О прогулках и романтике

– О, а сфоткаешь меня возле фонтана? – О боже... Тсуна со вздохом навела на Дазая камеру. – Только чтобы красиво было! – Да, я помню. Никаких лишних людей в кадре, должно быть видно и тебя, и фонтан... – И обязательно огонёчки! Девушка улыбнулась, нежно и раздражённо одновременно, наводя камеру на своего парня (парня! своего! звучало очень непривычно). – Ну ка-а-ак? – он подбежал к ней, выхватил телефон и, важно кивая и потирая подбородок, просмотрел получившиеся снимки. – Хм-м, неплохо, неплохо. Теперь тебя! – Осаму, – Тсуна серьёзно посмотрела на него. – Ты за сегодня потратил больше десяти гигабайт на фотки и видео. Может, хватит? Дазай задумчиво нахмурился. – Да, ты права. На сегодня достаточно. Просто погуляем? – Просто погуляем, – согласилась Тсунаёши, скрывая облегчённый выдох. Дазай взял её за руку, переплетая пальцы, и Тсуна улыбнулась, чувствуя, как теплеет в груди. Осаму редко позволял себе прикасаться к ней – то, с чем она боролась слишком долго, – а когда прикасался, то делал это настолько осторожно и нежно, что у Тсуны каждый раз замирало сердце. Ещё месяц назад она не думала, что это возможно: вот так бродить вдвоём по Риму, заглядывая в маленькие уютные кофейни и пиццерии ("ты обязан попробовать итальянский кофе! и настоящую итальянскую пиццу!"), останавливаться, чтобы послушать уличных музыкантов, кидать монетки в каждый увиденный фонтан, фотографироваться на фоне вообще всего, что встречается на пути, и смеяться так громко и искренне, будто не существует никакой войны, на которой они оба потеряли слишком много друзей, будто нет крови на их руках, будто Дазай никогда не сидел в тюрьме, а Тсуна не скрывалась от правительства за массовые убийства. Они впервые за долгое время были абсолютно и полностью счастливы, и от этого было безумно страшно за будущее – подобное затишье наступало только перед ужасной бурей. Тсуна была готова молиться любым богам, чтобы им дали хотя бы небольшую передышку перед новым испытанием – с их умением вляпываться в неприятности на большее рассчитывать не приходилось. – О чём задумалась? – Дазай привлёк её внимание, поднося её руку к губам и аккуратно прикасаясь к костяшкам пальцев, от чего у неё снова перехватило дыхание. Тсунаёши тепло улыбнулась в ответ: – О будущем. Дазай понятливо хмыкнул, огляделся, небрежным жестом взъерошил волосы, поправил воротник плаща (Тсуна с возрастающим удивлением наблюдала за тем, как Дазай нервничал) и протянул: – Да, насчёт него... – А что насчёт него? – осторожно переспросила она. Не мог же он согласиться на небольшой отпуск в Италии только для того, чтобы бросить её на свидании? – Ты... чисто теоретически... согласилась бы... съехаться? Тсуна приподняла брови. Вопрос был странным хотя бы потому, что они уже жили вместе. Ну, по большей части. Однако Дазай, как оказалось, не закончил. – Съехаться, – вновь повторил он. Тсуна нетерпеливо кивнула (почему он вообще спрашивает об этом?), – И... – Так, голубки, медленно отлепляемся друг от друга и выворачиваем карманы, – послышалась грубая итальянская речь. Тсунаёши, уже несколько минут игнорировавшая позвякивание интуиции, обречённо вздохнула, не стремясь поворачиваться к прервавшему их грабителю. Дазай скривился. Он до последнего надеялся, что неприятный тип откровенно бандитской наружности обойдёт их стороной. – Шевелитесь, – твёрже сказал преступник, тыкая в них ножом (даже не пистолетом!). – Прошу прощения, – вежливо улыбнулась девушка. – Не могли бы вы подойти чуть позже? – Что? С ума сошла? – Я говорю, что мы сейчас немного заняты, – терпеливо продолжила объяснять Тсунаёши, не обращая внимания на фыркнувшего Дазая. Его всегда забавляло её взаимодействие с преступниками всех мастей. – И было бы прекрасно, если бы вы... – Если ты сейчас же не отдашь мне свои деньги, я зарежу тебя к чёртовой матери, – бесцеремонно прервал её мужчина, взмахивая ножом в опасной близости от её лица. Ему бы обратить внимание на то, как поморщилась от его грубости Тсуна, общаясь с ним без капли страха, несмотря на его угрозы, и как Дазай, засунув руки в карманы, наблюдал за их разговором, словно за театральной постановкой, совершенно не опасаясь за свою возлюбленную, но у преступника совершено не было опыта. В отличие от его "жертв". – Да, точно, деньги, – вздохнула девушка, медленно открывая сумочку и резким движением вытаскивая оттуда баллончик. В следующую секунду неудавшийся грабитель заорал, прижимая руки к лицу. Тсуна вырубила его одним ударом и пнула подальше нож. – Почему, скажи мне, почему этим всегда занимаюсь я? – она возмущённо повернулась к Дазаю. Тот пожал плечами: – Потому что у тебя лучше получается? И добавил, взглянув на её невпечатлённое лицо: – А ещё потому, что ты потрясающе выглядишь в драке. – Засчитано, – кивнула Тсуна и прищурилась. – Но в следующий раз ты сделаешь мне предложение не в случайном переулке. Она была не против брака, и одна только мысль об этом приводила его в восторг. Дазай довольно ухмыльнулся и притянул её к себе за талию, вовлекая в поцелуй. Расписанные стены, тело на земле, валяющийся нож... Это была какая-то особая романтика – мафиозная. Не то чтобы Тсуна была против. Можно вытащить человека из мафии, но мафию из человека – никогда.