За твоей спиной

Джордан стоит у ворот и наблюдает за Магуайром, который застыл в напряжённой позе, уперев руки в бедра, и теперь внимательно следит за мячом. Тот пока ещё мелькает где-то на части поле противников, но датчане - способные ребята, от них можно ждать быстрых атак, по крайней мере пока они не выдохлись окончательно. Гарри утирает лоб большой ладонью и поворачивается к Пикфорду, улыбается кривовато, всего секунду, и вновь отворачивается. Блондин запоздало улыбается в ответ, чувствуя, как теплеет в груди. Один из датчан подаёт мяч вперёд, сильный удар посылаёт белую сферу через всё поле чётко к воротам Англичан, соперники тут же всей ватагой бросаются следом, смешиваясь с сокомандниками Пикфорда. Джордан напрягается всем телом, готовясь принять удар и чувствуя, как пружинят от травы подошвы кроссовок, когда он легко несколько раз подпрыгивает на месте, но Магуайр вдруг мощно толкается ногами от земли и отбивает мяч головой, отправляя его в сторону Грилиша, который быстро уводит шарик, а заодно и остальных, за собой обратно к воротам соперников. Блондин вздыхает и качает головой - это у них традиция такая, с первой совместной игры: Гарри закрывает его своей спиной сразу, стоит ему выйти на поле, и так и стоит рядом, а если отбегает, чтобы отбить угловой и помочь в нападении, то как можно скорее старается вернуться к своей обычной позиции и вытянуться перед Джорданом во все свои метр девяносто четыре. Брюнет защищает и ворота, и самого Пикфорда, чтобы того не запинали лишний раз ногами во время атаки. А Джордан всегда немного паникует, стоит Гарри воспользоваться своим преимуществом в росте и начать играть головой, ведь вратарь знает, сколько летальных случаев бывает, когда игроки сталкиваются в прыжках во время тайма. К счастью, Магуайра это обходит стороной, и блондин каждый раз благодарит Господа, что Гарри после очередного рывка не заваливается камнем на поле с закатившимися глазами и запавшим в гортань языком. В этот момент защитник поворачивается к блондину и смотрит прямо в глаза, мол, ты же знаешь, я не мог подпустить их к тебе ближе. Джордан улыбается слабо и кивает ему. Конечно, им приходилось сталкиваться на матчах внутри Англии, когда они играли друг против друга, и Джордана всегда поражался тому, как легко Магуайр переключился в своём отношении к нему даже уже после нескольких совместных чемпионатов: стоило Пикфорду встретится с ним на поле глазами, как у блондина мурашки начинали бегать от тяжелого непроницаемого взгляда, которым его прожигал исподлобья брюнет. Холодный и отстраненный, готовы среагировать на любую ошибку Джордана, хотя и играет в защите. Когда они впервые объединились в единую сборную под предводительством Саутгейта, Гарри уверенно занял позицию защитника, встав перед вратарём, при этом вдруг начал примерять на себя эту роль и вне игры. Если честно, такой Магуайр нравился Джордану гораздо больше: Гарри становился улыбчивым и внимательным. Если видишь Магуайра впервые, создается впечатление, что он всегда насупленный и грозный, агрессивный и чем-то вечно недовольный, так было и с вратарем, когда их впервые поближе познакомил перед чемпионатом. Брюнет вошёл в зал на тренировку, и Пикфорд, взглянув на вновь прибывшего, был уверен, что Гарри сейчас начнёт хрипеть, басить (у него ведь обязательно должен быть именно такой низкий и грубый голос с его-то выражением лица) и выпендриваться, поглядывая на всех с высоты своего роста. Джоуи (как называла его ласково мама) и сам был тем ещё вредным засранцем время от времени, но мериться с новым сокомандником характерами как-то всё равно не особо хотелось. Однако у брюнета оказался на удивление приятный тембр голоса, довольно мягкий, по сравнению с тем, что представил себе вратарь, и большие теплые ладони. Защитник широко улыбнулся, по-мальчишечьи как-то, во все тридцать два зуба, взглянул мягко своими карими глазами с прозеленью и крепко пожал протянутую руку Джордана. Пикфорду бы насторожиться, от чего так начали полыхать щёки, а сердце пустилась вскачь по грудной клетке, но он только кисло улыбнулся в ответ и поспешил отойти, чтобы не словить случайно инфаркт миокарда из-за чужого присутствия рядом, хотя может, это просто стресс? Новая команда, все дела. Фокус не удался: Саутгейт заставил их максимально тесно работать друг с другом, и вратарь слишком привык к своему защитнику, чья спина постоянно теперь маячила перед ним. За пределами поля они тоже проводили много времени друг с другом, как-то даже вместе разговаривали с мамой Пикфорда, после чего Магуайр перенял эту ужасную привычку называть его Джоуи. И это при условии, что в лучших друзьях брюнета ходил Мэддисон, который был слишком улыбчивым и до отвращения милым, по мнению Джордана. Вообще-то блондин любит побыть в одиночестве, помедитировать с наушниками в ушах и просто поиграть в приставку, но общество Гарри не напрягло его ни разу. Наоборот, парню приятно, когда защитник рассказывает что-то своим каким-то очень уютным голосом или шутить свои не самые удачные шутки, а ещё Гарри просто отвратительно поёт, но Джордан может слушать его часами, складываясь от смеха пополам и не забывая приветствовать новую песню бурными овациями. Гарри всегда переживает за него, это тоже очень приятно, стоит ему как-то неловко упасть или начать с кем-то стычку, как Магуайр оказывается рядом, готовый помочь или оттолкнуть от блондина противника. Пикфорд настолько привыкает к присутствию брюнета рядом, что ему уже не кажется чем-то странным, когда Гарри невзначай обнимает его, или ласково трепет по голове, или укладывается затылком на его собственные колени. Джордан мог бы целую книгу написать обо всех их этих касаниях, взглядах, о том, что какого-то хера он сам начинал флиртовать в разговорах с Магуайром, а тот смущался, но Джордан плох в описании собственных чувств, он привык, чтобы всё было просто и ясно. Но это становится привычным и обыденным, только сердце всё равно бешено рвётся из груди, словно стараясь выпрыгнуть навстречу чужому сердцу, и низ живота порой сводит непонятной судорогой, и если честно, блондин сам не понимает, как их отношения вдруг перетекают во что-то более близкое и интимное, прежде, чем всё слишком резко меняется. Просто однажды после удачно отбитой серии пенальти, Магуайр держит его лицо в своих больших ладонях и целует шершавыми губами в щеки, лоб, висок, куда придётся, что-то крича от восторга. Где-то над левым ухом победно вопит Кейн, а сзади вратаря крепко обнимает Хендерсон. Джордан практически оглох от гомона чужих голосов, от адреналина, от больших ладоней, которые ласково гладят его лицо, от взгляда сияющих карих глаз напротив. От всего этого ноги подкашиваются, и блондин неловко цепляется за руки Гарри, чтобы не рухнуть на траву. Защитник ловит его и удерживает, лицо тут же становится встревоженным, и до Пикфорда словно через слой воды доносится взволнованный голос: - Джордан? Ты в норме? Джоуи, ответь! Вратарь утвердительно машет головой и утыкается в чужое плечо, выдыхая. Ему нужно пару секунд, чтобы прийти в себя, чтобы сердце перестало стучать со скоростью парового молота. Гарри обнимает его, прикрывая от чужих проявлений радости, и Джордан ему очень благодарен за это. Уже через несколько секунд парень отрывается от чужого плеча и кричит вместе со всей командой. Магуайр тоже улыбается и что-то выкрикивает радостно, но в глазах затаилась тревога. Когда они вечером в этот же день после разбора полётов и интервью расходятся по номерам, Джордан добирается до их общей с Гарри комнаты первым, заваливается на неразобранную кровать и раскидывает руки, затем прикрывает глаза и выдыхает – боже, он даже не понимал, насколько же сильно устал за сегодня. Рядом опускается Гарри и осторожно кладёт ладонь на его коленку, привлекая к себе внимание. Пикфорд открывает глаза и таращится на сокомандника, чье лицо в свете ночника кажется измученным. - Джо… - Не называй меня так, – вяло отбрыкивается блондин. - Господи, ладно… Что случилось сегодня на поле? Ты нормально себя чувствуешь? Я в какой-то момент думал, что ты вот-вот сознание потеряешь, – темноволосый мужчина рассматривает его лицо внимательно, и вратарь понимает, что соврать не получится. Он отворачивается к стенке и прижимает колени к груди. Как рассказать о том, что сам себе толком не можешь объяснить? - Всё в порядке, – получается сухо и неубедительно. - Это ведь неправда, – Магуайр ложится рядом и укладывает руки за голову. – Если тебе плохо, нужно сказать Саутгейту. Тебе нужно тогда сходить к врачу. Вдруг это сердце? Джордан, ты должен быть внимательнее к своему здоровью. - У меня всё в норме со здоровьем! – блондин каждый раз поражается, насколько эмпатичным и внимательным является однокомандник: всё знает, всё замечает, постоянно думает о других. Он решается повернуться, чтобы увидеть лицо соседа по комнате. Хотя иногда для него это довольно непросто. – Нас же всё время проверяют, Гарри. Я правда в порядке. Магуайр тоже поворачивается и ложится на бок, смешно поджимая ноги, он всего на десять сантиметров выше блондина, а всё же они играют свою роль, и парню явно не очень удобно, но он терпит. Джордан рассматривает его лицо, пробегаясь взглядом по тонким губам, по бровям, которые имеют слишком правильную форму, по густым ресницам. Многие говорят, что Гарри не симпатичный, может, из-за горбинки на носу? Пикфорд с этим не согласен. Просто они вот так не лежали рядом с Магуайром, когда он смотрит своими грустными красивыми глазами и чуть хмурится, когда покусывает нижнюю губу и быстрым движением длинных пальцев смахивает темную прядь волос, упавшую на глаза. Гарри очень красивый, правда, не только внешне, есть в нём что-то такое, может то, что он решительный и серьезный или то, что улыбчивый и внимательный, вежливый, мужественный и какой-то очень целостный, его не шарашит от внутренних терзаний, как блондина. Или ещё тысяча всяких причин, которые заставляют Джордана тянуться к защитнику. Да, он может и сам защитить без проблем ворота , он же миллион раз это делал, он и сам может наподдать любому, кто посмеет к нему лезть, ведь он обычный мальчишка, выросший на улацах родного городка, готовый к потасовке чуть ли не с пеленок, но когда Гарри стоит рядом, Пикфорду всё равно спокойнее. И ему почти нравится ощущать это легкое головокружение и тянущее чувство внизу живота от чужих прикосновений. Гарри осторожно протягивает руку и поглаживает чужую светлую бровь большим пальцем, убирая видимую только ему соринку. - Я знаю, что проверяют, просто… – кареглазый парень вздыхает и отводит взгляд, рассматривая отсветы салюта за окном, которые прыгают по стенам, но затем снова переводит взгляд на лицо товарища. – Просто волнуюсь. Джоуи, у тебя столько веснушек, ты знаешь? Это очень мило, кстати, – Пикфорд выдыхает чуть удивленно из-за такого резкого перехода, да и как брюнет разглядел в темноте? Светловолосый парень тихо смеётся и качает головой. - По закону жанра ты должен меня поцеловать сейчас, – собственный голос звучит хрипло и как-то надрывно, и Джордан сам пугается, что выдал собственное внутреннее томление. Господи, это правда он сейчас сказал?! Долбанный самоубийца. Сейчас ему двинут в челюсть, выбив весь передний набор зубов, и вычеркнут из жизни. Но он уже не может заткнуться и продолжает глупо тараторить. – То есть, если бы мы были в каком-нибудь фильме, мы должны были поцеловаться… В какой-нибудь романтической комедии, понимаешь? Боже, что я несу?.. – блондин зажмуривается и отодвигается от руки Гарри. Чужое дыхание обжигает подбородок. У Магуайра сухие и горячие губы, такие же горячие, как ладонь, которая ложиться на затылок Пикфорда, чтобы притянуть его ближе к себе. Блондин задыхается и вцепляется в рукав чужой футболки, стискивая пальцы до боли в суставах. Гарри не углубляет поцелуй, просто лежит, вжавшись в губы светловолосого парня, а Джордан боится открыть глаза. Когда воздух заканчивается, брюнет отодвигается немного и хрипло шепчет, словно кто-то может их подслушать: - Джоуи, господи, я… Просто ты сказал, что я должен поцеловать, и я подумал… Извини, если ты не хотел, а я… Прости… – защитник говорит сбивчиво, хотя его ладонь всё ещё касается кожи на затылке вратаря, посылая по телу блондина стайки мурашек. Пикфорд сам хватает брюнета за ворот футболки и притягивает к себе за ещё одним неловким поцелуем. Магуайр словно получает разрешение на более решительные действия, он толкает светловолосого парня на спину и усаживается на его бёдра, упираясь по обе стороны от чужих ног коленями в матрас и забираясь ладонями под футболку вратаря. Ладони Гарри шершавые и мозолистые от частых тренировок с железом, но максимально ласковые. Он с нежностью проходится пальцами по ребрам блондина и потирается щекой о чужой висок. Джордан откидывает голову и протяжно стонет, а защитник осторожно целует пульсирующую венку у кадыка. Пикфорд судорожно вдыхает полной грудью ставший раскаленным воздух и тихо шепчет, вцепляясь пальцами в чужие бёдра: - Выключи свет, пожалуйста… После этой ночи они начинают сдвигать кровати в номерах и встречаться в гостиницах на окраинах Англии. *** Это длится слишком долго, чтобы быть мимолетной страстью, это слишком много значит для Джордана, чтобы он считал это чем-то несерьезным. Джордан и Гарри никогда не говорят про свои отношения, никогда не поднимают вопрос, о том, кто они друг для друга. Просто их объятия становятся теснее, взгляды – многозначительнее, а прикосновения – бережнее. Гарри теперь всегда садится рядом, часто пишет сообщения и звонит, если они не вместе. Прикосновения Магуайра, даже самые лёгкие и быстрые, заставляют Пикфорда трепетать. Это кажется странным, блондин и сам не понимает, почему он, мужик до мозга костей, замирает от восторга, когда его рука касается чужой. Конечно, и волнения становится больше: если брюнета толкают на поле, у вратаря всё замирает внутри, если анти-фанаты пишут про него что-то мерзкое в интернете, вратарь хочет рвать и метать, писать мерзости в ответ, пусть это и совсем по-детски. И всё же это можно пережить, ведь Джордану хорошо, внутри что-то смиряется и встает на свои места. И он чувствует себя почти счастливым. Но это маленькое «почти» имеет слишком много веса. Дед Пикфорда говорит, что репутация превыше всего. «Слушай внимательно, Джоуи. Если ты допустишь ошибку даже вне поля, её всегда будут помнить, и выиграй ты потом хоть миллион турниров, всё равно люди будут тыкать тебе этим просчётом. Мы люди простые, придерживаемся традиций и переживаем за своё доброе имя, всегда помни это», - поучает его Бари, сжимая плечо внука и внимательно заглядывая в голубые глаза. Джордан только согласно кивает, он понимает, как важно быть правильным парнем для семьи, поэтому он начинает встречаться в подругой детства, которую знает с четырнадцати лет, поэтому он старается не напиваться особо и не дебоширить, поэтому он отмечает с семьей появление своего сына на свет, стараясь не обращать внимания на вибрации телефона, который раскаляется от количества сообщений, отправленных Магуайром. Иногда ему хочется заблокировать номер защитника и раз и навсегда порвать с этими отношениями, потому что Джордан знает, как больно становится брюнету, когда в инстраграме Пикфорда появляются фотографии с девушкой, когда она отмечает его на своих фото, когда ему задают на интервью вопросы про личную жизнь, и он рассказывает, как счастлив быть семейным человеком. Магуайр думает, что он третий лишний в жизни блондина, что их отношения фальшивые. Нет, он никогда не говорит об этом, не требует чего-то сверх того, что может дать вратарь, иначе это был бы не Гарри, просто смотрит с грустью на телефон в руке Пикфорда, когда на экране отображаются сообщения с кучей сердечек, и на лицо защитника словно ложиться мрачная тень, заостряя его и так острые черты лица. А Джоуи никак не может признаться, что этот серьезный темноволосый парень – это самое настоящее, что есть в его жизни. Он даже себе в этом не может признаться, иначе сам же и задал бы себе вопросы: почему ты всех водишь за нос? почему всех вокруг обманываешь и делаешь несчастными? Меган иногда вдруг берёт его лицо в свои руки и потирается своим маленьким точенным носиком о его нос: «Джо, ты, словно, не со мной. Давай, возвращайся, Мэган вызывает мистера Пикфорда, приём!». Она пока не очень понимает, что между ними что-то не так, но, скорее всего, чувствует. Точнее, светловолосый парень уверен – она чувствует эту растущую пропасть. Ведь счастливые фотографии в инстаграме – это одно, а то, что прячется за ними и то, что происходит в реальности – совсем другое. И Джордан это ненавидит, это… То, что он наделал со своей жизнью, которая полностью противоречит всему, чему его учили: будь честен с самим собой и другими, думай головой, но не забывай о том, что говорит сердце. А Гарри вдруг тоже женится. И Пикфорд узнает это из долбанного инстаграма. Точнее перед этим защитник говорит, что уедет на пару недель, возможно, не сможет выходить на связь, и Джордан отпускает, соглашаясь на разлуку, а потом с запозданием из соцсетей узнает, куда же пропадал его любовничек. Когда он вызванивает защитника и просит прийти в один из хорошо им знакомых мотелей, "Сайлент Ривер", в котором никого не волнует чужая личная жизнь, голос Магуайра звучит спокойно и тепло, будто ничего и не случилось, будто это не он красуется на фотографиях с миловидной счастливой женщиной, а какой-то другой человек. Джоуи приезжает на место раньше, берёт ключи у сонного консьержа, накидывая тому чаевых за профессиональную «слепоту» и усаживается обратно в машину ждать. Он скидывает Гарри смс с номером комнаты и закуривает сигарету. Вообще-то курить нельзя, но сейчас ему хочется потравить организм, словно в отместку всем вокруг. Как в детстве: «Вот умру я, тогда вы посмотрите…». Джордан сплевывает и морщится, чувствуя, как просыпается злость на самого себя. Машина Магуайра въезжает на парковку, и футболист останавливается под мутным светом фонаря, в отличие от Пикфорда, который притаился в тени. Высокая фигура выбирается из машины, и темноволосый мужчина достает телефон. Наверняка, проверяет номер комнаты. - Эй, – блондин встает с сиденья и захлопывает дверь машины. Гарри резко поворачивается к нему и, чуть хмурясь, всматривается в фигуру вратаря, скрытую густыми сумерками. – Расслабься, это я. Лицо Магуайра становится мягче, и мужчина расплывается в улыбке, делая несколько шагов к Пикфорду. Джордан последний раз затягивается сигаретой и щелчком пальцев посылает бычок в ржавую бочку с облупившейся краской, которая служит здесь контейнером для мусора. Замечая это, защитник сводит брови к переносице и сжимает губы. - Джоуи, какого хрена? Сигареты… - Да-да, я в курсе, как вредно курить, – Пикфорд хватает Гарри за рукав светло-голубой джинсовки и тащит за собой. Он выбрал их обычный номер – самый дальний, угловой, к нему можно подобраться незамеченными, скрываясь от заинтересованных взглядов в тени, отбрасываемой лестницей. Вратарь вталкивает темноволосого мужчину в маленькую комнату, основное пространство которой занимает большая кровать, а маленький холодильник ютится в углу, тихонько урча. Светловолосый парень захлопывает дверь и пихает Магуайра в грудь, заставляя врезаться спиной в стену, подлетает следом и сжимает в ладонях отвороты желтой футболки. - Ебаный Париж, Гарри?! Ты серьезно? А я, блядь, не замечал, что ты оказывается просто дохера романтик, – Магуайр хмурится и дергает головой, отводя взгляд. И как же Джордана это бесит! Он встряхивает брюнета, растягивая ворот чужой футболки. – Да ладно, не стесняйся, расскажи мне, как тебе роль женатика? Нравится? Конечно, ты же на фотках такой счастливый. Хотя, постой… Кто-то мне говорил, кажется, что это всё несерьезно… Лицо Пикфорда полыхает от гнева, а руки, сжимающие ткань одежды защитника дрожат, так ему хочется сейчас врезать Магуайру по этой печальной роже. И одновременно с этим хочется упасть на колени и умолять остаться, не бросать его, не делать выбор в пользу другого человека, ведь он, правда, очень старается, честное слово, просто ему нужно ещё немного времени, чтобы решиться. Джордан устало выдыхает сквозь зубы, разжимает пальцы, которые теперь нещадно ноют после стальной хватки, и отталкивает защитника от себя с какой-то обреченностью. Темноволосый мужчина поднимает на него глаза, которые смотрят всё с той же любовью, но теперь к ней примешивается едва различимая тоска. - Джоуи… – Гарри знакомым жестом, который так нравится вратарю, откидывает растрепавшиеся пряди со лба, чтобы лучше видеть стоящего напротив любовника. – Фёрн беременна... Так получилось... У тебя ведь тоже есть семья. И я просто… Я хочу, чтобы меня любили, чтобы ждали дома, чтобы я был нужен. А Пикфорду хочется завыть от отчаяния. «Я тебя люблю, слышишь! Я люблю тебя! Ты мне нужен», – крик рвётся изнутри, но блондин прикусывает губу и падает обессилено на постель, опуская голову к коленям и сжимая её обеими руками. Кровать поскрипывает тихонько, когда рядом садится темноволосый парень. Магуайр молчит, но Джордан слышит, как тяжело дышит однокомандник. - Значит, у тебя будет ребёнок… – вратарь невесело усмехается. Молодому мужчине кажется, что голова трещит по швам, и если он отпустит её, черепушка просто взорвётся. – Что ж, поздравляю… Надеюсь, ты счастлив. - Джоуи… – Гарри кладет ладонь ему на плечо, но светловолосый мужчина дергается и скидывает чужую руку. - Зачем ты приехал, Магуайр? На кой хер ты приехал, если у тебя всё так хорошо и без меня?! – Джордан вскидывается и со злостью смотрит на приятеля. Голос срывается на крик, и брюнет вздрагивает. – Оу, я понял… Вам же сейчас нельзя трахаться, верно? Зато можно со мной, я ж тебе не смогу отказать… - Не смей, Джордан, – защитник всё равно кладёт руку ему на плечо, чуть сжимая пальцы. – Не смей так думать. Ты же знаешь, я не поступил бы так с тобой… Я здесь потому, что мне плохо без тебя. Потому что я соскучился. Я очень скучал, Джоуи, – и Пикфорд не может не поверить, ведь он слишком хорошо знает, когда Магуайр врёт, а когда говорит правду. Брюнет осторожно дотрагивается кончиками пальцев до его щеки, а вратарь прикрывает глаза, позволяя любовнику касаться себя. - Почему тогда ты женишься? – голос звучит так жалко, что Джордана мутить от отвращения к себе. - Я должен взять ответственность, – Гарри целует его в уголок губ. От мужчины пахнет мятной жвачкой, кофе и стиральным порошком. – Но… Я не знаю, что я делаю, я не знаю, как всё исправить, Джоуи… Я очень хочу, чтобы этот ребенок родился, и я не хочу делать никому больно, и я… Хочу быть рядом с тобой, но я… Не знаю… – парень задыхается от эмоций, и вратарь находит его руку в темноте, крепко её сжимая. - Знаешь, мы оба редкостные ублюдки, – неожиданно даже для себя говорит светловолосый парень и перехватывает вторую ладонь однокомандника, прижимая её к губам. – По отношению друг к другу, по отношению к тем, кто нас любит. Защитник ничего не отвечает, просто аккуратно целует обветренные губы Джордана и утягивает за собой, заставляя упасть на старое покрывало, которое было когда-то нежно-сиреневым, а теперь посерело от времени. Секс в этот раз выходит каким-то отчаянным и слишком эмоциональным. Пикфорд кусается, оставляя на бледной коже любовника алые пятна, но Гарри молчит, разрешая наказывать себя таким образом. Он прижимается к Джордану тесно и целует со всей возможной нежностью, которую только можно представить. А блондин судорожно ласкает пальцами чужое крепкое тело, стараясь запечатлеть в памяти ямочки на чужой пояснице, созвездие родинок на груди, ощущение шершавой кожи и перекатывающихся под ней мышц под пальцами. Джордан не сдерживает себя и стонет во весь голос, подставляясь под чужие поцелуи, чувствуя приятную тяжесть тела любовника на собственном теле. Это больше похоже на прощание, но вряд ли Гарри это понимает, пока ещё нет. Пикфорд уже всё решил для себя и теперь старается взять всё от последних крох времени, отведенных им для любви. Гарри кончает с хриплым стоном, который сливается с возбуждённом всхлипом Джоуи, – брюнет всегда слишком тихий по сравнению с любовником, словно боится спугнуть момент близости слишком громкими звуками – и падает рядом на кровать, притягивая светловолосого юношу к груди и целуя в рыжеватую макушку. Вратарь кладёт ладонь поверх рук своего защитника и, утыкаясь в чужой сгиб локтя лицом, затихает. Хочется, чтобы эта секунда эйфории от близости любимого человека, от единения, от нежности в чужих касаниях, длилась бесконечно. Джордану хочется заплакать, но он только прикрывает глаза, глубоко вдыхая родной и знакомый до тупой боли в груди аромат чужого пряного парфюма смешанный с мускусом. Светловолосый зажмуривается крепче, сильнее сжимая пальцы на чужой кисти, и считает до тридцати, чтобы решиться разорвать эту близость. Гарри мягко шепчет ему что-то в макушку, поглаживая большим пальцем нежную кожу на плече, но Джордан не слышит. «Двадцать девять, тридцать…». Пикфорд ласково, но твердо разрывает объятия защитника и поднимается, стараясь не смотреть на Магуайра, а тот растерянно глядит ему в спину, прижимая ладонь к теплому месту на простыне, оставшемуся после соприкосновения с горячей кожей вратаря. - Куда ты? - В душ, отдыхай, – тихо шепчет светловолосый юноша и быстро скрывается за хлипкой дверью в ванную. Стоя под колкими струями еле теплой воды, Джордан не может понять, почему у нее соленый привкус. Он привалился спиной к холодной стене потому, что не доверяет ногам. Сердце ноет, может, Гарри был прав, и ему нужно посетить врача? Пикфорд разрешает себе эту обманку, чтобы не замечать очевидных причин. «Физическая боль – ничто по сравнению с тем ощущением, когда болит душа. Ты поймешь это, каждому рано или поздно приходится понять», – так говорил дед, и теперь Джордан понимает. Он на автомате вытирается и повязывает полотенце вокруг бедер, мимоходом отмечая в зеркале, что на ключице уже «расцветает» розоватым пятном укус. Светловолосый искренне надеется, что защитник уже уснул. Так было бы проще, менее честно по отношению к Гарри, но менее болезненно для самого Пикфорда. В комнате прохладно, и кожа блондина тут же покрывается мурашками. Магуайр лежит в той же позе, но стоит Джоуи вернуться, как он сразу поднимает голову и улыбается. «Словно верный пёс», – думает Джордан и с трудом успевает побороть желание улечься рядом с любовником и потрепать того по волосам. Вместо этого он подходит к куче вещей, раскиданных на полу, выбирает из них свои и с трудом натягивает на мокрое ещё тело. Гарри привстает на локтях, он выглядит таким потерянным, что у Пикфорда щемит сердце: приподнятые удивленно брови, чуть приоткрытые губы, на которых еще сохранился бледный отпечаток исчезнувшей улыбки, и бесконечное непонимание в глазах. Джордан молча одевается и, только закончив, наконец поворачивается к любовнику. - Нам надо поговорить. Гарри садится на кровати, плечи тут же виновато опускаются, и он исподлобья внимательно смотрит на вратаря. Джордан сглатывает ком, вставший в горле, надеясь, что его не вырвет от страха, и присаживается на старенькую табуретку, стоящую в углу номера для непонятных целей. Может, специально для суицидников, которые ищут тихое место для сведения счётов с жизнью? - Гарри… – в голове абсолютно пусто, и светловолосый юноша не знает, как начать разговор. В фильмах и книгах это происходит всегда либо очень правильно, либо надрывно, словно герои знают, как себя нужно вести, но он не знает, ни черта не знает. – Это была наша последняя встреча. - Что? – Магуайр дергается всем телом, будто сокомандник его ударил. – Джоуи, что ты такое говоришь?.. Не надо… - Мы играем в разных клубах, совместные чемпионаты бывают не так часто, значит, мы не будем много пересекаться, нам будет проще это всё забыть. Пожалуйста, удали мой номер. Со своей стороны обещаю удалить твой и никогда не выходить на связь. Постарайся меня отпустить и понять. Так не должно быть, так не может продолжаться. Ты прав, у меня есть семья, у тебя теперь тоже, – Пикфорд не верит ни в одно своё слово, но продолжает говорить, чтобы не дать себе передумать. Фразы получаются какими-то слишком официальными и невзрачными, а во рту абсолютно сухо, и язык наждаком проходится по губам. – Я тебе благодарен, было круто, но это пора заканчивать. Надеюсь, ты поймёшь. Гарри дышит тяжело и комкает простыню в больших ладонях, губы едва заметно двигаются, словно он пытается что-то сказать, но не может. Он смотрит на Джордана с недоверием и отчаянием, приподнял свои слишком правильные брови, от чего выглядит молодым и напуганным. И блондин вскакивает с неудобной табуретки, понимая, что пора завершать разговор, иначе он сейчас бросится к любовнику и начнёт вымаливать прощение за свою глупость и эгоизм. Он даже не может попрощаться толком, только бормочет что-то вроде «Ещё увидимся» и выскакивает за дверь. Ноющая боль в груди разрастается, заполняя собой всё. Джордан с трудом передвигает онемевшими ногами, и, если честно, он ещё надеется, что Магуайр выбежит следом, даст ему по лицу, а потом крепко обнимет и заставит его передумать. Но Гарри не выходит, и Пикфорд практически падает на водительское сиденье, нашаривая вслепую ключ и заводя мотор. И только отъехав на приличное расстояние от мотеля, Джордан позволяет себя остановиться где-то в перелеске, выйти из машины и закричать громко и хрипло, выпуская наружу с трудом сдерживаемую боль, которая норовит проломить грудную клетку. Он сгибается пополам, обнимая себя руками, и кричит-кричит-кричит, пока голос не срывается. Теперь вместо боли внутри поселяется пустота, но вратарь никогда не был наивным, он отлично понимает, что завтра боль вернётся и станет ещё сильнее. Гарри выполняет его просьбу и исчезает со всех радаров, словно его никогда и не было в жизни Пикфорда. И да, это правда гораздо больнее всей физической боли, которую когда-либо испытывал Джордан. *** Конечно, вынужденные крутиться в одной сфере, они изредка пересекаются на каких-то совместных мероприятиях или играх, но блондин ни разу не встречается глазами с чужими карими глазами, как он бы не пытался зачем-то поймать чужой взгляд, а Магуайр всегда соблюдает дистанцию, мелкая где-то на периферии и позволяя только нейтральные и ничего не значащие фразы, если их вынуждают контактировать, после чего всегда быстро исчезает в толпе. Блондин чувствует себя так, будто он не интересен этому темноволосому здоровяку от слова совсем, будто не заслуживает даже ненависти, будто брюнет даже имя его вспоминает с трудом. Бывает, вратарь думает, что их отношения были просто его больной фантазией. Тогда почему ему иногда так тяжело принимать ласки Мэгги? Почему он все время сравнивает поцелуи её пухлых и слишком мягких губ с трепетными прикосновениями жестких шершавых губ? Джордан был уверен, что как только он прервёт этот порочный круг, всё встанет на свои места. А на деле он просто чувствует себя так, будто его порвали на кусочки и очень плохо склеили, забыв какую-то часть, которая отвечала за простое беспричинное счастье. Зато для всех вокруг он хороший мальчик, приличный семьянин и правильный парень… Таким, недоклеенным и потерявшим что-то очень важное, он добирается до двадцать первого года, которого очень боится, если честно. Пандемия дала ему год отсрочки от чемпионата Европы, но не спасла окончательно. Пикфорд с трудом представлял, что будет, когда ему снова придётся работать в связке с Магуайром при условии, что он выступал в этом чемпионате единственным вратарём. Но Гарри абсолютно спокойно вновь встал перед ним на поле, защищая ворота и вратаря. Он, казалось, даже немного оттаял, но Джордан знал, почему брюнет начал обращаться к нему по имени и поддерживать во время матчей – защитник видел, каким дерганным стал блондин, замечал измученный вид, синяки под глазами и затравленный взгляд, поэтому и делал всё, что мог, чтобы светловолосому сокоманднику было комфортнее. Джордан был ему благодарен за это, хотя даже спустя несколько лет боль не ушла полностью, притупилась немного, но каждый раз напоминала о себе, как сломанные кости в особенно дождливый день, когда внутри где-то ноет, и никакое лекарство не помогает. Пикфорд привык к ней, примирился, научился справляться с приступами сосущей пустоты внутри после случайных напоминаний о существовании защитника. Но боль от постоянного присутствия человека, которого всё ещё любишь, но которого сам же оттолкнул, была не ноющей и тупой, а острой и мучительной. Иногда, лёжа ночами без сна, он пытался анализировать, что чувствует к Гарри. Когда ты не особо сталкиваешься с человеком, гораздо легче себя убедить, что всё прошло, что тебя к нему не тянет, как раньше. Но Джордан понимал: если Магуайр сейчас его позовёт за собой, то он пойдёт, вообще не задумываясь. К защитнику тянуло ничуть не меньше, чем несколько лет назад. Только вряд ли Гарри его простил и вряд ли ему нужно такое ничтожество рядом. Джордан знал, что у Гарри теперь двое детей, двое очаровательных дочек от любимой женщины. Так что Джордан закусывал губу и старался прогнать нелепые фантазии о возможном шансе. Как-то Джордан шёл после очередной тренировки за Магуайром след в след, рассматривая широкую спину с опущенными плечами. Вдруг его догнал Кейн и мягко хлопнул по спине, привлекая внимание. Блондин вздрогнул и перевел удивленный взгляд на капитана – Кейн был неплохим парнем, достаточно скромным, отличным футболистом, хорошим капитаном, но они, скорее, были приятелями, нежели друзьями. Гарри тепло улыбнулся. - Ты в порядке? Выглядишь уставшим в последнее время. - Я в норме, – сердце неприятно кольнуло чувство дежавю. Был рядом с ним ещё один такой заботливый. - Слушай, что-то произошло между тобой и Магуайром, – тихонько произнес капитан, оглянувшись и сунув руки в карманы. Джордан вздрогнул и уставился в траву, чувствуя, как кровь прилила к лицу. - Ерунда… - Нет, правда. Многие заметили. Раньше вы были прям не разлей вода, а теперь даже не подходите близко друг к другу. Я понимаю, это не моё дело, но… Мы волнуемся. Мы ведь все команда. Если нужно, мы можем сесть и всё обсудить. - Я его обидел, – тихо шепчет Джордан. – Гарри не ругался со мной, это я его обидел. Сознательно. Но я безумно жалею об этом, знал бы ты, насколько, – вратарь поднимает глаза и вдруг натыкается на тяжелый взгляд карий глаз с прозеленью. Магуайр прожигает их взглядом, но, поняв, что его поймали, отворачивается и ускоряет шаг. Это так неожиданно, что Джоуи чуть не спотыкается, в отличии от капитана, который вряд ли что-то заметил. - Магуайр хороший парень, не злопамятный. Глядя на вас на поле, я бы никогда не подумал, что он на тебя злиться. Мне даже казалось, что это он больше ищет возможность выйти на контакт. - Серьезно? - Да. Думаю, всё наладится. Я даже уверен в этом, просто вам обоим нужно время, вот и все. Вот увидишь. - Спасибо, кэп, мне это нужно было услышать, – Джордан слабо улыбается, а Кейн только дружески ему подмигивает и отходит к Фодену. Но до матча с Данией ничего не меняется. Только вот сейчас на поле Гарри несколько раз кивает ему, даже умудряется улыбнуться, может потому, что чувствует нервное состояние вратаря, и Джордан безумно благодарен за это, как и за всё остальное. Матч получается напряжённый. Да, датчане устают быстрее, однако Каспер Шмейхель, который стоит у них на воротах, какой-то мега-ловкий парень, Пикфорд даже мысленно снимает перед ним шляпу. Когда они случайно столкнулись у раздевалок до начала матча, блондин успевает оценить соперника: классическая мужская красота, старше Пикфорда лет на шесть и примерно одного роста с самим англичанином, но тяжелее килограмм на десять – двенадцать, мощный, крепкий мужик. Шмейхель окидывает его каким-то насмешливым взглядом и кривит красивые губы в неприятной усмешке. Англичанин смущается и отводит глаза, почему-то чувствуя себя незащищенным, но на его плечо ложится большая крепкая ладонь и мягко подталкивает к раздевалке. Как только дверь за ними закрывается, оставляя датчанина где-то позади, Магуайр отпускает плечо вратаря и отходит к скамейке, вставая между Стерлингом и Хендерсоном, блондин даже не успевает его поблагодарить. Внутри борются радость и непонятная тревога. Вроде, ничего такого не случилось, просто взгляд соперника, просто усмешка, да и что он может сделать? Но Джордан чувствует растущее внутри волнение. На удивление, матч проходит, хоть и жестко, но вполне успешно. Да, датчане как следует умудряются повалять англичан по полю, пользуясь преимуществом в габаритах, взять того же Вестергора, которому даже Гарри уступает в росте и весе. Но Англия умудряется выиграть, несмотря на забитый Дамсгором мяч и благодаря автоголу Кьера. Не то, что Джордан сомневался в своих ребятах, но жесткая игра соперников и негласное согласие арбитров с этим всё же вселяло беспокойство. Под конец матча Джордан порядком устает от постоянного напряжения и адреналина, который впрыскивается в кровь в каких-то неимоверных количествах, поэтому он, пережив месиво из потных сокомандников, первым бредет к раздевалке, замечая счастливого Гарри, который тащит на спине Райса, а последний заводит трибуны победными криками. Ещё он замечает, как Шмейхель успокаивает какого-то юного паренька, плачущего из-за проигрыша. Пикфорд почти ничего не чувствует к несчастному мальчишке, весь эмоциональный ресурс он оставил на поле. Но встречаясь взглядом с Каспером, блондин вздрагивает от неприкрытой ненависти, которая сквозит в глазах мужчины. Они явно руку друг другу пожимать не будут. Джоуи, передернув плечами, ускоряет шаг. У него начинает болеть голова, а сил становится всё меньше. В раздевалке сокомандники продолжают вопить и буянить, и Джордан прекрасно их понимает, но ему хочется немного хотя бы побыть в тишине. Он наскоро моется и переодевается, подхватывает сумку и, лавируя между полуголыми телами, спешит на выход. - Джордан, ты куда? – кричит ему вслед улыбчивый Фил Фоден, милый мальчишка, но из-за сходства с Мэддисоном вратарь относился к нему прохладно. - Пойду куплю попить, – блондин всё же улыбается в ответ на широкую улыбку товарища, сегодня парнёк заслужил поощрение. – Подожду вас снаружи, парни. Джордан выходит, не замечая взгляда, которым провожает его Магуайр. На части стадиона, отгороженного для футболистов, есть несколько автоматов с едой и напитками. Джордан идёт к дальнему, который находится у эвакуационного выхода, обычно открытого для лучшего тока воздуха. Почему-то во всем Уэмбли это самый любимый автомат вратаря, отдаленный от всех, скрытый в закутке, как-то здесь они с Гарри целовались, зная, что для камер это место – слепое пятно. Глупо, конечно, их в любой момент могли поймать, но Джордану казалось, если он сейчас не поцелует защитника, то просто умрет на месте. Эти воспоминания снова отдаются болью в уставшем теле. Светловолосый парень вздыхает и наклоняется, закидывая несколько монеток в прорезь автомата, когда внезапно мощный толчок заставляет его завалиться в бок, и тут же сильная рука хватает сзади за шею, не давая упасть окончательно и в то же время задавая направление для движения. Сначала его заставляют ткнуться грудью в стену, а потом жестко разворачивают и удерживают в одном положении, больно впиваясь пальцами в грудь. Перед ним стоит Каспер Шмейхель всё с той же кривой усмешкой на губах, позади несколько здоровых парней весело улюлюкают и что-то говорят на датском, видимо, поддерживая. Шмейхель окидывает его взглядом и цокает языком. - Самое обидное – проиграть такой тупой шлюхе, типо тебя, – его акцент звучит не так выражено, как у других его сокомандников, когда они повторяют «шлюха» за своим вратарём, и Пикфорд ловит обрывок памяти, в котором сохранилась информация, что когда-то Шмейхель играл в Манчестер Сити. – Жалкий педик. Трахаешься с этим высоким чуваком с дурацкой причёской? Или тебя ещё кто пользует? - Кто ещё из нас шлюха, – рычит Джордан и резким движением руки скидывает с себя ладонь мужчины. Почему-то за Гарри особенно обидно.– Шёл бы ты нахуй. Надо уметь проигрывать, сечешь? А теперь отъебись. Каспер весит на десять килограмм больше, кажется, всего ничего, но эта десятка становится решающей, когда дело доходит до разборок. Шмейхель встряхивает его, как котенка, прямо за шиворот, и англичанин больно бьется затылком о бетонную стену. Остатки адреналина покидают тело, и сил не остается совсем, а голова начинает болеть с тройной мощью. Джордан пытается отмахнуться от противника, но руки только вяло бьют по чужим кистям, не нанося им особого вреда, а из горла вырываются придушенные сипы. Он слишком устал от бессонницы, стрессов, постоянных тренировок, неполноценного питания и нервозности, у него совсем не осталось сил бороться, и это выглядит жалко. Он сам жалкий и ничтожный, этот датский агрессивный кретин прав, от этого ощущения печет в глазах, и парень опускает голову, словно сдаваясь. Датчанин усмехается, наклоняется к самому его уху и хрипло шепчет, обжигая кожу горячим дыханием и прижимая вратаря всей своей массой к стене: - Может, хочешь проверить, кто из нас двоих шлюха, а? Уверен, тебе понравится сосать… Мужчина не успевает закончить, когда между ними вклинивается высокая фигура. Джордан вскидывает голову и всматривается в знакомые темные завитки на макушке, не веря глазам. Магуайр легко отталкивает Шмейхеля, который пытается снова налететь на них, и что-то тихо говорит, но Джордан уже не может разобрать. Он стоит, уткнувшись лбом Гарри в спину, между лопаток, и сжимает чужую футболку на спине. Защитник пахнет точно так же, как и несколько лет назад, мышцы всё так же мощно перекатываются под тканью. Горячая большая ладонь ложиться на бок Пикфорда – Магуайр удерживает его, на случай (а такие уже были), если он сейчас бросится в драку. И вдруг боль, с которой Джордан жил всё это время, сменяется успокоением и горячей волной счастья. Джордан потирается щекой о чужую спину. Он не видит, как подоспевших на помощь Касперу датчан отпихивают Кейн, Маунт и Хендерсон, уговаривая не затевать драку, а мирно разойтись. Мальчишка, которого Шмейхель утешал на поле, придерживает своего вратаря за плечи и просительно заглядывает в глаза, что-то приговаривая. Мужчина вдруг цокает языком и успокаивается, давая себя увести от места разборок. И Магуайр тут же разворачивается к Джордану, осторожно придерживая его за плечи. В глазах столько тревоги, что блондину хочется расцеловать своего защитника прямо перед всей командой, которая высыпала из раздевалки. - Джоуи? Ты как? Куда он ударил? – испуганно шепчет Гарри, заглядывая в его глаза. - Голова болит, – честно шепчет в ответ Пикфорд, брюнет же всё равно узнает, если он соврет. – Но я сам ударился о стену… - Мать его… Позовите врача, кто-нибудь! – кричит Магуайр, и тут же Грилиш с Фоденом срываются с места. Джордан пытается ещё вяло сопротивляться, но его особо никто не слушает. Кейн помогает защитнику усадить блондина на пол, а Маунт приносит такую желанную бутылку воды. Местный врач, доктор Хантер, пожилой мужчина с приятным лицом, появляется довольно быстро и ловко осматривает Джордана, проверяя реакцию зрачков и отсутствие видимых ран на голове. - Как ты получил травму? - мимоходом интересуется док. - Голова закружилась, и я не рассчитал немного, врезался в стену в общем. Голова у меня и до этого болела, ещё на матче начала, но этот удар, прямо скажем, не лучшее средство от мигрени, - Джордан слабо ухмыляется, подставляя голову для осмотра и стараясь не глядеть на недоумевающих сокомандников. - В общем и целом ты в порядке, нужно только лучше питаться и соблюдать режим сна, ты сильно похудел за последнее время, это и могло стать причиной твоего плохого самочувствия, но все же посидишь у меня немного для моего же спокойствия. Его отводят в медицинский кабинет, выдают таблетку и заставляют подождать, пока головная боль хоть немного стихнет. Сокомандники толпятся под дверью, но они до сих пор отходят от пережитой на поле радости и от удивления после стычки с командой Дании, поэтому всё ещё очень шумят. Хантер выходит из кабинета и разгоняет молодых мужчин, шипя, что пациенту нужен покой, а не слушать чужие вопли. Вне кабинета все стихает, и как бы Пикфорд не прислушивался, он не может понять, остался ли кто-то его ждать или нет. Минут через двадцать блондин всё же уговаривает доктора отпустить его домой, отлежаться и отдохнуть в родных стенах, заверяя, что чувствует себя гораздо лучше. И это действительно так, ему правда лучше: боль в висках медленно уходит, отдаваясь теперь только слабой пульсацией, а на душе радостно и тепло. И ему кажется, он все ещё чувствует знакомый до боли пряный аромат одеколона защитника. Доктор вздыхает и только отмахивается в ответ, мол, иди уж, что с тебя возьмёшь. Джордан выскальзывает за дверь и застывает, замечая Магуайра, который сидит на скамейке, запрокинув голову, сложив руки на груди и прикрыв глаза. Пикфорд не успевает придержать дверь, и замок звонко щёлкает, от чего по пустому коридору стадиона проносится гулкое эхо. Гарри вздрагивает и резко поднимается, как по команде. Немного придя в себя и сфокусировав взгляд на вратаре, брюнет делает пару шагов навстречу и внимательно вглядывается в чужое лицо. - Как голова? - Почти прошла, - Джордан тоже делает шаг навстречу и замирает, не зная, как поступить дальше. - Пошли, - защитник привычным жестом забирает спортивную сумку из рук светловолосого парня, закидывая оба мешка на левое плечо, и решительно шагает к выходу. - Куда мы идём? - Отвезу тебя домой, чтобы ты не садился за руль в таком состоянии, - отзывается Магуайр. - Парни поехали на беседу с Саутгейтом, а потом, возможно, задержатся, чтобы отметить. Но, думаю, тебе лучше отдохнуть сейчас. Джордан замолкает и кивает. Идти рядом все также привычно и спокойно, словно не было нескольких лет тишины между ними. Только сейчас они доедут до дома Пикфорда, кареглазый мужчина высадит его из машины, всё закончится, и вратарь снова вернётся к своим ночам без сна, к постоянным прокручивающимся в голове воспоминаниям, к собственному чувству вины, которое расставит свои холодные объятия и примет его со всей заботой, чтобы он утонул там нахрен. - Я видел, как вы с Кейном говорили... - вдруг произносит Магуайр, когда они выходят на отведенную для игроков парковку. Голос бывшего любовника звучит нейтрально, но по насупленным бровям понятно, как он относится к этой ситуации. - Он спрашивал, что между нами случилось. - А ты? - Сказал, что обидел тебя, - Гарри бросает на него удивлённый взгляд. - И что я безумно сожалею об этом. Теперь уже Магуайр не отвечает, только открывает пассажирскую дверь своего внедорожника, и закидывает их сумки на заднее сиденье. Они усаживаются в машину и пристегиваются, мотор тихонько рычит, и защитник выруливает с парковки. И Джордан понимает вдруг, как ему страшно, что темноволосый молодой мужчина вновь исчезнет из его жизни, а он даже не попытается остановить его. Потому что те секунды, когда он прижимался к спине брюнета, а рука кареглазого парня лежала на его боку, согревая кожу, была самыми счастливыми за последнее время. Пикфорд чувствует себя отвратительным эгоистом, но он чертовски хочет чтобы потерянная часть вернулась к нему. - Адрес тот же? - интересуется Гарри. - Я не хочу домой, - тихо произносит Джордан, замечая, как дрожит собственный голос. - И куда тебя отвезти? - Гарри не отрывает взгляд от дороги, но у брюнета чётко проступает линия скул из-за сжавшейся челюсти. А Пикфорд вдруг понимает, что, возможно, Магуайру вообще не интересно вновь заводить с ним какие-то отношения, что Гарри просто добрый парень и помогал ему не потому, что он тоже скучает, а потому что он просто привык хорошо относиться к другим людям, и будь на его месте какой-то нибудь Райс, он сделал бы то же самое. Да, это было вполне в духе защитника. И пережитая радость вытесняется отчаянием. - Так куда ты хочешь? - брюнет кидает на него быстрый взгляд. - Мотель "Сайлент Ривер", - практически шёпотом произносит Джордан. Но Гарри тормозит у обочины и разворачивается всем корпусом к нему, внимательно глядя в глаза и нервно покусывая губу. - Что это значит, Пикфорд? Зачем тебе в наш мотель? Кто-то ждёт тебя там? Ты кого-то нашёл?.. - Никто меня там не ждёт, я просто пойду ловить призраков... Призраков тех времен, когда я все ещё чувствовал себя счастливым и был рядом с любимым человеком, - Джордан устало потирает кончиками пальцев макушку. - И ты все ещё любишь этого человека? - голос Магуайра звенит от напряжения, а на прокушенной губе проступает алая капелька крови. - Очень люблю, - честно произносит блондин, рассматривая знакомое до каждой черточки лицо. Только несколько новых морщинок появилось в уголках глаз и на лбу. - И понимаю теперь, что любил и не переставал любить никогда. Но... Но был просто законченным эгоистом. И сейчас остаюсь им потому, что хочу все вернуть, хочу, чтобы снова было просто хорошо. Но я очень хочу теперь сделать все правильно... Если ты позволишь. Если захочешь попробовать ещё раз.. Магуайр хватает его лицо в ладони и крепко целует в губы, не давая закончить и мягко поглаживая линию скул большими пальцами. Джордан прикрывает глаза, чувствуя, как возвращается утерянная частичка и заполняет собой пустоту, которая была внутри. "Худшее, что может сделать с тобой Вселенная, Джоуи, это дать тебе твоего человека в самое неподходящее для тебя время" - у деда всегда были присказки на любую ситуацию, но может он был прав? Может, когда они только встретились - это было неподходящее время для них? Но даже если сейчас время все ещё неподходящее, Джордан сделает все, чтобы это исправить, чтобы стать честным с собой и с другими. Не ради себя, ради парня с большими тёплыми ладонями и красивыми карими глазами, за чьей спиной Пикфорду всегда так спокойно.