Мечта или цель

Все думают, что Нана Савада милая наивная женщина, мать и жена, человек домашний и вовсе не ведающий о бедах. Тем временем Емицу никогда не оставлял за собой охраны, чтобы не нервировать дражайшую супругу — чтобы ее отец не посчитал, что он не уважает ее и ее клан — потому что, в конце концов, знал, что Нана сама справится с любыми наемниками, которые нападут на их дом, и что научит этому Тсунаеши, когда их мальчик подрастет. Внешний советник Вонголы тоже не бездумно уезжал в длительные командировки, он знал: у семьи все будет хорошо. Нана позаботится. Первое воспоминание Тсунаеши о маме неточное — он просто не уверен, правда это или нет. Но оно часто снится ему: мама — ласково улыбающаяся, немного усталая — поет ему колыбельную, раскачивая детскую кроватку с опущенными бортиками, а комната вокруг тут и там окрашена брызгами алого. Тсунаеши волнуется, крохотное сердечко быстро бьется в груди, он захлебывается слезами, но медленно успокаивается под звуки маминого ровного голоса, под ощущение маминого тепла. Тсунаеши постарше часто думает: алые брызги слишком похожи на кровь. Тсунаеши в пятнадцать уже знает это точно. Другое воспоминание следует за этим, и оно живое и яркое — мама даже вспоминала его при нем, пересказывая папе. Маленький Тсуна тогда только учился говорить, был маме повыше колена и, забираясь на руки, увлеченно рассматривал синие татуировки, змеящиеся из-под простой белой футболки. Спрашивал: — Мама, а что это? Так он, собственно, и узнал слово «татуировки». А когда через год его допустили до маминых тренировок и он увидел затейливый рисунок из переплетения все тех же синих линий на ее руках, спине, животе, отчаянно захотел такой же. — Пожалуйста! — просил он. Он не повышал голос, не кричал: мама не любила, когда он кричал, долго на каждый раз мягко просила быть чуточку тише. — Что мне сделать? Нана задумчиво жевала губу, но Тсуна видел в ее глазах согласие — интерес, азарт, яркое пламя чего-то такого, обещавшего ему длинное приключение. Наконец мама сжалилась над его нетерпением. — Прежде всего тебе нужно немного подрасти. Потом я познакомлю тебя с дедушкой. — Я буду тренироваться, как ты? — с надеждой проговорил мальчик. Нана рассмеялась, взлохмачивая его волосы ладонью, пропуская пряди меж пальцами. — Будешь, Тсуна. Но еще не скоро. Тсуна не помнил, сколько ему было лет, когда мама говорила это. Теперь, вычерчивая кончиками пальцев свою, стремящуюся по величине к маминой, татуировку — темно-оранжевую, под цвет его Неба, — он сдержанно улыбается, вспоминая те далекие дни. Теперь он исполняет свою мечту, а не готовится к ней усиленно в меру детских возможностей. Теперь дедушка обнимает его за плечи и громко смеется, называя своим преемником. Теперь он одного с мамой роста и она яростно треплет его за щеки, когда татуировки на них полностью заживают. В ее глазах лучи солнца, когда она говорит: — Я так горжусь тобой, Тсуна. Ты добился того, чего хотел. Когда в Намимори приезжает Реборн, Тсуне семнадцать и он готовится к заключительному испытанию — самый молодой будущий Босс Семьи. Реборн высокий, яркий, и от него исходит почти физически ощущаемая сила. Тсунаеши вдыхает воздух и радостно улыбается. — Вы не согласитесь провести тренировочный бой? Глаза Реборна в тени шляпы мягко горят удивлением, а губы словно в противовес складываются в усмешку. Он кивает. Он приехал, как раз чтобы познакомиться с Тсунаеши и отдать ему список наиболее подходящих ему Хранителей — чтобы было проще и быстрее искать. Тсунаеши с порога затащил его на арену. Краем глаза в середине боя Реборн заметил женщину с синими линиями, покрывающими плечи под майкой-безрукавкой, и в следующий удар Тсунаеши заметил, насколько часто проглядывают под его одеждой рыжий, словно лисий хвост, рисунок. — Реборн, — представился он, как только мальчишка сам предложил ничью, схватившись за ребра с левой стороны груди. Он поднял к Реборну взгляд, полный живейшего предвкушения. — А я Тсунаеши! Ты останешься у нас, пока все не заживет, чтобы провести реванш? Тсуна далеко не сильнейший — он мальчишка, подросток, и в его бое что-то такое чувствуется. Но чувствуется и то, что Тсуна — юный будущий Босс, обученный, яркий и прыткий. Молодое Небо, завлекающее другие атрибуты в тесные сети влияния по-детски пестрой и искренней улыбки. Пройдет время, прежде чем Реборн увидит другую его улыбку — предназначенную для тех, кому предполагается воспринимать его строгим взрослым. А пока что он видит перед глазами весну Тсунаеши. Исполнение его мальчишеской мечты. Гордость его родителей. Зарождение новых чувств. Прямо сейчас — все новое, яркое и незнакомое, но такое любопытное. Чаще желанное, чем нет. Позже добавится тусклых красок, прольется черный и серый, и сам взгляд Тсунаеши станет другим. Но пока нет. Пока еще рано. И Реборн наблюдает — не один проведя реванш. Парочку раз победив и несчетное количество раз — проиграв, принимая впоследствии горячую руку, грубую от мозолей, восторженную улыбку в комплекте с таким же восторженным взглядом горящих карих глаз. Серость появится в них потом. Пока же в них разгорается всполохами невероятное рыжее пламя. Татуировки змеятся по телу, сила цветет, мир вокруг принимает сильного Саваду Тсунаеши — уже не маленького мальчика, чья мама пела ему колыбельную, проветривая комнаты от запаха крови. Будущего крестного азиатской мафии. Яркого, искреннего, горячего. Своего.