Luscinia

             Сережа сидел на табуретке с ногами, растрепанный как воробей. Прищурившись, и смотря в экран ноутбука как на врага народа, он быстро печатал, периодически отвлекаясь на кружку с кофе.              — Ты где здесь кофе добыл? — хриплым ото сна голосом спросил Олег и остановившись за его спиной, чмокнул в макушку.              — В сумке нашей был, — отозвался Сережа и откинул голову Олегу на живот. — Мент где? Как твоя рука?              — Мент спит, рука нормально, — Олег зарылся пальцами в Сережины волосы. — Может лучше расскажешь, кто на тебя вчера напал?              — Расскажу, но позже.              — Причина?              — Менту пока знать не нужно.              — О чем, позвольте узнать, — Игорь, как и в то злосчастное утро, стоял у входа в кухню, опираясь голым плечом в стенку, и демонстрировал косые мышцы, уходящие под низко посаженную резинку треников.       Сережа наконец оторвал глаза от ноута и быстро захлопнул крышку, чуть не снеся кружку с кофе со стола. Олег держал морду кирпичом, продолжая пропускать Сережины волосы сквозь пальцы.       — Кофе хотите? — подал голос Сережа, так неумело переводя тему, что Олег не выдержал и закатил глаза.       Игорь приподнял брови. Вот вроде гений сидит, а ведет себя как ребенок, который спиздил шоколадку, а теперь стоит и врет родителям о своей невиновности, хотя у самого рот в шоколаде.       — Разумовский, ты нормальный вообще? — уточнил Игорь.       — Нет, у меня справка есть, — огрызнулся Сережа и встал с табуретки, прихватывая с собой ноутбук.       Непродуманность своего побега он понял, только когда подошел вплотную к Игорю, который перекрывал выход с кухни.       — Что. Я. Не должен был. Знать.       — Я не буду об этом говорить, вас это никак не касается, — ощерился Разумовский.       Его бесконечное скакание с «ты» на «вы» умиляло и раздражало одновременно.       — Тебя сейчас ничего не смущает? — проследив взглядом за Олегом, который развалился на табуретке и закурил, внимательно наблюдая за спектаклем, прохрипел Гром.       Олег принял решение не вмешиваться. Пока он не знал, что скрывает Сережа, кроме того, что тот является анонимом, но подозревал, что нападение на него было связано с делом мента. И если Сережа хотел пока это скрыть — он скроет.       Их положение сейчас было достаточно шаткое, для того чтобы рыпаться лишний раз, непонимание мотивации Грома усугубляло ситуацию в разы. Игорь притащил их в свой дом, проявлял к ним интерес, принимал помощь Олега, но не объяснял своих действий. Олегу казалось, что Гром сам не до конца понимает, какого хрена он творит.       От телефонного звонка вздрогнули все.       — Да ебаный ты блять! — прорычал Игорь и кивнул Сереже на табуретку. — Жди здесь, мы не договорили.       Старая нокиа пыталась вибрацией проделать дыру в стиральной машинке. Звонки в ебучие девять утра никто не любил. И если бы он мог, то Игорь устроил бы митинг с транспарантами и лозунгом: «Звонки до ебаного часу дня — идите нахуй, господа».       — Гром! — он так рявкнул в трубку, что Сережа, который возмущенно смотрел на него, стоя около указанной табуретки, все-таки на нее присел.       — Я не вовремя? — раздался неуверенный голос Кости из трубки.       — Нормально, чего хотел? — пробурчал Гром.              — Отчеты из морга прислали. Когда тебе передать можно?       — Сможешь к моему дому подогнать? — Игорь поковырял пальцем какую– то хрень, присохшую к стиралке.       — Смогу, но вечером, — отозвался Костя.       — Долго, предварительно есть, что сказать?       — Из главного — у убитого в гараже свежие ожоги плавиковой кислотой. Пробиваем ДНК сейчас, дактилоскопия ничего не дала по всем. Остальное вечером посмотришь, не могу больше говорить. — под конец он уже шептал.       — Давай, наберешь, как в мою сторону двинешь.       Игорь запихнул телефон в карман и вернулся на кухню.       — Так, погугли мне плавиковую кислоту, — Гром ткнул пальцем в Сережин ноут.       — Пожалуйста, — выгнул бровь Разумовский.       — Спасибо, — отозвался Игорь, сдвигая Олега и залезая в холодильник.       Сережа рыкнул себе под нос, но ноут послушно открыл, судорожно закрывая все открытые вкладки.       — Плавиковая кислота — раствор фторида водорода в воде…       — Стоп, — Олег вскочил и, сдвинув Сережу в бок, заглянул в экран. — Игорь, где они про шило разговаривали?       Отвлекшись от разглядывания полупустого холодильника, Игорь окинул взглядом застывшего у ноутбука напряженного Олега. Молча пройдя мимо него в комнату, где на полу валялись отсортированные по дням распечатки, он нашел несколько бумаг и сунул их под нос Олегу.       — Сережа, принеси мой блокнот, планшет и ручку, они в сумке, — Олег в наглую согнал Сережу с места перед ноутом и обратился уже к Игорю. — Мне нужно полчаса, а ты помолись, чтобы я оказался неправ.       Игорь нахмурился, стянул сигаретную пачку со стола и ушел обратно в комнату. Сережа, тихо шмыгнув на кухню, вернулся и растянулся на разложенном диване.       — С вами спать невозможно, — пожаловался он, зарывшись носом в ближайшую подушку.       — Почему? — задумчиво спросил Игорь, раскинувшись в кресле напротив стены с наработками по делу.       — Вы горячие как печки.       Сережа действительно промучился всю ночь. Когда он вышел из душа, запахнувшись в свой халат и растирая волосы полотенцем, Олег с Игорем уже раскатились по разным сторонам дивана, оставляя ему место в центре. Диван был небольшой, для трех здоровых мужиков, а Олег с Игорем от предложения поспать в центре открестились своими ранами. В итоге спали они кое-как. Игорь, все еще не до конца им доверяющий, просыпался каждый час, Олега посреди ночи прострелило болью в руке, и попытавшись выбраться из постели за обезболивающим, он случайно саданул Сереже по ключице локтем. В итоге не выспался никто.       Игорь хмыкнул в ответ на Сережины жалобы. Не на нарах чалился, пусть вообще благодарен будет. Находиться с Сережей в одной комнате тет-а-тет было неловко. Даже не неловко, скорее непонятно. Непонятно как себя вести, как на него реагировать, как с ним разговаривать. Не говоря уже о каком-то элементарном доверии — Разумовского было дискомфортно даже выпускать из поля зрения. Казалось, что Игорь моргнет, а Сергей уже наворотит дел. И пусть головой Гром понимал, что ничего не случится, но чувство самосохранения трезвонило и требовало быть внимательнее.       После долгого разговора с Олегом, Игорь совершил невозможное — он почти переобулся. Долгие и муторные объяснения кто такой Птица, и насколько велики возможности Сережиного контроля над ним, не дали все ответы на вопросы, однако многое поставили на свои места.       Но Олег рассказал не только про Птицу. Олег рассказал про то, что с Сережей сделал Рубинштейн, и у Игоря, который своими руками этого самого Сережу к Рубинштейну запихнул, сжались кулаки.       После того, как они договорили, Олег ушел в комнату, а Игорь еще минут десять сидел, курил и вспоминал один из последних разговоров с отцом.       «Вот, сынок, понимаешь, есть оценочные характеристики — хороший или плохой. Но беда в том, что не бывает ни хорошего, ни плохого. Люди действуют, исходя из своей мотивации. Если мотивации нет — значит нет и действия. А мотивация не бывает хорошей или плохой. Что-то случилось — человек на произошедшее отреагирует, а как он отреагирует будет складываться из того как он жил, какие у него отношения с социумом, какие у него проблемы. Он живет так, как он умеет жить, а это умение не бывает хорошим или плохим. Оно просто есть.»       Он в тот вечер не понял, что отец имел в виду. Потом пришел работать в полицию и понял.       Вот есть Сережа Разумовский. И Сережа хочет сделать мир лучше. Сережа этот лучший мир видит таким: свободным, честным и справедливым. И есть у Сережи мотивация сделать этот мир таким: не хочет Сережа, чтобы кто-то жил также плохо, как он в детстве. Потому что если Сережа увидит, что кому-то также плохо, как было ему, то Сережа вспомнит про свое плохо, а свое плохо вспоминать больно.       И вот Сережа Разумовский делает все, чтобы ему больно не было. Он не хороший, не плохой, он просто замотивирован.       А еще есть Птица. Птице было больно, Птица Сережу защищал, вытягивал на себя всю его боль, злобу и ненависть. И Птица тоже хотел сделать этот мир лучше. Но только инструментарий у Птицы другой, она справедливость, свободу и честность видит по-другому. И Птица доносил это, как умел.       И Птица сделал бы в итоге все, чтобы этот мир был таким, каким он хотел. Птица был замотивирован.       Как все гладко в этих мыслях, в голове у Игоря, стелилось в те десять минут. Только понять он мог все. А принять — это уже другой вопрос.       Рефлексия скоро его добьет. Он слегка мотнул головой, как мокрая псина, отталкивая от себя все мысли. Мысли уходить не собирались, но у него был проверенный способ.       — Мне позвонить нужно, давайте тихо, — сказал Игорь, набирая новый номер Дубина.       Сережа согласно промычал в подушку что– то и затих.       — Да? — сонный голос Дубина заставил улыбнуться.       — Доброе утро. Вы там норм?       — Игорь, ты? Мы в порядке, а …       — Ну ладушки, Юльку дай.       В трубке послышалась возня, потом не менее сонное Юлино мычание и наконец Игорь услышал ее голос.       — Да?       — Мне спрашивать, почему Дубин так быстро отдал тебе трубку, несмотря на то, что он только проснулся, да и ты тоже? — усмехнулся Игорь.       — Конечно спрашивай, ты же не заслал нас к черту на рога в однушку тридцати квадратов, где только одно спальное место, правда? — Юлин голос очень быстро окреп после сна и начал вываливать бесконечный поток возмущения. — Сослал нас, пропал на сутки, теперь еще и ерничает!       — Ну все, Пчелка, не жужжи, — Игорь уже смеялся. — Все живы и целы.              — Игорь, пизды получишь, — вздохнула Юля. — В больницу ездил?              — Нет, это опасно для них. Меня держат в курсе, но пока новостей нет, — смех резко прекратился.       Прокопенко оба были стабильны, врачи сделали все возможное, но на восстановление обоих нужно было время. Соваться в больницу, после взрыва, который в первую очередь был, по его подозрениям, направлен против него — глупость несусветная, поэтому Игорь быстро договорился со знакомой медсестрой, чтобы та отчитывалась ему обо всех изменениях.       — Еще новости будут?       — Меня отстранили от дела.       — Чего блять? — в трубке опять зашуршало — Игорь, ты на громкой. Кто отстранил?       — Стрелков.       — Пиздец, — протянула Юля, — Подожди, то есть мы можем вернуться?       — Нет конечно! — хором ответили Дима с Игорем.       — Какой вернуться, Прокопенко чуть не угробили, на Р... — Игорь оступился и прокашлялся, — Снарядилась уже в путь дорогу, посмотрите какая цаца!       Он чуть не спизданул про Разумовского. Браво, Гром, соточка из десяточки.              — А что делать? Мне здесь всю жизнь торчать? У меня работа стоит, встречи отменяются, я может в клуб побухать хочу, потрахаться в конце концов! — возмущенно шипела Юля.       — Ну, у тебя там Дубин, разберетесь сами! — ответил Игорь и спустя секунду неловкого молчания добавил. — С божьей помощью…       — С какой нахуй помощью?! — взвилась Юля.       — Так, все, у меня чайник вскипел, не могу говорить, пока!       Игорь, широко улыбаясь, бросил трубку и оглянулся на диван, с которого торчали только пятки Разумовского.       С кухни вышел хмурый Олег, который держал в руках пару исписанных листков.       — Мы в жопе.       — Ммм, мое любимое, — саркастично протянул из подушек Сережа.       — Что нарыл? — он забрал из рук Олега листки.       — Они могут синтезировать зарин.       — Что? — у Игоря глаза на лоб полезли. — Отойдем поговорить.       — Нам понадобится Сережина помощь, пусть слушает, — Олег шикнул на Серого, который уже открыл рот для своей важной ремарки.       — С чего ты вдруг раскомандовался? — Гром нахмурился.       — С того, что я владею важной информацией, которой не владеешь ты, не выебывайся, — поднял бровь Олег.       — Блять… Говори уже, — сдался Игорь.       — Плавиковая кислота побочный продукт при производстве зарина. Нам в Сирии подробно процесс объясняли, чтобы мы знали, что искать, — Олег сел на пол возле распечаток и подозвал к себе Игоря. — Для производства зарина в небольших объемах много не нужно — любая университетская лаборатория подойдет. У зарина два основных прекурсора — изопропиловый спирт и дифторид метилфосфониловой кислоты.       — Шило — это же не конкретно этиловый спирт? — уточнил Игорь, сползая на пол.       — Да, они могли и изопропил так обозвать. Изопропиловый спирт очень быстро впитывает в себя любую влагу и его практически невозможно найти стопроцентно чистым, что делает производство куда опаснее по ряду причин, в том числе плавиковая кислота, — Олег забрал у него из рук листки, тыкая ручкой в формулу. — При идеальном варианте развития событий — в результате синтеза должны выделиться тепло, зарин и фтороводород. При смешении фтороводорода с любым количеством воды — получается плавиковая кислота. А вода туда зачастую попадает из изопропила.       — А метан че-то там?..       — Дифторид метилфосфонила. Он в первом списке о запрете химки. Достать его нереально, но возможно синтезировать. Как — нужен химик, или больше времени в гугле мне. А в идеале Сереже, потому что он сможет больше информации достать.       — Так, — Игорь тяжело вздохнул. — Почему ты думаешь, что это не притянуто за уши?       — Видишь, здесь, — Олег обвел сообщение в распечатке. — Про яблочки говорят?       — Ну и?       — Только в жидком виде зарин имеет запах. Пахнет он цветущими яблонями, — вздохнул Олег и откинул бумаги назад. — Пиздец.              — Пиздец, — хмуро кивнул Игорь.       — Хватит материться, — отозвался Сережа. — Что нужно делать?       — Искать вещества для синтеза метилфосфонила. И искать кто и откуда их достал. — ответил Олег, откинув голову и посмотрев на Сережу.       Тот кивнул, соскочил с дивана и ушел на кухню за ноутбуком. Ему предстоял долгий денек.       Игорь потер лицо руками и набрал номер Игната. Возможно тот смог бы подогнать им химика.