Сжигающий тревоги

…Он ищет его — и не может найти. Со всех сторон угрожающе щерятся серые громадины скал. Сверху то и дело срываются крупные камни, чудом не задевая Гало. Едва успевая уворачиваться от отскакивающих в лицо гранитных осколков, он бежит вперед, петляет по бесконечным лабиринтам, задыхаясь от тревоги и оседающей в легких пыли. — Лио! — отчаянно зовет он. «Лио… ио…» Издевательское эхо отражается от каменных сводов, переплетаясь с грохотом летящих вниз камней и собственным шумным дыханием Гало. Все вокруг серое, одинаковое, и кажется, что он стоит на месте, хотя ноги уже сводит от долгого бега. Был бы у него сейчас Гало-Лио-Трон — он бы продрался сквозь этот странный каменный мешок в секунды! Но приходится рассчитывать только на себя. Сейчас у него ни меха, ни… — Лио! Что, если он не успеет его найти? Что, если живой огонь Лио Фотии уже превратился в отработанное топливо для варп-двигателя Крея Форсайта? Что, если Лио… Неоновая вспышка, росчерк света перед глазами — и скалы рассыпаются на разноцветные пиксели, выбрасывая Гало к Парнасу. …К Лио. Сумасшедший смех Форсайта звучит, кажется, со всех сторон, обрушивается на Гало безжалостным, разрывающим барабанные перепонки потоком, но он даже не ищет бывшего кумира глазами. Все, о чем он может сейчас думать — как беспомощно выглядит Лио Фотия, распластавшийся на земле в неестественной позе. Будто сломанная кукла, совсем не похожая на крепкого, пусть и тощего с виду парня, способного взорвать целую планету своей огненной яростью. Да и пусть взорвет! Пусть его гневное пламя охватит все вокруг! Гало даже тушить, как обычно, не дернется, лишь бы снова увидеть жизнь в фиалковых глазах. Пожалуйста… — Эй, Лио, — зовет он, падая рядом на колени. Глаза Опаленного закрыты, даже ресницы не дрожат; то, что осталось от правой руки, продолжает медленно рассыпаться струпьями серого пепла, и от липкого ужаса Гало едва не забывает все принципы первой помощи. — Очнись, слышишь? — истерически бормочет он, ритмично надавливая ладонями на чужую грудь. Под его большими ладонями Лио кажется таким хрупким — любое неверное движение, и раздавишь, как бабочку, вымазав руки в перламутровой пыльце. Гало осторожен, как может, но ему хочется орать от того, что Лио никак не реагирует на его действия. — Чертов придурок! Никаких смертей в мою смену, понял? Удивительно, что ему удается вспомнить о теплящемся внутри огоньке промаров — последней надежде на спасение Лио. В опустевшем от страха разуме не возникает ни грана сомнений, когда Гало подносит ладони ко рту и вдыхает колючее пламя. То, что он делает потом, очень похоже на искусственное дыхание. Только вот почему ощущается совсем иначе? Гало уверен — это сработает. Но он ошибается. Бледно-розовый огонек гаснет, даже не достигнув солнечного сплетения, и Лио Фотия рассыпается в прах под дрожащими руками спасателя, никогда до этого дня не знавшего поражений. — ЛИО!!! …Он просыпается в холодном поту и резко садится, чувствуя, как дикий, неконтролируемый ужас крупными мурашками стекает по позвоночнику. Эхо собственного крика еще звучит в ушах вперемешку с оглушающе быстрым стуком сердца. — Твою мать, — бормочет Гало, сползая с кровати. За время работы в пожарном департаменте он бывал и не в таких передрягах, но кошмары — это что-то новенькое. Они повторяются едва ли не каждую ночь, и каждый раз, просыпаясь, Гало тратит несколько минут и миллиард нервных клеток на то, чтобы снова научиться дышать и осознать, что сны — это всего лишь сны, а здесь, в реальности, вполне себе живой Лио Фотия сопит за стенкой в соседней комнате. Живой — и даже больше не Опаленный. В такие минуты Гало как никогда рад, что Лио тогда согласился остаться и помочь восстанавливать Промеполис. Жить ему и тем его товарищам, которым посчастливилось спастись, было негде, но почти каждый «Пламенный спасатель» вызвался приютить кого-то из бывших Опаленных, а вредный бешеный Лио Фотия по умолчанию достался Гало. Теперь, если кошмары овладевают им слишком сильно, можно осторожно приоткрыть дверь в свою бывшую спальню — сам Гало по доброте душевной вызвался спать в гостиной — и убедиться, что Лио никуда не делся и спит, гусеницей завернувшись в толстое одеяло. Наверное, он теперь всегда мерзнет с тех пор, как огонь промаров его покинул. Пошатываясь, Гало — как был, в одних трусах — добирается до ванной, плещет в лицо холодной водой. В зеркале отражается растерянный, напуганный мальчишка с налипшими на лоб мокрыми сосульками синих волос. Ничего общего с тем отважным спасателем, каким Гало привык себя считать. Говорят, ты ничего не боишься, лишь если тебе нечего терять. Выйдя из ванной, он собирается вернуться к себе, но ноги снова несут его к спальне. Осторожно, чтобы не скрипнула ни половица, ни дверная петля, Гало приоткрывает дверь — и лишь спустя несколько секунд понимает, что в этот раз Лио не спит. У кровати горит мягким светом ночник-полумесяц, а сам Лио сидит, скрестив ноги и обняв себя руками, прожигает Гало нечитаемым взглядом. Из-под растянутого ворота широкой футболки — его, Гало, футболки — видны ключицы, острые и торчащие из-за худобы. И чего только он такой тощий? Пиццы жрет едва не больше самого Гало, а вес не набирает. — Ты чего не спишь? — почему-то шепотом спрашивает Гало. — Ты кричал во сне, — ровно отвечает Лио. Гало краснеет. Ему не нравится мысль, что Лио был свидетелем его слабости. Он уже давно не ребенок, он — пожарный, он спасает людей, бесстрашно бросаясь в самое пекло. Он не должен бояться. Не должен просыпаться едва ли не каждую ночь от дурацких кошмаров! — Чего? — Гало нервно смеется, потирая затылок. — Кричал? Да ты чего. Тебе небось приснилось. — И вчера приснилось, и позавчера… — Лио укоряюще качает головой. — Я давно хотел тебя спросить об этом, только не решался. А сейчас услышал, как ты… меня зовешь. Что с тобой творится, Гало? — Ничего не творится, забей, — продолжает неубедительно отпираться Гало. — Иди сюда уже, — зовет Лио, и Гало, как загипнотизированный, идет. Садится на край кровати, вцепившись пальцами в колени и все еще чувствуя на себе внимательный взгляд. — Рассказывай. — Да особо-то и нечего рассказывать, — вздыхает Гало. — Ну, кошмар приснился. С кем не бывает… — Ты не похож на того, с кем это бывает. Гало искоса кидает на Лио взгляд. Тонкие брови того сведены к переносице, губы сжаты. И смотрит он на Гало как-то странно. Обеспокоенно и… тепло. От этого взгляда внутри словно что-то сжимается, а потом резко отпускает, и сразу становится очень спокойно, словно Лио одним махом выжег все глупые страхи и тревоги. Гало думает: это ничего, если расскажу. Он ведь не станет смеяться. — Мне снилась та битва с Креем, — бормочет он. — Снилось, что я… не успел. Похерил планету. Не спас тебя… Последние слова он произносит одними губами, но Лио все равно слышит — и осторожно кладет руку ему на плечо. Пальцы, всегда холодные, сейчас клеймят кожу раскаленным железом. — Ты замерз, — констатирует он и накидывает Гало на плечи одеяло. — Тоже мне, самый пламенный пожарный… — Фигня, — краснея от неожиданной заботы, говорит Гало. — Это временно. — Еще бы. Оба молчат. Гало сверлит взглядом пол. Вот царапина — двигал кровать. Вот въевшееся в паркет пятно — пролили винище, когда обмывали с командой его вступление в должность. Вот… дыхание Лио щекочет ему шею, он слишком близко, и Гало не знает, что чувствовать по этому поводу. — Эй, — говорит Лио и снова сжимает плечо Гало сквозь одеяло. — Ты успел. У тебя все получилось, помнишь? Ты победил Крея. И меня спас. Про огонек вспомнил — не ожидал даже от такого придурка, как ты! — Угу, да. — Гало краснеет еще больше от воспоминаний об огоньке. Да что же с ним творится? Сперва кошмары, теперь вот это… — Серьезно, Гало. Ты… — Иногда я боюсь, что проснусь там, понимаешь? — перебивает Гало, дурея от собственной откровенности. — Ну, там, где Крей все-таки победил. Или не победил, но ты все равно умер. Я бы этого совсем не хотел. Пусть поначалу мне и хотелось тебе врезать… Лио издает тихий смешок. — Да, было бы обидно. Я бы тогда не попробовал твою любимую пиццу. — И вообще в Промеполис бы не вернулся, — кивает Гало, решаясь, наконец, повернуть к нему голову. — Знаешь, есть столько мест, которые я хочу тебе показать!.. Вот закончим восстанавливать город, ты найдешь работу и… — Работу? — неожиданно горько говорит Лио. — Думаешь, мне стоит остаться в Промеполисе? — Конечно! — хмурится Гало, чувствуя, как тревога снова вползает в сердце. — У тебя другие планы? — Меня не примут, Гало. Никого из нас не примут. Мы — бывшие террористы, а не добропорядочные граждане. — Пусть только попробуют! Я каждому вломлю, кто хоть слово вякнет. Лио смеется. — Ты жесть какой странный, Гало Тимос. — Зато я… — Самый пламенный пожарный, помню-помню. — Оставайся, а? — просит Гало, ни на что не надеясь. Но Лио отвечает, замешкавшись лишь на мгновение: — Хорошо. Останусь. — Отлично! — Гало театрально выбрасывает кулак в воздух и, смутившись, говорит уже тише: — Ладно, я тогда… К себе пойду, вот. Нам через три часа уже вставать. Он сбрасывает с плеч одеяло и собирается встать, но Лио неожиданно ловит его руку, удерживая на месте. — Ты чего? — удивляется Гало. — Ты тоже… оставайся. — В смысле? Впервые в жизни Гало видит, как Лио Фотия краснеет. Легкий румянец вспыхивает на острых скулах и расползается к ушам и шее, и это смотрится так очаровательно, что Гало окончательно глупеет. — В смысле… ну… Т-ты же плохо спишь из-за этих кошмаров, и… — Лио слегка заикается, но берет себя в руки и продолжает более твердым голосом: — Может, тебе будет легче, если я буду рядом? Может, так кошмары тебе и вовсе не приснятся? — Ты хочешь, чтобы я… — осторожно уточняет Гало, — остался тут? Но тут же только одна кровать. Я, конечно могу притащить раскладушку… — Да почему ты такой тупой! — внезапно взрывается Лио, закатывая глаза. — Да, тут одна кровать, но это твоя кровать, и спальня тоже твоя! Мы тут нормально вдвоем поместимся. Лезь давай под одеяло. — Э… — Гало растерянно хлопает глазами, не уверенный, что расслышал все правильно. — Ты сейчас серьезно? Гневно сверкнув глазами, Лио сам лезет под одеяло и накрывается им с головой. — Не хочешь — не надо! Придурок! Гало еще с минуту смотрит на этот обиженный сверток, а потом решается и гасит ночник. — Подвинься, а? Остаток ночи Гало Тимос спит вообще без сновидений. Лио прав: когда он рядом, совсем рядом, и размеренно дышит Гало в плечо, подкатившись под бок в поисках тепла — ему действительно легче. Намного, намного легче.