Поцелуй Смерти

Так хорошо... Чувство блаженства, сковывающее тело в сладкой истоме, нарушается ужасно громким скрипом открывающейся железной двери. Веки не желают размыкаться, но яркий свет, неожиданно появившийся из ниоткуда, заставляет тебя медленно продрать глаза, и тут же сердце пронзает безумный страх, не оставляя ни капли того счастья и спокойствия, которое ты чувствовала буквально минуту назад. Первое, что ты видишь - грязный пол под тобой, усеянный бурыми пятнами. Обе твои руки крепко-накрепко прикованы к стене ржавыми наручниками, под которыми виднеются ярко-красные следы. Ты не знаешь, сколько времени провела в таком положении, но боли нет. Вернее, ты буквально не чувствуешь своего тела - кажется, будто оно в невесомости, или парит в облаках. Теперь понятно, откуда могло появиться такое блаженство во сне. Изучение своего положения в немом ужасе занимает некоторое время, и тут же вспоминается тот злосчастный скрип двери, который заставил тебя окунуться в эту мерзкую реальность. Ты поднимаешь глаза, и сердце ещё сильнее сжимается. Из противоположного угла голой комнаты, выкрашенной в болотный цвет, на тебя направлен взгляд одного злобно ухмыляющегося красновато-карего глаза. Но где же второй? В этом взгляде читается что-то безумное, и в то же время демоническое. Когда ты наконец замечаешь обладателя этих глаз, он широко улыбается и выходит из тени, которую создала тусклая лампа, освещавшая лишь одну стену - именно ту, к которой ты была прикована. — Вижу, твой организм высоко оценил то чудодейственное средство, раз ты не кричишь от боли. Всё-таки ты провела в таком "подвешенном" состоянии целых два дня, — голос демона совсем не звучит страшно. Кажется, будто он промурлыкивает каждое слово, и это доставляет ему большое удовольствие. Ты пытаешься что-то сказать, но слова остаются в горле, вместе с приступом тошноты. Незнакомец, заметив это, лишь сильнее ухмыляется. — Не волнуйся, это ненадолго. Через некоторое время его действие пройдёт, и ты в полной мере сможешь насладиться своими криками, — он подходит совсем близко и без всякой брезгливости садится на каменный пол напротив тебя, а его плащ, накинутый поверх черного делового костюма, равномерно расстилается по полу вокруг него. Теперь ты могла рассмотреть его детально, и первое же, что бросалось в глаза - на удивление белоснежно чистая повязка, которой была обмотана половина его лица. Кажется, именно поэтому из темноты на тебя смотрел лишь один глаз. Он совсем ещё юн - лет 16 на вид. Его темные волосы непослушно вьются, обрамляя молодое лицо с тонко очерченными чертами. На первый взгляд парень ощущается совсем не таким уж жутким, даже красивым, до тех пор, пока ты снова не ловишь его взгляд из-под по-женски густых ресниц: кажется, словно сам Дьявол смотрит на тебя, прожигая душу изнутри. Даже несмотря на то, что левый глаз закрыт повязкой, ты ощущаешь и его всем своим нутром. "Смотрите, у этого ребёнка глаза сумасшедшего!" — Что же такая прелестная малышка забыла в комнате для допросов и, по совместительству, пыток портовой мафии, которой я заведую? — так же воркуя демон в обличии юнца задаёт риторический вопрос, ответ на который и так конечно же знает. Ты не могла пошевелиться из-за действия того неизвестного "средства" и, казалось, разучилась говорить, поэтому просто тупо наблюдала за его действиями, со страхом ожидая того, что может произойти дальше. От словосочетания "комната пыток" тебя пробрала дрожь, но твоя беспомощность говорила сама за себя. Хотелось исчезнуть отсюда, снова провалиться в сон, но всё происходило здесь, наяву, и от этого невозможно было сбежать. — Ну, ну, я знаю, что ты не можешь говорить. Пока что даже не пытайся, будет только хуже, — будто и не ожидая от тебя ответа продолжил твой будущий мучитель. Он ещё ничего не сделал, но ты уже боялось его до безумия. Этот странный человек, покрытый бинтами почти с ног до головы, вызывал холодный ужас, хоть и был очень приятен на внешность. Игра в гляделки продолжалась ещё несколько минут, но в какой-то момент юноша изобразил, будто смотрит на часы, которых не было на его забинтованной руке и сообщил с наигранным вздохом: — Ой, посмотрите, сколько уже времени! У нас с тобой его не очень много, а по моим расчетам ты должна начать чувствовать боль уже совсем скоро, — он развел руки в сторону, — Давай же начнём веселье! — демон поднялся с пола, оказавшись на одном уровне с твоим лицом, и схватил тебя за подбородок. — Меня зовут Осаму Дазай, и это последнее имя, которое ты услышишь в своей жизни, — произнеся эти слова, он вдруг коснулся своими губами твоих, сухих и потрескавшихся. После этого он отошёл на шаг и разразился заливистым смехом, наблюдая за твоей реакцией. Ты максимально широко раскрыла глаза, в изумлении приоткрыла рот, и это единственное, что ты могла сделать в своём положении. Это выглядело действительно комично. — Что, удивлена? — перестав смеяться так же резко, как и начал, Дазай подставил одну руку, как опору, а другой подпёр свою щёку. — Я, вообще-то, девушек люблю, поэтому хотел подарить тебе хоть что-то приятное перед тем, что случится дальше. Всё-таки нечасто мне приходится с вами работать, — он всё ещё не двигался с места, внушая ещё больший ужас, — а ты такая миленькая! Не будь ты из вражеской организации, я взял бы тебя в жены. Тебе показалось, что он говорил с искренним сожалением, и тогда в твоём бешено стучащем сердце затрепетал крошечный огонёк надежды. — Как жаль, что чистая красота сгинет в этой мерзкой комнате, — со вздохом заключил Осаму, резко обрывая всякие мысли о возможности пощады. В тот же момент он щелкнул пальцами, и наручники слетели с твоих рук. Онемевшее тело рухнуло на холодный пол, однако ты всё ещё была не в силах пошевелиться. Падая, ты заметила, что одна твоя нога прикована к стене кандалами из сверхпрочного металла: теперь ты точно смогла убедиться, что путь к побегу был отрезан.

***

Теперь у Дазая было больше пространства для действий. Он снял с себя плащ и аккуратно повесил его на железную балку, торчащую из стены неподалеку от входа. То же самое он повторил с пиджаком и галстуком, и остался в одной белой рубашке, у которой тут же быстрым движением закатал рукава. Непонятно откуда появившийся нож сверкнул в руках мафиози. Дазай снова подошёл к жертве и грубо перевернул её на спину ногой. Теперь она лежала перед ним и дрожала, такая жалкая и несчастная в своей грязной, рваной одежде, которая когда-то была униформой. "Может быть, эта девушка наконец сможет развеять вечную скуку... хотя бы на некоторое время?" Действие наркотика подразумевало, что сначала к жертве вернутся способность чувствовать боль и говорить, а только потом, через некоторое время, двигаться, так что у Осаму было достаточно времени для того, чтобы поиграться с её обездвиженным телом. То тряпьё, что когда-то называлось одеждой, он довольно быстро распорол острым, как бритвенное лезвие, ножом, обнажив молодую девичью грудь. Из-за резкого перепада температур аккуратные соски затвердели, а то, что было вокруг, покрылось мурашками. Дазай засмотрелся. Сколько бы людей он ни убил, какой бы чёрствой ни была его юная, но уже познавшая множество страданий душа - он всё же оставался молодым мужчиной, которому не чужды были плотские желания. Мафиози медленно присел на одно колено, оказавшись в таком положении, чтобы иметь полный доступ к не скрытой тканью плоти. Его глаза не могли скрыть восхищения, а рот растянулся в довольной улыбке. Теперь вид Осаму напоминал ребёнка, которому подарили новую игрушку. Нож был приставлен к горлу девушки, чьи зрачки в ужасе метались в разные стороны. — А теперь ты расскажешь мне, где находится ваш засекреченный оружейный склад, пароль от него, а также остальную необходимую информацию — наконец сменив мимолётный мальчишачий восторг на жуткую ухмылку, начал свою миссию Дазай, — ты, как правая рука вражеского босса, прекрасно знаешь о чём я. Осаму было приказано выпытать нужные сведения, а потом убить несчастную для того, чтобы подпольные вражеские крысы выползли наружу, ослеплённые жаждой мести. Лезвие ножа медленно начало опускаться от горла всё ниже, пока не оказалось в районе живота, и тогда раздался безумный, безудержный крик жертвы, ведь нож оставил за собой достаточно глубокий надрез: от места, где кончаются ребра и начинаются мягкие ткани, пересекая пупок, до самого паха. Поврежден был только внешний слой, но из-за сильнейшей остроты ножа боль усилилась во множество раз. — Ох! Наша милая птичка запела, — радостно воскликнул самый юный капитан мафии, — теперь ничего не хочешь мне сказать? — с самой невинной улыбкой он приблизил своё лицо к лицу девушки, надеясь поближе рассмотреть её реакцию. — Пошёл к чёрту! — раздалось из уст жертвы. Теперь на Дазая вместо двух мутных глаз смотрели с ненавистью совершенно осознанные глаза врага, натренированного быть верной, как собачка, своему начальнику. — Чёрта с два я тебе что-нибудь расскажу, ублюдок! — она кричала, брызжа слюной, но это лишь сильнее забавляло и раззадоривало Осаму. — Так вот как ты заговорила, принцесса. Я даже и подумать не мог, что у тебя такой бурный нрав! — с этими словами Дазай непринуждённо и легким движением провёл ножом ещё одну такую полосу, поперёк первой. Теперь на животе девушки красовался сочащийся тёмной кровью крест, а из её уст после крика лились самые скверные слова, какие только можно было придумать в сторону молодого мафиози. — М-м? Всё ещё не желаешь говорить? — с наигранным разочарованием протянул он, проводя холодным пальцем вдоль своего кровавого произведения. На руках оставалось много крови, и её вид вводил в какой-то непонятный для него транс. Осаму много раз пытал мужчин, и это не вызывало ничего, кроме отвращения, но с прекрасным полом ему ещё не приходилось работать, и это новое чувство абсолютной власти над женщиной захватывало, вызывало эйфорию, и заставляло забывать о первоначальной миссии. Влекомый новым ощущением, Дазай поддался неожиданному порыву, который заставил прильнуть губами к ранам, слизывая свежую кровь, которая ещё не успела остановиться. Его горячий язык только сильнее заставил девушку корчиться от боли, и новый поток возмущённых ругательств вырвался из её рта. Мафиози продолжал своё дело, пока, на удивление, от крови не осталось следа. Видимо, рана действительно была совсем неглубокой. Дазай отстранился, вытирая губы тыльной стороной руки. — Слишком много от тебя шуму, дорогая, — смотря в упор горящими красным огоньком глазами, недовольно заметил он, — я бы предпочёл работать в тишине. И тут ему в голову пришла мальчишеская шалость, которую он тут же решил воплотить в жизнь. Быстро оказавшись максимально близко своим лицом к лицу жертвы, он снова накрыл своими губами её, но теперь более требовательно, пытаясь углубить поцелуй, и тут же почувствовал сильнейший укус в свою нижнюю губу. Нож, оказавшийся тут же в его руке, не долго думая очутился воткнутым прямо в ладонь девушки, припечатывая её к полу. И снова раздался громкий вопль. — Ты правда думала, что имеешь право причинять мне боль, и оставаться безнаказанной? — Дазай снова залился наигранным смехом, — ещё раз такое выкинешь, и во второй твоей руке окажется такая же дыра. Поняла меня? — его голос мгновенно переключился с весёлого на зловеще-приказной тон. Из глаз несчастной ручьём текли слёзы, и ей ничего не оставалось, как сквозь всхлипы повиноваться. Дазай снова прильнул к её губам, теперь имея полный доступ и возможность исследовать рот девушки целиком. Он скорее кусал её, чем целовал - грубо и требовательно переплетал их языки, хватая зубами верхнюю и нижнюю губу, и задыхался от восторга. Вот оно! Целовать женщину совсем не скучно! Увлёкшись, мафиози схватил её за волосы с затылка, тем самым прижимая её лицо ещё ближе. Из-за крови, которая до этого была на его лице, и от слишком сильных укусов, и так распухшие губы его жертвы превратились в кровавое месиво. Когда Осаму наконец отстранился и с какой-то нежной одержимостью взглянул на своё творение, оно показалось ему безумно эротичным. В районе паха вполне ожидаемо поднялся бугорок, натягивая ткань деловых брюк. — Я придумал новый метод, который поможет тебя разговорить! — вдруг просиял он, — радуйся, ты первая, на ком я его испытаю. Восхищенный своей догадкой, как сделать женщине по-настоящему больно (о чём он не так давно прочитал в интернете на соответствующем сайте), Дазай схватил её за бок двумя руками и теперь более нежно, чем в прошлый раз, перевернул жертву на живот. То, что оставалось от юбки, последовало примеру одежды, некогда прикрывавшей верх, и девушка осталась совершенно голой. Два пальца мафиози нахально по-свойски оказались во рту заложницы, совершая поступательные движения с целью смочить их слюной, а сам он примостился сзади, с новым восторгом наблюдая за такой же молодой и подтянутой, как и грудь, задницей девушки. Через несколько секунд оба пальца с трудом проникли в неё же, что заставило жертву вздрогнуть от неожиданных неприятных ощущений. Дазай грубо разрабатывал её лишь для того, чтобы войти самому не представило никакой сложности. Это продолжалось совсем недолго, когда пальцы вышли из неё и, наконец, раздался звук пряжки ремня и расстёгиваемой ширинки. Горячий, пульсирующий от возбуждения член мафиози очутился у входа в аппетитную попку и, не желая больше ждать, Осаму резко толкнулся вперёд, загоняя его сразу на всю длину. Очень значительную длину. Очередной вскрик не заставил себя долго ждать, и теперь заложница разразилась сильнейшими рыданиями, умоляя прекратить. Дазай, даже не думая останавливаться, вышел наполовину, и снова толкнул член так глубоко, как только было возможно. Повторив такие резкие движения еще несколько раз, он схватил девушку за волосы, оттянул её голову назад и прошептал ей на ушко: — Кажется, тебе это нравится, раз ты до сих пор не сообщила мне то, о чём я тебя попросил, — он сильно прикусил её ухо, оставляя кровоподтёк. Правая рука босса вражеской организации, собрав последнюю волю и силы в кулак, прошипела в ответ: — Да я лучше сдохну. — Что ж, как скажешь! — весело вынес приговор Дазай и, опустив руку с волос, крепко схватился за её шею. Придушивая жертву, он наконец начал активно двигаться, не щадя и вдалбливаясь в неё изо всех сил. Звуки шлепков от соединения двух тел раззадоривали его всё больше, буквально сводя с ума. Одной рукой он грубо хватал её за зад, впиваясь в него ногтями, а другой всё сильнее сжимал её шею. Ему хотелось рвать, кусать, царапать, делать как можно больнее, упиваясь чужими страданиями и удовольствием, которое доставляли ему фрикции, но всего этого было недостаточно. Тогда он снова вынул нож, лезвие которого уже целиком было покрыто запёкшейся кровью и, не вынимая члена, начал выводить ножом затейливые узоры на девичьей спине. Несчастная уже охрипла, и теперь из её уст вырывались лишь тихие отчаянные стенания. Любуясь своим художественным талантом, Осаму отложил холодное оружие и, возобновив движения бедрами, ногтями начал раздирать свежие порезы. Пальцы снова были вымазаны теплой алой жидкостью, и мафиози страшно захотелось их облизать, медленно смакуя каждый палец. Вид и вкус её крови страшно будоражил, возбуждал, заставлял кипеть собственную молодую кровь. Вскоре Дазай почувствовал, что не может больше сдерживаться - слишком хорошо. Тогда он снова схватил заложницу за горло, и развернул её лицо к себе. Губы слились в кровавом поцелуе, и это стало последней каплей эйфории юноши. Изо всех сил Осаму стиснул горло своей "любовницы", не рассчитав силы, которая, казалось бы, не свойственна его юному организму, и шея несчастной предательски хрустнула. Изливаясь в девушку, Дазай издал восхищённый стон прямо в губы жертвы, так и не заметив, что целует труп. Это была первая и последняя его неудача за всю карьеру в мафии.