One Way Or Another

Дарклинг сразу заметил ее. Она стояла в дальнем углу комнаты, с натянутым на голову капюшоном, скрывающим лицо, но он все равно узнал ее. Прервав взмахом руки говорящего, он встал с трона и медленно двинулся в ее сторону. Он знал, что за ним наблюдают, но не спешил прогонять гришей. Он знал, что она может быть всего лишь иллюзией. Алина уже доказала, что способна быстро освоить новые трюки, а пройти охрану Большого Дворца не представлялось возможным. И все же, когда он остановился в паре шагов от нее и она подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом, он с удивлением осознал, что она и правда посетила его. В живую. — Зачем ты пришла, Алина? — вполголоса спросил он, не обращая внимания на любопытные взгляды гришей. Краем глаза он видел вытянувшиеся лица тех, кто узнал заклинательницу Солнца и мог понять их шок. Дарклинг потратил столько сил и времени, чтобы найти ее, и вот тебе на — она сама приходит к нему, нагло проникнув на совещание. Несколько секунд она изучала его, словно сама искала в нем ответ на какой-то свой вопрос. Лучи закатного солнца окрашивали ее выглядывающие из-под капюшона белые волосы в нежно-золотой, а в глазах застыла тоска и одиночество. Когда она наконец заговорила, ее голос был не громче шепота. — Мне надоело притворяться, что ты мне не нужен. Дарклинг затаил дыхание. Это могла быть ловушка. Западня, подстроенная ее принцем-отказником. Способом уничтожить его, сломить, запутать. И все же, он не мог просто уйти или прогнать ее. Не сейчас, когда она сама пришла к нему, каким-то образом обманув стражу и признав, что она хочет быть здесь. Не сейчас, когда она смотрела на него с вызовом, ожидая, как он поступит, что скажет. Он слишком долго ждал, чтобы теперь отказаться от нее. Поэтому он взял ее за руку и повел прочь из зала. Кто-то попытался заговорить с ним, задать очередной вопрос, и он пригвоздил этого человека взглядом к полу. Он услышал, как Алина тихо рассмеялась. От звука ее смеха у него защемило в груди, и он ускорил шаг. Алина была ниже ростом, поэтому ей пришлось частично перейти на бег, чтобы не отставать от него, но она не сказала ни слова. Девушка послушно следовала за ним по коридорам, пока они шли от Большого Дворца в сторону Малого, а затем через неприметную дверь — к спальне Дарклинга. Едва дверь захлопнулась, Дарклинг прижал Алину к ней и поцеловал, смутно осознавая, что все происходящее слишком сильно напоминает события зимнего праздника. — Кажется, это уже было, — пробормотала Алина в миллиметре от его губ. — Только в этот раз я не намерен тебя отпускать. Дарклинг ожидал, что Алина заупрямится, заявит со своей детской заносчивостью, что он не имеет права ею командовать и решать за нее. Но вместо этого она улыбнулась и притянула его ближе, приглашая продолжить поцелуй. Как заметно она изменилась. Прошло так мало времени — для Дарклинга всего лишь краткое мгновение в быстрой череде дней, недель, месяцев и лет — а в ней осталось так мало от наивной, упрямой девчонки, которую он привез в Малый Дворец. Больше не было смущенного румянца и обиженного взгляда, из-за которых она казалась моложе своих лет, хотя Дарклинг должен был признать, что сиротка-Алина доставляла ему искреннее удовольствие, когда перечила ему и высказывала недовольство общепринятыми вещами. Только она могла выступать против него и идиота-короля, только ей это было позволено. Она — равная ему, а может, даже больше. Застежка плаща не сразу поддалась. Элемент уличной одежды упал на пол и остался лежать нескладной кучкой, о которую Алина запнулась, поддаваясь вперед, к нему. Дарклинг обхватил ее за талию, не давая упасть, и запустил руки ей под рубашку, положив их ей на голую спину. Они стискивали друг друга в объятиях, стремясь оказаться настолько близко, насколько это было возможно, не снимая одежды. Руки Алины скользнули от его плеч до застежек кефты, и спустя несколько мгновений черная кефта последовала за плащом. Затем пальцы девушки стали расстегивать его рубашку; у нее слегка дрожали руки, из-за чего пуговицы никак не хотели поддаваться. Тогда Дарклинг нехотя разорвал поцелуй, только чтобы стянуть ненужный предмет одежды и не глядя отбросить его назад. Девушка уже тянулась к нему, целуя, прикусывая зубками нижнюю губу, водя ладонями по мускулистой груди. Она рвано вздохнула, когда Дарклинг снова прервал поцелуй. Его губы проследовали от ее рта к шее, избегая острых краев рогов оленя. Она выгнулась дугой, и Дарклинг пожалел, что не успел еще расправиться и с ее рубашкой. Но прежде чем продолжать, он должен был выяснить кое-то важное. — Как ты проникла во Дворец? — пробормотал он, продолжая покрывать поцелуями кожу ее шеи, спускаясь к плечу, насколько позволял ворот рубашки — Что? Голос Алины звучал приглушенно и хрипло. Дарклинг поднял голову и посмотрел на нее, с внутренним удовлетворением отметив, что ее зрачки расширены, а дыхание сбивчиво, словно она пробежала марафон. — Как ты пробралась сюда, во Дворец? — повторил свой вопрос Дарклинг. Все его нутро противилось портить этот момент допросом, но он должен был знать. Если это ловушка, а Алина — приманка для него… — Как ты смогла обойти охрану? Алина несколько раз моргнула, пока ее взгляд не прояснился. Когда до нее дошел смысл сказанных слов, она ощетинилась. — Ты правда хочешь поговорить об этом сейчас? — Да. Она скрестила руки на груди. Ворот рубашки все еще был перекошен, из-за чего эта поза открывала прекрасный вид на ее ключицы. Похоже, Дарклинг поторопился с выводами. Может, Алина больше не была наивной девочкой, краснеющей от внимания могущественного гриша, но ее упрямство и своевольность никуда не делись. — А если я откажусь об этом говорить? Что ты тогда сделаешь? Будешь меня пытать? — К чему все усложнять, Алина? — Ты единственный, кто сейчас все усложняет. Дарклинг открыл рот, но Алина остановила его взмахом руки. Он сощурил глаза, ощущая, как в нем медленно вскипает ярость. Эта девочка все еще пытается вести свою игру, манипулировать им, считая, что сможет его обыграть… Алина схватила рубашку за подол и стянула ее через голову. Длинные белые волосы ворохом рассыпались по плечам, прикрыли обнаженную грудь. — Я пришла сюда не для разговоров, — заявила Алина, стискивая пальцами рубашку. В ее глазах читался вызов. — Но если это единственное, что тебя интересует, то я ухожу. Дарклинг на мгновение замер, пораженный. Он, самый сильный гриш в мире, древний, проживший не одну сотню лет, оказался в ступоре из-за семнадцатилетней девчонки. Не в первый раз она застала его врасплох. И, признаться честно, он надеялся, что и не в последний. — Мне вдруг стало интересно, — пробормотал он, пока его глаза изучали каждую частичку ее обнаженной кожи, а мозг усиленно пытался осознать, что только что произошло. — Если я продолжу тебя спрашивать, ты снимешь брюки? На секунду он испугался (он, Дарклинг, Черный Еретик — испугался), что Алина просто соберет свои вещи и уйдет, но вместо этого она фыркнула, заметно расслабившись. — Можешь попробовать, но мне не хотелось бы делать за тебя всю работу. Этого оказалось достаточно, чтобы сломать повисшее напряжение. Расценив последние слова как приглашение, Дарклинг сократил разделяющее их расстояние и в одно движение стянул с заклинательницы Солнца брюки, задержавшись внизу, чтобы поцеловать ее в живот. Алина рвано вздохнула и вцепилась ему в плечи. Оставаясь стоять на коленях, Дарклинг положил ладони на бедра девушки и снова поцеловал ее, то спускаясь ниже, то поднимаясь выше, словно не мог решить, куда хочет пойти в первую очередь. От его горячего дыхания ее кожа покрылась мурашками. Через их связь он почувствовал ее желание, безмолвную мольбу не останавливаться. Намереваясь немного ее помучить, Дарклинг отстранился и посмотрел на нее, снизу вверх. Белые волосы сияли в полумраке комнаты, точно нимб. С ошейником и браслетом из чешуек она как никогда походила на святую, спустившуюся на землю в ответ на его молитвы. — Вы только посмотрите, — хриплым голосом (виной чему, с удовлетворением отметил Дарклинг, был он сам) пробормотала Алина. — Заклинатель Теней на коленях перед заклинательницей Солнца. — Я предлагал тебе трон. Неужто тебя удивляет, что я преклоняюсь перед тобой? — Опять лишние слова. Дарклинг так резко вскочил на ноги, что девушка испуганно вздрогнула. Он запечатлел у нее на губах долгий поцелуй, прежде чем поднять легкое тело вверх, заставляя ее обхватить ногами его талию. Он осторожно прикоснулся губами к возникшей перед лицом груди, насладился стоном Алины, когда он легонько прикусил сосок. Девушка зарылась пальцами ему в волосы, впилась ногтями в кожу головы. Крепко ее удерживая, он преодолел оставшееся до кровати расстояние и аккуратно положил ее. С белоснежной кожей и светлыми волосами она казалась призраком на фоне темных простыней, ярчайшей звездой на ночном небе. Алина покрывала его шею ответными поцелуями, пока он избавлялся от брюк. — Скажи мне, Алина, твой принц уже завладел тобой? — спросил Дарклинг, навесая над ней. — Приходила ли ты к нему так же, как пришла сейчас ко мне? — Тебе бы этого хотелось, не так ли? — Алина провела кончиком языка по его коже, вырисовывая невидимые символы. — Ведь если я ему отдалась, то это дает тебе очередной повод его ненавидеть и желать ему смерти; уничтожить за то, что он посмел коснуться меня? Дарклинг застыл от осознания правоты ее слов. Как хорошо она его знала. Как точно предвидела, о чем он думал. Скажи, что ты была с ним или со следопытом, и я убью их самым мучительным способом. Скажи, что умоляла его провести с тобой ночь, и я заставлю тебя пожалеть об этом. На мгновение он был уверен, что Алина признается в связи с отказником, но затем она обхватила его лицо ладонями, нежно провела пальцами по бровям, носу, заостренным скулам, и его затопило чувство, название которому он практически забыл. — Только ты, — прошептала Алина, внимательно смотря ему в глазах, выжидая, когда он поймет смысл ее слов, когда поверит в их искренность. — Мне нужен только ты. С гортанным рычанием Дарклинг впился ей в губы. И лишь когда воздух практически заискрился от повисшего в нем напряжения, он медленно вошел в нее. Дарклинг не помнил, сколько ему было лет, и уж точно не смог бы сказать точно, со сколькими он разделял длинные ночи: с кем-то — ради определенной цели, с кем-то — чтобы не сойти с ума от всепоглощающего одиночества. Иногда он позволял себе представить, что в этот раз все будет иначе, что с ним сейчас не гриш и не отказник, а его заклинательница Солнца. Однако наступало утро, и вместе с ночью оно прогоняло его идиотские фантазии о том, в чем он нуждался больше всего. Но сегодня все было иначе, пусть Дарклинг и не мог окончательно поверить в то, что она не исчезнет, не разлетится, как звездная пыль, едва он кончит. Он двигался медленно и умеренно, боясь причинить ей боль, но с каждым разом, когда она называла его имя — его настоящее имя, а не титул, который он сам себе выбрал — сдерживаться было все труднее. Она впилась короткими ногтями в его плечи, надавила пяткой на позвоночник, позволяя ускориться. Дарклинг слышал ее прерывистое тяжелое дыхание, видел затуманенные глаза и понимал, что она близка. Он поцеловал ее, снова, и снова, пока не ощутил, что она пытается что-то сказать. Алина пробормотала что-то неразборчивое, не открывая глаз. — Что? Алина открыла глаза и посмотрела на него на удивление ясно. Она переместила ладонь с его плеча на щеку, так что пальцы разбросались веером от уха до кончика губ. — Скажи, что ты любишь меня, — прошептала Алина, рвано хватая ртом воздух. Каждое слово сопровождалось паузой, словно ей было трудно составлять предложения. — Скажи, что тебе нужна я, а не моя сила. — Я люблю тебя, — покорно сказал Дарклинг. Вторая просьба осталась проигнорированной: Алина выгнулась дугой, кончая с единственным словом на устах: Александр. После нескольких толчков Дарклинг последовал за ней. Позже, когда сердце перестало так бешено стучать, а Алина тихо сопела, уткнувшись ему в грудь, Дарклинг думал над ее словами и постепенно осознавал, что если она снова его об этом спросит, то ответ ей может не понравиться…

***

Дарклинг не мог сказать точно, сколько так лежал, глядя на спящую Алину, когда раздался тихий стук в дверь. Его взгляд метнулся от двери к девушке, проверяя, не разбудил ли ее шум, но все говорило о том, что ее сон не могла прервать такая мелочь, как незваный гость. Белые волосы разметались по черной подушке, как выпавший на чернильное пятно снег. Одну ладошку она засунула под щеку, другая лежала рядом на подушке. Ее рот был слегка приоткрыт, словно она хотела что-то сказать, но никак не могла найти слов. Дарклинг осторожно вылез из кровати, не отрывая от нее глаз и следя за тем, чтобы не разбудить ее, и поспешно оделся, чудом отыскав разбросанную по комнате одежду. Бросив очередной взгляд на Алину (из-под одеяла торчала голая пятка, и Дарклинг порывался подойти и накрыть ее, но боялся, что это движение разбудит ее), он вышел из спальни и прикрыл за собой дверь, не давая потревожившему его Ивану заглянуть внутрь. Жестом он пригласил сердцебита выйти в коридор, и только там заговорил. — Что такое? Лицо Ивана не выражало никаких эмоций, но Дарклинг знал, что сердцебит не был дураком и наверняка понимал, кого заклинатель теней прячет в спальне. Кроме того, многие вчера в зале узнали Алину Старкову — будет странно, если слухи еще не достигли даже Фьерды. — Шуханский посол теряет терпение. Он просил напомнить, что оказал нам услугу, приехав неделю назад, но больше не может ждать. — Он здесь не для заключения договора о ненападении, а чтобы самолично увидеть наши преимущества и рассказать остальным, почему стоит нам подчиниться без лишних пререканий, — Дарклинг отчеканил всю речь без единой запинки, хотя мысленно он корил себя за глупую ошибку. Вчера он должен был встретиться с послом и лично с ним поговорить. Теперь же тот будет считать, что Дарклинг намеренно пропустил встречу, чтобы накалить обстановку. — Мне так ему и сказать? Дарклинг на секунду прикрыл глаза, продумывая речь. Мысли путались, крутились, в голове вспыхивали обрывки прошлой ночи, что совершенно не облегчало задачу. — Нет, — наконец сказал Дарклинг. — Скажи послу, что в его же интересах убедиться в том, что слухи о растущей мощи Равки — правда. Отведи его в мастерскую, чтобы фабрикаторы могли продемонстрировать ему люмию. — Хорошо, мой суверенный. — Иван согласно кивнул, но уходить явно пока не собирался. — Что-то еще? Сердцебит помедлил, прежде чем ответить, словно сомневался, стоит ли сейчас беспокоить Дарклинга. — Мы обнаружили лагерь Ланцова. Он и его люди расположились в лесу в двух днях езды от Ос Альты. Взгляд Дарклинга непроизвольно метнулся к двери, ведущей в спальню. Значит, принц-отказник смог подобраться так близко к столице, не привлекая внимания шпионов Дарклинга. Алина наверняка прибыла с ним. Вопрос оставался тем же: она добровольно проникла во Дворец, или действовала по приказу бастарда, чтобы отвлечь Дарклинга, пока ее ненаглядный отказник штурмует столицу? — Они готовятся напасть? — Трудно сказать. Наши люди доложили, что противники разбили лагерь, но признаков того, что они собираются в ближайшее время наступать, нет. Хотя не исключено, что это обманка. — Иван замолчал, ожидая приказаний, но таковых не последовало. — Мы можем напасть на них сейчас, пока они этого не ожидают. Учитывая их местоположение, они едва ли имеют хороший обзор, поэтому если мы ударим по ним, то сможем убить Ланцова и… — Нет. Сердцебит вздрогнул от резкого ответа. Всего мгновение назад в его глазах горели искорки от предвкушения сражения, теперь же в них застыло легкое недоумение. — Нет, — повторил Дарклинг, не будучи толком уверенным в причинах нежелания нападать сейчас. Было ли это решение, основанное на многовековом опыте, или в нем говорила мальчишеская глупость? Если они нападут на лагерь и его люди смогут убить принца-отказника, Алина никогда ему этого не простит. Перед глазами возникла картина: он будит ее поцелуем и сообщает, что пока она спала в его постели, его гриши и опричники забрали у нее то, что было ей так дорого. Когда она поймет, что он говорит ей правду, она попытается убить его, а может, и себя. Однако, если они пока подождут, он сможет выведать у Алины планы и замыслы Ланцова. — Не предпринимай никаких действий. Продолжайте наблюдать за ними, но не более. Иван долго смотрел на хозяина, не произнося ни слова. — Мой господин, — осторожно начал сердцебит. — Простите мне мои слова, но мне кажется, что вы необъективны. Голос Дарклинга был холоднее льда. — Неужели? — Вы не можете быть уверены в ее намерениях. Эта девушка не раз обманывала Вас. Не стоит рисковать вашим положением ради нескольких минут удовлетворения… — Не тебе решать, что мне делать, а чего нет, — Дарклинг расправил плечи. Он был всего на пару сантиметров выше сердцебита, но это не помешало ему нависнуть над ним, как коршун над добычей. — Я не имел в виду… — Возвращайся к своим обязанностям, и не смей больше мне перечить, если не хочешь отправиться во Фьерду с дипломатической миссией. На лице Ивана заходили желваки. Он быстро поклонился, пробормотав извинения, и ушел. Его шаги в скором времени стихли, а Дарклинг все еще сжимал руки в кулаках, желая самолично скрутить сердцебиту шею. Наконец он заставил себя успокоиться и повернулся к двери, направляясь обратно в комнату, когда заметил мелькнувшую тень. Он тихо подошел к двери в его покои, которая все это время оставалась распахнутой, и заглянул внутрь. Никого. Только дверь в спальню была немного приоткрыта, хотя Дарклинг точно помнил, что закрывал ее. Ступая тихо, но не медля, он пересек комнату и резким движением распахнул дверь. Алина сидела на кровати, скрестив ноги. Она накинула на себя его кефту, которая была слишком ей велика. Удерживаясь только на одной застежке, она обнажала больше кожи, чем прятала, но девушку это, похоже, не волновало. Несколько долгих минут они молчали, не прерывая зрительный контакт. — Подслушивать нехорошо, — сказал он наконец, все еще стоя на пороге спальни и держась за ручку двери, будто не мог решить, хочет ли он заходить внутрь. Алина неопределенно повела плечом, отчего кефта сползла еще ниже. Дарклингу пришлось приложить нечеловеческое усилие, чтобы перестать пялиться на ложбинку между ее грудями и посмотреть ей в глаза. — Мне было любопытно, на что ты меня променял. Все это походило на какую-то игру. Дарклинга не покидало ощущение, что девушка манипулирует им, флиртует и завлекает его, чтобы отвлечь. Иначе почему она так спокойна? Она не услышала доклад Ивана, или настолько доверяет Дарклингу, что не боится за своего принца? — Можно было выйти, а не красться и шпионить, — что-то решив для себя, Дарклинг закрыл дверь и неспешно двинулся к девушке, продолжая удерживать взгляд на ее лице. — Ты злишься? — Нет. Но я не потерплю в моем доме шпионов. — Вот как, — Алина склонила голову на бок и переместила одну ногу, так что подол кефты еще сильнее распахнулся. — И что же ты будешь делать? — Придется заручиться твоей преданностью. Они одновременно подались навстречу друг другу, сливаясь в поцелуе. Алина упала на спину и потянула за собой Дарклинга. Она обняла его за шею и обвила ногами туловище, и заклинатель теней на мгновение задумался, кто здесь чьей преданностью заручается. Он осторожно убрал ее руки, оставив беглый поцелуй на запястье под вторым усилителем, после чего зафиксировал их у нее над головой. Алина протестующе дернулась, но он крепко удерживал ее запястья. — Мне кажется немного нечестным, что на тебе столько одежды, — недовольно пробормотала Алина, елозя пяткой по его спине, будто бы намеревалась одними только ногами стянуть с него рубашку. — Может быть, это часть замысла, — перенеся вес так, чтобы не раздавить Алину, Дарклинг свободной рукой скользнул по телу девушки, забираясь под полураспахнутую кефту и прокладывая маршрут все ниже и ниже. Алина сдавленно ахнула, когда он провел рукой у нее между бедер, посылая электрические разряды по всему телу. Она приподнялась навстречу ему и прикусила нижнюю губу, сдерживая вздохи. Ей хотелось прижаться к нему, ощутить прикосновение кожи к коже, но чертова одежда. Дарклинг наблюдал, как под закрытыми веками беспокойно движутся ее глаза, как в немом крике приоткрывается рот каждый раз, как он задевает — случайно или намеренно — особо чувствительное место. У него была вечность, чтобы овладеть этой наукой, но никакие знания и опыт не могли сравниться с наслаждением изучать ее тело с нуля. Как очередной эксперимент с мерзостью, когда у тебя за плечами столетия обучения Малой Науки, но ты все равно не понимаешь, чего ожидать. Что будет, если я немного нажму здесь? Как сильно ты будешь задыхаться, если я разведу пальцы? Она извивалась под ним, пытаясь вырваться. Чешуйки браслета впивались в кожу, ноги нетерпеливо терлись о бока, намереваясь то ли оттолкнуть, то ли притянуть ближе. Но Дарклингу было этого мало. Он хотел слышать ее. — Не молчи, — Дарклинг медленно вынул пальцы, только чтобы затем резко ввести их обратно, заставляя ее вздрогнуть. — Я хочу слышать твои стоны. — Только после тебя, — ответила она, не открывая глаз, подаваясь бедрами вперед, к нему, приподнимаясь с простыни, когда он повторил пытку. Дарклингу не нужна была их связь, чтобы узнать: ей нужно, чтобы он ускорился. Но он не был готов так быстро сдаваться. Он убрал руки и выпрямился, насладился сначала непониманием, а потом и ненавистью в ее взгляде. Алина села, грудь быстро поднималась и опускалась от тяжелого дыхания. Кефта Дарклинга окончательно расстегнулась и осталась лежать на кровати, как силуэт огромной птицы. — Что это сейчас такое было? — с нескрываемой злостью в голосе спросила она. Дарклинг пожал плечами. — Ты же сама сказала: только после меня. Алина задумчиво опустила глаза на выпирающий бугорок в его брюках. — Можем позвать Ивана, — предложила она. Она говорила спокойно, но через связь чувствовалось ее желание рвать и метать от неудовлетворения. — Он такой послушный слуга, наверняка он сможет утолить твои потребности. Хотя, возможно, будет достаточно того, что он поможет мне закончить то, что начал ты… Дарклинг прищурил глаза. — Ты не станешь этого делать. — Ты правда так думаешь? — Алина повернулась к двери и набрала в легкие воздуха. — Ив… Конец имени оборвался смешком, когда Дарклинг повалил ее обратно на кровать. Воспользовавшись заминкой, Алина легко смогла перевернуть их обоих и оказалась сверху. Дарклинг приглушенно рассмеялся, когда длинные волосы Алины упали ему на лицо. — Так о чем мы? Ах, ну да, — Алина скользнула рукой вниз, задержавшись только для того, чтобы забраться под рубашку и коснуться раскаленного живота, и ниже, пока не легла на пульсирующий пах. Алина слегка сжала пальцы, и Дарклинг зашипел сквозь крепко стиснутые зубы. — Немного не тот звук, тебе не кажется? Алина поцеловала его, вынуждая разомкнуть губы, проникла языком внутрь, изучая нёбо, сталкиваясь с его языком, пока ее пальцы блуждали по твердому бугорку, дразня. Неглубокое дыхание Дарклинга и то, как его руки сжались у нее на талии, свидетельствовали, что она двигается в верном направлении. Решив, что с него достаточно, Алина запустила руку в брюки, провела подушечками пальцев по его длине и коснулась влажной головки. И Дарклинг сдался. Его стон казался Алине самой прекрасной симфонией, и она расплылась в улыбке от мысли, что она его обыграла в его же игре. Девушка сжала пальцы, вынуждая Дарклинга снова издать этот великолепный звук. Будь это другой день или раз, то Алина продолжила бы изучать его, экспериментировать, узнавать что-то новое. Ей хотелось заставить его чувствовать те же восторг и наслаждение, что и она минутами ранее. Но не она это начала. Не ей и заканчивать. Алина убрала руку и скатилась с него. Дарклинг попытался схватить ее за запястье и вернуть к себе, но Алина ловко вывернулась и отползла назад, пока не уперлась в спинку кровати. Под пристальным, полным желания, взглядом Дарклинга она перебросила волосы через плечо и медленно раздвинула ноги. — Твоя очередь.

***

Остаток дня они провели, валяясь в кровати, а если и вставали, то не для того, чтобы покинуть комнату. Они даже не стали толком одеваться: Алина расхаживала в одной лишь его кефте, а рубашка Дарклинга исчезла в неизвестном направлении в отместку за неравные условия во время ласки. Дарклинг не помнил, когда в последний раз позволял себе ничего не делать и гадал, как отреагируют его сторонники на его исчезновение. Впрочем, Иван вполне мог справиться с тем, чтобы самостоятельно все разрулить. Дарклинг слишком долго ждал свою заклинательницу Солнца, чтобы бросать ее сейчас одну. А Алину все было не унять. В ней проснулось любопытство, и она стала задавать вопросы, один следовал за другим, будто они были заготовлены заранее. Сначала Дарклинг отвечал уклончиво. В нем снова проснулось недоверие, и он пытался не выдавать информацию, которая могла быть полезна для принца-бастарда. Кроме того, он провел всю жизнь скрывая одно и имитируя другое, так что откровения были теперь чем-то непривычным и даже пугающим. Но когда Алина смотрела на него так, словно ей действительно было важно знать, когда она целовала его в щеку или пыталась его рассмешить, если ей казалось, что ее вопрос его расстроил, ему становилось легче открыться ей. Дарклинг беспокоился, что Алина будет использовать то, что он ей рассказывает, против него, но не думал, что расплата наступит так скоро. Едва она узнала, что Дарклинг любит сладкое, как приказала принести все десерты, которые только можно было сейчас достать. — Мы столько не съедим, — заметил Дарклинг, рассматривая гору пирожных, тортов и конфет. — Конечно, нет, — согласилась Алина. В ее глазах горели искорки, пока взгляд бегал от одной вкусняшки к другой, словно она никак не могла выбрать, с чего начать. — Поэтому мы попробуем понемногу, но всего. Наконец ее выбор пал на трехслойный торт, обильно вымазанный кремом. Она отрезала небольшой кусочек и переложила его на блюдце. Дарклинг покачал головой. — Мы после этого не войдем ни в одну дверь, — сказал он, наблюдая, как Алина берет ложкой немного торта и подносит к его рту, как маленькому. Он послушно съел преподнесенный десерт, звякнув зубами о ложку. Алина не прогадала — торт был ужасно вкусным и таял во рту. — Поэтому потом мы займемся сжиганием калорий. Дарклинг поднял бровь на многозначительный комментарий девушки, которая вместо ответа впилась зубами в шоколадную меренгу, всем своим видом показывая, что этим угощением она делиться не намерена. После того, как каждый десерт был если не надкушен, то хотя бы облизан, а теоретические заработанные калории — сожжены, они расположились на полу, закутавшись в одеяла, и изучали географический атлас. Алина, будучи картографом, знала все эти линии наизусть, но никогда там не была, в отличие от Дарклинга, который за всю долгую, долгую жизнь объехал весь свет, причем далеко не один раз. — А это? — Алина ткнула пальцем на маленький город, расположенный в пригороде Кеттердама. — Дай-ка подумать… Я был там совсем недавно, незадолго до встречи с тобой, — он внезапно замер и тихо рассмеялся. — Хотя для тебя это наверное не «недавно». Это было еще при короле Алексее. Алина напрягла память, вспоминая уроки истории еще в пору ее обучения в Керамзине. — Это же было больше сорока лет назад! — Я уже понял свою ошибку в виде неправильно выбранного наречия. Алина пораженно покачала головой и перевернула еще несколько страниц, пока не дошла до реконструкции границ поселений древних родов гришей, в ту эпоху, когда гришам приходилось скрывать свои силы из-за страха быть найденными и убитыми суеверными крестьянами. — Знаю, что пожалею о своем вопросе, но.? — Алина не закончила вопрос и махнула рукой, указывая на карту. Глаза Дарклинга потемнели, когда он увидел до боли знакомое название поселения гриш. Девушка заметила его реакцию и нахмурилась. — Что? Дарклинг заколебался. Он не был уверен, хочет ли он делиться этой историей. — Если не хочешь, можешь не говорить. — Я не хочу говорить, — сказал Дарклинг, испытывая сильнейшее чувство дежавю. — Хорошо. Алина снова уткнулась в атлас, но Дарклинг заметил, что она смотрит на страницы, не видя их. Благодаря их связи он ощущал, как ее распирает любопытство. Тяжело вздохнув, он сел и плотнее закутался в одеяло, словно оно могло защитить его от тоски и гнева, которые пришли вместе с воспоминаниями. — Ну хорошо. Это было очень давно, когда я путешествовал по миру вместе с Багрой. Мне было тринадцать или около того… — Тринадцать? — брови Алины взлетели вверх. — Как «сто тринадцать» или как? Дарклинг тихо рассмеялся. — Нет, тринадцать как тринадцать. Хотя я не могу сказать с полной уверенностью. Возможно, мне было десять, или пятнадцать. Точно меньше двадцати. Тебе интересна история, или мы остановимся на обсуждении, сколько королевских династий назад я был подростком? Алина швырнула в него подушку и тоже села, уперевшись спиной о кровать. Теперь они сидели на полу напротив друг друга; атлас, ставший причиной этого разговора, остался лежать между ними с раскрытой картой. Рассказ Дарклинга занял больше времени, чем он ожидал, и получился довольно безэмоциональным, хотя внутри его все сжалось при воспоминании о девочке Аннике, которую он считал, пусть и недолго, своим другом. Упомянув, что ему пришлось применить разрез и на самом себе, он невольно потер то место, куда пришелся удар. Алина внимательно следила за его движениями, и он отдернул руку, нахмурившись — не хотел, чтобы она видела его слабым или калекой. — Впрочем, это было давно, — Дарклинг отвел взгляд, не сумев выдержать боли на лице Алины. Это не ее прошлое. Он был тогда совершенно другим человеком. Ей нечего по нему скорбить. — Даже шрама больше нет. Послышался шорох. Он поднял глаза и обнаружил, что Алина стремительно пересекает разделяющее их расстояние. Попавший под руку — то есть ногу — атлас от мощного удара отлетел в сторону и, врезавшись в стену, захлопнулся с явно читаемым на корешке оскорблением. Дарклинг обхватил девушку руками, силясь ее удержать от падения — если бы он не опирался о стену, то сам бы уже завалился на спину, сметенный ее решимостью. Алина забралась на него и с упрямством наглой кошки принялась стягивать с него брюки. — Что ты делаешь? — любопытно-недоверчиво спросил Дарклинг. Он с шумом втянул воздух, когда Алина задела его пах. — Мне интересно, остался ли шрам. Сообразив, что пока Дарклинг сидит и брюки так с него не стащить, она толкнула его на бок. С негромким возгласом он упал на ковер, но все веселье покинуло его, когда Алина таки стянула мешающий ей предмет одежды и коснулась губами нежной кожи бедра. — Алина… — предупреждающе протянул он. Дарклинг приподнялся на локтях и посмотрел на нее. Это было ошибкой: от вида Алины, устроившейся у него между ног и прокладывающей дорожку из поцелуев ко внутренней стороне его бедра, у него перехватило дыхание. Внезапно он застыдился, что находится у нее как на ладони и что она могла без труда увидеть, как сильно она на него влияет. Он протянул руку и схватил ее за волосы, чтобы оттащить, но Алина высвободила белые локоны и крепко сжала его ладонь. — Я хочу, чтобы ты знал, что я никогда не поступлю так же, как она, — Алина поцеловала его запястье, там, где бешено бился пульс. — Уже поступила. Алина посмотрела на него. В карих глазах без труда читалось признание своей вины. — Я знаю. И я собираюсь извиниться за это. Дарклинг давно уже считал, что он умер и попал если не в рай, то куда-то очень близко к нему. Иначе как объяснить все это? Раскованную, смелую Алину, его откровенность, несдержанность в вопросах, которые не были ему в новинку, но все равно путали и пугали? Но даже если он не умер тогда, когда впервые увидел ее обнаженной, или когда впервые вошел в нее и почувствовал, как в ней узко и мокро, то он определенно скончался сейчас, глядя, как Алина осторожно касается кончиком языка головки. Очередная попытка остановить ее утонула в чьем-то стоне, и Дарклинг не сразу понял, что это был он сам. Он умирал и воскресал, пока Алина с аккуратностью и точностью картографа, чертящего новую карту с труднопередаваемой областью, целуя, проводя языком, вбирая его в себя. Ощутив, что приближается к краю обрыва, Дарклинг попытался заговорить, но мысли путались и разбегались, и единственным словом, которое он смог выдавить, было Алина. Она приподнялась, но не выпустила его полностью, пока его тело не перестало содрогаться. Тяжело дыша, Дарклинг затуманенными глазами смотрел, как Алина поднимает голову и облизывает опухшие губы, не прерывая зрительный контакт. Затем она переползла к нему, легла щекой на голую грудь и повторила слова, которые уже однажды произносила: — Скажи, что ты любишь меня. Скажи, что тебе нужна я, а не моя сила. — Я люблю тебя, — признание легко сорвалось с языка, как и в первый раз. Это было то, в чем он не сомневался; то, что объясняло все его поступки, которые мужчине с его опытом должны были казаться ошибками, но о которых он не жалел, потому что все они привели их обоих в этот день, когда перестало существовать правильное и неправильное. Но второе? Он столько лет шел к своей цели. Тысячи лет, тысячи невинных смертей для того, чтобы Равка стала безопасным местом для гришей. Без силы заклинательницы Солнца это было бы невозможно. Он любил Алину. Но он любил и Равку. Что-то мокрое коснулось его груди, и он понял, что Алина плачет. Беззвучно, только тихо шмыгая носом и все сильнее прижимаясь к нему, словно желая раствориться в нем. Дарклинг сжал ее в объятиях и поцеловал в макушку.

***

Дарклинг не удивился, когда не нашел Алину следующим утром, хотя и не слышал, как она ушла. Пропала ее одежда, и чертов атлас, и — кто бы мог подумать — его черная кефта. А когда он вышел из комнаты, спустя суточное отсутствие, оказалось, что побег заклинательницы Солнца — не единственная плохая новость. — Мы потеряли из вида лагерь Ланцова, — сообщил Иван. На его лице не дрогнула ни одна мышца, но Дарклинг чувствовал немой укор. Его сердцебит словно говорил: Этого не было бы, если бы мы напали. — Как давно? — Несколько часов назад, мой суверенный. Они как сквозь землю провалились. Что прикажете делать теперь? Дарклинг задумался. Кожей он все еще ощущал прикосновение ее губ, тепло ее тела, прижимающееся к нему во сне. Слышал ее вздохи, стоны. Во рту ощущался ее привкус. На несколько дней он позволил себе забыться, представить, что у них есть совместное будущее, где каждый получает то, чего хочет. Однако мечты имеют свойство заканчиваться. — Теперь, — протянул Дарклинг, закрывая все чувства на замок, пряча воспоминания в дальний угол, словно и не было этих часов вместе, не было душераздирающих признаний и страстных занятий любовью. Потому что если он будет держаться за них, если оставит в себе все человеческое, что она в нем пробудила, он ни за что не сможет сделать то, что должен был сделать еще давно. — Теперь мы нанесем ответный визит.