Название диалога: Ликург (Лиссадамия)
Адмет. Милый Сократ, пойдем же со мной и Криптогоном до Священной дороги, боюсь без тебя мы потеряемся на пол пути, а если и достигнем шествующих, то ничего не поймем
Сократ. Мой дорогой Адмет и Криптогон, мне понятно ваше любопытство и хоть сам я планировал насладиться этим днем в тишине леса, славя великоскорбную Деметру, я не могу отказать вам в сопровождении
Криптогон: Это было бы очень кстати, Сократ. Но для чего же нам мешать твоим планам? я слышал, что мисты уже омылись от жертвенной крови в Фалероне и скоро отправятся к Священной дороге, мы как раз могли бы посетить лес близ неё и окунуться уже в колодцы твоей мудрости
Сократ: Что ж, мои юные друзья, я рад, что прогулка в лесу и вам по душе, но какую мудрость вы желаете от меня услышать? Разве есть она у меня? Такую «мудрость», о которой речь, можно лишь назвать лужами, блестящими на солнце, в которых отражается совершенная мысль Богов, сущая во всем. Лучше же слушайте прорицания деревьев(1), они вернее будут моих слов.
Адмет. Со скромным человеком в его скромности спорить бесполезно! Криптогон не раз мне передавал твое учение о душе, правда, что там с его уст принадлежало орфикам(2), а что тебе, я, наверное, не разберу. Но даже то, что я понял, поражает
Криптогон. Молчал бы… Вечно в твоих словах сквозит насмешка, ведь ты не можешь утверждать, что с нами случается после смерти и какой оборот совершает душа
Адмет. Все не так как ты себе думаешь, Криптогон! Но ведь и ты не можешь утверждать, как устроен Аид и какое путешествие совершает наша душа в загробном царстве, и потому мне невольно смешно с тебя бывает, ведь он знаешь, Сократ, вместо сна иногда стоит шестом и готовит фразы для встречи со стражами подземного царства, пойдет по округе « Я сын Земли и звездного неба, частица печального круга, измучен жаждой и умираю….»(3) и много всего такого. Клянусь Зевсом это….
Криптогон. Эй, Адмет, пока ты любезно беседовал сам с собой, Сократ ушел за своими стройными мыслями и оставил нас позади! Давай оставим наши слова друг о друге и догоним его
Адмет. А ведь верно, что-то я заговорился
Криптогон. С тобой всегда так: интерес к моей персоне для тебя сродни Прометееву огоню
Адмет. Все может быть, только знай, что никакой насмешки на твой счет я не имею
Криптогон: Вот ты где, Сократ. Ты, кажется, задумался и забыл про нас
Сократ: Пожалуй, я немного отвлекся, но, милые друзья, вас бы я не смог совсем позабыть, да и не выполнить роль посредника Гермеса в вашем путешествии к мистерии. Вижу у вас есть ко мне некоторые вопросы? Если в моих силах — отвечу
Адмет. Ты прав, Сократ. Я слышал самые удивительные вещи об этом таинстве, но о нем самом ничего почти не известно, все рассказывают лишь о неком великом знании и даре, которые получают Посвящаемые, будто бы еще сама богиня Деметра в последние дни мистерии являет свои священные реликвии. Не знаю, что и думать, поэтому вдруг ты, Сократ, смог бы нам что-нибудь рассказать по этому поводу. Ты ведь уже был посвящен в таинство?
Сократ. Мне бы очень хотелось удовлетворить твое любопытство, дорогой Адмет, но боюсь и я не смогу вполне что-либо тебе поведать. Как ты и заметил то, что творится в торжественные дни боэдромиона(4) не обсуждается меж людьми, потому как каждый, кто прошел этот обряд заключил договор с богом и его служителями о неразглашении всего увиденного и пережитого(5). Какого рода получаемые знания и дары? Думаю прекрасный Криптогон, судя по его внутренним вопрошаниям, уже догадывается о многом
Криптогон. Если я верно тебя понимаю Сократ, те знания и священные дары связаны с опытом посмертного существования: Персефона сошла в царство Гадеса, но получила возможность, данную Богами видеться в земном мире со своей матерью, мифы свидетельствует об этом, поэтому я думаю так или иначе праздник посвящен воскрешению
Сократ. Ты, насколько могу судить, прав Криптогон. Посвящаемый, словно избранник богов, сначала вкушает гранатовые зерна Аида(6), попадая в царство усопших, чтобы потом с помощью зерен Деметры восстать из подземного мрачного логова в полный света и жизни поднебесный чертог. О более подробном описании вряд ли стоит говорить, своими словами мы мало приблизимся к истине
Адмет. Теперь мне стало понятнее, Сократ. Думаю нам с Криптогоном не нужно больше тебя расспрашивать, как ты и сам говоришь, об этом предмете. Что мне также стало понятнее, так это то, что тебе, Криптогон, обязательно в следующем годовом цикле стоит пройти обряд посвящения в мисты, чтобы самому все испытать, и возможно тогда ты перестанешь тренироваться в послесмертном красноречии перед сном, а я меньше переживать о тебе
Криптогон. Ты изумительно заботлив, Адмет, но, безусловно, я присоединюсь к шествию в честь Деметры на следующий год, а пока, хотелось бы взглянуть на них поодаль
Адмет. Поддерживаю твое желание
Сократ. Пока вы в ожидании будущих впечатлений, можете отдать свой ум здешней безмятежности, которой так мало у людей
Криптогон. Сложно предаваться безмятежности в ожидании, Сократ. Расскажи нам что-нибудь. По поверьям древних, жизнь каждой здешней липы, дуба или оливы принадлежит защитницам — нимфам, которые присматривают за лесами
Сократ. Это верно, Криптогон, дриады оберегают священные места, поддерживают естественный порядок богов, пока человеческая рука не нарушает гармонию, более благочестивых служителей Деметры Прекрасновеночной(7) ты не найдешь
Адмет. Ваши слова располагают к молитве. Но что так неспокойно у ближних кустов? Мне эти звуки вовсе не напоминают заговор дубов.
Криптогон. Погоди, Адмет, это, кажется, эфебы(8) со своими наставниками танцуют, видимо мы набрели на их остановку
Адмет. О, теперь и я вижу на кого мы наткнулись в безмятежном нашем углу. Откуда пришли, путь держите такие красивые?
Камамбер. С кладбища Кераймикос(9).
Пармезан. С большим приветствием случайных путников!
Сократ. Думаю мои очаровательные сопровожатые очень рады вас встретить, ведь на самом деле мы здесь не совсем случайно. Отчего же вы мне кажетесь такими знакомыми незнакомцами?
Фета. О нас ты бы вряд ли где слышал раньше, Афинский мудрец, но о тебе слышали многие. Мы с моими братьями Пармезаном и Камамбером были приглашены одной небезызвестной особой на эти празднества….
Сократ. Не знаю, кто бы в Афинах мог наречь меня мудрецом, разве что люди страдающие глазной болезнью или умалишенные (
или Алквиад.). Впрочем познакомиться с благочестивой молодежью всегда приятно. Вот мои сегодняшние спутники — Адмет из Эретрия и Криптогон из Фив. Откуда же вы родом и как попали в Афины?
Камамбер. Из страны Гипербореев
Пармезан. Что же ты говоришь, Камамбер? Когда бы мы там смогли побывать? Не обращайте, господа, внимание на слова Камамбера: он у нас не особо разговорчив, а как заговорит, любит, как у нас твердят, мутить воду(10). Откуда мы, Фета?
Фета. Почему вы этого не помните? Возможно….Вернее есть тайный обет, по которому мы не можем раскрыть своего родного города
Адмет. Ах вот оно как.
Криптогон. Вы с братьями находитесь в бегах?
Фета. Это было…
Камамбер. Мы участвовали в спортивных играх
Сократ. Раз наши знакомые не могут поделиться тем, откуда они, мы с тобой, Криптогон, не должны более расспрашивать их.
Криптогон. Как скажешь Сократ…….
Адмет. Да я вижу, Сократ, что они немного пьяны и возможно оттого путаются их речи. Кажется, к нам кто-то ещё идет, тоже в черном и с миртовым венком(11).
Алквиад. Пармезан, Фета и последний брат, неужели вы так быстро исполнили танец, исполнять который велят нам священные обычаи? Да и ещё оставили моего слугу Брынзу в полнейшем одиночестве, зная о его страсти нырять в реки.
Последний брат. Ты провалился в Аид, Алквиад, и так и не побывал на нашем танце. А Брынза сам решил осмотреть местность
Алквиад. Клянусь Великой клятвой!!!(12) Дивный случай! Как здесь оказался ты, мой Сократ, да ещё и как всегда с парочкой миловидных юношей по бокам(13)? Где бы я не находился, в самых неожиданных местах, порой из кустов, появляешься ты словно Deus ex machina(14).Иногда мне кажется, что сама Ананке посылает мне тебя, но я стыдливо бегу и ропщу на неё
Сократ. Иногда и я удивляюсь встречам своим, Алквиад. Почему же ты говоришь, что избегаешь встреч со мной? Видишь ли, это не совсем случайное столкновение, мои юные друзья убедили меня отправиться посмотреть ежегодный обряд, прославляющий возрождение и дары природы, которые посылает нам Скорбящая мать со своею похищенной дочерью. Проходя рядом со Священной дорогой, мы встретились с твоими друзьями, смутно знакомыми мне, они же сказали, что наслышаны об неком Сократе, что удивило меня.
Алквиад. Теперь мне понятно, Сократ, как вы все оказались здесь, что тебя в конечной счете убедило пойти сюда, я тоже могу представить. А то, что мои темные друзья, уже знали о тебе — не удивляйся, я много раз жаловался им на некого босоногого Сократа из Афин. Только почему-то после этих жалоб мнение их о тебе возросло, а в чем-то они даже начали меня упрекать. Смех ведь, я о тебя даже дурного ничего сказать не могу. Спрашиваешь отчего мне избегать тебя? Собственно незачем, но ты подчас заставляешь меня стыдится себя самого, показываешь мне мою скверную жизнь, обманчивость всех честолюбивых стремлений и я пускаюсь наутек от такого рода знаний, люди же всегда поддерживают мое бегство, моё честолюбие и мою гордость, вот поэтому, суровый радетель мой, бегаю я от твоих наставлений, не желая того. Теперь же приглашаю тебя присоединиться в пути к процессии и разделить наше настроение, взгляни, сколько здесь нарядных, с венками да с бакхами(15)
Сократ. Честно твое изложение, Алквиад, но подумай: передо мной ли ты стыдишься? Мне и моим наставлениям ли противишься или знанию? Не бойся познавать себя. Зачем же зовешь присоединится к вам? А ведь я, как ты и говоришь, необут и вид мой не подобает торжеству, даром среди ряженных появляться неприглядному простаку.
Адмет. Что ты, Сократ, опять ты наговариваешь на себя
Пармезан. Было бы здорово продолжить путь вместе с тобой и юношами, Сократ!
Фета. Это верно, но послушай, Алквиад, не стоит забывать о правилах наших жрецов, иначе…
Алквиад. Их правила я помню, тревожный (творожный) Фета, каждый мистагог учит закрывать рты(16). Так уж и быть оставайся, Сократ, по своему усмотрению, но дай хоть надеть на тебя венок и поцеловать.
Камамбер. Оставь Сократа, Алквиад! У него и без тебя неплохая компания. А к нам жалуют новые гости
Ликург. Чем вы здесь промышляете? Про таких посвящаемых мне думается, что они принимают участие не ради великой благодати, божественного озарения и уважения среди сограждан, а ради распития кикеона, посвящённого богине. Ты же, Алквиад, как напьешься с приспешниками отпускаешь самые неприличные слова, не подходящие нашему трауру
Алквиад. Не в угоду тебе я их произношу, а в честь Старомудрой Ямбы(17)! Не вноси к нам раздору
Криптогон. Сократ, не пойдем ли мы в другое место, посмотреть реликвии, пока их не скрыли в Элевсине?
Сократ. Не вправе отказать тебе, Криптогон, но очень может так получится, что нас от туда сразу прогонят
Ликург. Вы не останетесь с нами подольше? Слышал я от видных граждан Афинских и ещё от кое-кого, что ты, Сократ, развращаешь своими речами молодежь и свидетельствуешь им против всеми досточтимых богов(18) и могу я об этом судить теперь по собственному заключению: не зря мы говорим, что по поклонникам можно узнать и самого человека(19)
Алквиад. Клевета! И ежели ты дальше будешь настаивать на подобном, сын Лика, придется нам с тобой крепко поссориться! Пускай своим желчным обращением задел ты и меня… Но. Ведь ты не знаешь ещё этого человека, положим и я не знаю, но ни одним делом своим не заслужил он обращённых тобой к нему слов, а, наоборот, чего он достоин так это почета и бессмертной славы!
Сократ. Подожди, безудержный мой Алквиад. Чего же заступаешься ты за меня, если не обижают меня слова этого человека? Он лишь выражает то, что думают обо мне некоторые мужи, заслужившие уважение перед всем городом своей добродетелью, как можешь говорить ты, что они совершенно неправы, что так судят обо мне? Не чувствуй же никакого неудобства, дорогой Ликург, и говори так как думаешь, а на Алкивиада же не горячись за его нрав, право он всегда меня не жалеет и приписывает небывалые заслуги
Ликург. Мне приятно слышать твои слова. На первый взгляд говоришь ты весьма благоразумно. Что же до Алквиада, стоит признать, что его леопардов нрав не мешает ему хорошо исполнять гражданский долг, да и мужеством он не обделен(20), а я слышал, что ты, Сократ, мужество, справедливость, скромность почитаешь за добродетель и ценишь больше всего благо. Насчет первых двух должен я с тобой согласиться. Но, местный софист(21), почему же скажи должно блюсти скромность, если мешает она в делах приобретения блага?
Наглость, что противопоставляется скромности, я считаю вовсе не порочит человека, если не проявляется по отношению к богам(22)
Сократ. Как же не порочит, любезный мой Ликург, если действует она не от славы добродетели, а от лица невежества.
Ликург. Ты думаешь так, но твое мнение — лишь одно из мнений сметных
Сократ. Ты, конечно же, прав Ликург, если бы я говорил от себя, то несомненно бы не ставил свои слова ни в какое соизмерение с истиной. Но, скажи мне, почтенный грек, что способствует приобретению вообще всякого блага: невежество или добродетель?
Ликург. Кажется, Сократ, ты планируешь провести меня вокруг пальца, я нигде не утверждал, что невежество способно вести человека к благу и тем более не отводил наглость в рода этого самого невежества
Сократ. Нет уж, дорогой Ликург, мы не рассуждаем пока о том, связаны ли невежество с наглостью, просто ответь мне, так ли, что благо достигается через добродетель или есть какой-то другой способ его приобретения?
Ликург. Каков же ты из себя Сократ! Вечно настаиваешь на своём. Так и быть, попытаюсь ответить на твой вопрос. Путей к благу, на мой взгляд, великое множество; будь то удовольствия чувственные и духовные или же неблаговидные дела, приводящие в огорчение окружающих, но дающих некоторую пользу прозорливцу, отважившемуся на них. Думаю много ещё такого можно привести, благим признают люди разные вещи
Сократ. Как говоришь ты рассудительно, Ликург, мне ли с тобой тягаться в речительстве, а ведь ещё меня ты называешь софистом, кои есть известные мастера владения словом и толпой. Скажи мне для начала, может ли здоровье, разумение, счастье для одного человека быть благом, а для другого нет?
Ликург. Я с трудом понимаю, что ты от меня хочешь, Сократ, но, безусловно, все то, что ты перечислил, является благом для любого человека
Сократ. Значит благом считается у людей разное?
Ликург. Выходит, что есть блага, общие для всех. Но я имею в виду то, что какой-нибудь преступник считает для себя благом наживание богатства путём воровства или взяточничества, кто-то — наслаждение, ублажение чрева. Об этом упоминает и плачущий философ, заметивший, что свиньи грязи радуются, птицы в пыли или в золе купаются — это для них благо. Осел же солому предпочел бы любому богатству мира(23).
Сократ. Весьма мудрые слова, но тот же философ в одном месте отмечает, что счастливыми мы бы назвали быков, если бы счастье заключалось в наслаждениях(24). Ты привёл в пример человека стремящегося к обогащению, конечная ли его цель наличие определенного множества монеты или золота? Или за этим стоит что-то ещë.
Ликург. Пожалуй ты прав, и он стремится не к изобилию самому по себе, а к чему-то другому
Сократ. Что же он получает посредством обогащения?
Ликург. Если я правильно разумею, к чему ты ведешь, Сократ, то можно сказать, что он стремится к состоянию удовольствия
Сократ. Значит то, чего хотят достигнуть и описанный преступник и любой из гедонистов у них общее? Можно ли наслаждение, удовольствие назвать благом?
Ликург. Вполне можно, как иначе
Сократ. Давай вместе поразмыслим об этом ещё раз, уйдя во вторичное плавание(25). Не зря упоминаемый нами эфесец из роду басилевсов писал, что с гневом бороться трудно: за все, что он хочет, жизнью платишь, а бороться с наслаждением еще трудней(26). Попробуем подумать вот над чем: считаем ли мы, что любое благо приносит нам пользу?
Ликург. Конечно, считаем.
Сократ. Тогда мы можем сказать, что идея пользы неотделима от идеи блага?
Ликург. Пусть рассудит нас беспристрастная Фемида, коли это не так.
Сократ. Хорошо. Также говорим мы, что польза противоположна вреду и не может ужиться с ним?
Ликург. Истинно так, что-то одновременно для одного человека в один момент не может быть пользой и вредом
Сократ. Ты очень верно заключил, внимательный, Ликург. Тогда зададимся ещё одним бесхитростным вопросом, наслаждение и удовольствие всегда ли приносят нам пользу? Может быть, некоторые удовольствия приводят нас к безудержности или к лености ума и тела, считаем ли мы это за пользу? Благоухающий мед портит зубы, радостное опьянение приводит к помутнению рассудка(27)
Ликург. Ты поставил меня в некоторое недоумение, Сократ. Мне всегда казалось, что благом для нас является то или иное удовольствие, к которому мы приходим честными и бесчестными путями, то есть достигнуть этого блага, судя по высказанным мною раньше мыслям, можно вовсе и не добродетелью. Теперь же я все больше начинаю сомневаться в этом. Но что тогда такое благо, Сократ? Как ответить на данный вопрос?
Сократ. Ты многое узнал за то короткое время, в течение которого мы беседовали, а это значит, что человек ума ты одарённого и не лишенного сметливости. Вот мы и пришли к вопросу, в чем же заключается благо, если оно ни есть удовольствие. Благо это то, как мы выяснили, что полезно для нашего тела и души, также можно добавить, что оно служит достижению прекрасных целей, ведь, если бы оно служило каким-то другим целям, оно бы не способствовало совершенствованию нашей души и не приносило бы настоящую пользу. А каким образом лучше всего достигать прекрасных целей?
Ликург. Подозреваю, что для этого есть путь добродетели. Но все же, ты так и не ответил мне, почему стоит скромность причислять к добродетели?
Сократ. Думаю ты уже это понял. Скромность слуга меры, наглость — неумеренности. И что же нам лучше предпочесть из них двоих? И скромность, и мужество, и разумение я считаю помогают нам в достижение высоких целей и к тому же наделяют обладателя благосклонностью богов.
Ликург. Мне сложно тебе чем-то возразить, Сократ, но я хочу остаться наедине с собой и более тщательно это обдумать. Вначале нашей беседы у меня появилась мысль, что благо может быть достигнуто с помощью удовлетворения желаний, а желания стоит удовлетворять по той причине, что иначе они, мучая нас, будут приносить страдание, а страдание как мне представляется вредно. Желания же бывают разными, удовлетворение не каждого из них можем назвать мы добродетельным
Сократ. Очень хорошо, что ты, Ликург, задумываешься о таких вещах. Вижу я, что тебе до сих пор не кажется, что впору одной добродетели приводить нас к благу. Но, если приводить то многое, о котором ты сказал, к одному, то опять же получим, что конечной целью исполнения любого желания является состояние удовлетворённости, отсутствия страдания и муки. Не всякое желание при этом достойно удовлетворения, а лишь то, что ведёт к благу. Добродетель же помогает нам отличать полезное и доброе от всего вредного и злого. Не обладая добродетелью, мы не поймем стоит ли претворять в жизнь какое-то из наших желаний и идти на поводу у какого-то рода удовольствий. Голос Аполлона устами пророка гласил, что людям не стало бы лучше, если бы исполнились все их желания(28). Не удивляйся также, что страдание и удовольствие сродни друг другу и необязательно ведут к пользе или вреду. Добродетель от нас отделили бессмертные боги тягостным потом(29). Чтобы следовать ей и приобщаться к знанию от нас требуется недюжинное порой усилие, которое может доставлять нам дискомфорт близкий к страданию. Само же благо не есть ни страдание, ни удовольствие
Ликург. Ты снял некоторые мои сомнения, Сократ, клянусь святым очагом Одисеева жилища(30), я буду помнить твои слова. Пока же я присоединюсь к своим скорбящим, скоро мы двинемся к следующему посту, не стоит нам задерживаться
Криптогон. Мы наблюдали за вашим диалогом со стороны, Сократ, невероятно как ты такого недовольного человека заставил согласиться
Адмет. Пусть мне свидетелем будет Кронион, несправедливость разящий(31), это было достойно и странно
Фета. Хорошо, что эта волчья натура ушла, пойдем и мы
Пармезан. Вечереет и веет прохладой, радует одно: скоро разольют чудесный напиток!
Криптогон. То есть Ликург был во многом прав, и вы действительно согласились учувствовать в нашем священном культе и даже переправились в Афины из неизвестного полиса для испития напитка жрецов?
Камамбер. Вероятно
Адмет. Невероятно
Фета. Не слушайте его, конечно же, мы здесь не только по этой причине
Пармезан. Но и не будем вдаваться во все наши планы, так ведь, Алквиад?
Алквиад. Между прочим и планов особых у нас нет! Видишь, Сократ, зовут идти дальше, придется нам оставить славную твою компанию
Сократ. Теряюсь в сомнениях стоит ли и отпускать тебя, Алквиад, но и держать тебя как птицу в клети смысла не имеет, недавно мне было дано обычное мое знамение. Голос велит уразуметь тебя от непоправимых ошибок(32)
Алквиад. Что же я, по-твоему, неосмотрителен? Или своим присутствием нашлю не весть какие Эридовы страсти?
Сократ. Не знаю, что и ответить тебе Алквиад на твои справедливые вопросы. Только есть у меня предчувствие, а они как появляются, нередкие гости, почти не подводят меня.
Алквиад. Мой дорогой Сократ, всегда ты говоришь загадочные вещи словно какая-нибудь Манто из Семивратных Фив(33). Я пока не настолько пьян, чтобы не отвечать за свои поступки, тем более я ожидаю узреть и во второй раз Великое Таинство.
Сократ. Не сомневаюсь в твоей рассудительности на ясную голову, но известно, что с человеческим умом делает винопитие, мешающее разуму поступать здраво. Но что ж, больше говорить и увещевать мне не имеет смысла, поэтому попрощаюсь с тобой и твоими замечательными скрытными друзьями. Венок же верни себе обратно и не теряй на чужих головах.
Криптогон. Может и мы с ними пройдемся, Сократ? До Элевсина осталось полдня пути или даже меньше, ночью, говорят, начинается самая важная часть
Сократ. Ты прости меня, Криптогон, радостные сонмища мужей и жен, и рук неисчислимых плеск(34), не для такого усталого старика как я, тем более мы не относимся к посвящаемым, жрицы стараются держать свои ритуалы и обряды под завесой неизвестности для посторонних, было бы неприятно встретится с их праведным гневом. Пойдём же обратно через славный наш лес.
Адмет. На сегодня мы получили достаточно впечатлений, поэтому пойдем, Криптогон, а по пути Сократ нам снова что-нибудь расскажет. Например, действительно ли наши обряды так священны и даны богами?
Криптогон. Странный вопрос, любой бы, кто услышал его, не понял бы тебя…
Адмет. Не думай, что в своём вопросе я высказал свои собственные сомнения, есть среди моих знакомых те, кто считает, что ритуалами нас обманывают и вовсе не боги их учреждают, а одни люди придумывают, чтобы дурачить других, да и сами боги не более чем фантомы нашего разума.....
Сократ. Мне понятен твой вопрос, милый Адмет, и как бы не был он вызывающ в наших кругах, постараюсь для нас расчистить к нему тропку. Не думай, что я смогу дать какой-то определенный ответ, но когда-то я слышал вот также в лесу один миф от мудрой Лиссадамии(35), никто не знает откуда родам была эта проницательная женщина. Если вы после стольких приключений будете ещё готовы слушать слова праздного мыслильщика(36) вроде меня, я постараюсь поведать вам эту историю
Адмет. Конечно, Сократ, продолжай. Даже если ты передумал бы вдруг, мы с Криптогоном все равно заставили бы тебя всё нам рассказать.
Сократ. В этот раз уверяю вас, мои настойчивые куреты(37), что я по своей доброй воле готов все рассказать, тем более в месте подобному этому, среди праздника природных сил. У Автолика, хитрейшего из эллинов(38), был рожден сын, Эрисихтон, и так как отец мальчика умел делать невидимыми любые вещи, правду превращать в ложь, ложь в истину, менять облик зримых вещей, помещать большое в малое, малое же делать огромным, мальчик, повзрослев, не умел различать видимое и незримое, истинное и ложное. Он часто бывал в лесу, где рос священный древний дуб, к которому приходили молиться жители тех окрестностей, об этом дубе ходили множество замечательных сказаний: он мог исцелить раненого, вернуть к жизни мертворождённого ребенка, отвернуть беду от скота и много других чудес. Эрисихтон никогда, бывая в лесу, не видел силы этого дуба и его чудес, так со временем он понял, что нет ничего Священного ни в роще, ни в молвах людей. Ужаснувшись своей догадке, он решил срубить бессильный священный дуб, дурманивший местных жителей. Как только он занес топор и разрубил кору дерева из того полилась алая кровь, ведь погибла дриада, охранявшая дуб и бывшая его частью(39). Та же роща принадлежала Корнеродной Деметре, покровительнице лесных нимф. За непочтительное отношение к богам и глумление над священным, Деметра наслала на Эрисихтона неутолимый, непроходящий голод. Голод был такой силы, что он съел все что было у него в жилище, потратил последние деньги на еду, и когда и этого не стало хватать, продал свою дочь Лиссу в рабство. Исход этой истории ещё ужасней; пустота голода, алкающий разум заставили Эрисихтона в конечном итоге изъесть самого себя.
Адмет. Не ожидал я от тебя, Сократ, такой истории, если честно меня она приводит в великое недоумение.
Сократ. Ты в полном своём праве недоумевать. Ты хотел, чтобы я ответил на вопрос, как можем мы знать священно ли по сущности своей то, во что мы верим, приносим жертвы, молимся — и мне искренне кажется, что в этой истории скрыты некоторые ответы, которые бы я сам не смог тебе дать. Оставляю же на твой суд и разумение те возможные мысли и выводы, что хранит этот миф
Криптогон. Сократ, я не могу быть уверен, но неужели на голод и безумие обрекают себя те, кто оставляют священное поруганным?
Сократ. А что бывает, когда у того, кто испытывает пустоту, нет никакой надежды достичь наполнения? Не бывает ли тогда двойного состояния скорби(40). Мы так часто чего-либо ищем, что же станет с человеком, лишенным достойной цели, смысла, всего доброго и возвышенного?
********************************************************
Неделю спустя:
Адмет. Что-то неясное и странное произошло, Криптогон.
Криптогон. Ты про слухи, расходящиеся после празднований в Элевсине?
Адмет. Видимо да, иначе как объяснить то, что Алквиад, встреченный нами на пути к Элевсину, герой последних новостей(41)
Криптогон. Я так и не понял в чем его обвиняют, можешь хоть ты мне сказать, Адмет?
Адмет. Ты думаешь я знаю более тебя или какого-нибудь базарного торговца? Предполагается, что видный муж, знакомый наш, угощал своих друзей на пиру напитком, по речам свидетелей, тем самым, коим жрецы угощали посвящаемых перед входом в Элевсинский храм(42). Добавляли будто бы в самом храме, Алквиад, привидев что-то, начал буйствовать и уронил несколько статуй, предназначенным богам. В любом случае обвинения серьезные, возможно даже, что мы с Сократом его больше не увидим.
Криптогон. Стоит ли сообщить об этом Сократу, как думаешь?
Адмет. Оставим как есть. Звон толпы ветром раньше нашего обо всем ему доложит
**************************************************************************
Примечания, сноски, комментарии:
(1)Отсылка к диалогу "Федр", где Сократ вспоминает слышимое от жрецов Зевса, рассказывающих, что слова дуба были первыми прорицаниями
(2)Последователи первого древнегреческого поэта и певца Орфея, противопоставлявшие свои взгляды родовой аристократии и рабовладельческой морали, орфизм связан с нетрадиционным культом Диониса и Деметры
(3)Приблизительные фразы, встречающиеся на орфических захоронениях, обычно нанесены на таблички из сусального золота, содержат инструкции для обращения к стражам загробного царства
(4) Боэдромион- третий месяц аттического календаря, период, посвященный богу Аполлону, начинался примерно в середине сентября и длился до середины октября. Великие мистерии приходились на этот месяц и продолжались 9 дней (~с 14/15 по 23 число)
(5) За разглашение тайн Элевсина в Афинах полагалась смертная казнь
(6) Один из атрибутов Аида, несколькими такими зернами угощает бог подземного мира Персефону, перед тем как отпустить её к матери, съев зерна граната, богиня обрекает себя на возвращение в подземное царство и одновременно с этим сочетается супружескими узами со своим похитителем. По легендам, в царстве мертвых нельзя было принимать никакой пищи, иначе вкусивший навсегда терял возможность вернуться в мир живых.
(7)Обращение из гомеровского гимна к Деметре
(8)Военнообязанные юноши, которые достигли возраста 18 лет и могли пользоваться всеми правами греческих граждан.Сопровождали элевсинских жрецов с повозками, в которых перевозились священные предметы из Элевсина в Элевсинион (святилище Деметры в Афинах у подножия Акрополя)
(9)Начальный пункт "Священного пути" в Элевсин, на этом кладбище хоронили наиболее знатных, прославленных афинских граждан.От названия района Керамикос позднее произошло слово "керамика"
(10) Выражение закрепилось благодаря басни про рыбака древнегреческого поэта Эзопа, помимо этого использовалось в отношение учения Гераклита
(11)Мисты во время элевсинского шествия были облачены в черные одежды, символизирующие скорбь Деметры, на голове носили миртовые венки.У Диониса три священных растения: мирт, виноград и плющ, но , по преданию, в обмен на мирт Гадес вернул на Землю мать Диониса - Семелу, которая умерла, увидев Зевса в его божественном виде.
Именно мирт – ключ от ворот Аида, освобождающий мистов от смерти.Помимо этого предполагалась, что души умерших обитают в миртовых рощах
(12) Такая клятва встречается в нескольких местах у Гомера, например в Одиссеи под переводом В.А. Жуковского в 20 песни
(13) Подобный упрек Алквиад делает и в заключительных частях "Пира" Платона
(14)"Бог из машины", в тексте берется латинский вариант фразы как более распространенный.В античном театре для поднятия действующих лиц в воздух служила машина наподобие подъемного крана.На этой машине в конце действия в некоторых пьесах спускался бог и все улаживал, помогая драматургу таким простым способом развязывать запутанные драматические положения (Из комментария А.Чанышева).Это выражение, например, использует Аристотель, критикуя учение об Уме Анаксагора, замечая, что тот пользуется Умом лишь тогда, когда не знает причины чего-либо, и таким образом роль ума в его учение подобна "богу из машины".
(15) Как и отмечалось, бакхи - ритуальные посохи, с которыми ходили мисты(возможно не все)
(16) Мистагог -"ведущий в таинство", наставник посвящаемых
(17)Старая служанка из Элевсина, которая развеселила Деметру, тосковавшую по похищенной дочери Персефоне, непристойными шутками. Особенно почиталась во время элевсинских празднеств .В определённых местах участники кричали непристойности в честь Ямбы.Отсюда и пошёл стихотворный размер ямб, применявшийся в «несерьёзной», "насмешливой" поэтике.
(18) Основное обвинение, ходившее против Сократа, предъявленное ему в том числе на афинском суде.Об этом подробно пишет Платон в "Апологии Сократа", где представлен ход судебного процесса и выноса смертного приговора философу
(19) Во многих диалогах Платона это тоже есть. Гомосексуальные отношения в то время были разрешены и широко "практиковались", поэтому наличие поклонников у отличающихся красотой юношей или видных граждан - обычное дело. Сам Сократ определенный период пробыл поклонником Алквиада, пока не влюбил того в себя, и они не поменялись ролями( об этом можно почитать в диалогах "Пир", "Алквиад 1" и "Алквиад 2")
(20)Алквиад -афинский политический деятель и стратег,один из самых талантливых политиков и полководцев Афин конца 5 в. до н.э. Участник многих военных компаний,неоднократный победитель Олимпийских игр и спортивных состязаний. Всем этим он заслужил репутацию мужественного человека, несмотря на свою, отмечаемую современниками, "распущенность", "беспутность" и своенравие
(21) Таким эпитетом высмеивает Аристофан Сократа в знаменитой комедии "Облака"
(22) Рассуждение о приоритете добродетели над чувственными наслаждениями и пороком: опора на диалог "Горгий"
(23) Перефраз Гераклита
(24) См.Выше
(25) Одна из любимых метафор Сократа
(26) Фрагмент из Гераклита
(27) Опора на диалог "Филеб", рассуждение о том, что является величайшим благом, критика позиций гедонизма
(28) Фрагмент из Гераклита, считавшего себя пророком бога Аполлона
(29) Сократ отсылает на работу Гесиода "Труды и дни"
(30) Клятва, употребляемая Гомером в Одиссее (перевод В. А. Жуковского)
(31) Предположительно тоже из Гомера
(32) С раннего детства Сократ слышит некий
голос, который сопутствует ему в решении тяжелых вопросов, предостерегает от чего-то и являет знамения.Этот внутренний голос получил имя даймония, демона или иначе "гения", о природе которого до сих пор ведутся дискуссии: это может быть божественный советчик, посредник между миром Небесным и человеком, внутренний саморегулятор - совесть и т.п
(33) Прорицательница в Фивах, обладала пророческими способностями
(34) Отсылка к еще одной комедии Аристофана "Лягушки".
(35) От древнегреч. λύςςα - "ярость, бешенство, безумие" и δαμάζω (дамазо) - "приручать, смирять, подчинять". Дословно имя можно перевести как "смиряющая безумие"
(36) Сатирическое прозвище, данное Сократу в комедии Аристофана «Облака», появившейся на свет примерно в 422 году до н. э. В комедии Дом Сократа, где он беседует со своими учениками, Аристофан назвал выдуманным им словом φροντιστήριον, что можно перевести на наш язык как "мыслильня"
(37)Спутники матери земли Реи,молодые воины, участники мистерий и обрядов Зевса Курета на Крите.Первоначально, вероятно, самостоятельные божества растительных сил земли.Наименование «куреты» практически идентично понятию kouroi «юноши», они выступают мужским аналогом сообщества нимф
(38) По традиционной версии - сын Гермеса,известен как выдающийся хитрец и вор.Имя Автолик означает «олицетворение волка».Этот герой был своеобразным двойником Гермеса в качестве покровителя воров. От бога он получил умение перевоплощаться и принимать любой облик, делать предметы невидимыми или изменять их до неузнаваемости.
(39)По рассказу Овидия, Эрисихтон срубил священный дуб Деметры, из коры которого заструилась кровь гамадриады, разделявшей одну долю с дубом
(40)Претерпевшая изменение мысль, высказанная Сократом в разговоре с Филебом
