***
Через пару дней нашлась достаточно большая гора, но с крохотной пещеркой, и Цейтл расширила её до нужной формы и размеров, так, чтобы ничего не обвалилось сейчас или в будущем. Уже после она принялась всё обустраивать, практически так же, как и первое жилище, то, где любила гостить Лагерта. Спустя три дня внутри всё было готово, оставалась только примыкающая местность снаружи — там появилось место для костра и несколько кресел с подушками из листьев для мягкости. Решив, что всё, Цейтл облегчённо выдохнула. Так начались её долгие, тягучие дни. Она занималась рыболовством, вновь принялась тренироваться, чтобы не терять форму, делала большие и маленькие механизмы и фигурки из металла и даже оживляла их, но где-то глубоко в душе понимала, что пустота не заполняется. Даже не затягивается. Тогда она попробовала пообщаться с бывшими жителями Каэнри’ах, но, судя по всему, они её совсем не понимали, даже когда она говорила не на тейватском, а на их родном языке, которому её слегка обучала Лагерта. Что ж, тогда будет лучше оставить их в покое. Какое-то время Цейтл потихоньку жила в одиночестве, уж к нему ей не привыкать, но его груз теперь, после Лагерты, стал давить ощутимее. Около месяца она пыталась принять свою новую жизнь, которая, по сути, была просто продолжением старой, но выходило лишь смириться, не более. Чего-то постоянно не хватало.***
Цейтл занималась созданием новой подушки из листьев, сидя за большим камнем около моря. Предыдущая уже начинала вянуть и выглядела совсем некрасиво. Постепенно и осторожно она продолжала двигаться к намеченной цели, когда вдруг услышала недалеко за спиной голоса: — И что ты скажешь? Цейтл на мгновение парализовало. Это была самая настоящая человеческая речь, очень похожая на тейватскую, только теперь звучащая иначе. Оно и ясно, ведь наверняка прошло много сотен лет, язык не мог не измениться. Тем не менее, общий смысл всё равно был понятен для носителя старого произношения и старых слов. Цейтл аккуратно выглянула из-за камня, посчитав, что вот так внезапно вылезать будет не самой хорошей идеей. Метрах в ста стояли двое мужчин, одетых в тканевые жилетки с рубашками и классические брюки, а на ногах у них были высокие сапоги. «Что за одежда? Это сейчас такая мода в Тейвате?» — сложно было удержаться от комментария, когда в твоё время модной одеждой были балахоны. Сердце её стучало как бешеное. Это же смертные, самые настоящие, живые, стоят прямо здесь. Что они забыли в таком месте? Цейтл чувствовала, как с одной стороны её распирает радость и желание поговорить с ними, а с другой — непонимание, ностальгия и нежелание быть обнаруженной. Пометавшись меж двух огней, она глубоко вдохнула, медленно выдохнула и решила остаться в укрытии. Если они подойдут слишком близко, она просто превратится в кусок металла. Тем временем, разговор между мужчинами продолжался: — Мы притащились сюда из самого Мондштадта из-за тебя. Где твои древние цивилизации? Ты хоть знаешь, чего мне стоила эта поездка за пределы Тейвата? — первый, что повыше, пребывал в неописуемом раздражении и выглядел как человек, который по возвращении домой готовится получить огромный выговор. Второй, пониже, только с восторгом смотрел на всё вокруг: — Нет, ну ты глянь! Здесь так мрачно! Настоящая находка! Прямо как во время нашей Войны Архонтов, — он направился к морю, к камню, за которым сидела Цейтл. — Ага, только у нас она закончилась, а ещё здесь одни хиличурлы. Ты про них говорил, как про древнюю цивилизацию, что ли? — Нет, что ты, они просто примитивная фауна, — он сделал несколько шагов, уже за камень, и вдруг на лице его отразилась такая радость, что казалось, будто он сейчас засветится, — Джек, иди сюда! Иди сюда, смотри! — Что там? — Джек неохотно подошёл и посмотрел туда, куда пальцем показывал его друг. Там, под большим камнем, оказался ещё один, но меньше размером. Он сразу выделялся тем, что состоял из нескольких металлов, и словно был соткан из полос серебра и золота. Глаза Джека расширились, он даже не знал, что сказать. Зато знал его друг, который уже взял находку в руки и прижал к себе: — Давай заберём с собой! Мы же кучу денег с него получим! Ну, давай! Интересно, а здесь есть ещё такие? — Я не разбираюсь в этом, не знаю, сколько нам дадут, — пробормотал он в ответ, но во взгляде его появился блеск заинтересованности. — Откуда тут вообще такое? Оно разве может вот таким быть, Роберт? — Без понятия, но это Тёмное море, тут что угодно может быть, даже в обход привычной нам физике, — Роберт, любовно посматривая на их будущую кучу денег, пошёл дальше. — Давай, давай, пойдём. Джеку ничего не оставалось, кроме как согласиться, но теперь он сделал это с большей радостью. А вот Цейтл, которую сейчас и несли в руках, старалась не делать ничего, что могло бы её выдать. Она не понимала, что вообще творит и зачем. «Я же хотела превратиться во что-то заурядное, чтобы меня не заметили. Чёрт… Я просто услышала, что Война закончилась, и сама не поняла, как на подсознании захотела домой. Стоит ли мне возвращаться? Что если новый мир не примет меня? Да и кто такие Архонты? Так теперь называют нас?» Её изнутри начали сгрызать сомнения, которые в итоге заполнили абсолютно всё. Она не хотела оставаться здесь, совсем, но и уйти в Тейват боялась, ведь не знает, что именно там теперь происходит. Если судить по этим беспечным людям, то смертные сейчас живут хорошо и даже могут путешествовать куда-то по своему усмотрению, но что насчёт божеств? Её сразу вычислят? Убьют? Или всё пройдёт гладко настолько, что она сможет начать новую жизнь? Желание уйти было слишком велико, Цейтл ещё немного поколебалась, но в итоге решила — будь, что будет. Она не намерена больше оставаться в этом тяжёлом для неё месте. Даже если в Тейвате её убьют, она хотя бы одним глазком увидит новый мир. Мужчинам, которые заглядывали под каждый булыжник, было даже невдомёк, какие душевные терзания испытывает камень у них в руках. Они бродили туда-сюда, искали руины или признаки жизни, но находили одних только бывших жителей Каэнри’ах или хиличурлов, как их называли в Тейвате, а их жилища ценности не представляли. «Один из этих смертных сказал, что каэнриховцы — примитивная фауна. Выходит, в Тейвате не знают об истинной природе этих созданий. Я всё больше убеждаюсь, что к тому уничтожению огромное отношение имеет Селестия». Джек и Роберт, казалось, даже не знали, что такое усталость. Их азарт только разгорался, хотя они совсем ничего интересного не находили. Цейтл слушала их разговор, но не всегда могла понять суть, поэтому решила сосредоточиться на формировании своей легенды. «Я не могу прийти и выдать себя, мне нужна фальшивая личина. Тогда приму облик ребёнка, так будет проще объяснить, почему я не очень понимаю язык, а ещё то, почему я, например, мало что помню о прошлом. Маленькая девочка, потерпевшая кораблекрушение и выброшенная на берег чужой страны. Пока что звучит хорошо, но лучше действовать по ситуации». Парочка исследователей начала выдыхаться только к ночи. Они исходили вдоль и поперёк все территории около моря, все пустоши и даже дошли до бывшей пустыни, но не решились зайти в неё: слишком далеко от лодки. В конце концов, не найдя ничего полезного, они решили отплыть домой. Цейтл постоянно ловила себя на приятном, но холодящим страхом волнении, пока мужчины садились в свой транспорт, пока искали, куда лучше положить камни, и пока определяли, чья очередь грести. В один момент, когда лодка отстала от берега, Цейтл кинула последний взгляд на земли, которые столь долго служили ей укрытием и позволили узнать столько нового. В груди что-то тоскливо защемило. Нет, она не жалела, что уплывает, ни грамма, но только сейчас вдруг в полной мере ощутила благодарность Тёмному морю за приют. «Жаль оставлять свою пещеру, но что поделать. Прощай, Каэнри’ах. Я надеюсь, что когда-то узнаю правду о том, что произошло. Прощайте, каэнриховцы. Возможно, когда-то вы сможете вновь заговорить на родном языке. Прощай, Герти. Я так и не нашла тебя». Берег продолжал удаляться. *** Роберт и Джек попеременно гребли и отдыхали, постоянно о чём-то беседуя. Из их разговоров Цейтл понимала не всё: например, они иногда упоминали какие-то Глаза Бога и плакались, что у них таких нет. Что это? Какое-то приспособление от божеств? Они упоминали ещё что-то про стихии. Ничего не понятно. Тем не менее, было и то, что Цейтл постаралась запомнить, особенно касательно мелочей жизни нынешнего Тейвата. Судя по словам Роберта и Джека, они прибыли из города свободы после рассказов какого-то Стенли о его приключениях, но не нашли ничего, что поведало бы им тайны прошлого. «Нашли бы, если б не поленились пройти через пустыню», — Цейтл камнем лежала на дне лодки под скамейкой, ибо её переместили туда, и видеть могла только ноги Джека и отдельные куски неба. Ещё, помимо прочего, она узнала о некой популярной таверне в Мондштадте и мужчине по имени Крепус, которого эти двое яро хвалили за напитки. Для неё всё, что она слышала, имело значение, ведь это бесценные кусочки новой жизни, что будет скоро окружать и её. Поэтому она прислушивалась даже к разговорам о том, что послезавтра Роберту надо вынести мусор. Их плавание проходило вполне спокойно. Периодами мужчины обсуждали, что выбрали самый безопасный маршрут и скоро будут дома, осталось лишь немножко потерпеть. Правда, у моря были свои планы. Ночью на «самом безопасном пути» возник сильный шторм. Поначалу лодка качалась как бешеная, следом и вовсе перевернулась, а позже разбилась вдребезги. Среди всей воцарившейся суматохи Цейтл не видела, что происходит с Робертом и Джеком, она всё ещё куском металла создала себе несколько длинных лапок и вцепилась ими в доску, на которой плыла то по волнам, то под ними. Её спутников нигде не было видно, а яростный шторм продолжал бушевать, окрашивая всё в истинную черноту.***
Когда бедствие закончилось, Цейтл так и не сменила форму, а продолжала дрейфовать по морю, теперь успокоившемуся. Она не знала, что ей делать. «Чёрт возьми… Я не думаю, что Роберт и Джек выжили. Это ужасно, вот так глупо погибнуть, заливая что-то про безопасный путь, — она печально выдохнула и осмотрелась вокруг. — Никакой суши не видно. Не знаю, где я, но небо здесь голубое. Давно я его не видела таким красивым, хотя… Не до него сейчас совсем. А впрочем, почему не до него? Я всё равно ничего не могу сделать и не знаю, куда грести. Море само куда-то несёт меня. Мне же остаётся лишь довериться случаю и плыть по течению. Буквально». Она глухо, сухо усмехнулась, в душе испытывая самый настоящий страх, ведь остаться в неведении посреди воды боялась больше всего, поэтому и медлила с уходом из Тёмного моря. Если судить по небу, сейчас Цейтл плыла где-то или на границе Тейвата, или на его территории. Или же вообще выплыла к другому континенту. Надежда, яркая, но сжираемая логикой, всё ещё теплилась в ней, как и вера в то, что это всё-таки Тейват. Где-то спустя полчаса ничего так и не изменилось. Светлые эмоции ожидания слегка притупились, но всё равно продолжали сверкать. Всё же нельзя вот так сразу сдаваться. Ещё неизвестно, где именно дрейфует её доска. Спустя ещё час сердце Цейтл ёкнуло — там, на горизонте, что-то показалось. Какое-то голубое свечение, поднимающееся к небесам. Она тут же попала под власть эмоций, но, помня свой план, обратилась в маленькую девочку и изо всех сил погребла к сиянию. Благо, будучи божеством, она далеко не быстро уставала. В конце концов, показалась суша, окутанная туманом: огромная гора с каким-то деревом наверху, от них и исходило то странное, но не внушающее подозрений сияние. При более близком осмотре оказалось, что на вершине горы расположено какое-то здание, а по верхней её части — сплошные красные арки. Цейтл никогда такого не видела, её взгляд хаотично заметался по округе: под горой обнаружилась земля разных уровней, где-то было повыше, где-то пониже. На более высокой части уже можно было разглядеть древние руины и большие, невероятно красивые розовые деревья, а на нижней — пляж с золотистым песком. «Я… Где вообще? Это Тейват или нет?» Она понятия не имела, но продолжала грести. В итоге Цейтл добралась до берега и осторожно, будто всё перед ней могло исчезнуть в любой момент, ступила на песок. Он был тёплым. Его сочный цвет почти слепил глаза после серости Тёмного моря. Вся эта земля пестрила красками, от которых Цейтл уже так сильно отвыкла. Она не знала, на чём сосредоточиться: то ли на приятном, прохладном ветерке, то ли на ярких деревьях и зелёной траве, то ли на живом, приветливом небе. То ли на вершине горы, что даже отсюда пленяла взгляд. Цейтл стояла как вкопанная секунд тридцать, попеременно смотря на всё подряд, после чего ощутила, как горло её стиснули слёзы. Она с силой зажмурила глаза и прикрыла ладонью рот, пытаясь справиться с этим буйным наплывом эмоций. «Да что такое-то? Увидела столько красок и всё, нюни сразу распускать? Да ну что такое…» — мысленно ругала она сама себя, но не могла прекратить хлюпать сквозь улыбку. Успокоиться ей удалось только спустя несколько минут. Цейтл глубоко вдохнула и медленно выдохнула, после чего решила, что нужно пройти дальше по этим землям и посмотреть, есть ли здесь люди. Здание на горе, конечно, об этом прямо-таки кричало, но если это не Тейват, то все эти сооружения могли сделать и какие-нибудь ещё разумные расы. Она, — маленькая грязная и усталая девочка в оборванном белом платье, — смотря под ноги, прошла босая до травы, ступила на неё, и в её глазах заискрилась радость от тепла, что шло от земли. Она направилась дальше, к горе, надеясь именно там увидеть кого-нибудь. По пути ей попалось несколько рыжих лисиц и симпатичные фиолетовые жуки. Не было времени их разглядывать, поэтому Цейтл с трудом оторвалась от них и ступила на тропинку, где стояла первая красная арка. Красивая, искусно сделанная. Она поглотила собой почти всё внимание, но Цейтл пришлось резко обернуться назад, когда до слуха донеслись шаги. Глаза её расширились, когда перед ней оказалась человеческая девушка в белоснежных одеждах и длинной красной юбке. Девушка с беспокойством подошла к ребёнку, звонко стуча сандалиями с высокими квадратными каблуками, после чего присела перед ней и тревожно спросила: — Малышка, что случилось? Ты почему здесь совсем одна в таком виде? От неё пахло ароматическими маслами. «Это Тейват», — только и подумала Цейтл, когда услышала этот язык. Всё ещё не совсем понятный, изменившийся, но такой же родной. Она смогла, добралась до дома. От этих мыслей зрение снова заволокло водой, и девушка, видя, что девочка явно не в состоянии говорить, поспешила встать и взять её за руку: — Ну же, ну же, тихо, малышка. Пойдём со мной в храм, там всё расскажешь, хорошо? — Хорошо, — ответила она на ломанном тейватском. Это оказалось сложнее, нежели пытаться на нём думать. «Да, конечно, смертная, я расскажу тебе историю о том, как малышка, которую ты сейчас ведёшь наверх, попала в жуткий шторм с семьёй и оказалась единственной, кто выжил. Возможно, многие посочувствуют, кто-то даже растрогается. Но никто никогда не узнает, что перед ними сидит самый настоящий, живой Бог из старого мира. Ну что, новый Тейват, сможешь ли ты принять меня?» В её вопросе звучали надежда и смирение.