Купить раба по скидке

— Ваш заказ, — на стол опустилась тарелка уже полюбившегося черного десерта, — и хозяин просил передать, что если вы вновь оставите деньги за заказ, то с вас будет браться двойная оплата. Блум моргнула, приоткрыла растерянно рот и глянула на неприметную дверь, за которой скрывался, видимо, самый упертый из знакомых ей кондитеров. Впервые на губах феи расцвела усмешка, отражаясь в глазах хитрыми смешинками. — Ваш хозяин тот еще гад, да? Подавальщица промолчала, оставляя фею со своими мыслями и готовым заказом. Продолжая улыбаться, она быстро закончила с десертом, чувствуя на коже уколы холодного рассветного воздуха. Сегодня они собирались отправиться в одно из очень далеких поселений, до которого несколько недель пути, и девушке вдруг захотелось побаловать себя напоследок. Благо, ранним утром кондитерская уже работала и медленная, но собранная подавальщица приняла ее заказ, казалось бы, еще до того, как та его проговорила. Похоже фею запомнили и отнесли к постоянным посетителям, даже если та и приходила с промежутками в недели, а порой и месяцы. Был соблазн взять несколько десерт с собой в дорогу, но это могло показаться жестким наемником странным, да и сладости вполне могли помяться и испортиться. Эх, и как ей быть? Она уже подсела на эти бисквиты и растекающиеся по языку крема. Может ей попробовать найти какие-нибудь чары стазиса? Надо будет обязательно об этом подумать после путешествия. Доев, Блум с ухмылкой высыпала на стол двойную стоимость заказа, не забыв про чаевые. Наблюдавшая за этим брюнетка казалась бесстрастной, но в легкой складке у краешков губ угадывалась улыбка. Видимо ту забавляли препирательства посетительницы с владельцем. Удаляясь от здания, фея будто специально обернулась, находя глазами окно. И ожидаемо нашла в нем все тот же темный силуэт, упершийся в подоконник локтями, и смотрящий на нее будто бы с усмешкой. Блум почему-то задержала на нем взгляд, кивнула, едва наклоняя голову под капюшоном, и поспешил к порталам. Мужчина проводил ее глазами, пока та не скрылась за спящими без хозяев лавками, а после закрыл окно и продолжил свои приготовления к рабочему дню. И фея даже не догадывалась, что это заведение никогда не начинало свою работу с рассвета. По крайней мере, пока перед его дверями не мелькнула девичья фигура в таком знакомом зеленом плаще. *** Когда Блум в следующий раз ступила на Мартрат, ее волосы почти достигали кончиками плеч, а у основания шеи таился новый шрам, еще побаливающий при резком движении. Путешествие прошло не так удачно, как они хотели. Примерно на середине пути путники решили устроить привал недалеко от местного источника, а пополнив запасы воды, те принялись готовить запоздалый ужин. Следующее же, что помнит фея, была сильная слабость и темнота. Пришла в себя она уже на ритуальном камне, пока один из аборигенов пытался снять с нее скальп. Едва соображая, Блум дернулась всем телом, ощущая давящие путы веревок на руках. Боли почему-то не было, видимо, ее успели опоить какими-то аналогами местных наркотиков. Почти на автомате, она призвала огонь и подожгла веревки, быстро взлетая над алтарем. Дальше все было по уже знакомой схеме — атака, защита, атака, поиск сокомандников. И не думать о теплой влаге, стекающей по спине. По итогу они потеряли несколько человек, которых оперативные туземцы уже успели принести в жертву местному богу. Кто-то из наемников отделался отрезанными пальцами, в том числе и Гурт. Хоть тот и говорил всем сочувствующим, что главный "палец" остался при нем. — Да было бы там что отрезать, —фыркала всегда Кира, вызывая у Блум нервный смешок. Благо, подруга была здорова и отделалась парочкой ссадин, чем невероятно обрадовала фею. Еще одна смерть выбила бы ее из жизни надолго и бесповоротно. И только оказавшись в своей палатке, девушка вдруг четко осознала, что сегодня была как-никогда близка к смерти. Вот так просто, во сне. Что было бы, не очнись она на алтаре? Фея знала. Она бы лежала в куче "жертвоприношения", а ее родные и друзья так бы и не узнали о ее смерти. Потирая тогда подрагивающие руки, Блум словно по-другому взглянула на свою жизнь и на душе стало невыносимо тошно. Когда она в последний раз виделась с приемными родителями? Сказал ли им кто-то о ее исчезновении? Скорее всего да, когда бы направились к ним в поисках девушки. А Винкс? Почему-то раньше фея была уверена, что они меняются. Что взрослеют и отдаляются от нее, теряя ту созданную между ними связь. А теперь Блум вспоминала свою жизнь в замке и думала, как сама отдалялась от подруг, вечно игнорируя звонки или сваливая на тех свои проблемы. Разве могла она злиться на фей, если они просто выросли? А она....она даже не смогла сказать тогда Скаю "да", боясь каких-то там семейных обязательств. И почему же Блум не могла просто обсудить все с парнем? Сказать прямо чего хочет, а чего нет? Может, они смогли бы пойти на уступки, как когда-то в юности. А может и нет, но тогда их разрыв бы прошел намного безболезненней. Хотя сейчас это все равно уже не имеет значение. Так странно, за последние годы девушка поняла, что боится одиночества. Боится остаться одна в том доме на Земле, бродить по пустым комнатам подруг и затягиваться в трясину воспоминаний и невозвратимого прошлого. А теперь она буквально не пойми где совершено одна с оборванными за собой мостами. У нее все тело покрыто шрамами, ужасно болит затылок, и даже ей не известно, не прирежут ли ее этой ночью. "С чем боролась, да?" Тогда Блум впервые за много месяцев плакала от тоски по дому, прикрывая рот рукой и уперев глаза в импровизированный потолок палатки. Остаток дня фея провела в прострации, а на следующий день принялась за дела на автопилоте. В последний день пути торговец о чем-то долго разговаривал с Гуртом, хотя всем и так было ясно, чем закончится их контракт. И вот теперь она вновь была на Мартрате, с горсткой последней выручки на дне сумки и полной пустотой в голове. Движения у нее были какие-то неловкие и скованные, при появлении в таверне Блум едва смогла взять себе комнату, постоянно путаясь в словах. Благо, работающая там женщина была достаточно понятлива, быстро выдав все необходимое. Уже в номере Блум качнулась под тяжестью сумки, опуская ту на пол и оглядывая треклятые серые стены. Тоскливость словно читалась в каждой их щели, вырывая из сердца девушки непроизвольный отклик. А ведь ей казалось, что она почти привыкла к скромному интерьеру номера. Чтобы хоть как-то сбросить витавшее в воздухе напряжение, принцесса пошла в ванную, на ходу снимая плащ и бросая его на кровать. И только прикрыв за собой дверь, она стянула вещи, впервые за несколько недель отстегивая с ноги излюбленный кинжал. Вода гладила кожу, не принося удовольствие и только погружая в мысли, пока Блум вдруг не вынырнула из них, ощутив, как вода заметно снизила градус. Закончив водные процедуры, девушка надела первый попавший комплект из сумки, после чего вяло оглядела свои апартаменты, придя к лучшему из всех решений — надо прогуляться. И чем раньше она выйдет на свежий воздух, тем лучше. В голову как раз пришел образ сладкой таверны, в которой продавали так полюбившийся ей десерт, непроизвольно напоминавший ей о Гардинии. Точно, Блум как раз давно у них не была. Почему бы не поднять себе настроение небольшим пирожным? Набросив плащ, она задержалась в проходе, подумав про оставленный кинжал, но решила, что и сама в состоянии справиться с угрозой при необходимости. А параноидальные мысли в ее случае вообще часть нормы. Двигаясь между рядами, фея почти грубо пропихивалась через посетителей рынка, чувствуя нестерпимое желание как можно быстрее добраться до обителя сладкого аромата и тянущей на языке сладости. Да, просто один десерт и немного отвара. Так будет лучше... Проходя мимо арок, Блум по привычке отвела глаза от рабских ларьков, но тут до ее ушей донёсся детский плач. Громкий, надрывный, пробегающий по нервам словно электрический ток. Фея остановилась, чувствуя, как плач незнакомого ребенка медленно проникает в душу и разрывает ее. Звук определенно доносился с рабовладельческой части рынка, а это значит, что еще одна личность оказалась потеряна в чужом желании владеть и принижать. Блум слишком хорошо знала, что могло происходить там с ребенком, и это знание разъедало все таившееся в ней человеческое. Отбросив желание добраться до кондитерской, фея двинулась на звук, боясь не успеть. Она почти бежала, совершенно забыв о маскировки, думая только о том, сколько у нее денег. И что этого ребенка она так просто им не отдаст, даже если придется вырывать того с боем. От бега рана на шее вновь заныла, нарастая в голове пульсирующей болью, почти не заметной, за страхом опоздать. Меж тем плач вел ее все глубже, окуная в мириаду незнакомых запахов и голосов. Торопясь, она боковым взглядом замечала прилавки, совершенно не улавливая, и не желая улавливать, их содержимое. Блум была так сосредоточена на своей цели, что совершенно перестала замечать все вокруг. Даже когда ларьков вдруг стало очень мало, а людей почему-то все больше и больше, пока ее не окружили в подобие кокона. — Человек? — произнес вдруг грубый голос, заставивший фею прийти в себя и оглядеться. Плачь больше не бил фею по ушам, вынуждая бежать на свой зов. И теперь Блум четко видела, как чья-та высокая фигура перекидывает в руке увесистый амулет с ярким камнем. Стоило огромной лапе сжать его, как плач мгновенно пропал, а фея ощутила, как с нее словно спало наваждение. Фигура вдруг повела головой в капюшоне, словно принюхиваясь, и из глубины плаща донеслось довольное. — Фееееея, причем молодая. Знаешь, сколько нам дадут за ее крылья? Не дожидаясь нападения, Блум выпустила в него огненного змея, попутно нащупывая за спиной капюшон и собираясь набросить его на голову, но не успела. Удар пришелся точно по шее, в кровь разрывая не до конца заживший шрам. Качнувшись, Блум окружила себя пламенем, рефлекторно хватаясь за болящую голову, как тут ее вновь ударяют по затылку до искр в глазах. Рухнув на землю, девушка почувствовала, как по шее вновь текла теплая кровь, пропитывая чистую водолазку. Вместо мыслей в голове пульсировала боль, сочетаясь с ударами учащенного сердца. — Бей по шее, у нее там слабое место! Чьи-то руки попытались схватить ее за волосы, Блум сжала зубы, перебарывая себя и резко переворачиваясь на спину, вовремя схватив сообщника за пальцы и до упора накаляя ее. Не дожидаясь криков, она перевоплотилась и оттолкнулась от земли, оставляя внизу разрастающийся огненный круг, жалящий всех участников нападения. В дыму и ругани, перемешанных с визгами существ разной масти, фея криво рванула в сторону, отлетая как можно дальше от места происшествия и проклятой части рынка. Различив рядом знакомую поляну, она почти что рухнула на нее, содрав кожу на коленях и ладонях. Сжавшись в комок, девушка прижала грязные руки к раскалывающемуся затылку и заскулила, видя перед глазами цветастое мельтешения. Кровь продолжала вытекать, уже стекая вниз по лопаткам, капая на землю и тут же впитываясь. Силы неумолимо иссякали, и она перевоплотилась, экономя их. "Больно...как же больно.." Руки соскользнули с затылка и упали рядом с туловищем. Перед глазами больше не крутилась картинка — все неумолимо покрывалось темной пеленой. "Надо встать...надо...добраться до номера и... обработать рану..." На периферии Блум почувствовала, как кто-то коснулся ее плеча и перевернул на бок. Нашли