Ты вернулся

Видеть его привязанным в подвале оказалось не таким уж и потешным зрелищем. Столько воды утекло после их последнего разговора и столько всего хотелось забыть, забросить в самый дальний угол памяти, не видеть его нахальную рожу, не слышать этот прекрасный надоедливый голос. До последнего Чуя не решался зайти в подвал, готовился, продумывал что сделает, скажет. Но всё пошло наперекосяк. С Дазаем всегда так. Он умеет вывести из себя в считаные минуты и Чуе приходиться прилагать усилия, чтобы не расплакаться разорвать его на куски. Дазай издевательски смотрит ему в глаза, изучая как изменился Чуя, что-то в желудке болезненно скрутилось, но он и виду не подал, продолжив играть роль пойманного пленника Портовой Мафии и упиваясь близостью и злостью Чуи, его уже не его Чуи. Вероятнее всего он нашёл кого-то другого, пока Дазай очищал своё имя и притаился в тёмных углах Йокогамы куда портовые псы точно не сунулись бы. Все эти несколько секунд Чуя избивал его, стараясь выплеснуть свою злость, смотря в вишнёвые глаза, которые когда-то любил и пытался разглядеть в них толику сожаления. Ничего подобного не таилось в них и он прекратил своё занятие. «Может, впрямь поумнел», — подумалось Чуе и он тихо сказал: — Ты вернулся. Что тебе нужно? Спокойный тон Накахары застал Дазая врасплох, но он этого не показал, доверительно поведав о «священной» миссии, которую он выполняет по поручению директора Вооруженного детективного агенства. Не забыл упомянуть и о том, что если Чуя убьёт его, то секреты, надёжно сокрытые в Портовой Мафии выплывут наружу, благодаря его сообщникам. Стиснув зубы, но быстро успокоившись Накахара призадумался. Он не собирался убивать Осаму, по крайней мере, в неравном бою. — Я не стану тебя убивать, если ты говоришь правду, — развернувшись на каблуках туфель один из исполнителей Портовой Мафии направился к выходу, руки его мелко подрагивали, а на глаза просились слёзы, но он сдерживал себя, потому что знал: Дазай всё заметит и сделает нужные ему выводы. Его бывший плащ висел на плечах Чуи и это уже было доказательством того, что Осаму не забыт. За спиной послышался звон цепи, а значит, Дазай сумел выпутаться из неё. Что ж, это его личное дело, Накахара просто закроет на это глаза и будет сидеть у себя в кабинете запивая горе вином, как делал многократно. Осаму обогнал его перед лестницей. — Ничего не скажешь? Чуе нечего было сказать, всё и так ясно, но сделать кое-что он, всё же, мог. Встав на носочки он прикоснулся губами к губам Дазая, тот мгновенно ответил и несколько секунд они просто целовались, пока Чуя не разорвал поцелуй, на последок укусив за губу Дазая и, обогнув того по дуге, поднялся по лестнице. Осаму приложил руку к губам и ненадолго отошёл в прострацию уставившись в пол. В его голове плясали картинки: он зажимает Чую в этой камере, жарко целует, тот отвечает ему с таким рвением, хватает за плечи, Дазай поддерживает его под бедрами и ноги Накахары обвивают его, прижимая к себе как можно ближе. Чуя стонет, его щёки красны, а Дазай вдыхает его запах, такой дурманящий, зарывается носом в волосы, проводит ним за ухом и шепчет всякие непотребства от чего то мгновенно краснеет и он смеётся и счастливо целует своего парня, потому что знает, что они навсегда будут вместе. Реальность куда плачевнее вытаскивает его из мечтаний и заставляет исполнить то, за чем пришёл. Чуя прижимается к стене в своём кабинете и прикрывает рот рукой тихо всхлипывая и благодаря проклиная себя за порыв. Вечером к нему заходит Рюноске, прикрывая за собой дверь. Офис опустел и они последние кто остался в нём, не считая охраны. Накахара встал с кресла за которым провел последние несколько часов и подошёл вплотную к Акутагаве. Прижав одной рукой того к двери, а вторую опер об дверь возле головы Рюноске он поцеловал его так яростно, как только мог. После ухода Осаму оба не находили себе места и нашлись, когда после пьянки переспали, а потом снова, и снова. Секс — удивительная штука, позволяющая забыться и выплеснуть эмоции, а наутро ты уже свеж и полон сил, как будто и не было вчера разбитого состояния. Они всегда добираются до квартиры. Чуя курит по утрам, а Рюноске готовит себе кофе, потому что Накахара его на дух не переносит, и пьет его на кухне, молча смотря в окно. — Нам нужно прекратить, — серьезно сказал Акутагава и закашлялся. Чуя смотрел на него, вспоминая разговоры о тигре, новом приятеле Дазая, и, подумав, понял что парень к тому неровно дышит. Выдохнув дым, он спросил: — И давно это у тебя? Избавившись от кашля, Рюноске пожал плечами, сам не помнит. Только смотрит на тигра и терзает себя, за то что спит не с ним. — Что ж, — в очередной раз выдыхает дым Накахара, — твоё право. На этот раз Акутагава уходит оставив недопитым кофе на столе. Под подьездом он встречает Осаму и проходит мимо, словно его и не было. Дазай поднимается по лестнице и входит в незапертую дверь. Чуя моет посуду, одетый в домашнюю одежду и собрав волосы в хвост. — Что-то забыл? — не оборачиваясь спрашивает он, а через мгновение его со спины обнимают перебинтованные руки. — Да. Тебя, — говорит Осаму прямо в волосы Накахары и тот замирает, не веря.