—
Одно слово. Цзян Чэну нужно одно слово, чтобы влюбиться.—
Вэй Усянь был печально известен способностью отвлекать и разрушать чью-либо концентрацию. Это умение он совершенствовал в течение многих лет, часто ставя мишенью своих неловких выходок Цзян Чэна. Однако сегодня навыки Патриарха Илина, казалось, не действовали. Сколько бы он не тыкал и не подталкивал Цзян Чэна, он не получил ни свирепого взгляда, ни крика. Взгляд, устремленный в Облачные глубины, оставался необычайно спокоен. Вэй Усянь заскулил, забираясь на ближайшее дерево и (намеренно) запутываясь лодыжкой в ветвях. — А-Чэн! Помоги-и! Но брат едва сдвинулся со места. Вэй Усянь надулся, прежде чем синяя вспышка разрезала дерево, отчего он упал на землю с тихим "бум". Конечно, Лань Ванцзи рядом, чтобы вытащить его из неприятностей, какими бы сомнительными эти "неприятности" ни были. Вэй Усянь, не в силах обвинить за помощь, лишь обиженно посмотрел сначала на младшего Ланя, а затем на Цзян Чэна. Который все ещё сидел, оцепенев, как влюбленный щенок. Подождите. Влюбленный?? — А-Чэн! Почему ты не сказал мне? Имею в виду, я не думал, что из всех мест, ты выберешь кого-то из Ордена Лань, но...некоторые ученицы подходят твоим критериям, да? Цзян Чэн слегка нахмурился. — О чем, черт возьми, ты говоришь? Вэй Усянь широко улыбнулся, обнажая зубы. — Ты понял. Потребовалось пару толчков и несколько не очень тонких соблазнительных фигур, очерченных в воздухе, прежде чем щеки Цзян Чэна вспыхнули. — Я не думал о женщине! Вэй Усянь попытался ещё раз. — Тогда о мужчине? Даже Лань Ванцзи не смог спасти Вэй Усяня от быстрого и жестокого удара по голове, нанесённого главой Ордена Юньмэн Цзян. Но, честно говоря, Старейшина Илина заслужил это за дерзость.—
(Прошлым вечером)
Обычно слова "пьянка" и "Орден Лань" не употреблялись в одном предложении. И все же сегодня голубая луна осветила то, как ночью несколько учеников, возглавляемых Вэй Усянем, тайно пронесли несколько кувшинов Улыбки Императора, чтобы организовать шумное празднование. Никто не осмелился спросить, что вызвало подобное легкомыслие, но одного взгляда на Лань Ванцзи — который никого не наказывал за нарушение правил, — оказалось достаточно, чтобы превратить небольшую компанию из пяти человек в большой круг из двадцати. Цзян Чэн наблюдал за происходящим со стороны, все ещё не понимая, зачем Вэй Усянь затащил его сюда, но не уходя на случай, если что-то случится. Он заметил, что младший Лань слишком отвлекся на своего любовника, так что обязанность "присматривать за детьми" легла на плечи Цзян Чэна. Как всегда. Он собирался взять ещё один стакан, когда странное зрелище заставило замереть. Зрелище было высоким, красивым, в безупречно белых одеждах. И самое главное — с беззаботной улыбкой на лице. Лань Сичэнь. Какого черта здесь забыл глава ордена Лань?? Казалось, Цзян Чэн был единственным трезвым человеком (за исключением Вэй Усяня, который лишь притворялся пьяным, чтобы "неуклюже" упасть на Лань Ванцзи). Никто не выразил удивления, увидев старшего Ланя, лавирующего в толпе. Грациозен даже в нетрезвом состоянии. Вероятно, это талант. Или преступление, мрачно добавил Цзян Чэн в мыслях, когда Лань Сичэнь остановился слишком близко к его личному пространству. — Глава ордена Лань, — кивнул он в знак приветствия. — Глава ордена Цзян, — ответил Лань Сичэнь с настолько сияющей улыбкой, что ей легко можно было ослепить и оглушить несколько мертвецов. Цзян Чэн уловил запах алкоголя в чужом дыхании. Теплый аромат идеально сочетался с тонкими нотками сандалового дерева и солнечного света. Было ещё что-то — сладкое и немного ореховое... Цзян Чэн замер, подавляя желание зарыться носом в девственно-белые складки. Чёрт возьми. Должно быть, он пьянее, чем думал. — Как понимаю, на рассвете они будут переписывать правила ордена пятьсот раз? — сухо прокомментировал Цзян Чэн, на что Лань Сичэнь весело рассмеялся. — Абсолютно нет! Я никого не накажу за хорошее времяпровождение! Глава ордена Цзян как раз собирался спросить, что они будут делать, если этот старый козел — Лань Цижэнь — узнает, когда глаза Лань Сичэня сузились, а на лице появилось драматическое выражение. — Но если ты настаиваешь на наказании, то мне придется наказать и тебя, глава ордена Цзян. Палец ткнул Цзян Чэна в грудь, вызвав дрожь, пробежавшую по спине. Лань Сичэнь двинулся ближе, медленно устраняя пространство между ними. — И у меня даже есть идеальное наказание для тебя... И в тот момент, когда Цзян Чэн подумал, что сейчас Лань Сичэнь либо задушит его, либо опустит палец ниже (к большому стыду, оба варианта взволновали одинаково), Лань Сичэнь очень не по-джентельменски икнул. Звук был чем-то средним между визгом поросёнка и тем, как пинают щенка. Глава ордена Цзян едва сдерживал смех, когда Лань Сичэнь пробормотал очень тихо: — Блять. Цзян Чэн застыл в удивлении. Старший Лань долю секунды смотрел на его ошеломленное выражение лица, а после, махнув белым шелком, в спешке скрылся.—
И теперь Цзян Чэн, черт возьми, понятия не имел, что делать со своей влюбленностью. Но не было никакого другого объяснения его странному поведению той ночью. Это было словно сейчас он наблюдал за собой издалека, вне тела (но без удара Цзыдяня). С большой неохотой, он должен был признать, что Вэй Ин, возможно, прав. Но что он должен был с этим делать? Не похоже, что он мог бы подойти к Лань Сичэню и сказать, что его голос звучит, как отголосок в глубоком колодце — четко и лаконично, но после смягчается до нежного шёпота, шелестящего среди деревьев... О святые небеса, он на самом деле так подумал?? Все хуже и хуже. Он должен убраться отсюда... — Глава ордена Цзян? Цзян Чэн не запищал. Точно нет. Он будет отрицать перед адом и небесами, что он — глава ордена Юньмэн Цзян — только что издал настолько смущающий звук. Но судя по слегка расширившейся улыбке Лань Сичэня, он не собирался оставлять это без внимания. — Думаю, теперь мы квиты, — загадочно сказал старший Лань, удаляясь с парой учеников, которые с любопытством взглянули на него. Цзян Чэн застыл, оцепенел от шока с миллионом мыслей, борющихся в сознании. Пока вопль Вэй Усяня не прорезал размышления, подобно стреле, пронзающей яблоко. — А-Чэн, ты влюбился в Цзеу-цзюня?! Цзян Чэн призвал Цзыдянь.