Память

Градус настроения приближался к нулевой отметке. Сегодня все ему казалось на редкость омерзительным. Этот город, эти люди, эта нестерпимая боль в ноге. Господи боже, как же он устал. От всего, от всех. Еще пара поворотов, и он будет на месте. Пожалуй, единственное приятное событие за этот день. Душа невольно полнится злорадством. Как долго он ждал подходящего случая, и вот случай подвернулся. Мо Френч. Цветочник. И по совместительству его должник. Какое забавное совпадение. Губы кривятся усмешке. Все-таки стоит признать, у Реджины есть чувство юмора. В этом ей не откажешь. И сейчас он даже благодарен ей за это. Он всегда считал, что месть стоит того, чтобы жить. И он живет. Из-за нее и из-за боли, что поселилась где-то между ребер. Мо думает, что он даст ему второй шанс, отсрочку. Но цветочник не знает, что уже исчерпал этот шанс. И в этом мире, и в другом. Реджина думает, мистер Голд все забыл, забыл, как и все в этом городе. И это действительно так. Но ее проблема, как и проблема Мо Френча, заключается в том, что в отличие от мистера Голда, Румпельштильцхен не забыл. Он помнит все. Даже то, чего помнить не стоило бы. Толстяк жмется к фургону и смотрит на него. Голд вглядывается в его глаза. Голубые глаза, по нелепой случайности разместившиеся на этом отекшем заплывшем жиром лице. И он хочет ненавидеть каждую черточку этого лица. Каждую. Но у нее тоже были эти глаза. Больше нет. Умерла. Он отгоняет от себя эти мысли. От них только боль и совершенно никакой пользы. Мистер Голд деловой человек. Все это знают. И поэтому у него совершенно нет времени на бесполезные дела. Смотреть на отчаяние цветочника невероятно приятно. Но он не может позволить себе такую роскошь надолго. Королева не дремлет. Она чувствует, что этот подгнивший мирок рушится. И если не знает, то точно подозревает, кто за этим стоит. В конце концов ни в этом, ни в другом измерении серьезные дела не делаются без его на то ведома. Завидное постоянство. Дом встречает его тишиной. Это то, что необходимо сейчас. Отпертая дверь все же не утешает. Он делает пару шагов в пустоту. Кража. Как прозаично. В цветочнике все-таки взыграла былая гордость. Напрасно. Кто роет яму, сам в нее попадает. Уж он это обеспечит. Этот проходимец и так украл у него слишком много. Потерю последнего символа его счастья он попросту не перенесет. Умерла. Умерла навсегда. Уже ничего не попишешь. И даже чашка с надколотым краем уже ничего не вернет. Но так будет легче. Хоть на немного. Он попросту устал от боли, что снедает его почти тридцать лет. Возможно, ему немного полегчает, если он разобьет мерзавцу лицо. Возможно, когда он почувствует, как трость дробит чужие кости, придет покой. Пусть даже на время. В любом случае, Мо Френч заслужил это. А если не он, то сэр Морис точно. Не только за магию нужно платить. Умерла. Лучше бы он не знал ее, не видел ее глаз. Лучше бы не заключал ту сделку. Лучше бы взял плату золотом. Лучше бы он запер девчонку в темнице, чтобы она никогда не выходила за пределы замка. Лучше бы он умер. Реджина нашла его слабость. Нашла давно. И продолжает ее использовать. Хотя, если смотреть в лицо фактам, сама слабость давно исчезла. Умерла. Но мистера Голда уже тошнит от фактов. С него довольно. Он подождет. Под его чутким руководством заклятье падет. А вместе с ним и королева. Она тоже за все заплатит. Нужно только немного подождать. А это он умеет, как никто другой.

***

Безумно хотелось напиться. Дни шли, а внутри него ничего не менялось. Все такой же тугой комок боли позади грудины. И от этого не спастись. Порой память бывает ужасно жестока. И ни одно зелье мира ему не в силах помочь. Кроме виски, пожалуй. Пару часов забытья ему обеспечены. Сейчас только закроет лавку. Герои сейчас заняты совсем другим. Навряд ли кто-нибудь заглянет. Входная дверь задевает колокольчик. — Боюсь, что на сегодня рабочий день окончен. Приходите завтра. У него совершенно нет желания и терпения выслушивать чьи-то просьбы. Кто бы там ни был. Все это может подождать. — Прошу прощения, звучит странно, но мне нужно разыскать мистера Голда. Я… Ему казалось, что он сходит с ума. Этот голос. Он так давно не слышал этот голос. И так давно о нем думал. Этого попросту не может быть. Похоже, он все-таки сошел с ума. Или это сон. Одно из двух. Потому что он знает, он помнит. Умерла. Он медленно поворачивается и п однимает голову. Глаза. Светлые глаза, которые он безуспешно пытался забыть столько лет, смотрели прямо в его душу. Это была она. Почти такая, какой он ее помнил. Похудевшая, растрепанная, в вещах как будто с чужого плеча, с синяками под глазами. Но это определенно была она. Если он спит, то он не желает просыпаться. Никогда.