***
Время шло. Часовая стрелка твёрдо застряла между шестью и семью, в то время как минутная неумолимо продвигалась к двенадцати. Канада с потаённой тревогой следил за этой своеобразной гонкой, намертво приклеившись к дивану в гостиной, освещаемой одним лишь каминным огнём, скрючившись и сжимая руками колени до побеления. Но, не подумайте, столь неудобная поза не была поставлена им специально. Она являлась следствием высокого напряжения, сопровождающего канадца каждый раз в последние минуты до прихода его личного кошмара. Что-то будет ждать его этой ночью. О чём говорить с братом? Удастся ли закончить раньше, чем обычно? …В каком настроении тот придёт…?Дзынь-Дзынь!
Канада вздрогнул от неожиданности, случайно ударив себя ладонями по коленям. Моментально возникшая боль отрезвила. Осознав, что произошло, он медленно поднял руки, вытянул их перед собой и пару раз сжал пальцы, пытаясь успокоиться. Брат не любит, когда он излишне дёрганый. Повторный звонок, кажется, чуть более долгий, чем первый, заставил кленового подскочить с места и, набрав в грудь побольше воздуха, как можно увереннее двинуться в сторону входной двери. Уж кого-кого, а нетерпеливые Штаты заставлять ждать — себе дороже. Уже у двери ему вновь пришлось участвовать в борьбе с самим собой: руки дрожали и отказывались вращать ключ. Благо, бой был недолгий, как и всегда, Канада быстро одержал верх, напоминая себе с кем имеет дело. В открывшуюся дверь, чуть ли не сшибая канадца с ног, тут же ворвался нежеланный гость и в том же темпе унёсся в гостиную, на ходу снимая с себя тёмно-серое пальто, обнажая дорогущую чёрную приталенную рубашку и не менее дорогущие брюки с ботинками в тон ей же. Канада успел только ошарашенно хлопнуть глазами, настолько стремительно всё произошло. «О, нет, — тоскливо пронеслось в его голове, как только первый шок спал, — он уже на взводе». «На взводе» в его случае можно было дословно трактовать, как: «любое неосторожное движение, и можешь попрощаться со своей дыркой», вот почему канадец так не любил это состояние брата. Он и в нормальном-то расположении духа часто перегибал палку, хотя и останавливался всё-таки, если видел, что брату реально больно. А вот «на взводе» Америка вытворял, что хотел. И то, что после подобного он смел присылать письма с сухими подчёркнуто деловыми извинениями, выглядело больше, как дополнительное издевательство. Хотя, о чём это он, чтобы Штаты и вслух всерьёз извинился за собственную оплошность? Скорее Луна упадёт на Землю… Взяв себя в руки и судорожно прикрыв дверь, Канада поспешил в относительно безопасное укрытие: на кухню. Уже там он торопливо вытащил заранее приготовленную бутылку виски и два стакана. Конечно, было бы неплохо немного «побаловаться» и подсыпать что-нибудь интересное в напиток, ну, или успокаивающее хотя бы, вот только, к несчастью, у воплощений полная невосприимчивость к токсинам. Вы спросите, ну и зачем в таком случае нужны виски, раз эффекта от них никакого? Эффекта-то может быть и нет, зато послевкусие алкогольных напитков мало кого из государств может оставить равнодушным, и Канада, прекрасно зная об увлечённости младшего крепким спиртным, каждый раз пытается задобрить его таким способом. С переменным успехом. В гостиной его уже с нетерпением ждали. Америка, создавая обманчивую иллюзию расслабленности, вальяжно уселся в любимое кресло старшего у горящего камина, расположенное спинкой к окну, за которым так некстати сейчас шёл лёгкий ноябрьский снежок, привнося в общую отвратительную картину совершенно ненужный здесь оттенок зимней сказки. Его пальто небрежно растянулось на сиденьи близ стоящего дивана, расположенного напротив зажжённого камина, прямо на том самом месте, где канадец столь малодушно трусил несколько минут назад. Закинув нога на ногу и сложив руки на подлокотниках, пальцами то и дело постукивая по обивке, США оценивающе осматривал, наконец, появившегося брата, словно проверяя, всё ли с его любимой игрушкой в порядке? Канадец неуютно поёжился под этим взглядом, незаметно, как ему казалось, поправив ворот своего любимого синего свитера, и прилагая все усилия к тому, чтобы ничем не выдать дрожь, пронизывающую всё тело, принялся нарочито неспешно расставлять сервиз на журнальном столике. Брат по прежнему хранил молчание, и, не зная с чем это может быть связано, кленовый начинал нервничать ещё сильнее. Воодушевляло в этой ситуации только отсутствие ручной клади у младшего, — сегодня без игрушек, — да и то не слишком, особенно, под прицелом чужих внимательных глаз и монотонным тихим стуком, указывающим на его скрытое раздражение. Закончив с сервировкой Канада выпрямился, да так и застыл на месте не зная, что делать. Сейчас от его действий напрямую зависел ход событий. Это всё равно, что попасть в клетку к оголодавшему зверю и пытаться культурно с ним поговорить. Неизвестность убивала, и, когда канадец уже не мог выносить давления, он решился начать непростой для себя диалог. — Здравствуй, брат… — Канада нашёл в себе силы посмотреть собеседнику в лицо, тот оставался сосредоточенным и невозмутимым, и, хотя на приветствие он не ответил, всем своим видом продемонстрировал, что слушает, да и постукивать пальцами перестал, поэтому кленовый решил пойти дальше, заставив себя сдвинуться с места и, обогнув столик, присесть на край дивана, не занятый чужой верхней одеждой, как на зло, поближе к Америке. — Как прошла неделя? Выглядишь… Напряжённым. Штаты усмехнулся и полностью улёгшись спиной на кресло закинул обе руки за голову, шире расставив ноги. Канада сжался, сдавив ладони бёдрами, и затаил дыхание. Мог ли он вложить что-то лишнее в столь короткую фразу? — Это я-то напряжённый? Из нас двоих тут только ты искришься, — фыркнув, иронично подметил Штаты, видимо весьма довольный собственным каламбуром, и кленового слегка отпустило. Заговорил. Это хороший знак. Но, не успел он полноценно обрадоваться вернувшейся разговорчивости брата, как тут же был поставлен на место следующим фактически приказом. — Раздевайся. Сердце пропустило удар. «Так быстро?!» — Кленовый не мог перестать поражаться сегодняшнему поведению США. Мало того, что тот, вопреки обычаю, буквально вломился в его дом, чуть не сбив старшего с ног, так ещё зачем-то торопит события. Да, Штаты нетерпелив, но при этом ещё достаточно самолюбив. Ему нравится проводить своеобразные прелюдии перед тем, как приступать к основному блюду: смущать брата, заставлять его нервничать, развязно домогаться и отпускать грязные шуточки. Реакция Канады на его приставания, чужие стыд и страх — всё это радовало глаз и чрезмерно кормило раздувшееся до невероятных размеров эго американца. Особенное удовольствие ему приносил вид сконфуженного канадца ещё и по причине физического превосходства брата. Канада был большим парнем. Реально большим. Будучи вторым по площади государством, его антропоморфное воплощение также выделялось габаритами под стать, к примеру, с ростом около двух метров он был выше Америки на целую голову, а вот телосложением братья не особо отличались. Оба поджарые, крупные и атлетически сложенные, Канада визуально казался мощнее в этом плане только засчёт роста. К несчастью, в мире стран «больше» не означает «сильнее», и именно этим подарком судьбы так сильно упивался Штаты, не забывая периодически подкалывать старшего. Канада сморгнул наваждение и, нервно сцепив пальцы в замок, попытался располагающе улыбнуться, судорожно подбирая слова в голове. — Ты хочешь начать прямо сейчас? Не то, чтобы я возражал, однако, …не стоит ли нам обоим сперва немного расслабиться? К тому же мы ещё даже не выпили… — Канада, вытащив правую руку из плена бёдер, потянулся к бутылке, всеми силами стараясь оттянуть момент, но вновь был остановлен хлёстким и железным: «Сейчас». Посмотреть в лицо Америки на этот раз канадец не решился. Его тон определённо не предполагал отказа, Кленовому более не оставалось ничего, кроме повиновения. Тихо выдохнув, Канада принялся неспешно стягивать с себя одежду, пытаясь не обращать внимания на пронзительный взгляд со стороны. Сперва любимый свитер, потом довольно старые, но всё ещё сносные чёрные штаны, шерстяные носки… Наконец, оставив и нижнее белье на верхушке образовавшейся стопки аккуратно сложенных вещей, в месте противоположном тому, где валялось пальто брата, кленовый собрался с духом и повернулся в сторону США, чтобы отчитаться об исполнении приказа, но тут же чуть не отпрянул в сторону, увидев чужую белобрысую макушку прямо перед собой. — Чшш, спокойно, здоровяк, — неожиданно мягко и игриво прошептал Америка, положив ладони с широко оттопыренными пальцами с обеих сторон на грудь брата и крепко сжав упругую плоть. По телу Канады пробежала очередная волна дрожи и он закусил нижнюю губу, пребывая в смешанных чувствах. Прикосновение было приятным, дыхание брата почти обжигало, и Кленовый искренне ненавидел себя за то, что испытывает удовольствие от подобного. А Штаты тем временем уже вовсю развлекался: мял округлые мышцы, оттягивал и щипал за соски, заставляя брата морщиться и вздыхать громче обычного, заламывая себе пальцы за спиной. — Соскучился по мне, да? Канадец не был уверен, что от него действительно требуется внятный ответ на заданный вопрос и предпочёл промолчать, тем более он боялся, что если откроет рот, то точно издаст какой-нибудь непристойный звук. К счастью, США, похоже принял его молчание за согласие, или, действительно, в принципе не ждал ответа. — И всё-таки, какие классные сиськи, твёрдые и большущие, как женские. С таким размером тебе впору бюстгальтер носить, братец, — довольно продолжал комментировать Штаты, наблюдая за растущим на скулах старшего румянцем. С каждым произнесённым им словом Канаде всё сильнее хотелось провалиться сквозь землю. Он и сам себе не мог объяснить, почему именно слова брата задевают его сильнее действий, ведь вроде бы тот ничего сверхъестественного и не говорит, однако на душу с каждой новой фразой будто накладывают тараканов. Кленовый мог бы и дальше рефлексировать, тщетно пытаясь абстрагироваться от слов Америки, если бы не почувствовал, как чужая рука, спустившись ниже по внушительному торсу и огладив пресс сверху вниз, остановилась меж бёдер аккурат в паховой области, там, где у людей обычно располагаются половые органы. У канадца же там было на удивление гладко. Обращая на это внимание, Штаты пару раз мягко хлопнул его внизу и, усмехнувшись, настойчиво произнёс: «Ну же, не стесняйся, покажи мне её». Кленовый, уже красный, аки спелый томат, прикрыл глаза и сжал руки в кулаки, не выдерживая унижения. Как же отвратительно. Неужели он действительно позволяет этому подонку вытворять с соб… — А?! — с губ старшего всё же слетает возглас, когда шаловливые пальцы младшего без предупреждения проталкиваются внутрь только что сформированной вагины на всю свою длину. Канада неосознанно с силой хватает брата за обтянутые брендовой чёрной рубашкой плечи, опуская тревожный взгляд вниз, сразу же напрягаясь. В себя его приводит ощутимый щипок за левый сосок, заставивший поднять голову и встретиться с пронзительными глазами американца. — Знаешь, я понимаю, что прошла целая неделя с моего последнего визита, но ведь это не повод так дёргаться от всякого прикосновения, не правда ли? — с плохо скрытым раздражением спрашивает он, криво оскалившись. Канаду прошибает секундный ступор. Конечно, дёргаться вовсе не нужно, когда жертва сопротивляется, хищник только злится и становится жестоким. Канаде подобный исход совершенно не нужен, и поэтому он послушно расслабляется и разжимает хватку на чужих плечах, возвращая руки за спину, вновь отводя взгляд. — Хороший мальчик, — сухо выдыхает Штаты и в качестве небольшой мести резко разводит пальцы, всё ещё находящиеся внутри брата, в стороны на манер ножниц до упора, наблюдая за тем, как чужие полные бёдра покрываются мурашками. Канадец закусывает губы, глухо промычав от не самых приятных ощущений, но в этот раз с места не сдвинулся. — К твоему сведению, ты меня очень огорчил на этой неделе, — всё тем же холодным тоном вновь заговорил Америка через некоторое время, методично грубо трахая пальцами брата, пока тот пыхтел и громко выдыхал сквозь зубы, жмурясь от болезненных ощущений и все силы отпуская на то, чтобы твёрдо стоять на ногах. Новая реплика брата, поставила старшего в тупик. Округлив глаза, тот уставился на младшего с непониманием. — Не делай такое удивлённое лицо, ты прекрасно знаешь, о чём идёт речь. Последнее было произнесено с особенной яростью, в насыщенно синих глазах американца блеснуло нечто опасное. Однако, Канада до сих пор не мог взять в толк, что же так сильно вывело его из равновесия, мысленно воспроизводя события прошедшей недели. Свободной рукой США схватил старшего за подбородок, насильно опуская его лицо вниз, заставляя испуганную молодую зелень напротив посмотреть в бездну ледяной синевы. — Так и будешь молчать? — бездна жаждала ответа. — Не… Мх… Не понимаю… — еле выдавил канадец, заворожённо уставившись на девятый вал в глазах брата. Это как смотреть на разгневанную кобру, грозно раздувающую капюшон и скалящую клыки: настолько страшно, что невозможно оторваться. В синеве блеснула молния, Америка резко вынул вымазанные естественной смазкой пальцы левой руки из влагалища брата с характерным звуком, от чего Канада стыдливо поджал губы, и до красных пятен сжал его скулы правой. Кленовый поморщился, силы Штатам, конечно, было не занимать: на лице будто стальные тиски сжались. — Ах, не понимаешь? Хорошо. Я тебе жирно намекну. Бессовестная ты шлюха, — последнее младший почти выплюнул и, не позволяя старшему вставить и слова в свою защиту давлением на щеки, резко и со всей силы ввинтил в его нутро всю левую кисть целиком. Канада заорал… Бы, если б его нижняя челюсть не была чётко зафиксирована братом, поэтому всю боль им испытанную от столь небрежного проникновения удалось выразить лишь в обрывистом мычании и слезах, выступивших на самом краю глаз. Казалось, внутрь запихнули кол. Агония мгновенно заволокла сознание, и немудрено, что за этой пеленой канадец не услышал, как брат раздражённо цокнул и даже не заметил звучного шлепка по собственной заднице. Секундой позже старший понял, что брат уже вынул из него руку, а Канада сразу и не ощутил, фантомная боль всё ещё обжигала внутренности. Америка, тем временем, останавливаться не собирался: он успел войти в раж и жаждал продолжения своеобразному наказанию, поэтому, не дав старшему опомниться, он отпустил его скулы, чтобы, схватив канадца за плечо, тут же бросить его на кресло. Впечатавшись лицом в спинку предмета мебели, Канада успел только охнуть, перед тем, как младший навалился всем своим немалым весом сзади, хватая его одной рукой за загривок, а второй за талию. — Ответь мне честно, братец, ты думаешь, я — идиот?! — гневно прорычал Штаты, усиливая хватку. Канадец заскулил, цепляясь за обивку. Какой стыд, какой позор, какое унижение… «Да что, ради всего святого, тебе от меня надо?!» — мысленно вторил ему Кленовый, но вслух произнести не смел, знал, что сделает только хуже. — Ты думаешь, я не вижу, как ты и этот бастард, Мексика, мило беседуете? Думаешь, не вижу ваших сальных переглядок во время конференций? Отвечай! «Что? Неужели…» — до Кленового, наконец, начало доходить. Ревность? Серьёзно, Америка? Кто бы мог подумать, что вся эта агрессия и странное поведение сегодня в целом вызваны именно этим чувством. «Но ведь это совсем не логично», — растерялся старший. — «Я ведь и так, разве что штамп с твоим именем с собой не ношу. К чему это всё?» — Нет! Я вовсе так не думаю! — поспешно крикнул Канада, боясь, как бы младший такими темпами ему кровь не пустил. Раны быстро затянутся, а вот любимое кресло потом, возможно, вообще не отстирается. — Молчать! Не смей мне врать! — рявкнул Штаты, но брата всё же отпустил. Канадец судорожно выдохнул, пользуясь случайной передышкой. Его нынешняя поза оставляла желать лучшего, ведь в подобном положении он мог видеть только заснеженные горы за окном, в то время как брат оставался в слепой зоне за спиной, и Кленовому оставалось только догадываться о дальнейших его действиях. — Я одного не пойму, чего ты добиваешься? Ждёшь защиты от него? Сбежать от меня вздумал? Или, может, тебе просто нравится выводить меня из себя? Нравится, когда я жесток с тобой? Ты мазохистом был всё это время? Если тебе хочется пожёстче, ты мог бы просто сказать мне, здоровяк, необязательно проворачивать столько сомнительных схем. Канада напряжённо слушал его монолог, сжимая в руках плотную ткань. Ситуация приобретала всё более плачевный оттенок, и старший пока не видел выхода из неё, а вот Америка, как всегда, сам всё решил за них обоих. Брякнула застёжка ремня, вжикнула ширинка — шум сзади, определённо, не предполагал мирного урегулирования проблемы. «Так, что теперь?» — всё тело канадца наполнилось тревожным ожиданием. Брат запретил говорить, а потому он даже спросить не мог о своей участи. Завеса тайны приоткрылась, когда к половым губам кленового прижалась горячая плоть, а на бока опустились тяжёлые руки. — Я вытрахаю из тебя всю эту чушь, ты ещё пожалеешь, что вообще связался с тем латинским придурком, — прошипел Штаты. Опять он за своё. Даже перспектива быть жестоко изнасилованным в его голове отошла на второй план. Канадец от внезапно накативших обиды и возмущения чуть было не начал словесную перепалку, но вовремя был остановлен начавшейся позади вознёй: Штаты пристраивался вплотную ко входу. «Ну и чёрт с ним, зарастёт, не в первый раз. Как же он меня раздражает этой своей грёбаной категоричностью, кретин!» — зло поносил брата канадец. По сути, не за что ведь достаётся! И зачем только он говорил с Мексикой в ту злополучную среду, если прекрасно знал, что поблизости ошивается брат, любящий додумывать всё, вместо того, чтобы просто спросить. Как будто бы он и сам прекрасно не осознаёт своего положения! А страны Латинской Америки просто очень хорошие собеседники, между прочим, неужто ему уже и разговаривать на неделовые темы ни с кем из воплощений нельзя?! — «Однако, что-то он медлит в этот раз…» И, действительно, уже несколько секунд ничего не происходило, кленовый насторожился. Вдруг пальцы на его боках разжались и пару раз отстучали незатейливый мотив. Сверху послышался сдавленный смешок. — Повёлся, да? Не бойся, это шутка, больно больше не будет, — США ласково огладил мощную спину старшего, близкого к обмороку в этот момент. Шутка. Это он, блять, шутит так. — Только если скажешь, о чём вы там говорили с… — О, Боги! Америка, мы просто обсуждали облако, похожее на пенис! Хватит искать во всём двойной смысл! — не выдержал канадец. Американец сверху довольно хмыкнул. — Надо же, он мне то же самое сказал… Хорошую легенду вы придумали, однако, — задумчиво протянул младший. — США! Прошу тебя! — взмолился Канада. — Тихо там! — чужая ладонь со шлепком приземлилась на правую ягодицу старшего, от чего тот сжался и тихо зашипел. — Я пока не знаю, действительно ли вы были заняты облаками в тот момент или всё-таки сговором. Но я обязательно это выясню. А пока можешь расслабиться, проверку ты прошёл. Но я всё ещё расстроен! Поэтому… — Америка осмотрелся вокруг и, уцепившись взглядом за позабытую бутылку виски на журнальном столике, хитро ухмыльнулся, придумав себе очередную забаву. — Поэтому я тебя всё же смажу получше. — Тумбочка рядом с диваном, — на всякий случай уточнил Канада, всё ещё стоя на коленях в кресле спиной к брату. Он раздумывал о том, что, наверное, никогда не привыкнет к заскокам Штатов, следя за медленно затухающей болью во влагалище. Что ж, могло быть и хуже. — Знаю, — беспечно отозвался Америка, беря в руки бутылку и один из стаканов. Наполнив выбранный стакан до краёв, он залпом опрокинул в себя содержимое, со стуком возвратив его на стол и довольно выдохнув. Услышав это, канадец окончательно расслабился. Если брат пьёт, значит к нему вернулся миролюбивый настрой. «Слава звёздам», — облегчение заполнило его, вытесняя тревогу, и даже последовавший за этим звук приближающихся шагов, не смог вызвать в нём прежнюю напряжённость. — Шикарный виски, здоровяк, вот всегда знаешь, что мне нужно! — Штаты подошёл к канадцу вплотную, любовно огладив чужие бёдра. Канада вздрогнул, чёрт, что-то он слишком расслабился, со Штатами так нельзя, тем более у него сейчас похоже началась «игривая фаза», одна из самых непредсказуемых. Богу одному известно, что пришло в его безумную голову на этот раз. А Америка тем временем, опустив руку ниже, в промежность Канады, пальцами огладил вульву, разведя в стороны губы, заставляя брата в очередной раз покрыться мурашками от смущения. — Интересно, с твоим вкусом, он станет ещё лучше? — Чт…? — окончательно запутался старший. В его голове пронёсся настоящий ураган из нецензурной брани и молитв, когда он почувствовал кончик горлышка дорогой бутылки там, где совсем не ожидал. — Америка… Что ты делаешь? — Наливаю в тебя виски. Не чувствуешь, что ли? — почти искренне изумился недогадливости брата американец, потихоньку вводя стеклянное горлышко внутрь. Диаметром оно не особенно выделялось и втиснулось в растянутое отверстие с относительной лёгкостью, под ошеломлённый вздох кленового, резко забывшего все свои вопросы. Вот чего-чего, а бутылки в него ещё ни разу не совали. «И что-то мне подсказывает, это только начало», — пронеслась в догонку обречённая мысль. — Так, а ну-ка прогни спину немного и подними зад… Да, вот так, хорошо, — Канада, испытывая самые противоречивые эмоции, ощущал, как его буквально наполняют изнутри крепким спиртным напитком. Он предпочёл не подвергать происходящее осмыслению, так было легче смириться с ним. Штаты же, заметив, что виски уже начинает литься через край, быстро, но осторожно вытащил бутыль из брата и отложил её обратно на столик, заткнув дырку пальцем, дабы всё не вытекло раньше времени. Осмотрев получившийся результат, он восхищённо присвистнул: киска брата заманчиво блестела от стекающих излишков янтарной жидкости, создавая эффект «течки», особенно привлекательно на этом фоне смотрелся клитор, на котором так удачно повисла капля дорогого алкоголя. Канада же, опустив голову вниз, с сожалением наблюдал за тем, как капли виски падают на сиденье любимого кресла, заметно пачкая обивку, и вдруг выгнулся и протяжно застонал. Закрыв рот рукой, он в шоке полуобернулся назад, встречаясь взглядом с сияющей в свете каминного огня лазурью. Младший сидя на корточках изогнул брови вопросительно, и, не заметив в взволнованных изумрудах напротив никакого конкретного вопроса, закрыл глаза и продолжил увлечённо высасывать алкоголь, языком не забывая уделять внимание дырочке уретры и набухшему клитору, руками оглаживая и пощипывая всё до чего дотягивался. Тело вновь прострелило удовольствием, и Канада завалился обратно на спинку кресла. Сдерживать стоны становилось всё труднее, стыдливый румянец добрался уже до шеи. Удовольствие чистыми волнами в такт движениям языка младшего разносилось в каждую клеточку тела, и Канада, вздрагивая всякий раз, искренне не понимал, как может его тело наслаждаться процессом так сильно, если сам он не может испытывать ничего, кроме отвращения? — Ммм… Шикар-р-рно, — развязно мурлыкнул американец, напившись вдоволь. Удовольствие прекратилось так же резко, как и началось, от чего Канада разочарованно ахнул, снова сердито прикрыв рот. Сзади послышался смех. — Понравилось, здоровяк? Не волнуйся, сейчас продолжим. Америка обтёр подбородок от остатков виски и задорно поднялся на ноги, отпустив очередную остроту насчёт многофункциональности отдельных частей тела старшего. Канада удручённо посмотрел на свои руки, ожидая, когда младший уже наконец закончит и покинет его дом. — Хмм, а знаешь, что? — отойдя на шаг и по новой оценив позу брата, отдающую каким-то особенным послевкусием, если учитывать его габариты, начал Штаты. — Я передумал. Ложись-ка ты на спину. Канада незамедлительно повиновался, вполне удобно устроившись в углу между спинкой и сидением кресла и уложив широко разведённые ноги на подлокотники, руками поддерживая себя за бёдра, как это нравится брату. В данный момент желание всё поскорее завершить преобладало над стыдом и неприятием. Хорошо ещё хоть в комнате тепло благодаря камину. Кленовый почти апатично наблюдал за тем, как американец, с, между прочим, всё ещё высунутым членом, отходит, чтобы взять смазку из второго отделения тумбочки, а затем возвращается и, по-хозяйски ухватившись за чужие послушно раскрытые бёдра, снова произносит нечто пошло-бестактное. Канадец отводит взгляд в сторону горящего камина, языки пламени в котором активно пожирали предложенные им поленья потрескивая и выплёвывая искры от удовольствия. Порой, канадцу тоже хотелось, обратившись огнём, целыми днями только и делать, что с аппетитом трещать дровами, заботливо отдавая тепло людям, кормящим его ими. Весь смысл своего существования сжать до простого «есть, чтобы жить», и так до тех пор, пока древесина не закончится и его пламя не погаснет от голода. Щелчок по носу развеял спонтанную мечту. — Оглох что ли? Я говорю, член покажи, — с недовольством повторил США, нетерпеливо похлопывая брата по ляжкам. Канада перевёл на него сконфуженный взгляд, немало удивлённый подобным указом. С чего бы брату вдруг понадобился его мужской половой орган? Однако, поведя плечами, сосредоточился и исполнил желаемое. Янтарная жидкость, затёкшая внутрь него глубже, чем мог достать Америка, теперь при смене органа выплеснулась наружу, окончательно запачкав кресло. Канада вспыхнул и отрывисто выдохнул: тёплый виски на изголодавшемся по ласке и затвердевшем члене ощущался даже через чур хорошо. Как же давно он не выпускал его, уже и забыл какого это. — Хех, а тебе я гляжу прям не терпится, — Штаты, опустив руку на чужой возбуждённый орган, медленно огладил его по всей поверхности от головки к основанию и обратно, наслаждаясь ничем не сдерживаемым протяжным гортанным стоном в ответ обалдевшего от давно позабывшихся ощущений канадца. Единственное, что его слегка возмущало, так это то, что и здесь размер брата пусть и немного, но превосходил его собственный. Америка фыркнул на это, и второй рукой откупорив тюбик смазки, опять вставил его горлом внутрь чужого ануса, обильно выдавливая лубрикант. Канадец воскликнул скорее от неожиданности, чем от неприятных ощущений. Естественно, его задний проход тоже был неплохо растянут, — Америка любил менять отверстия прямо во время процесса, — так что на очередную выходку брата он лишь поморщился, возвращая внимание туда, где одна из рук младшего всё ещё ласкала его член. Даже стыд и омерзение отошли на второй план, Канада слишком давно не получал такого рода стимуляцию. На немногим позже проникшие в сфинктер пальцы, он тоже внимания не заострил, лишь слегка приподнял бёдра, чтобы им с братом было удобнее. — Эй, а ведь так нечестно. Почему бы и тебе не занять руки чем-нибудь полезным? — Кленовому дважды повторять не нужно, отпустив одно из своих бёдер, он протянул руку к обнажённому паху брата, и, обхватив чужой сочащийся орган, принялся флегматично его мастурбировать, подстраиваясь под движения Штатов, на что последний утробно рыкнул, от удовольствия принявшись толкаться в подставленную ладонь. — О, да, здоровяк, молодец. Нет, сожми ещё покрепче… Да-а, во-от так, …Какие же у тебя охуенные руки… Канада ничего не отвечал на комментарии брата, просто, как робот, двигал рукой, подставляя пах и зад прикосновениям чужих пальцев. Он предпочёл абстрагироваться от происходящего, сосредоточившись на приятных ощущениях и уже не заботясь о сокрытии собственных похабных звуков. Да и какой в этом теперь смысл? Америка и без того, прекрасно знает, какие чувства тот испытывает вне зависимости от того, как сильно Кленовый пытается их спрятать. Через некоторое время, США счёл растяжку достаточной и шустро вынул пальцы из мокрого нутра брата с пошлым хлюпом, также отпустив чужой член. А жаль, старший чувствовал, что ещё немного и его бы точно настиг оргазм, унося в сладкую негу забвения, за пеленой которой ему стало бы совсем всё равно на действия Америки. Его руку младший со своего органа тоже снял, затем подсел поближе, вцепившись руками в чужие ягодицы, и, примерившись, ввёл в его задний проход сперва головку, заставив канадца крупно вздрогнуть и сжать собственные бёдра, выпуская напряжение, а потом, отметив, что старшему в целом нормально, Штаты резко вставил по самое основание. — О-ох! — сдавленно вскрикнул Канада, но, что странно, отнюдь не от боли. Кленовый тяжело задышал пытаясь переварить только что полученный кайф и понять, что именно произошло, во все глаза уставившись в место их с братом соединения. Америка присвистнул. — В яблочко! Боже, видел бы ты себя со стороны! Это выражение лица определённо стоило того, чтобы попробовать! — восторженно заключил американец, руками ещё немного приподняв бёдра старшего, отчего из-за давления его члена на стенки прохода, орган начал заметно оттягивать поджарый живот, создавая выпуклость прямо между нижними кубиками пресса, заставляя канадца ощущать усиленное давление на передние органы. И, как только он начал догадываться, что подобные феерические ощущения могли быть вызваны взаимодействием с предстательной железой, Штаты, вынув член до уровня уздечки, снова вставил его с той же силой, в том же направлении. Канада опять вскрикнул, закусив губу. Да, он ясно осознавал, что сдерживаться бессмысленно, но и стонать так по-блядски… Да, что же это с ним в самом деле? Он же ведь не извращенец какой-нибудь, чтобы наслаждаться собственным изнасилованием! Брат производит новый толчок, и Кленовый опять стонет сквозь зубы, проклиная и себя, и брата, и это кресло, и чёртово воскресенье! Тут он почувствовал, как лицо младшего приблизилось вплотную к его лицу. Похоть, плескавшаяся в раззадоренной лазури, дурманила, подчиняла. Кленовый заскулил, почувствовав возвращение крепкой хватки на своём уже колом стоящем члене, густо покрываясь краской. — Эй, здоровяк, покричишь для меня? — низко проурчал Америка тому в губы, принявшись толкаться глубоко и чувственно в среднем темпе. И Канада закричал. Громко, протяжно, жалобно подвывая на особенно сильных фрикциях, пока его с громким рычанием не заткнули грубым поцелуем, уже совсем отчаянно вбиваясь внутрь. Всё слилось в один бешеный вихрь из острого удовольствия, похабных стонов, мокрых поцелуев и жалящих страстных укусов. Изредка сквозь этот вихрь, Канада замечал обращённый на себя взгляд Штатов, горящий каким-то ненормальным внутренним огнём, яростный, как у зверя, истинно сумасшедший. И старший бы завопил от ужаса, если бы всё его естество не было поглощено первородным наслаждением от процесса физического слияния с себе подобным. В один момент США отрывисто приказал: «Сейчас» и втолкнулся особенно глубоко, буквально заполняя собой внутренности, лишая всякой воли. Канада закатил глаза, в ушах повис собственный развратный стон. Мир сжался до малюсенькой точки где-то в паху, и взорвался красочным салютом, прорезая пространство отголосками неистового удовольствия, наконец, позволяя сладкой неге окончательно затуманить разум…***
— Я вернусь, — сухо произнёс напоследок США, уже стоя на пороге входной двери и оправляя подол своего модного пальто. Канада, тоже одетый и чистый, коротко кивнул, принимая слова брата к сведению. После того, как оба оправились от настигшего оргазма, они до сего момента более не заводили диалога друг с другом. Американец удовлетворённо молчал, пребывая в некоей странной задумчивости, и лазурь его глаз спокойно мерцала в свету постепенно угасающего пламени в камине. От былого шторма не осталось и следа. Канада не решился говорить с ним о чём-либо, боясь спугнуть такое редкое умиротворённое настроение у своего мучителя. Только сейчас, когда тот подал голос, чтобы оставить свою последнюю и уже в общем-то дежурную фразу и вновь исчезнуть из его жизни на неделю, ровно до семи часов вечера следующего воскресенья, Кленовый вдруг сделал то, чего сам от себя не ожидал. — Я буду ждать, — повторив манеру младшего произнёс он быстрее, чем подумал, и сконфуженно прикусил губу. Зачем он это сказал? С чего бы вдруг такой прилив сентиментальности, да ещё и к чудовищу, вроде Штатов? Младший, повернувшись к нему, иронично изогнул брови и, заметив чужой конфуз, усмехнулся, но, как ни странно, комментировать поступок старшего не стал, а уверенно кивнул головой, в свою очередь отзеркаливая прощание старшего, и, более ничего не говоря, открыл дверь и вышел в блестящую снежную тьму. Несмотря на холод, Канада некоторое время стоял и глядел ему вслед, пока ненавистный силуэт окончательно не исчез за стеной только-только поднявшейся метели. Убедившись, что тот действительно ушёл, Кленовый запер дверь на ключ, позволив себе облегчённо выдохнуть. Вернувшись в гостиную он в расстроенных чувствах присел на край дивана, на ментальном уровне не желая садиться на ту его часть, где немногим раньше лежала вещь брата. В наступившей тишине отчётливо слышался вой пурги за стенами дома и треск огня в камине, заботливо подкормленного дровами. Канада вновь засмотрелся на яркие всполохи, пытаясь разглядеть в них безумную синеву. Из головы не выходил тот взгляд брата. Внутри всё сжалось. Так значит, это не временная забава. США действительно одержим им. Может ли быть ещё хуже? Кленовый не знал. Откинувшись на спинку дивана, он скользнул тоскливым взглядом по пятнам от виски, и впрямь некрасивым пятном растёкшимся по креслу, и остановил взор на окне, метель за которым всё набирала силу. Покуда Штаты жив, эти свидания никогда не прекратятся, и сегодня канадец осознал эту простую истину удивительно отчётливо. Наверное, он просто сошёл с ума, но почему-то на душе стало спокойнее. Появилась хоть какая-то определённость. Однажды, брату обязательно воздастся за все его грехи, а до той поры Кленовый готов потерпеть. Ведь в отличие от брата он знает:Ничто не длится вечно.