал, Антон тоже. Спят спинами друг к другу, говорят это доверие– врут, идиоты. Антон долго сомневается, он не может в одночасье разрушить так старательно построенное ранее счастье. Артём всегда был где то рядом, очень надёжный, одним своим присутствием отменяющий проблемы и печали. Антон смотрит в зеркало. Ходит уже второй день бледный, уставший с трясущимися руками и тяжёлой головой. Артём его не видит, потому что Антон всегда умел прятаться, от людей, от проблем и от себя. Вот и сейчас он быстро прошмыгнул в ванную, как будто в доме кто-то был, попутно ударившись локтём о межкомнатную дверь, и пустил холодную воду из крана. Опёрся на белую раковину обеими руками. Ноги были ватными с самого начала, но он старательно их игнорировал до этого момента, сейчас же он устало вздохнул, выключил воду и мягко опустился на красную плитку. Грусть грустью, а отбить ещё одну часть тела Антону не очень то хотелось. Локоть саднил. Глаза помутнели. Он смотрел на красные стены, на белую ванну и кучу наклеек из «растишки» около зеркала, которые, смеясь, клеил Артём под бурчание Тоши… Вот на столе уже стоит очередная баночка с йогуртом, зелёная, надо же, до этого только красные были, отмечает Антон, вот Артём гладит его по голове, а вот ласково говорит «кушай, Тошенька, кушай. Расти большим, горе моё» и Тошенька, как огромный кот начитает тянуться на встречу руке, почти мурчит то удовольствия и нежности… Антон очень хотел Артёмке счастья. Он любил этого человека. Сильно. А вот себе счастья не особо желалось. Он до сих пор сидел в ванной, вытянув ноги. Взгляд медленно прояснился, а вокруг тишина, жужжание лампы и тихое сопение Антона. На кухне никого. Лишь йогурт в зелёной упаковке, не «растишка» даже, какая то другая, неизвестная ему, марка, он стоял здесь долго, наверное уже испортился, но выкидывать неимоверно лень. Ещё раз равнодушно посмотрел на йогурт, затем прошёлся по содержимому холодильника: выпил немного сока, выбросил заплесневелый сыр, взял два яйца. Разбил об сковороду. Про масло и газ забыл. Грустно вздохнул и пошёл в спальню. Делать ничего не хотелось. Лёг, уснул. Поспал четыре часа. Усталость давила. Вновь уснул на этот раз в красном кресле, которое очень раздражало, с самого начала как купил его. Глупое, бессмысленное захламление пространства ненужной вещью, аляпистое пятно преди нежно голубой гостиной, которая Антона полностью устраивала и без этого странного предмета. Поспал ещё два часа. Решил почитать. Небольшой бульварный роман. Он таких уже давно не видел. Где-то на середине этой паршивой книжонки, в сюжете, которой, как оказалось, присутствует огромное количество дыр, Антон решился, он понял, что тянуть уже не имеет смысла. Антон ходил туда сюда по небольшой кухне, выполненной в фиолетовых тонах: крутил в руках горшки с лавандой, переставлял баночки с пряностями и специями, ложился на пол и смотрел в потолок. Телефон. Звук раздался в соседней комнате. Антон медлил. Вдох. Выдох. Антон резко срывается с места и несётся в спальню. Хватает телефон с тумбочки. Отвечает на звонок, но устройство выскальзывает, из мигом вспотевших ладошек, и падает на пол. Трещина на пол экрана и встревоженный голос Артёма приветствуют его. –Антон, с тобой всё в порядке? –Да всё хорошо, — отвечает рассеянно, — просто. — долго подбирает слова, — нервы. –Слава богу, — выдыхает, как будто застывший за время разговора, воздух, тяжёлый, густой и холодный. –Ты чего позвонил… –Спросить хотел. Тебе йогурт какой брать? –Всё что угодно, только в зелёной упаковке… и не эту дурацкую Активию. –Понял. Пока. Антон ложится на кровать. Вновь засыпает. Его трясут за плечи и он чувствует запах яичницы. Ага, те два яйца, что он разбил на сковородку ещё днём. Смотрит вперёд и видит уставшие и озабоченные, обрамлённые густым светлым веером ресниц, глаза напротив. –Я в порядке. В ответ раздаётся лишь вздох и Антон видит как Артём еле качает головой из стороны в сторону. –Пошли кушать, недоразумение. Светлый ёжик, карие глаза и широкая улыбка — это всё из чего состоял Артём, по крайней мере для Антона. Обращение отдалось болью в грудной клетке. Теперь будет ещё труднее разойтись. Испортившийся йогурт был выкинут, на его место поставлен другой. Антон ковырял яичницу. — Слушай, Тём… — Что такое? — Думаю, нам пора расстаться… — Выпалил Антон — он боялся передумать, до сих пор сомневался в своём решении. Поэтому кашлянул в кулак и прикрыл глаза рукой, скрывая смущение. Послышался скрежет отодвигаемого стула. — Тебе тяжело? — Да нет вроде, просто решил, что пришло время тебя отпустить… Рука Артёма мягко убирает Тошину руку и последний видит нежную улыбку на лице собеседника. — Антон, всё в порядке. Ты же понимал. — Ну да, в какой то степени… — Я знаю, ты привык, но поверь тебе просто кажется, что моё отсутствие принесёт тебе боль. Может будет совсем немного ныть, но уже через несколько месяцев абсолютно всё пройдёт. Ты сам это знаешь. — Да конечно… — Вот видишь, ты можешь быть решительнее, Тош. Я тобой горжусь. Антон улыбнулся. Он очень долго обдумывал этот шаг и в данный момент он казался самым правильным. Но тут мысль. Собирался задать вопрос, он уже даже рот открыл, но опустив глаза помотал головой и затих. — Со мной всё будет хорошо, об этом не нужно волноваться, — Артём очень хорошо его понимает. — Я хочу чтобы ты был счастлив. Сам всё знаешь, очень хорошо знаешь. Вздох. Да, Антон знал про то что Артём ночует в гостинице около их дома вот уже год, что все друзья беспокоятся за него, что его вот уже бывший парень начал отдаляться как только почувствовал, что их чувства остыли, потому что очень хорошо знает, Антону так будет лучше и проще — он же быстро привыкает ко всему хорошему, как и любой другой человек и ему очень не хочется терять счастье, но увы от этого счастья остались лишь воспоминания и Антон должен понять. Вот что сейчас читается в глазах Артёма. — Я всё понял. — твёрдо начинает Антон, — и я всё равно тебя люблю… Запинка. — Ну ты чего, — Артём приобнимает его, — я тебя тоже, или ты сомневался? — насмешка. Но отвечать на неё не надо. — Слышишь Антон, люблю я тебя. — Глаза становятся серьёзными, искорки которые прясали в них пару секунд назад исчезли. Всё правда. — Да. — слёзы. Пролилась только одна. Из правого. Левый глаз оказался сильнее. Артём испугался. Он никогда не умел правильно реагировать на чужую эмоциональность. Засуетился. Открыл йогурт, сунул Антону под нос. Тот улыбнулся, вытер слёзы и стал жадно есть. Разрываемый противоречивыми эмоциями. Через пару месяцев Антон уже снимал квартиру у милой старушки Инны Аркадьевны, старой знакомой Артёма, нашёл новую работу и был счастлив.