Плохие манеры

      Кто бы мог подумать, что жизнь при церкви не будет такой радостной и чистой, как казалось Антону. Чуть ли не с самого детства он знает все обычаи, как быть послушным и добрым человеком без греховных мыслей, но он видел, как священники сами балуются сигаретами или алкоголем, называя это «страстью», что среди обычных людей называется «зависимость». Он не понимал, как можно говорить одно и делать при этом совсем другое, однако, продолжает служить, живя на восемнадцать тысяч, двенадцать которых уходит на жильё. Сейчас же, отпросившись на свободную прогулку, парень рассматривает полку со сладостями, а в голове никаких мыслей. Всё так спокойно. — Всем лечь на пол! — послышался выстрел, а за ним звук разбившегося стекла. Послышались приближающиеся шаги и перед взором появился мужчина во всём чёрном, как и его волосы со слегка отросшей бородой. Антона никак не задевала данная ситуация и опасение пришло лишь тогда, когда грабитель прижал его к себе за горло и приставил к виску пистолет. Девушка на кассе вся задрожала, чуть ли не плача, бубня что-то о том, чтобы её не убивали. — Деньги на стол, иначе будешь работать всю жизнь с призраком этого парня! — У меня нет никаких дел, чтобы душа могла остаться. — Заткнись, миловидный. — дуло прижали сильнее, что стало довольно-таки неприятно и Шастун начал молиться про себя, прикрыв глаза. Послышался звук прерывистой сирены и показались всем знакомые сменяющиеся то красным, то синим огни. Полиция ворвалась в магазин группой из четырёх человек, направив своё оружие на грабителя, но тут же его опустили. — Да сколько можно! Ты уже всех задрал! — мужчина в форме тяжело вздохнул, махнув парням, чтобы те уходили. — А как иначе, офицер? Жить мне негде. — Собирайся. Мальчишку только отпусти. — Чёрт, а он мне так понравился. — Антон не понимал, что происходит, учитывая, что мужчина обнял его, прижавшись своей колющей щекой к чужой. Всё это выходило на тонкую грань между законом и преступность в виде… дружбы? И так работает полиция? — Можно взять его с собой? Офицер начал внимательно смотреть на заложника. В глазах обретала свои обороты подозрительность к человеку, который ни в чем не виновен. Шастуну бы вернуться к вечерней службе, отчитаться обо всём перед священником, чтобы совестно не было, а здесь неизведанные обстоятельства. — Нужно кое-что проверить, поэтому вы, молодой человек, поедите с нами. — на грабителя одели наручники и подав знак всем присутствующим о том, что всё в порядке, обоих взяли под руку и повели в машину. — Обязательно все эти формальности, офицер? — мужчина расположился в машине, как на излюбленном кресле, кося взгляд на соседа. — Обязательно, Попов. Шастун всё время молчал. Молчал, сжимая руки в небольшом беспокойстве и думая о том, что бог с ним и всё будет нормально. Возможно, после такого отец его никуда не отпустит, а может будут обычные нравоучения о жизни, но чувствовал он себя уже совестно, хоть ничего и не сделал. Сесть во временную камеру с неприятным мужчиной не грех же, если ты не виновен? Впервые мы встречаемся с законом. Антон изучал чужую чёрную одежду: берцы, обтягивающие джинсы, рубашка и кожанка. Священник тоже ходит во всём чёрном, но это выглядит совсем по-иному, что притягивает к себе, однако, наткнувшись на пронзительный взгляд, стало не по себе. — Что ты там болтал про душу? — мужчина игрался с цепочкой наручников, не сводя своего взгляда. — Философ? — Нет… душа не останется гулять по земле, если не имел ты незаконченных дел. Я свободен и душа моя обретёт покой. Попов засмеялся и на пару минут отвёл свой взгляд в поисках офицера, который должен скоро вернуться. — С таким раскладом я буду вечность по земле ходить. Неужели у тебя совсем дел никаких нет? А как же девушки? Алкоголь и прочее? — Вести разговор с таким как вы по-моему уже грех. — Церковный мальчишка… — мужчина приблизился, что Антон прилёг спиной к стене, слушая говор почти у самого уха. — В курсе, что ты сдохнешь в первой же подворотне, когда тебя оттуда выпрут? Бог тебе не поможет. — Это вы так думаете. — Попов, отвали от парня! Нечего своих тараканов на молодой ум переводить. Выходите. — офицер открыл дверь камеры, выпустив юношу и пригласил присесть за стол. Он начал ворошить документы, достал один лист и начал глядеть то на него, то на подозреваемого. К нему пододвинули прибор для опознавания человека по отпечатку пальца, что вскоре мужчина даже разочаровался. Парень был совсем не тем, кого они искали. — Можете идти. Мужчина в камере привалился к решётке, провожая миловидного взглядом. — Мы с тобой ещё встретимся. — это звучало как угроза, но надеемся, что он имел в виду предупреждение. — Не слушайте его. Он часто не думает о чем говорит. Антон положительно кивнул в знак понимания ситуации и вышел из отделения, бросив взгляд в пасмурное небо. Какие неоднозначные встречи может подбросить жизнь и иногда нужно надеяться ли на то, что они больше не встретятся. Единственное, что было желанным для парня — крыша над головой и чистая душа. А говоря о чистоте души, он направился в храм, где должен был полчаса назад подготовить всё для вечерней службы, но все уже были на месте и всё было сделано. Юноша сел на последний ряд, стыдясь своего присутствия. Священник читал Библию, прерываясь взглядом на парня, что тот съёживался и в душе начинали появляться черти от своей выходки. Люди постепенно покинули храм и появилась чистейшая тишина, которую разбил голос священника, что попросил подойти к себе. — Почему тебя не было, сын мой? Почему не в своих одеяниях ты? Ты ведь мой помощник. — рука провела по чужим, мягким, светлым волосам в нежном жесте. — Простите, отец. Произошла очень странная ситуация… — Да? Что же произошло? — он внимательно выслушал. — Вот значит как. Рад, что с тобой всё хорошо. В следующий раз будь осторожнее, выходя в свет, а пока приберись здесь. — Я не должен искупить грех…? — О чем ты? Ты не сделал ничего плохого. По крайней мере не сегодня. — священник что-то тихо сказал про себя, но было слышно «к сожалению» и тот ушёл. Антону всё равно было не по себе и он помолился перед одной из окон, вздохнув, чтобы выпустить накопленное внутри. Знаете эти моменты, когда ни одной мысли в голове? Убираться так намного быстрее или мне только казалось. Странное состояние, но выбора иногда не остаётся, потому юноше нечем заткнуть эту пустоту. Никто не горел желанием накопить на телефон и прочие ненужные вещи, ведь человек жил раньше без этого и был счастлив. По крайней мере такое вливают в голову с самого детства и только послушание может вознаградиться дополнительными деньгами на бытовые услуги. Только эти бытовые услуги, вещи часто приходится делить с тремя соседями по комнате неподалёку от церкви на том же участке. Парень всегда принимает их поведение как должное, ведь сама судьба послала ему таких соседей: выбрасывают вещи ради забавы, забирают подушку, иногда деньги. Им негде жить, а отслужить в церкви было самым лёгким вариантом, поэтому остаётся терпеть и улыбаться, возвращаясь обратно. — Антон, мы хотим успокоить своих чертей. Можно ли нам вновь просить твоей помощи? — один из парней подошёл в плотную, схватив миловидного за талию. — Я… может вы сможете успокоить их по-другому? Я немного устал. — ладони положили на чужие плечи, стараясь вернуть расстояние. — Ты не помнишь, что было при прошлом отказе? — влез второй, пристроившись сзади. — Каждый доставит друг другу удовольствие и каждый искупит свои грехи. — замолвил третий. — Но это не… мф! — третий заткнул Антона поцелуем, а по телу поползло множество рук, словно демоны похоти вылезли из-под тёмного угла кровати, но скорее так и было. Вся одежда со временем слезла лишь с него одного, окружённого и беспомощного, который забыл о том, что значит сопротивляться. Нужно всегда быть послушным, делать то, что тебе говорят: вылизывать чужие тела, поддаваться пятой точкой, изгибаться, глотать содержимое, стараться быть тише, когда двое в тебе одном и ты еле дышишь, потому что рот занят. Всё тело болит. Ему снова соврали, ведь нет никакого удовольствия, но он сделал доброе дело — помог людям. Невозможно стоять на коленях, чтобы помолиться и юноша без сил лежит в собственной кровати, тихо шепча молитвы, плотно зажмурив глаза. — Заткнись! Сериал мешаешь смотреть! — в миловидного кинули чем-то тяжёлым с верхней койки. Это оказалась библия. Антон положил её на кровать и еле дошёл до общей душевой, где провёл время до поздней ночи, пока все не улеглись спать. В него снова пытались попасть чем-нибудь, но в темноте легко промахнулись, недовольно пробурчав. Подушку успели забрать для общего удобства, однако, можно радоваться, что спишь хоть на чём-то. Пытаться уснуть по три часа, потому что в голове возникают страшные картины, и в итоге видеть лишь чёрный квадрат, который сменится реальностью.

***

      День начинается с удара ногой по голове от проснувшегося сверху и все трое быстро покинули комнату, оставив за собой лютый беспорядок и угадайте кто каждый раз убирается, чтобы проверка не выселила всех четверых. Впереди утренняя служба, общий завтрак, свободное время, которое юноша потратил на учёбу с детьми, вечерняя служба и… возвращаться в общежитие? Антон начал разрываться между опасным городом и тем, кто всегда поджидает, чтобы он помог, но демоны подождут. Священник назначил время, когда следует вернуться обратно и помощник «сбежал», не зная, что светлого можно узреть среди людей. Можно найти какой-нибудь магазин и купить то, что не смогли в прошлый раз, поэтому город ведёт новичка сквозь странные улицы, словно тот оказался в лабиринте. Оживлённые места постепенно сменились мрачным, где почти не встречалось людей. Котов и то больше казалось. Послышался глухой, мужской рёв впереди, где улицу освещала оранжевая неоновая вывеска незнакомого бара. Антон осторожно подошёл ближе. Огромное окно разбилось под тяжестью чужого тела, которое держали лишь бы не вывалился на улицу, а у парня чуть не остановилось сердце. У мужчины шла кровь из носа и из рассечённой брови, но он тут же пришёл в себя, увидев человека перед собой. — А я говорил, что мы ещё встретимся! — Чего ты там бубнишь?! — мужчину заволокли обратно в бар и кинули в противоположную сторону, что послышался треск сломанного стола. Юноша в ужасе наблюдал эту картину и хотел было пойти дальше своей дорогой, но посторонний из бара вышел ему навстречу и заволок внутрь, сказав: — Такое нельзя пропусссскать, малой! — незнакомец усадил его на стул и сам сел рядом. Несколько прядей светлых волос были покрашены в зелёный цвет, один глаз был как у кота, смазливой внешности с густыми бровями, худощавого телосложения и в какой-то слегка порванной, чёрной, джинсовой рубашке. Скользкий тип. — Ты удосссужилсссся чести наблюдать желание боя у нашего лидера! Как думаешь, проиграет? — Д-д-да я то откуда знаю. Простите, н-но мне… — он вздрогнул от удара по столу. — Нельзя ссссомневаться! Он тебе башку сснесссёт! Сссмотри! — Змееносец (его кличка) положил свою руку боязливому на плечо и указал пальцем на Попова, что оклемался после полёта на стол. — Ну что, ничтожество, готов?! — закричал враг, что был вдвое больше. Он также был в джинсовой рубашке и большой футболке. Короткая причёска, борода с усами, что был слегка похож на француза, на руках видны разнообразные татуировки и выглядит тот довольно угрожающе, но на самом деле является человеком дела и доброты душевной. — А ты сомневаешься, Боров?! — мужчина схватил ближайшую бутылку, что была полна алкоголя, и ударил ею об стол, сделав себе холодное оружие. — Что…? Да я ни в коем… — Эээ! Эй! У нас кулачный бой! — начали из зала. — Да похуй! — Попов побежал на противника и отскочив ногой от стены, всадил ему острые края в плечо от чего прилетело в морду кулаком, что, мягко говоря, прилёг на пол и по новой полилась кровь из носа. — Твою мать! Ты совсем ёбнулся?! — Визгун начал помогать противнику, вынув часть бутылки, а лежащий лишь усмехнулся и встал на ноги. — Прости, мужик. Хороший был поединок, но… — он резко забрал из рук визгливого своё оружие и слегка впился остриями в чужую шею. — …ты больше во мне не сомневайся. — Боров осторожно, утвердительно кивнул и пожав друг другу руки, каждый разошёлся по своим углам. — Запомни этот момент. Жизнь всссего одна. — Змееносец отпил из кружки, не обращая внимания на то, как сильно Антон сжимал свою одежду от нервов и молился чуть не вслух. Кажется запах «победы» и выпивки совсем подкосил парня. — Без жилья сссовсссем занятьсся нечем? — Заткнись, Змей, и принеси выпить. — юноша не заметил, как к столу подошёл один из «гладиаторов» с окровавленным платком, а они буквально вчера делили камеру на двоих и сейчас они вдвоём. — Как тебе поединок? — Кошмар. Это кошмар. Это… — парень не мог описать своих эмоций, да и ему давно пора бы потихоньку идти обратно, ведь его совершенно случайно запихнули в котёл противозаконности. — Пиздец. Понимаю, но что поделать. Кстати, я и не такое могу. Оп, благодарю. — Змееносец принёс две бутылки пива и удалился к другому столу. Мужчина открыл их собственными зубами и поставил одну перед знакомым. — Выпьем за наше знакомство, хотя узнать твоё имя было бы разумнее. — Антон. Шастун. И я не- я не пью. Спасибо. Попов чуть не подавился вторым глотком и удивлённо посмотрел на сидящего перед ним. — Да кому ты врёшь? Все парни в твоём возрасте пьют. Ты исключение что ли? Лично я мог выпить два литра за пять минут и- — Вы совершаете грех. — Хм, и какой же? — Гордыня. Гордиться ведь здесь совсем нечем. Вот если бы вы знали всю Библию- — Действительно. Мне вспомнилось, что кто-то говорил, мол разговоры со мной — грех. Чего ты здесь забыл в столь позднее время? — Простите, но мне как раз пора бежать. Если позволите, то… — Не позволю! — допив свою бутылку, он резко ударил ею об стол и соскочил с места, встав на стул. — Мужики, примем парня со всеми почестями — зальём стопку, как полагается! В баре поднялся настоящий рёв стаи в положительном жесте и все передвинулись к столу. Антона схватили по рукам и ногам, уложив спиной на круглый стол, что от паники всё будто перескакивало с места на место. Визгливый кричал что-то о том, что не нужно делать, Попов уже запрыгнул на стол, расставив ноги по бокам от знакомого с литровой бутылкой алкоголя в руках. Он что-то закричал стае и те отдались криком на много больше. Страх накрыл тело волной, что парень впервые за долгое время начал брыкаться, пытаясь сбежать. Бесполезно. Чужие, сильные руки раскрыли рот мальчишки и сверху полилась струя, которая прожгла всё возможное внутри, пытаясь задушить того своим нескончаемым количеством. Окружающие долгое время кричали «Пей! Пей! Пей!», пока литровая бутылка не закончилась и прозвучал победный рёв. — Теперь среди нас есть Долговязый! Всем виски за мой счёт в честь такого радостного события! — прозвучал радостный рёв с благодарностью и все разошлись по своим местам в прекрасном настроении, но не Антон. Он свалился со стола, чувствуя, как с организмом творится что-то неладное. Постепенно вокруг всё начинало кружиться, что тот еле забрался на стул, а потом и вовсе свалился с него. Мужчина закатил глаза и оглянувшись, поднял того за руку. — Нечего здесь позориться. Пошли. В лицо ударил прохладный, осенний ветер, но это не сделало положение молодого парня легче. Они вышли с другой стороны бара, поэтому никто не сможет увидеть продолжительного позора. Антон схватился за стоящую рядом бочку и всё содержимое как было залито, так сразу и вылилось обратно. — Мы там костёр разводим… мерзость. Эй, Долговязый, сколько пальцев видишь? — мужчина показал двое, а дальше четыре, пять, один, четыре, в общем он издевался. — Две- надцать. — тот соскользил вниз, сжавшись почти по полам и чуть не скулил от ужасного состояния. — Вы… Боже за что… зачем? Вы сделали зачем? Я же… — Я же говорил, что ты мне понравился. Второй раз встретились — судьба сводит нас вместе. — облокотившись об стену здания, он наблюдал за беспомощностью щенка, ухмыляясь. — Прости меня, Господи. Прости меня. — перед глазами всё стало плыть, что невозможно различить какие-либо вещи и взгляд подняли на виновника сия торжества. — Отец, прости- ик! Я не- не хотееел… это не я… — парень кое-как подполз к ногам Попова и встал на колени, вцепившись в чёрные джинсы. — Я искуплю. Честно! Грех… простите… — руки на автомате начали расстегивать чужую ширинку. — Ты чё творишь? — мужчину обдало приятным чувством — лидерство, которое он проявляет везде, ища тех, кто будет подчиняться без лишних слов. Такой момент довольно сильно заводил, но когда руки оттянули нижнее бельё, он ударил парня ногой, что тот вернулся к бочке. — Я ещё не настолько сошёл с ума. Слушай, проваливай, пока ты меня не выбесил! Долговязый бормотал уже что-то невнятное, неразборчивое, без попыток встать, сжавшись в клубок, а слышно было только «грех». Мужчина тяжело вздохнул и подошёл к тому, приподняв за волосы. Интересно, как легко можно испортить по взгляду чистый плод, который на самом деле сам просит развратные вещи. — Отец… я- честно… — совсем не соображает. — «А может быть я и сошёл с ума». Приступай, сын мой. — мальчишка из последних сил действующих на алкоголе, добрался до чужой плоти, цепляясь за джинсы. Мужчина вздохнул, когда член обдало жаром молодого рта, даже тихо простонал от странной техники, которую резво оценили. Был вопрос откуда парень так хорошо работает ртом, но скорей всего это излишне. Его также взяли за волосы и начали вдалбливаться, не обращая внимания на мычание со слезами. Попову даже стало стыдно, что кончил так быстро за долгое время, но этот пацан… — Глотай. Антон посмотрел на повелителя мокрыми глазами и послушно проглотил семя. Он хотел что-то сказать, но тут же вырубился, уткнувшись головой в ноги напротив. Мужчина недовольно зарычал, застигнув ширинку с желанием пнуть теперь бесполезное тело, но за работу ведь требуется вознаграждение даже по правилам улиц. Тело перекинули через плечо и унесли обратно в бар, где уложили на ряд из стульев, а веселье главаря продолжилось в новом духе. — Как Долговязый? — спросил визгливый. — Жить будет, а тебе по-моему надо дать кличку «Мать года». — Да иди ты… — Визгун схватил бутылку алкоголя и ушёл в дальний угол. — Ты серьёзно посвятил этого пацана в наши ряды? — спросил Боров, сидя с перевязанным плечом. — Просто интересно, что из этого может выйти. — Лично я не буду приглядывать за этим сссслизняком. — Да ты себя вспомни! — воскликнул Попов. — Не ты ли заволок его на «шоу»? Повезло, что он от страха не обмочился. — они с Боровым переглянулись и ухмыльнулись. — Ой, заткнисссь. — Змееносец засмеялся. — Тогда повесселимсся на ссславу. Откуда он вообще? — Не знаю. Знаю только, что мы с вами сегодня встречаем ещё двух грешников! Погнали! — главарь выпрыгнул через разбитое окно и бар постепенно опустел, оставив за собой сломанную мебель с пустыми бутылками и окурками. Бармен печально вздохнул, потому что ночь будет долгой, а утро…

***

      Доброе утро. Ни черта оно не доброе. Антон по привычке встал, как с собственной кровати и ударился об ближайший стол, упав на пол, потому что его всё ещё вело с литра крепкого алкоголя, что не выветрился до конца. Место было неузнаваемым и воспоминаний с пребывания сюда не осталось. — Проснулся? — негромко сказал бармен рядом, что сам выглядел не лучше. — Это тебе. — он поставил бутылку воды и стакан с лимоном на стол. — Спасибо, но я не могу расплатиться в данный момент… — даже речь звучала непонятно и непривычно с дикого похмелья, а вставать вообще не хотелось. — С тебя никто и не требует. Ты ведь теперь в его рядах, поэтому на чужой счёт всё идёт. — Нет-нет-нет, я лучше сам вам заплачу. Правда у меня только сто рублей с собой, но всё же. — парень всё же поднялся с пола и сел, как нормальный человек, пытаясь прийти в себя. От ужасного самочувствия хочется плакать, потому что оно никак не хочет проходить даже после глотка свежей воды. — Странно, что ты печёшься об этом, а не в чьих ты рядах. Не помнишь же ничего скорей всего. — бармен ушёл к двери для персонала, продолжив оттуда: Приходи в себя и вали отсюда! Мне домой пора. — А вы не подскажите, сколько время? — Ровно двенадцать часов дня. — мужчина скрылся за дверью. — «Двенадцать?!» Несмотря на своё пагубное состояние, мальчишки след простыл и он бежал по более-менее знакомым улицам, останавливаясь лишь уточнить дорогу до храма. Благодаря времени, в комнате никого не было и с мыслями о том, как сильно виноват перед священником, переоделся в свои одеяния. В дверь вошёл парень из соседней комнаты, сообщив о том, что Антона искали и тут же ушёл. Сегодня его тошнит не только от похмелья, но и от новой порции небольшого страха, который становится всё больше от ожидания. Никакого желания идти, но лень — один из семи грехов и парень подстригает себя этим, добираясь до покоев священника. — Входи, Антоний. — помощник неуверенно зашёл с опущенной вниз головой и закрыл за собой дверь. — Расскажешь ли ты мне, где был и что делал или мы сразу приступим к искуплению? — мужчина обошёл того, закрыв вход на замок, и приблизился сзади. — О-отец, мне не описать того позора. Я провинился пред тобою. — От тебя дурно пахнет. Неужели ты поддался страсти? — Так вы же сами… — Не клеветай на старшего! На колени! — возвысив голос, приказал он. Повернувшись, Антон послушно встал на колени, вцепившись в чёрное одеяние и тут вернулись воспоминания. Чёрная одежда, чёрные как ночь волосы с бородой — всё то, что он позволил перепутать со священником. С самим батюшкой. Тело задрожало в страхе и село на пол… — Я не- не могу… — Не можешь? Что ж… — мужчина взял висевшие на стене верёвки и наступил на грудь помощника, заставив того лечь. — …тогда ты заслуживаешь кое-чего получше. Руки мальчишки связали вместе спереди и приказали лечь на кровать. Чужие губы в нетерпении начали целовать с ушка, что тот в волнении вздрагивал и стал чаще дышать. Поцелуями шли всё ниже, задирая одежду, пока не спустились к заветному. — Ох, Боже мой… — Не взывай к Богу, Антоний, взывай ко мне. Я твой бог. — парень покраснел от стыда, а священник взялся облизывать плод, вскоре, заглотнув его полностью. — О-отец! Антону не позволили кончить раньше времени, завязав верёвку поменьше у головки, и приказали встать раком, чтобы был виден зад, пока он делает минет. Скользят руками по лопаткам и шлёпают по ягодицам, выслушивая скулёж о том, как кое-кто хочет кончить, но нет возможности. Позже его переворачивают на спину, развязав большую помеху. Парень кончил себе на живот, а на лице красовалась сперма священника, что уже приводил себя в порядок, вздыхая. — Ты прощён, сын мой. Вечером хочу видеть тебя на службе, а пока отдохни. — мужчина положил на тумбочку салфетки и ушёл. Антону неимоверно плохо и хорошо одновременно от состояния похмелья и от того, что он снова чист перед Богом. Всё заканчивается чисткой и молитвой на коленях перед иконой в покоях батюшки, которые покидают, чтобы провести время за учёбой — вероисповедания.